Растворились решетки ресниц.
Побежали упругие звери
Взглядов. Тысячами верениц…
Краски осени
Краски все растеклись, поблекли
и лежат на холсте.
Были краски, как краски, – намокли,
теперь не те.
Серебряная, например посерела
и бамбук водосточных труб,
Алюминевы до предела,
никак не отлипнет от рук.
Сколько ни мыль его мылом,
сколько не три пемзой
Так и останется. Погляди, шилом
тычется в небо резвый
Шпиль одинокой башни.
Глупо, хотя и красиво.
Похоже на день вчерашний,
безтолковый, невыносимый.
«Сижу без мыслей, сам с собой…»
Сижу без мыслей, сам с собой.
Вода из крана.
Я ранен утра синевой,
Сочится рана.
На белом кафеле стола
Яйцо вкрутую.
На завтрак срочные дела,
Писать – впустую.
Ложусь на смятую постель,
Пера не трону.
Пылится в ящике недель
Моя корона.
«Так всегда здесь: пыль и солнце…»
Так всегда здесь: пыль и солнце,
Но вечером солнца нет.
Вечером сквозь абажура донце
Конусом режущий свет.
Гости вечером по полам темным
Ходят туда-сюда.
Говорят мало, больше пьют и скромно
Курят. опустив глаза.
А потом вдруг уходят гости.
Двое глядят им вслед.
На тарелках грязные кости,
Пятна от сигарет.
Двое знают, спешить некуда,
Завтра опять день.
И ложатся спать нехотя…
На окошке – сирень.
Легли, думают. Про солнце, про завтра,
Про пылинки в лучах теплых.
И засыпают… Аэронавты,
Пролетая, глядят им в окна.
И не знают аэронавты,
Что за окнами тихо спят
Люди далекого «завтра»,
За которым они летят.
Моя Москва
Здесь нет шума машин
В толчее домов,
В переулках узких, кривых.
И лежит здесь пыль
На хвостах котов
И на лицах старух седых.
Если б солнца луч
Заглянул сюда,
Он увидел бы окон грязь,
Посреди двора
В луже рваный мяч
И карниза лепную вязь.
Рулла
Жужелица смуглая Рулла,
Рулла, жук золотой.
Время совсем согнуло
Столбик перил резной.
Теплая пыль наростом
Между окон легла,
Трава невысоким ростом
В щели полов вросла.
