– Всё, дальше можешь не вспоминать, – громыхнул полковничьим баском Бусурин. – И без того более чем предостаточно. Видать, как только пошла утечка информации, зашевелились клопы; подогревать стало.
Он замолчал надолго, видимо пытаясь просчитать возможный канал утечки информации, наконец произнес негромко:
– Ладно, капитан, с этим делом нам еще придется разбираться и разбираться, а сейчас… Что намечаешь делать?
– Надо бы тот номер досмотреть, в котором Даугель жил. И если горничная не вылизала его подчистую…
Заметив скептический взгляд шефа, он осекся на полуслове, однако тут же продолжил свою мысль:
– Я, товарищ полковник, конечно, понимаю, что надежды на проработку номера мало, как понимаю и то, что этим самым мы еще больше насторожим заказчика убийства, однако я спать не смогу, если не проведу досмотра. И еще одно, пожалуй, главное. При Даугеле находился мобильник, сейчас идет его распечатка.
– Хорошо, – согласился Бусурин. – Головко поставлен в известность?
– Так точно, еще утром созвонились. Доставлен акт экспертизы по телефонной трубке.
– Так чего ж ты молчишь?
– Так оно ж, вроде бы, и так все ясно, товарищ полковник, а тут Даугель…
– Оправдываться будешь потом. Что по трубке?
– Если в двух словах, то это фосфорсодержащее соединение, вызывающее остановку сердца.
На лице Бусурина отразилось нечто, напоминающее усмешку обиженного на жизнь бульдога.
– Выходит, правы господа эмигранты, обнародовав версию, что Державин был неугоден кому-то в России? Правы, капитан, правы! А от себя лично добавлю: тот, кто охотился за Державиным, сделал все от него зависящее, чтобы скрыть факт заказного убийства. Как говорится, помер Максим, да и хрен бы с ним, а оно вон как обернулось.
Он покосился на Стогова, будто он был виноват в двойном убийстве бывших соотечественников, и чтобы уже окончательно добить капитана, столь же хмуро произнес:
– Справка по Державину готова?
– Запрос направлен в архив, и думаю, не позже, чем завтра…
– Завтра… – пробурчал Бусурин. – Разболтались, мать бы вашу в Караганду! Но теперь уже мне нужна не кастрированная объективка, а развернутая информация не только о профессиональной деятельности Державина в свою бытность в СССР, но и об истинных причинах его отъезда в Штаты. Всё! Свободен!
Глава 7
Досмотр номера, из которого выехал Рудольф Даугель, не принес ничего такого, что могло бы уже напрямую заявить о его причастности к убийству Державина, и этого, естественно, не мог упустить Маканин, с обидой в голосе заявивший Головко, что трудно найти черную кошку в черной комнате, тем более если ее там нет и никогда не было.
Головко на это только руками развел, мол, мы тоже не боги, всякое в работе бывает. Но порой и такое бывает, что даже палка стреляет.
Подобная постановка вопроса, видимо, не очень-то устраивала начальника гостиничной службы безопасности, и он, продолжая держать себя в нужных рамках, хмуро спросил:
– Вопросы ко мне eщё будут?
– Да вроде бы нет, – пожал плечами Головко, покосившись при этом на Стогова.
Тот также отрицательно качнул головой. За те часы, что они просидели с Маканиным, просматривая видеозаписи наружного и внутреннего наблюдения, которые охватывали не только парадный вход «Стрельни», но и огромный холл на первом этаже гостиницы, Маканин вынужден был давать свои собственные комментарии и пояснения относительно отдельных эпизодов, в чем он видел прямой выпад против него как человека, отвечающего за безопасность клиентов гостиницы, они успели настолько устать друг от друга, что уже не чаяли, когда же всё это закончится и они наконец-то расстанутся навсегда.
Свободен, как сопля в полете, – вертелось на языке у Стогова, однако он заставил себя сдержаться, чтобы не выказывать особых «симпатий» гостиничному служаке. Он мог еще пригодиться при дальнейшей разработке обслуживающего персонала и гостей «Стрельни», хотя просмотр видеозаписей не дал ровным счетом ничего. На всех тех кадрах, где появлялся Державин, он был один.
Заявив Головко, что его ждут «производственные дела», Маканин проводил следователя с капитаном до бара, из дверей которого сочились дурманящие запахи свежемолотого жареного кофе, демонстративно откланялся и спорым шагом уверенного в себе человека направился к лифтовому стояку.
– Ну что, по рюмахе? – предложил Стогов, направляясь к стойке бара, за которой красовался явно скучающий без работы дюжий, плечистый молодец.
– Да вроде бы рановато еще, – попытался возразить Головко.
– Рановато для того, кто начинает работать в девять, – хмыкнул Стогов. – А мы с тобой вкалываем, как негры на плантациях, круглосуточно.
– Так-то оно так, – согласился с ним Головко, – но мне нынче еще на начальство выходить придется, а оно, сам знаешь…
Капитан ФСБ Андрей Стогов прекрасно знал, что такое «выход на начальство с докладом», и потому только участливо кивнул головой, искренне сочувствуя следователю.
– Тогда как знаешь, а я уж, прости за прямоту, как могу.
И уже остановившись напротив вскинувшегося навстречу бармена:
– Моему товарищу двойной кофе, парочку симпатичных бутербродов и салатик, да и мне, пожалуй, то же самое и сто пятьдесят вприпляс.
– Водочки? – осведомился понятливый бармен.
– Естественно, не коньяку.
Невольно усмехнувшись явно не капитанскому размаху Стогова, Головко полез было в карман за деньгами, но Андрей так прошелся по нему взглядом, что Семену даже стыдно стало.
– Не понял! – хмыкнул он, пряча деньги обратно в кармашек.
– А чего тут понимать? – отозвался Стогов. – Имею право угостить. Жмурик-то мой.
Поджидая за столиком Стогова, который, по его собственному признанию «с раннего утра руки не умывал», Головко чисто машинально прошелся взглядом по потолочному бордюру, чуть ниже которого обычно крепились камеры видеонаблюдения, подивился тому, что их не было в зале гостиничного бара, и вдруг словно споткнулся о внезапно мелькнувшую догадку.
Господи, да как же они сразу об этом не подумали?
В гости к Державину никто в гостиницу не приезжал. Это факт. Однако порошок в телефонную трубку ему все-таки вложили. Это тоже неоспоримый факт. И получается, что сделать это мог кто-то из обслуживающего персонала или людей, проживавших в «Стрельне». Обслуживающий персонал Головко отмел сразу же – слишком мало времени было у заказчика убийства, чтобы провести массированный подкуп кого-то из обслуги, да и решиться на подобное далеко не у всякого хватило бы смелости. Значит, кто-то из «гостей» российской столицы, остановившихся в этой гостинице.
Логично? Вполне.
В таком случае кто именно?
Допустим, Даугель. Однако, чтобы совершить запланированное, ему необходимо было легальным путем попасть в номер Державина, а для этого…
Знакомство? Естественно.
Где и при каких обстоятельствах?
Лучше всего здесь, в баре, который просто не мог обойти стороной Игорь Мстиславович Державин. Если верить словам Школьникова, «человек был наш, российский, насквозь проспиртованный». А это значит…
Не дожидаясь появления Стогова, он прозвонился по мобильнику Маканину, вкратце изложил ему свою версию и попросил спуститься в бар. К тому моменту, когда в дверном проеме высветилась крепко сложенная фигура Маканина, он уже ввел в курс дела Стогова, и они втроем направились к стойке бара.
