Диггер
И он стал рассказывать о Вотчине, о детских конкурсах, о городе и фестивале ёлочных игрушек. Закончив повествование, парень спросил:
– А что у вас нового произошло? Меня же долго не было. Наверняка, что-нибудь интересное да приключилось.
– Да какой там! – махнул рукой отец. – У нас сплошной негатив. Зарплату мне задерживают, стройку заморозили…
Отец Глеба работал прорабом.
– Что так?
– Понимаешь, там возле дома провал образовался, приличный такой… метров десять в длину, семь в ширину, ну и метров пятнадцать в глубину. Понаехали коммунальщики, потом еще какие-то службы. Короче, стройку заморозили до выяснения обстоятельств.
– Нормально! А как все это время жить? Святым духом питаться? – возмутился журналист.
– Вот и я о том же, – кивнул отец. – Хорошо еще, что мать работает, а то давно бы с голоду умерли.
– Ладно вам! – произнесла мама. – Ну, не повезло с этим провалом! Ничего, другой объект дадут!
– Действительно, па, почему вас не переведут?
– Понимаешь, дом уже почти готов. Застройщик в него кучу денег вложил. А теперь что получается?! Вызвали специалистов, а они говорят, что карстовые пустоты как раз под фундамент дома уходят. То есть в любую минуту он может под землю провалиться. Вот сейчас и решается вопрос о том, как бы грунт укрепить. Потому и на другой объект нас не переводят.
– Страшно! – вздохнула мама. – А вдруг под нами тоже пустота?
– Под всей Москвой пустота! – хмыкнул отец. – Мы ж над морем живем. Нас от него всего небольшая земляная перемычка отделяет. Это я как специалист говорю.
– Будет тебе, отец, страсти на ночь рассказывать! – заметила мама. – Глебу приятные новости нужны, а ты на него всякую «чернуху» высыпаешь.
– Уж, простите! – усмехнулся мужчина. – Как-то я не подготовился!
– Не слушай его, Глебушка, – произнесла мама. – Это он так… болтает.
– Ладно проехали! – сказал журналист. – Давайте лучше за встречу выпьем! Пап, плесни мне коньячку немного.
– Давай! – воодушевился отец. – Коньяк – это напиток богов! Он сердце и сосуды лечит. Но не тот, который ты из магазина принес, а фирменный! Мне как раз один клиент, которому мы дачу делали, презент подарил. Смотри! Настоящий армянский коньяк! Выдержка пятнадцать лет! Каково, а?!
Он достал из бара небольшую «пузатую» бутылку и разлил по рюмкам пахучую темно-коричневую жидкость.
– Ну вот, пап, а ты все прибедняешься… денег, говоришь, нету! – рассмеялся Глеб. – Сам-то халтуришь!
– Как же без этого?! – хитро прищурившись, произнес отец. – Мать, неси лимон!
Мама скрылась на кухне, а через несколько минут вернулась с тарелкой, на которой лежал порезанный дольками ярко-желтый ароматный плод.
– Что ж, Глеб, за встречу! – громко сказал отец и «чокнулся» с сыном.
Парень кивнул, осушил содержимое своей рюмки и закусил лимоном. Коньяк показался ему слишком крепким, поскольку в ногах Глеб ощутил некоторую слабость.
– Еще по одной? – поинтересовался отец.
– Нет, пап, хватит! Мне же завтра на работу, а сейчас еще домой ехать.
– Так ты бы у нас остался! – предложила мама.
– Я бы с удовольствием, но от вас до редакции далеко добираться. Лучше я к себе поеду.
– Тогда, сынок, давай не задерживайся! – засуетилась мама. – Как доедешь, обязательно позвони, скажи, что все нормально! А я тебе на дорожку оладушков положу.
Она вышла на кухню за пакетом, затем вернулась и стала складывать в него душистые пухлые оладьи.
– А как с котом быть? – вдруг спросила мама. – Я к нему уже привязалась.
– Я бы оставил его тебе с большим удовольствием, – проговорил Глеб, – но эта рыжая морда все равно за мной последует. Не может он без меня!
Парень встал и прошел в коридор. Жорик тут же бросился следом.
– Я же говорил, – усмехнулся журналист. – Ладно, идем, Георгий Матвеевич!
Он обулся и подхватил кота на руки.
– Как же ты его в метро повезешь? – забеспокоилась мама. – Не пустят тебя! Погоди-ка, я тебе лукошко дам, в котором шерсть для вязания храню.
Она скрылась в комнате и через пару минут вернулась с небольшой корзинкой, в которую Глеб усадил Жорика. Сверху мама прикрыла его салфеткой, и если бы кот периодически не высовывал голову, то было бы трудно догадаться, что в лукошке спрятано настоящее животное. После этого женщина вручила сыну пакет с оладушками и кошачьим кормом, отец пожал ему руку, и Глеб, наконец, покинул родительский дом.
В метро все прошло благополучно. Никто не интересовался парнем с корзиной. Журналист добрался до родной квартиры. Там он выпустил Жорика, накормил его и отправился стелить себе постель. Слабость в ногах усилилась, кроме того добавилось теснение в груди и колющие боли в голове.
– Похоже, коньяк мне не пошел, – пробормотал Глеб.
Он позвонил родителям, сказал, что нормально добрался и поинтересовался, как чувствует себя отец. Получив ответ, что «все прекрасно», парень положил трубку и стал думать, что же ему делать. Наконец, он решил, что языческому мыслеобразу мог не понравиться алкоголь, поэтому лучше побыстрее вывести коньяк из организма. Журналист нашел в аптечке активированный уголь и сразу выпил шесть таблеток. После этого лег в постель и попытался уснуть. Но сон не шел.
На Глеба навалилась невероятная слабость. Он совершенно перестал ощущать свое тело. Ему не было больно, но внезапно появился дикий страх. Парень понимал, что своим необдуманным поступком с выпивкой он как-то повлиял на огненного монстра, но не знал, что с этим делать.
– Жорик! – слабым голосом позвал журналист. – Жорик, или сюда!
Из зала раздалось зловещее урчание.
– Жорик, милый, спаси! – продолжал бубнить Глеб.
Он несколько раз кашлянул, и из его рта вырвался сноп огненных искр. Внезапно в комнату ворвалось огромное чудовище с пустыми глазницами и клочками рыжей шерсти на лысом черепе.
– Жорик… – одними губами прошептал журналист и отключился.
Перед его внутренним взором открылась огненная бездна. Глеб парил над ней и наслаждался близостью пламени. Несколько раз он пикировал вниз и, уже почти коснувшись огненных языков, взмывал вверх. Эта игра невероятно веселила его. И вдруг… парень сорвался вниз! Он падал в бездну! Пламя исчезло, а на журналиста неизбежно надвигалась чернота. Толчок!..
Глеб вздрогнул и открыл глаза. Сквозь окно пробивался солнечный свет. Парень лежал на полу в собственной спальне, а вокруг него валялись обгоревшие куски того, что некогда было его кроватью. В остальном комната не изменилась. Журналист поднялся на ноги и бросился к зеркалу. Он был обнажен. Только несколько полос обгоревшей ткани, болтавшихся на плечах и руках, свидетельствовали о том, что на нем была когда-то надета одежда. Глеб внимательно осмотрел свое тело, но следов ожогов не заметил.
– Господи, счастье-то какое! – обрадовался он. – Спасибо Жорику, спас меня!
Вдруг его сердце сжалось от нехорошего предчувствия.
– Жорик! – пробормотал парень. – Ты где?!
Он накинул на себя махровый халат и кинулся в зал. К его счастью кот сидел на диване, как ни в чем не бывало, и умывался.
– Георгий Матвеевич! – с облегчением произнес журналист. – Как я рад, что с вами все в порядке!
Он схватил кота на руки и только теперь заметил, что вся шерсть на его мордочке была опалена.
– Прости меня, Жорик! – сказал Глеб. – Обещаю тебе, что больше такой оплошности с моей стороны не повторится!
Он приласкал кота и отправился на кухню за кормом. Взглянув на часы, журналист ахнул! Стрелки показывали половину девятого утра.
– Жорик, ешь скорей! – закричал он, выкладывая мясные кусочки на блюдце. – Мы с тобой опаздываем! А ругаться с главредом ужасно не хочется.
2
Кот не торопясь поел, затем вылизал блюдце, взобрался на диван и развалился на нем.
– Так, Георгий Матвеевич, я не понял! – громко сказал Глеб. – Нам идти пора, а ты, похоже, не торопишься! Последний раз предупреждаю, иначе… я пошел!
Парень вышел в коридор, обулся, открыл дверь и стал ждать кота. Но Жорик и не думал следовать за ним.
– Странно, – пробормотал журналист. – Вчера он за мной через всю Москву проехал, а сегодня и вставать не желает. Может, он ночью «огненному братану» хорошую взбучку устроил и теперь совершенно за меня спокоен? Что ж, разбираться некогда. Я пока еще числюсь в журнале и опаздывать не должен.
Он еще несколько секунд подождал кота, но поскольку тот не появился, Глеб вышел в подъезд и закрыл дверь на ключ.
– Нужно будет ему песок принести для туалета, – сам себе сказал парень. – А то нагадит где-нибудь на диване…
Он быстро сбежал вниз по ступенькам и отправился в редакцию.
Работал Глеб в двадцати минутах ходьбы от собственного дома. Это обстоятельство даже как-то примиряло журналиста с вредным редактором Коровиным. «Где еще я найду такую близкую к дому работу? – рассуждал он. – А «главвреда» можно и потерпеть!»
Добравшись до офиса, парень поднялся по ступенькам на второй этаж и постучал в кабинет редактора.
– Войдите! – раздался голос Коровина.
Глеб вздохнул и зашел в кабинет.
– А, Глеб вернулся! – громогласно заявил редактор.
– Здравствуйте, Яков Михайлович!
– Ну, здравствуй, мил человек!
Редактор поднялся из-за стола, подошел к журналисту и хлопнул его по плечу.
– Удивительно, как это ты вдруг сподобился сам ко мне на ковер явиться? – язвительно произнес он. – Попросил неделю за свой счет, а пропал почти на два месяца! Как выкручиваться будешь?
– Не буду я выкручиваться. Прошу только дать мне доработать три недели с последующим увольнением по собственному желанию. Ну и рассчет, разумеется…
– Рассчет?! – разозлился Коровин. – Да я по твоей милости был вынужден другого журналиста срочно нанимать! Ты ж ничего толком не объяснил! Как в воду канул, а теперь являешься и чего-то там требуешь!
– Обстоятельства были, Яков Михайлович. Заболел я, даже позвонить не мог.
Глеб провел рукой по своей лысой голове и многозначительно посмотрел на редактора.
– А наших читателей не волнует твоя болезнь! – парировал главред. – Им статьи нужны, новости, очерки. Так что, прощай, Глеб, уволил я тебя!
– Но, Яков Михайлович!..
– Никаких «но»! Думать нужно было. А теперь освободи помещение, ты мне работать мешаешь!
Коровин уселся за стол и больше ни единым взглядом не удостоил бывшего журналиста. Парень понял, что никакого рассчета он не получит. Он повернулся и покинул кабинет редактора.
– Ну вот, допрыгался! – пробормотал Глеб себе под нос. – На что теперь жить? Денег у меня почти не осталось, у родителей просить стыдно. А еще долги старые надо вернуть перед отъездом.
Мрачные мысли не давали покоя. Всю дорогу до дома парень раздумывал, как же ему быть. На новую работу устраиваться не было смысла. Ну кто возьмет журналиста сроком на три недели, если испытательный срок – месяц?! Однако и сидеть сложа руки Глеб не собирался. Нужно было оплачивать квартиру, кормить Жорика и вернуть друзьям деньги за купленный недавно плазменный телевизор.
– И на кой черт я его купил! – ругал «плазму» парень. – Смотреть мне его все равно некогда, да и сплошные негативные эмоции от него! Только братана лишний раз нервировать. Все, решено, телевизор продаю!
Но Глеб прекрасно понимал, что даже продав телевизор, он не сможет вернуть всю занятую им сумму.
В дурном настроении он поднялся к себе в квартиру. Жорик, как ни в чем не бывало, спал на диване. На парня он не обратил ни малейшего внимания.
– Дрыхнешь?! – произнес Глеб. – А меня только что уволили. Придется тебе, видимо, с мясных кусочков на обычный сухой корм перейти.
Он прошел в спальню и только теперь вспомнил, что кровать сгорела, и прилечь не на что.
– Блин! – в сердцах воскликнул парень. – И что теперь делать? Придется, похоже, потеснить Жорика.
Он вернулся в зал, но, взглянув на сладко спящего кота, не стал его трогать. Глеб устроился прямо на полу, на ковре. Он подложил руки под голову и, глядя в потолок, принялся в уме считать, сколько же ему нужно денег, чтобы со спокойной совестью уехать к деду Матвею. Получалась весьма внушительная сумма.
– Вот, ёлки-палки! – тихо сказал парень. – Грузчиком, что ли, устроиться? Только вряд ли я смогу ящики ворочать – телосложение не то! Как же быть?
И тут в его голове вдруг всплыл вчерашний разговор с однокурсником Женькой Снегиревым.
– О, точно! – воскликнул Глеб.
От радости он даже сел на ковре.
– Как же я сразу про него не вспомнил?!
Жорик нервно дернул ухом и перевернулся на другой бок. Глеб тихо встал и отправился в коридор. Из кармана куртки, висевшей на вешалке, он достал сотовый телефон и принялся искать номер однокурсника. Обнаружив заветные цифры, парень немедленно набрал номер и принялся терпеливо ждать ответа. Однако Женька не отвечал. Глеб набирал его несколько раз, но телефон молчал. Парень вернулся в комнату, сел в кресло и задумался. Сколько он так просидел, Глеб не знал, но в какой-то момент его из оцепенения вдруг вывел звонок сотового телефона. Парень схватил трубку и сказал:
– Слушаю!
– Глебыч, привет! – раздался глухой голос Снегирева. – Я тут обнаружил пропущенные звонки, все от тебя!
– Жека, здоров! – обрадовался Глеб. – Да, это я тебя донимаю. А ты что трубку-то не брал?
– Да, понимаешь, я на маршрут выходил, а телефон в другой куртке оставил. Так что случилось?
– Скажи, Жек, твое предложение насчет работы еще в силе?
– Да. Что, неприятности в журнале?
– Не поняли мы с главредом друг друга. Ушел я. А жить на что-то нужно.
– Ясно. Знаешь, давай мы с тобой через пару часов встретимся и все обсудим, а то мне сейчас еще кое-куда забежать надо.
– Говори, куда подойти?!
– Я недалеко от центра буду. Давай у «Метелицы» пересечемся!
– Хорошо. Через два часа – я там!
Снегирев отключил телефон, а Глеб стал судорожно собираться.
– Со мной пойдешь? – спросил он Жорика.
Но кот не удостоил его даже взглядом.
– Ладно, спи! Я скоро буду, – произнес парень и вышел из квартиры.
Он понимал, что идет на встречу немного раньше, но предпочитал лучше пройтись по улицам, чем сидеть в четырех стенах. Глеб не торопился. Он медленно брел через сквер к станции метро, наслаждаясь чистым прохладным воздухом. Прощальное осеннее солнышко золотило макушки деревьев. Было так красиво и спокойно, что все тревоги и печали отошли куда-то на второй план. Бывший журналист добрался до метро и сел только на четвертую электричку, стараясь таким образом сократить время до встречи с однокурсником. Но все равно, когда он оказался на Новом Арбате, оставалось еще минут двадцать до окончания «условных» двух часов. Чтобы не привлекать внимание охраны, парень не стал ходить перед входом в кафе, а отошел немного дальше – к магазинам. Наконец, час «Х» настал, и Глеб направился к комплексу. Вдруг он увидел, что с противоположной стороны к «Метелице» бодрым шагом направляется его друг – Женька Снегирев.
– Привет! – крикнул ему журналист. – А я думал ты на «Бентли», как минимум, подъедешь.
Снегирев подошел, пожал Глебу руку и сказал:
– Да на кой черт он мне нужен, если я больше времени под землей провожу, чем на поверхности? К тому же и содержать его недешево. Я уж как-нибудь метро обойдусь. Зайдем куда-нибудь, перекусим?
– Только не в «Метлу». Мне сейчас по карману разве что… «Макдоналдс»!
– Ладно, идем прогуляемся.
Парни свернули в ближайший переулок и вскоре вышли на старый Арбат.
– Так что у тебя случилось? – поинтересовался Женя.
– Уволили меня.
– А сказал, что сам ушел. Ну, да ладно. Это не столь суть важно! Когда к новой работе планируешь приступить?
– Да хоть сегодня!
– Сегодня уже поздно, а вот завтра, с утречка, пожалуй, можно.
Друзья зашли в «Макдоналдс», взяли себе по чизбургеру и лимонаду и устроились за столиком у окна. Народу было много, но их столик стоял особняком и позволял вести беседу.
– Жека, я должен тебе признаться, – вдруг произнес Глеб.
– Если в любви, то уже опоздал! Я женщин предпочитаю! – хмыкнул Снегирев.
– Да ну тебя! – махнул рукой журналист. – Я же серьезно! В общем, через три недели я уезжаю из Москвы, возможно, навсегда. А работа мне нужна, чтобы чуток денежек заработать да долги раздать.
– Ясно, – кивнул Женька, откусывая кусок от чизбургера. – Но ты сам посуди, кто ж тебя на три недели брать будет? Тем более, платить? Знаешь, сколько лет у нас ребята стажируются? Маршруты изучают, проходки… Никто тебя просто так под землю не пустит.
– Я понимаю. Но я ж к тебе, как к другу обращаюсь… посодействуй!
– А что это тебя из столицы потянуло? Все сюда прут, а ты – наоборот!
– Да ввязался я в одно дело, из которого пути назад нет. Вот и приходится всем жертвовать.
– Куда навострился?
– В Великий Устюг.
– Что ж, город древний. Слыхал я, там тоже подземные ходы имеются.
– О, еще сколько! – воскликнул Глеб и осекся, поймав на себе удивленный взгляд Снегирева.
– Так, – медленно проговорил однокурсник, – давай-ка рассказывай и поподробнее! О подземных ходах, Великом Устюге и деле, из которого пути назад нет…
Журналист понял, что Женька просто так от него не отстанет и начал в общих чертах описывать свою последнюю командировку. Он умолчал о том, что к нему подселился языческий мыслеобраз и о том, что он совершил путешествие в 11 век, зато в красках описал свое путешествие с Саней и дядей Колей по подземным лабиринтам, проходящим под дном Сухоны и Северной Двины. Закончил он рассказ тем, что обещал вернуться и отыскать в подземных ходах так и не найденную древнюю пентаграмму. Глаза однокурсника разгорелись.
– Круть! – выдохнул он. – Так значит, и там подземелья есть! Слышь, Глеб, удивил ты меня! Не знал я, что в тебе романтик живет. Что ж, помогу тебе, как брату. Возьму в напарники. Только на маршрут одного ставить не буду, сам понимаешь, неопытный ты. Нельзя тебе одному под землю соваться. Это ж не Великий Устюг! Тут одних коллекторов – не меньше миллиона! Зарплатой обеспечу, но за это будешь помогать наносить на карты новые подземные объекты. Договорились?!
– Договорились! – восторженно воскликнул журналист. – Спасибо, Жека, спас ты меня!
– Рад, что смог помочь! – вытирая рот салфеткой, заметил Снегирев. – Но учти, работать будешь неофициально, то есть никаких договоров подписывать не будем. Для всех – ты мой кореш, диггер, из Великого Устюга. Приехал обменяться опытом, так сказать.
– Согласен!
– В таком случае, завтра подъезжай на «Тушинскую». Когда с кольца будешь пересадку делать, садись в последний вагон. На станции сразу иди к ближайшему выходу в город и поднимайся наверх. У метро я с ребятами буду тебя ждать.
– Почему «Тушинская»? Я думал, мы с центра начнем… с Кремля!
– Завтра у меня экскурсия на «Волоколамку» назначена. Группа – человек пять, ну и ты с нами.
– «Волоколамская»? Слышал, слышал… Говорят, ее скоро открыть должны.
– Вроде, да. «Спартак» называться будет. Но пока еще людей туда водим. Сейчас, конечно, не так интересно, как лет пять назад, однако поглазеть есть на что. К тому же для новичков маршрут вполне подходящий. Завтра сам все увидишь! Обязательно прихвати с собой парочку бутербродов, бутылку воды и фонарик. Только размести все так, чтобы руки свободными оставались. Да, форма одежды – спортивная. Но одевайся по размеру. Если одежда будет болтаться, то лезть будет трудно. Цепляться будешь, застревать. Обувь – лучше кроссовки. Пожалуй, пока с тебя хватит. Все остальное я сам возьму.
– А во сколько подъехать надо?
– К половине седьмого утра. Позже внимание будем сильно привлекать.
– Тогда нужно еще раньше.
– Ребята не успеют добраться. Некоторые на другом конце Москвы живут.
– Понял и принял к сведению. В половине седьмого буду у «Тушинской», как штык!
– Отлично! – сказал Женя, поднимаясь из-за стола. – А теперь пошли! Ты – за обмундированием, а я в контору ненадолго забегу, возьму списки тех, кто на эту неделю на экскурсии записался.
Друзья вышли на улицу и попрощались. Снегирев свернул в ближайший переулок, а Глеб направился к станции метро. По дороге домой он зашел в охотничий магазин и купил фонарик, который можно было надеть на специальном обруче на голову. Кроме того, он приобрел камуфляжный костюм из непромокаемой ткани и отличные ботинки на пружинящей подошве. Довольный покупками, парень поспешил домой.
Жорик встретил его у входной двери в коридоре.
– Оголодал, бродяга? – поинтересовался Глеб. – Ну, ничего! Зато теперь я смогу тебе на корм заработать. На работу меня взяли. Это надо отметить!
Он разулся, прошел на кухню и положил на блюдце двойную порцию кошачьего корма. Жорик забежал следом, деловито обнюхал мясные кусочки и принялся аккуратно есть. Журналист устроился рядом за столом и продолжил разглагольствовать.
– Представляешь, – говорил он, – опять меня судьба под землю пихает. Хотел же спокойно в редакции три недельки досидеть, и… адью! Ан, нет! Придется покорять мрачные подземелья. Как считаешь, это не повлияет на моего огненного братана? А то я побаиваюсь маленько. Вдруг он прилив энергии почувствует? Тогда мне крышка!
Парень взглянул на Жорика, но тот даже ухом не повел.
– Интересно, понимаешь ты меня или нет… – пробормотал Глеб. – Ну, да ладно! Время уже вечернее, пойдем телевизор посмотрим, а то продам я его, а сам так и не попользуюсь.
Он включил какой-то боевик и уставился в экран. Там неопрятного вида громилы били друг другу морды. Стоял ужасный шум, слышались вопли, ругань и крики. Журналист толком не мог понять, из-за чего произошла вся «заваруха». Он продолжил наблюдать за громилами и вдруг почувствовал, как к его лицу приливает жар.
– Опачки! – воскликнул парень. – А это еще что такое?!
Он вскочил на ноги и бросился в ванную. Включив свет, Глеб прильнул к зеркалу. Оттуда на него смотрел совершенно измученный лысый парень с большими черными впадинами под глазами. Кожа парня излучала оранжевый свет. Создавалось впечатление, что он тяжело болен желтухой.
– Чёрт! – закричал журналист. – Братан! Ты воспринимаешь все слишком буквально! Мы с тобой просто смотрели фильм, понимаешь?! Обычный фильм! Никто там никого по-настоящему не бил и не убивал! И крови настоящей не было! Обычная краска или кетчуп! Что же ты так реагируешь?!
Вдруг за спиной Глеба раздалось сильное шипение. Он оглянулся и увидел, что Жорик прижался к полу и готовился к прыжку.
– Еще тебя не хватало, Георгий Матвеевич! – сквозь зубы процедил парень. – Шёл бы ты, мне с братухой потолковать надо!
Он захлопнул дверь перед самым носом кота и вновь повернулся к зеркалу. Вдруг журналист увидел, как от его головы оторвался небольшой язык пламени и тут же погас в воздухе. Кожу засаднило. Глеб вскрикнул, открыл воду и сунул голову под кран. Но вода совершенно не смачивала кожу.
– Блин, как же я забыл! – дрогнувшим голосом пробормотал парень. – Я же в оболочке…
В этот момент о дверь ванны ударилось что-то тяжелое, и тут же раздался грозный кошачий вопль. Он вернул журналисту способность соображать. Глеб выпрямился, несколько раз глубоко вздохнул, стараясь выровнять дыхание, затем сказал, как можно более спокойно, обращаясь к своему отражению:
– Что ты делаешь, дурак?! Ты разрушаешь свое единственное пристанище в этом мире! Ну да, перевозбудился немного, глядя на кровь, и что? Рви, ломай, круши?! Не будь идиотом! Куда ты денешься? Физической оболочки у тебя нет, а Жорик в два счета отправит тебя в Абсолют. Я же предлагаю тебе мирное трехнедельное сосуществование, с последующим «выпуском» тебя где-нибудь в лабиринтах под Сухоной. Решай, брат!
Парень улыбнулся зеркалу страшной улыбкой. Внезапно с ним стали происходить метаморфозы. Во-первых, исчезли, словно выровнялись, черные впадины под глазами. Во-вторых, кожа перестала отливать оранжевым цветом. В-третьих, Глеб почувствовал, как жар отхлынул от его лица.
– Вижу, ты принял правильное решение! – усмехнувшись, обратился он к огненному монстру. – Что ж, я в тебе не сомневался! А теперь, давай успокоим Жорика.
Журналист открыл дверь, и взъерошенный кот со страшным урчанием ворвался в ванную. Он покрутил головой, все обнюхал и неожиданно … успокоился.
– Видишь, Георгий Матвеевич, зря волновался! – заметил парень. – Братан хоть и вспыльчивый, в прямом смысле этого слова, но отходчивый. Идем-ка лучше в зал, что-нибудь «умиротворяющее» по телевизору найдем.
Глеб подхватил кота и вышел из ванной. Он попытался найти какую-нибудь спокойную программу, но сделать это оказалось крайне сложно. Каналы пестрили всевозможными видами насилия. Даже в комедиях проскальзывали моменты с тыканьем вилкой или ударом током. Все персонажи отчаянно выясняли отношения, плакали, рыдали и что-то доказывали.
– Да что ж за телевидение у нас такое! – в сердцах воскликнул журналист. – Не балет же, в самом деле, мне смотреть!