– Однако, капитан, есть ведь немало отличных моряков и в военном флоте, – заметила миссис Уэлдон.
– Разумеется. Но насколько я знаю, почти все лучшие моряки начинали службу с детства. Достаточно вспомнить Нельсона[21 - Нельсон (1758–1805) – английский адмирал.] да и многих других, начинавших службу юнгами.
В эту минуту из каюты вышел кузен Бенедикт. Погруженный, по обыкновению, в свои мысли, он с рассеянным видом блуждал по палубе, заглядывал во все щели, шаря под клетками с курами, проводя пальцами по швам и обшивке борта – там, где она не была обмазана смолой.
– Как вы себя чувствуете, кузен Бенедикт? – спросила миссис Уэлдон.
– Благодарю вас, хорошо, кузина. Как всегда… Но мне не терпится поскорее вернуться на землю.
– Что вы там ищете под скамьей, мистер Бенедикт? – спросил капитан Халл.
– Насекомых, сударь, насекомых! – сердито ответил кузен Бенедикт. – Что, по-вашему, я могу искать, если не насекомых?
– Насекомых? К сожалению, вам придется потерпеть: в открытом море вам вряд ли удастся пополнить свою коллекцию.
– Почему же так, сударь? Разве нельзя себе представить, что на корабле окажется несколько экземпляров…
– Нет, кузен Бенедикт, вы ничего тут не найдете, – прервала его миссис Уэлдон. – Сердитесь не сердитесь на капитана Халла, но он содержит свой корабль в такой безукоризненной чистоте, что все ваши поиски будут напрасны.
Капитан Халл рассмеялся.
– Миссис Уэлдон преувеличивает, – сказал он. – Однако мне кажется, вы действительно напрасно потеряете время, если будете искать насекомых в каютах.
– Знаю, знаю! – досадливо пожав плечами, воскликнул кузен Бенедикт. – Я уже обшарил все каюты сверху донизу…
– Но в трюме, – продолжал капитан Халл, – вы, пожалуй, найдете несколько тараканов, если они вас, конечно, заинтересуют.
– Разумеется, заинтересуют! Как могут не интересовать меня эти ночные прямокрылые насекомые, которые навлекли на себя проклятия Вергилия и Горация! – возразил кузен Бенедикт, гордо выпрямившись во весь рост. – Как могут не интересовать меня эти близкие родственники periplaneta orientalis и американского таракана, обитающие…
– Грязнящие… – сказал капитан Халл.
– Царящие на борту! – гордо поправил его кузен Бенедикт.
– Хорошенькое царство!
– О, сразу видно, что вы не энтомолог, сударь!
– Ни в какой мере!
– Послушайте, кузен Бенедикт, – улыбаясь, сказала миссис Уэлдон, – надеюсь, вы не пожелаете, чтобы ради науки мы были съедены тараканами?
– Я желаю только одного, кузина! – ответил пылкий энтомолог. – Только одного: украсить свою коллекцию каким-нибудь редким экземпляром.
– Так вы недовольны своими новозеландскими находками?
– Напротив, очень доволен, кузина. Мне посчастливилось поймать там экземпляр жука стафилина, которого до меня находили только в Новой Каледонии, то есть за несколько сот миль от Новой Зеландии.
В эту минуту Динго, который тем временем играл с Джеком, подбежал к кузену Бенедикту.
– Поди прочь, поди прочь! – закричал тот, отталкивая собаку.
– О, мистер Бенедикт, – воскликнул капитан Халл, – как можно любить тараканов и ненавидеть собак?!
– Да еще таких хороших собачек! – сказал маленький Джек, обхватив обеими ручками голову Динго.
– Да… может быть… – проворчал кузен Бенедикт. – Но это мерзкое животное обмануло мои надежды.
– Как, кузен Бенедикт! – воскликнула миссис Уэлдон. – Неужели вы и Динго собирались зачислить в отряд двукрылых или перепончатокрылых?
– Нет, конечно, – вполне серьезно ответил ученый. – Но ведь Динго, хоть он и принадлежит к австралийской породе собак, был подобран на западноафриканском побережье!
– Совершенно верно, – подтвердила миссис Уэлдон. – Том слышал, как об этом говорил капитан «Вальдека».
– Так вот… я думал… я надеялся… что на этом животном окажутся какие-нибудь насекомые, присущие только западноафриканской фауне…
– О небо! – воскликнула миссис Уэлдон.
– И я полагал, что, может быть, на нем найдется какая-нибудь особенно злая блоха еще неизвестного, нового вида…
– Слышишь, Динго? – сказал капитан Халл. – Слышишь, пес? Ты не выполнил своих обязанностей!
– Но я напрасно вычесал ему шерсть, – продолжал с нескрываемым огорчением энтомолог, – на нем не оказалось ни одной блохи!
– Если бы вам удалось найти блох, надеюсь, вы бы немедленно уничтожили их? – воскликнул капитан.
– Сударь, – сухо ответил кузен Бенедикт, – вам не мешает знать, что сэр Джон Франклин[22 - Франклин, Джон (1786–1847) – английский мореплаватель, исследователь полярных стран.] никогда напрасно не убивал насекомых, даже американских комаров, укусы которых несравненно болезненнее блошиных. Полагаю, вы не станете оспаривать, что сэр Джон Франклин в морском деле кое-что смыслил?
– Несомненно! – с поклоном ответил капитан Халл.
– Однажды его страшно искусал москит. Но Франклин только дунул на него и, отогнав, учтиво сказал: «Пожалуйста, уйдите. Мир достаточно велик для вас и для меня!»
– Ах так! – произнес капитан Халл.
– Да, сударь!
– А знаете ли вы, господин Бенедикт, – заметил капитан Халл, – что другой человек сказал это много раньше, чем Франклин?
– Другой?!
– Да. Звали его дядюшка Тоби.
– Кто он? Энтомолог? – живо спросил кузен Бенедикт.
– О нет, стерновский дядюшка Тоби[23 - Дядюшка Тоби – один из персонажей романа «Жизнь и мнения Тристрама Шенди» английского писателя Лоренса Стерна (1713–1768).] не был энтомологом, но это не помешало ему, без излишней, правда, учтивости, сказать мухе, которая жужжала около его носа: «Убирайся, бедняга! Свет велик, и мы можем жить, не стесняя друг друга».
– Молодчина этот дядюшка Тоби! – воскликнул кузен Бенедикт. – Он уже умер?
– Полагаю, что да, – невозмутимо ответил капитан Халл, – так как он никогда не существовал.
