И пес с ним

© Spencer Quinn, 2009

© Н. Сечкина, перевод, 2010

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Посвящается Бейли, Гансетту, Чарли, Клем и Одри,

без которых эта книга не появилась бы

1

Я учуял его – точнее, спиртное, которым от него пахло – еще до того, как он открыл дверь. Это и понятно: обоняние у меня отличное, лучше, чем у вас, людей. Ключ неуверенно потыкался в замок, прежде чем наконец попал в скважину. Дверь распахнулась, и в коридор, пошатываясь, вошел Берни Литтл, учредитель и совладелец «Детективного агентства Литтла» (вторая половина фирмы принадлежала Леде, бывшей жене Берни, и она свое уже оттяпала). Конечно, мне приходилось видеть напарника и в более скверном состоянии, но это случалось редко.

Он выдавил слабую улыбку:

– Здравствуй, Чет.

Я стукнул хвостом по полу в знак приветствия.

– Прости, я, кажется, припозднился. Тебе, наверное, нужно на улицу?

С чего бы вдруг? Неужели заметно, что мочевой пузырь уже давит мне на уши? Стоп, что это я? Берни сейчас не позавидуешь. Я подошел и прижался к его ноге. Он почесал меня за ушами, основательно запустив пальцы в шерсть – именно так, как мне нравится. Кайф…

А теперь бы еще вот тут, поближе к холке. Я слегка сгорбился, намекая на желаемое. Ага, ага, здорово!

Мы вышли из дома, я и Берни. Из трех деревьев растущих на лужайке, мне больше всего по душе самое крупное и тенистое, под которым так сладко спится. Я подбежал к нему и задрал лапу. Уф-ф. Еще чуть-чуть, и случилось бы непоправимое. Ночь наполнилась журчанием, я отключился от внешнего мира, поглощенный приятным звуком. В конце концов я – признаться, с трудом – остановил струю, приберегая остаток для того, чтобы пометить камень в конце подъездной дорожки рядом с дощатой изгородью, отделяющей нашу землю от участка старика Гейдриха. Да и между досками тоже надо спрыснуть. Обычное дело, только ради всего святого не расспрашивайте меня про старика Гейдриха.

Берни смотрел вверх, на небо. Прекрасная ночь – слабый ветерок, россыпь звезд, на склонах каньона мерцают огоньки… А это что? На лужайке лежал новый теннисный мячик. Я подбежал и обнюхал его. Запах чужой.

– Хочешь поиграть в «бросай и лови»?

Я потрогал мячик лапой. Как он сюда попал? Я провел весь день взаперти, но держался начеку – разумеется, за исключением того времени, когда спал.

– Чет, неси его сюда.

Не хочется выполнять приказ, пока от этой штуки исходит запах чужака.

– Ну же, Чет!

Никогда не мог отказать напарнику. Я раз-другой облизнул белый шарик, сделав его «своим», потом взял в зубы и принес к ногам Берни. Тот развернулся и кинул мячик на дорогу, ведущую к каньону.

– Гм… куда же он делся?

Как «куда»? Берни, неужели сам не видишь? Поразительно, как ухудшается человеческое зрение после захода солнца! Яркое белое пятно, подскакивая, катилось по середине дороги. Я рванулся за игрушкой так, что мои задние лапы обогнали передние, подлетел вверх, схватил мяч своим излюбленным способом – в прыжке, резко развернулся, скользнув юзом, и на полной скорости понесся обратно с низко опущенной головой и распластавшимися на ветру ушами. В последний момент едва успел затормозить и выложил трофей у ног Берни. Если кому-то известна более увлекательная забава, шепните мне по секрету.

– Уже поймал? А мне отсюда ну ничегошеньки не видно.

Я махнул хвостом – быстрое движение «раз-два», обозначает «да», в отличие от энергичного виляния, которое имеет массу смыслов, причем не все из них я сам могу объяснить.

– Молодчина. – Берни поднял руку, собираясь вновь бросить мяч, и в этот момент по дорожке к нам медленно подъехала какая-то машина.

Автомобиль остановился, стекло опустилось, из окна выглянула женщина.

– Простите, это дом 13-309?

Напарник кивнул.

– Я ищу Берни Литтла, частного детектива.

– К вашим услугам.

Женщина открыла дверцу и собралась выйти, но тут заметила меня.

– С вашей собакой все в порядке? – опасливо спросила она.

Я почувствовал, как Берни напрягся.

– Смотря что вы имеете в виду.

– Она не кусается? Если честно, я немного… побаиваюсь.

– Он вас не укусит.

Конечно, не укушу. Однако мысль определенно оставила след в моем воображении, поскольку рот внезапно наполнился слюной.

– Спасибо. От этих собак всего можно ожидать.

Берни что-то пробормотал себе под нос, совсем тихо, так что даже я не расслышал.

Незнакомка вышла из машины – высокая, с длинными светлыми волосами. От нее пахло цветами, лимоном и едва уловимо еще кое-чем – с представительницами моего племени такое случается довольно редко. Хм, каково это – постоянно находиться в подобном состоянии? Пожалуй, так и сбеситься недолго. Я взглянул на своего напарника. Он не отрывал глаз от женщины, поспешно приглаживая растрепанные волосы. Ох, Берни.

– Понимаете, даже не знаю, с чего начать. Это произошло впервые…

– Что именно?

Женщина сцепила руки. Руки – самая странная часть тела у людей и одновременно самая полезная. По ним можно узнать практически все.

– Я живу неподалеку, на Эль-Президенте. – Она неопределенно взмахнула кистью.

Эль-Президенте? Это там, где полно сточных труб? Я плохо запоминаю названия улиц, кроме нашей собственной, Мескит-роуд, хотя, с другой стороны, чтобы добраться до места, мне вовсе не нужно знать его название.

– Я – Синтия Шамбли. Вас порекомендовала моя коллега по работе, вы ей когда-то помогли.

– О ком вы говорите?

– Ее зовут Анджела Дипесто.

Я вспомнил длинную череду ночей, которые мы провели в машине, дежуря перед мотелями – там и сям, по всему штату. Мы – я и Берни – терпеть не можем бракоразводные дела и в прежние времена даже не брались за них, но с некоторых пор, по выражению Берни, на нас свалилась проблема с «притоком наличности». По правде говоря, я толком не знаю, в чем заключается проблема с «притоком наличности», однако она заставляла моего партнера просыпаться посреди ночи, вскакивать с постели, беспокойно мерить шагами комнату и даже иногда закуривать сигарету, несмотря на то что Берни изо всех сил старается завязать с этой привычкой.

Он ничего не сказал насчет Анджелы Дипесто, только коротко кивнул. Берни – настоящий мастер по киванию. Навскидку я могу назвать сразу несколько кивков, явственно различающихся по смыслу и очень красноречивых, если хорошо знаешь напарника. Данный кивок обозначал: первая отправная точка есть.

– Энджи очень хорошо о вас отзывалась и в подробностях рассказывала, как вы приперли к стенке этого негодяя, ее мужа. – Женщина повела плечами, словно встряхнулась. Ну, по части встряхивания ей до меня далеко. – Когда… вы ведь живете почти по соседству и… в общем, я приехала сюда. – Она слегка покачивалась взад-вперед – у людей это признак того, что они нервничают.

– Так что все-таки случилось?

– Беда с Мэдисон. Она пропала.

– Мэдисон – ваша дочь?

– Разве я не сказала? Простите, я так расстроена, совсем не соображаю…

В ее глазах заблестели слезы. Занятный это процесс – плач; не звуки, со звуками все более-менее понятно, а жидкость из глаз. «Ну вот, опять включила водопровод», – говаривал Берни про Леду. Когда люди, особенно женщины, огорчаются, у них из глаз начинает литься вода. В чем тут причина? Берни опустил голову и начал неловко переминаться с ноги на ногу, видать, тоже не больно понимал в этом деле. Правда, однажды я видел, как слезы капали из его собственных глаз – в тот день, когда Леда собрала все вещи Чарли. Чарли – сын Берни и Леды, сейчас он живет с матерью и лишь изредка встречается с отцом. Мы – я и Берни – очень скучаем по нему.

Эта, как там ее, Синтия – признаюсь, я скверно запоминаю имена, фамилии и прочие дела, пока не рассмотрю лицо говорящего как следует – вытащила из сумочки платок и промокнула глаза.

– Извините.

– Вам не за что извиняться. Как долго отсутствует Мэдисон?

Женщина открыла рот, но в этот момент в кустах на дальнем конце подъездной дорожки что-то зашуршало. В следующий миг я оказался в гуще кустов, все обнюхал и даже немного взрыл землю, просто для порядка. Пахло не то лягушкой, не то жабой… или – ай! – змеей. Не люблю змей, никогда их не…

– Чет! Ты что там роешься?

Я вылез из кустов и потрусил к Берни. Эй, а почему мой хвост виновато поджат между ногами? Я задрал его и состроил невинную мину.

– Хороший мальчик. – Берни ласково похлопал меня по загривку. До чего приятно.

Женщина побарабанила мыском туфли по дорожке.

– Значит, вы отказываетесь мне помочь?

Берни тяжело вздохнул. В его взгляде сквозила усталость. Спиртное постепенно выветривалось. Скоро моего напарника потянет в сон. Я бы тоже не отказался прилечь, да и червячка заморить не мешало бы. Интересно, в кухонном ящике возле мойки еще остались косточки из сушеных жил? Те самые…

– Вы меня не совсем поняли. Ваша дочь сегодня не вернулась из школы. Получается, ее нет… меньше восьми часов? Копы и пальцем не пошевелят, пока не пройдет как минимум целый день.

Что такое «восемь часов», я представляю смутно, зато понятие «целый день» мне прекрасно известно: это промежуток времени между тем, когда солнце поднимается над скалами за гаражом и садится за горы с другой стороны.

– Вы – не коп.

– Верно. Мы с полицейскими порой расходимся во мнениях, но в этом вопросе я полностью их поддерживаю. Мэдисон – старшеклассница? Сколько ей лет, шестнадцать?

– Пятнадцать. Учится в классе для одаренных детей.

– Насколько я знаю, пятнадцатилетние подростки иногда забывают позвонить домой, особенно когда чем-то увлечены – например, решили сходить в кино, прогуляться с друзьями или потусоваться на вечеринке.

– Сегодня будний день.

– Даже в будние дни.

– Говорю же, она одаренный ребенок.

– Ну, Билли Холидей тоже была талантлива.

– Что, простите?

Женщина смутилась; смущенная человеческая физиономия почти так же непривлекательна, как сердитая. Фразу насчет Билли Холидей я тоже не понял, но по крайней мере имя мне знакомо: это певица, чьи диски Берни часто слушает, особенно когда на него нападает хандра.

Тем не менее Берни, кажется, был доволен собой, как будто заработал очко в игре. Я понял это по улыбке, мелькнувшей на его лице.

– Давайте договоримся так: если Мэдисон не появится до утра, позвоните мне. – Берни протянул собеседнице свою визитку.

Она враждебно покосилась на карточку и не взяла ее.

– До утра? Семьдесят шесть процентов дел, связанных с исчезновением людей, раскрывают в течение первых двенадцати часов либо… – в ее глазах опять заблестела влага, а голос дрогнул, как будто она поперхнулась, – не раскрывают совсем.

– Кто вам такое сказал?

– Никто. Прежде чем ехать сюда, я просмотрела информацию в Интернете. Поймите же, Мэдисон никогда бы так со мной не поступила! Если вы не желаете помочь, хотя бы посоветуйте, к кому можно обратиться.

Порекомендовать другое детективное агентство? На моей памяти ничего похожего не было. Лицо Берни оставалось непроницаемым.

– Если вопрос в деньгах, называйте любую сумму. Вдобавок получите солидную премию, когда найдете девочку. – Синтия порылась в сумочке, вытащила свернутую пачку денег, отделила несколько бумажек. – Пятьсот долларов для начала вас устроит?

Взгляд Берни словно приклеился к банкнотам. Красноречивое выражение, ничего не скажешь. Проблема с притоком наличности.

– Мне нужно осмотреть комнату Мэдисон. – Когда Берни приходится сдаваться, он действует быстро. Сколько раз я был свидетелем, как это происходило в разговорах с Ледой.

Синтия отдала ему деньги.

– Поезжайте за мной.

Берни затолкал банкноты поглубже в карман. Я подбежал к нашей машине – старенькому «порше» с откидным верхом и облупившимися боками, давно просившими краски – и, перескочив через дверцу, запрыгнул на сиденье переднего пассажира.

– Эй, вы видели, что сделал ваш пес?

Берни кивнул, уверенно и гордо. Один из лучших кивков!

– Его прозвище – Чет-Ракета.

Да, иногда Берни меня так называет, правда, нечасто.

За домом, в каньоне, послышался крик скунса. Позже надо будет заняться этим вопросом. Сонливость вмиг испарилась. Мой партнер, бодрый и целеустремленный, повернул ключ в замке зажигания. Работа всегда придает нам сил – мне и Берни.

2

Людям жутко нравится ловить кайф. Они накачиваются спиртным, курят всякую гадость, глотают таблетки и даже втыкают в себя иголки – всего этого мы с Берни навидались вдоволь. Однако смысл их действий от меня всегда ускользал, и я долго мучился вопросом: что такое кайф? А потом меня осенило. Что нравится мне больше всего в мире? Ехать рядом с Берни в «порше», далеко-далеко и долго-долго. Сидишь на высоком переднем сиденье, встречный ветер расплющивает морду, а окружающие предметы и запахи – особенно запахи – проносятся мимо так быстро, что не успеваешь их все уловить. Движение, скорость, наплыв эмоций, экстаз! Я тоже кое-что понимаю в кайфе, испытывал его много раз.

Я наслаждался и теперь, когда мы ехали в автомобиле вслед за Синтией Шамбли, чья дочь, Мэдисон, возможно, пропала без вести. Перед моими глазами мелькали картинки: мужчина выносит мусор (завтра приедет мусо-ровозка? Ура!); Игги, мой приятель, лакает воду из миски на пороге, оборачивается в сторону «порше», слишком медленно, чтобы заметить меня – в этом весь Игги! А вот…

– Чет! Ты чего разлаялся?

Я разлаялся? Ой, должно быть, при виде Игги. Смотрите: белохвостый кролик сжался в комок на лужайке! При лунном свете его хвостик-пимпочку видно как днем. Шерсть у меня на спине встала дыбом.

– Чет, успокойся.

Я успокоился, хотя, надо вам сказать, в свое время немало погонял кроликов! А вот еще…

– Да что в тебя вселилось?!

Ничего, ничего, просто обалдел от восторга. Я убрал язык обратно в пасть; от ветра он совсем пересох и стал похож на одно из тех полотенец, которые я порой нахожу на полу в ванной. Мне нравится закапывать их возле большого камня на заднем дворе, хотя занятие это нелегкое. Косточки из сушеных жил – другое дело, раз-два и готово… Ну надо же! Я вдруг припомнил, что до сих пор не выкопал одну такую косточку, зарытую под апельсиновым деревом рядом с забором старика Гейдриха. Может, она все еще там!.. Пока я глядел на луну и строил планы, «порше» свернул на подъездную аллею и остановился позади авто Синтии Шамбли.

Я выскочил на дорожку, нагретую за день солнцем. Откуда-то запахло водой из бассейна. Вслед за Синтией мы приблизились к дому, похожему на наш, да и на большинство домов в Долине, только попросторнее.

Синтия обернулась на Берни:

– Вы и пса с собой возьмете?

– А почему нет?

Кожа у нее на лбу собралась в складочки. Плохой знак.

– В моем доме никогда не было собак.

– Еще не поздно это исправить.

Складочки поползли выше.

– Простите, не поняла.

Берни улыбнулся. У моего напарника большой запас различных улыбок. Эту я бы назвал просто демонстрацией зубов. Я последовал его примеру и сделал то же самое. По человеческим меркам зубы у Берни неплохие, однако не выдерживают никакого сравнения с моими – вы же понимаете, тут я вполне объективен.

– Вероятнее всего, миссис Шамбли, нам потребуется его помощь. Специальность Чета – розыск пропавших детей.

Синтия взглянула на меня.

– По-моему, он слишком агрессивен для работы с детьми.

Самым правильным для меня сейчас было бы закрыть рот, но он почему-то, наоборот, открылся шире. К тому же, услышав несправедливое обвинение, я высунул язык и часто задышал.

– Чет никогда не проявляет агрессии без причины. – Берни потрепал меня по холке. Мне сразу стало спокойнее. – Это профессионально обученный полицейский пес.

– Правда?

– Получил звание лучшего выпускника в школе служебных собак «К-9».

Здесь напарник слегка преувеличил, поскольку школу я на самом деле не закончил, благодаря чему мы с Берни и познакомились; впрочем, это длинная история, расскажу ее вам как-нибудь потом.

– Что ж, в таком случае… – Синтия распахнула дверь, и мы вошли внутрь.

Прямо с порога я учуял запах птичьего дерьма. Кислый и противный, как и сами птицы. Умей я парить в бескрайней синей вышине, был бы я таким же мерзким? Да ни за что!

Вслед за Синтией мы миновали большую комнату, пол в которой был выложен плиткой, приятно холодившей лапы, затем прошли через коридор к закрытой двери. По пути я заметил ломтик хрустящей картошки, валявшийся возле стены, и слопал его на ходу. Рифлененький!

На двери висела табличка с изображением молнии. Берни прочел надпись: «Опасно! Высокое напряжение».

– У Мэдисон своеобразное чувство юмора, – пояснила Синтия.

Мы вошли в комнату, и я увидел птицу. Она сидела на жердочке в клетке, подвешенной к потолку.

– Че-ет, – предостерегающе протянул Берни. Как правило, этот тон означает, что партнер опасается за мое поведение. Разумеется, учитывая мою прыгучесть (в школе «К-9» я считался лучшим прыгуном, отчасти из-за этого и приключились все неприятности; подробностей не помню, но, кажется, не обошлось без крови), я тут же прикинул в уме кое-какие варианты… И все же нет, не сейчас. Мы ведь на работе.

– Хороший мальчик.

Птица – зеленая, с чешуйчатыми желтыми лапами и нелепым острым хохолком на голове – издала отвратительный скрипучий звук.

– Слышали? – спросила Синтия.

– Что?

– Попугай сказал: «Мэдди круче всех». Это она его научила. Он умеет произносить и другие фразы.

Ничего себе! Синтия утверждает, что это существо с маленькими глазками, заключенное в клетку, умеет разговаривать? Ни в жизнь не поверю!

– Его зовут Капитан Кранч.

Капитан Кранч, словно ящерица, уродливо задергал головой взад-вперед и снова что-то прокаркал. Ужасный скрип перешел в пронзительный писк, который резанул мне по ушам. Я взглянул на Берни и понял, что этого писка он не слышал. На самом деле мой партнер не замечает некоторых вещей, однако надо отдать должное: собственные недостатки никогда не портили ему жизнь.

– А что еще он говорит?

Берни, я тебя умоляю!

Синтия приблизилась к клетке.

– Ну же, детка.

«Скри-ип – скри-ип».

– Слышали?

– Что?

– Зажги мой огонь. Когда я сказала: «Ну же, детка», он ответил: «Зажги мой огонь».

Прелестно.

Лицо Берни тем не менее как бы застыло, глаза потемнели. Стало быть, он чем-то заинтересовался.

– Пусть скажет еще что-нибудь.

Синтия легонько постучала по клетке. Ногти у нее были длинные и блестящие.

– Капитан Кранч, хочешь выпить?

Опять: «Скри-ип – скри-ип».

– Он сказал: «Двойную порцию!» Так? – уточнил Берни.

– Именно! – обрадовалась Синтия.

– Впечатляет.

Да неужели? На Берни произвела впечатление глупая птица, которая каркает что-то вроде «Мэдди круче всех», «зажги мой огонь» и «двойную порцию»? И насколько же она его впечатляет? Может, я чего-то недопонял?

– Чет! – Напарник посмотрел на меня. – Чего рычишь?

И ничего я не рычу. В общем, я отодвинулся подальше от клетки и сел возле небольшого столика, на котором стоял телевизор. Мои ноздри уловили запах, знакомый со времен учебы в школе полицейских собак. И точно: под столиком обнаружился маленький целлофановый пакетик с марихуаной.

Берни метнул взгляд в мою сторону.

– Ради Бога, Чет, прекрати скандалить. – Он обернулся к Синтии: – Мэдисон часто разговаривала с попугаем?

– Практически постоянно. Общалась с ним, как с человеком.

Берни побарабанил пальцами по клетке. Ногти у него короткие, обгрызенные почти донельзя.

– Где Мэдисон? – спросил он у Капитана Кранча.

Попугай молчал. В комнате повисла тишина. Берни и Синтия не сводили глаз с птицы, я наблюдал за Берни. Иногда его поступки меня беспокоят. Если мы будем полагаться на свидетельские показания этого хохлатого уродца, дело можно считать проигранным.

– Прекрасная мысль! – воскликнула Синтия. – Где Мэдисон? – повторила она, обращаясь к Капитану Кранчу.

Попугай упорно хранил молчание.

– Ну же, детка, – взмолилась мамаша Мэдисон.

– Зажги мой огонь, – проскрипел Капитан Кранч. На этот раз я тоже расслышал слова.

– Давайте не будем спешить, – предложил Берни. – Я должен восстановить хронологию.

– А что это такое? – спросила Синтия.

Да, мне тоже интересно. Мой партнер нередко употребляет длинные и сложные слова. Будь у него выбор, он дни напролет проводил бы, уткнув нос в книжку, только вот из-за обязанности выплачивать алименты и неудачного вложения денег в предприятие по пошиву трусов с пестрым гавайским рисунком (Берни без ума от одежды с гавайскими мотивами) выбора у него нет.

– Последовательность событий, – объяснил Берни. – Когда вы видели Мэдисон в последний раз?

Синтия посмотрела на свои часы: большие, из золота. На запястьях, в ушах и на шее у нее тоже было золото. Лично я к нему равнодушен. Пару раз пробовал лизнуть – ничего особенного, хотя серебро на вкус еще хуже.

– В восемь пятнадцать утра, – ответила Синтия, – когда подвезла ее к школе.

– Как называется школа?

– Хейвенли-Вэлли.

– Не слышал о такой.

– Она совсем новая, расположена к северу от Пума-Уэллс. Там работает мой бывший муж, предприниматель по строительству частных жилых домов.

– Ваш бывший муж? Отец Мэдисон?

– Да. Мы в разводе уже пять лет.

– Вы звонили ему?

– Разумеется. Он не видел девочку.

– Опекунство оформлено на вас?

Синтия кивнула.

– Мэдди проводит с Дэймоном часть выходных, он может забирать ее на каждое второе Рождество, и все такое.

Берни достал блокнот и ручку.

– Дэймон Шамбли?

– Кифер. После развода я снова взяла девичью фамилию.

Девичью фамилию? Это еще что за штука? Не перестаю дивиться на людей: меняют имена как им вздумается. Меня, к примеру, зовут просто Чет, коротко и ясно.

– Мэдисон тоже носит фамилию Шамбли?

– Да.

– Когда вы с мужем развелись, ей было около десяти лет?

– Верно.

– Как она отреагировала на развод?

Синтия вздернула плечи, потом опустила. Такое пожимание иногда обозначает, что человеку все безразлично – тут уж я не сильно разбираюсь, но, может быть, это не типичный случай?

– Сами знаете, как говорят насчет детей.

– И как же?

– Развод родителей для ребенка лучше, чем плохой брак.

Берни моргнул. Мимолетное движение ресниц, едва уловимое, но я понял, что у него на уме. Он думал о Чарли и о собственном разводе. Что такое «брак» и «развод», у меня не спрашивайте, даже не пытайтесь. В собачьем мире ни того ни другого понятия не существует.

– Не понимаю, при чем тут исчезновение Мэдисон.

Ага, я тоже не врубился.

– Я должен собрать информацию, – ответил Берни. – Заполнить пробелы. – Любимое выражение моего партнера, в большинстве случаев срабатывает безотказно.

– Простите, – смутилась Синтия, – я не собиралась вмешиваться в вашу работу. Просто… – Ее глаза опять увлажнились.

Однажды крупная слеза Леды капнула на пол, и я ее попробовал. Оказалось, соленая! Удивительно.

– Просто… Господи, где же она может быть?

Берни оглянулся по сторонам, заметил на столе пачку бумажных носовых платков и подал один Синтии.

– Когда вы решили, что Мэдисон пропала?

– Когда она не приехала домой на автобусе. Во второй половине дня я обычно уезжаю из дома – веду небольшой бизнес.

– Какой?

– Занимаюсь дизайном электронных открыток.

– Электронных открыток?

– Если хотите, могу занести вас в список клиентов. – Синтия достала еще один платочек и высморкалась. Нос у нее был крошечный, совершенно бесполезный – не то что мой! И все же любопытно: что чувствуешь, когда сморкаешься? Внезапно у меня самого засвербило в носу.

Синтия и Берни еще немного поговорили о расписании автобуса, о телефонных звонках, которые она сделала в школу, своему бывшему мужу, подружкам Мэдисон, но я уже не слушал, поглощенный странными ощущениями в носу. Потом до меня вдруг донеслось:

– Почему он так сердито скалит зубы?

– Скорее просто морщит нос, – сказал Берни. – Чет, ты в порядке?

Стыдно-то как! Я хорошенько встряхнулся – верный способ начать все заново – и подошел к Берни, бодрый и энергичный, с задранным хвостом.

– Он в полном порядке, – подтвердил Берни.

Синтия как-то странно посмотрела на меня.

– Никогда раньше не видела таких собак.

– Каких «таких»?

– С разными ушами. Одно – белое, другое – черное.

Между прочим, высказываться насчет чьей-то внешности – неприлично. По-моему, это всем должно быть известно. Я тут же решил, что Синтия мне не нравится. Взгляд на Берни убедил меня в том, что и ему эта дамочка не по душе.