Скелет в шкафу и другие ужасные истории
– А ты где? – поинтересовался Гоша.
– Тута я! Здеся! Туточки вот! – раздалось откуда-то снизу.
Все опустили взгляд и увидели рядом со стулом Кати маленького Волчка, заходившегося этим истошным криком.
– А ты кто? – спросила Катя.
– Меня каждый должен знать в лицо! То есть в морду. Я страшный и ужасный волк! Который зубами щелк! – гордо заявил Волчок.
– А ты случайно не Волчок, который укусит за бочок? – задал ему вопрос Тим.
– Мааалчать! Не сметь меня так называть! – гневно затопал ножками Волчок. – Я не волчок, а волчище! Волчара страшная! И ужаснаяяяя…
И тут Волчок неожиданно разрыдался.
– Ну, что ты, малыш? – наклонилась к нему Катя. – Кто тебя обидел?
– Всеее! – захлебываясь в рыданиях, протянул Волчок. – Никто меня не боится. А я ведь самый кошмарный кошмар и ужасный ужас. Мне папа с мамой так говорилиии…
И Волчок снова зарыдал в голос, размазывая слезы по морде.
– Ну, не плачь, малыш, – погладила его Катя. – Все будет хорошо.
– Не бууудет! – продолжал рыдать Волчок. – Никто меня не боится! Я совсем нестрашный! Я даже укусить никого не могу! Хотя всех пугают, что «придет Серенький Волчок и укусит за бочоооок»…
И его рыдания возобновились с новой силой.
– Не плачь, – попробовала его успокоить Катя. – На самом деле ты очень даже страшный. Я тебя, знаешь, как в детстве боялась?
– Как? – сквозь слезы с надеждой посмотрел на нее Волчок.
– Сильно, сильно! Вот так! – отпрянула от него в притворном ужасе Катя. – До дрожи. До ужаса.
И она в подтверждение своих слов задрожала мелкой дрожью. Но, подумав, для убедительности перешла на крупную. Черный Пес, увидев это, грозно зарычал на Волчка. Катя укоризненно посмотрела на него и покачала головой. Тот все понял, притворно испуганно заскулил и начал отползать от Волчка, трусливо прикрывая глаза лапами.
– Вот видишь, даже Черный Пес тебя боится! – показала Волчку на пса Катя.
– Дааа? – удивленно хмыкнул Волчок. – Сам Черный Пес?! Значит, я такой страшный? На самом деле?
– Конечно, страшный, – кивнула Катя. – Да еще какой! Только ты неправильно детей пугаешь.
– Да? – озабоченно сказал Волчок. – А как правильно пугать?
– Знаешь, чего дети боятся больше всего? – заговорщически наклонилась к нему Катя.
– Чего? – затаив дыхание, спросил Волчок.
– Того, что их уложат спать, – сообщила Катя. – И если ты им споешь колыбельную, а они пораньше от нее заснут, то это будет для них самый ужасный страх и страшный ужас.
– А моя песенка подойдет? – смущенно спросил Волчок. – Которая про «придет Серенький Волчок и укусит за бочок».
– Это будет самое оно! Во! – показала ему Катя большой палец.
– Ну, тогда я пошел! – радостно сообщил Волчок. – Нет, не пошел, а побежал!
После чего развернулся и умчался. Только все его и видели. Лишь некоторое время еще слышался удаляющийся топот его маленьких ножек.
Все, открыв рты, посмотрели ему вслед, а потом дружно перевели взгляд на Катю. Молчание прервал кот.
– Катюш, тебе не говорили, что ты – великий педагог и психолог? – поинтересовался он.
– Нет, – густо покраснела Катя. – Но я приму к сведению.
– Кажется, я знаю! – воскликнул Гоша.
– Что ты знаешь?! – повернулись все к нему.
– Что нам надо делать, – пояснил Гоша. – Нам надо делать то, что сделала сейчас с Волчком Катя.
– И то, что ты сделал с Черным Псом! – догадалась Катя.
– Хм… Изменить городские легенды? – задумался кот. – А что? Это может сработать. Только вот, думаю, что непросто это будет сделать. Совсем непросто.
– А кто говорил, что будет легко?! – залихватски процитировал Тим фразу из какого-то боевика.
Но под удивленными взглядами остальных стушевался и начал неубедительно оправдываться:
– Я в том смысле, что это тяжело будет, конечно. В смысле, нелегко. Но попробовать все равно стоит. В смысле, надо. То есть нужно…
Потом, окончательно запутавшись во всех этих бессмысленных «в смысле», он замолчал.
– Другие предложения будут? – оглядел присутствующих кот.
Похоже, других предложений не было. Но, судя по крайне задумчивому выражению лиц, это предложение тоже как-то особого энтузиазма не вызывало. Действительно, одно дело – говорить о чем-то, и совсем другое – это что-то делать. А уж пытаться изменить городские легенды… Тут поневоле задумаешься.
– Я вас понимаю, – кивнул кот. – Сейчас мы находимся на перепутье. Можем ничего не делать, оставив все, как есть, и сидеть и ждать, чем же все это кончится.
– Нет, так не пойдет, – покачала головой Катя. – Это неправильно!
– А можем попробовать хоть что-то изменить и сделать все, что в наших силах, – продолжил кот. – Правда, честно говоря, даже не знаю в наших ли это силах. Но, думаю, попробовать стоит.
– Еще как стоит! – поддержал его Гоша. – Мне почему-то кажется, что Злу это очень не понравится. Ведь городские легенды – это на самом деле его порождение и его продолжение. И если мы их изменим в лучшую сторону, то это ослабит его.
– Почему ты так думаешь? – удивленно спросил его Тим.
– Не знаю, – пожал плечами Гоша. – Я просто это знаю. А откуда я это знаю – не знаю.
– Думаю, что это в тебе просыпается память, – задумчиво сказал кот. – И очень скоро мы узнаем много нового и интересного.
– А с чего мы начнем? – поинтересовался Тим.
– Вопрос, конечно, интересный, – покрутил свой ус кот. – Тут надо подумать. Причем, подумать очень хорошо.
И они начали думать…
История 9-я
Капризы поля чудес
Но, как вы, наверное, уже догадались, подумать им не дали.
Черный Пес насторожился и поднял голову. Потом принюхался и громко гавкнул.
– Ну, чего разгавкался? – раздался ворчливый голос. – Свои идут, свои.
– Свои, между прочим, все тут сидят! – возразил кот.
– Ой, какие мы бдительные стали, однако, – усмехнулся голос. – Ты еще попроси меня пароль сказать. Ну, так я тебе тогда прямо и честно скажу: «Пароль»!
– Так бы сразу и сказал, – вздохнул кот. – Выходи уж. Чего прячешься-то?
– А волшебное слово? – ехидно спросил голос.
– Обойдешься без «пожалуйста», – буркнул кот. – Ишь, культурных развелось. Не продохнуть уже от вас, культурных таких. Даже плюнуть некуда.
– Ну, и пожалуйста! – произнес голос. – Мы люди негордые, можем и без «пожалуйста».
И в комнате прямо из воздуха возник бородатый человечек в цветастой гавайской рубашке и шортах. Одна его нога была обута в незашнурованную кроссовку, а другая, почему-то необутая, заканчивалась волосатой ступней.
– Ой, да это же хоббит! – всплеснула руками Катя.
– Ох уж, мне эта современная молодежь! – укоризненно покачал головой человечек. – Сплошное преклонение перед Западом. А родные корни совсем позабыли. Ничего святого. Как вам только не стыдно!
Катя виновато потупилась в пол. Потом подняла глаза, пристально вгляделась в человечка и радостно закричала:
– Да это же домовенок Кузя! Только с бородой.
– Вот, только давайте без фамильярностей, – поморщился человечек. – Во-первых, не Кузя, а Кузьма Кузьмич. Во-вторых, не домовенок, а домовой. Старший, заметьте! А в-третьих, этот Кузя у меня еще получит за то, что разболтался с этим писателем и выдал ему совершенно секретные сведения. Выдеру как сидорову козу!
– Да ладно вам, – протянула Катя. – Не надо его наказывать. Тем более, как сидорову козу. Ведь классные же книжка и мультик получились!
– Классные… Скажут тоже, – проворчал Кузьма Кузьмич. – Ну, и словечки у современной молодежи. Тьфу!
– Не ворчи, Кузьмич, – хлопнул его по плечу кот. – Просто время диктует свои законы. Ты лучше на себя посмотри: во что ты вместо зипуна своего вырядился!
– Нуу… это… – смущенно протянул Кузьмич. – Не пропадать же добру. Оно и наряднее как-то. По-городскому, опять же. Да и через стенки проходить в нем сподручнее. А то этим зипуном своим все время за трубы, да крюки какие-то цеплялся.
– Руки-крюки бы этим бракоделам-строителям оборвать! – неожиданно эмоционально закончил он.
– А вы что, в стенках живете? – заинтересовался Тим.
– В них, – кивнул Кузьмич. – А где ж еще-то?
– А как же вы в стенках умещаетесь? – удивилась Катя. – Ведь сейчас стены тонюсенькие делают. Даже все, что у соседей делается, слышно.
– Вот, и я об том же! – возмущенно сказал Кузьмич. – Совсем строить разучились. Не то, что в старое доброе время. Вот, помнится, как в тысяча восемьсот семьдесят третьем году…
Кузьмич мечтательно закатил глаза и, видимо, предался каким-то своим сладким воспоминаниям.
– Ээх! – с досадой махнул он рукой. – Было время… А сейчас приходится как-то выкручиваться. С пространственно-временным континуумом договариваться. Дополнительные площади за счет римановых подпространств и параллельных пространств выцыганивать. Но как-то справляемся. В общем, колдуем помаленьку.
Заметив удивленные взгляды, Кузьмич развел руками:
– А что делать? Приходится идти в ногу со временем. Нынче колдовство без применения высшей математики и квантовой механики – это и не колдовство вовсе, а так: ерунда на постном масле.
– А с чем пожаловал-то, Кузьмич? – поинтересовался кот. – Ты ведь без дела или без своего интереса никогда не являешься.
– По делу, Котофеич, по делу, – сразу погрустнел Кузьмич. – И дело это очень даже серьезное. Серьезнее некуда.
– Излагай! – кивнул кот.
– Да поле чудес совсем что-то закапризничало, – начал Кузьмич.
– Чего?! – уставились на него Гоша, Катя и Тим. – А при чем тут телевидение?
– Телевизионная программа тут абсолютно не при чем, – пояснил кот. – Есть гораздо более серьезное поле чудес. Это энергетическое поле, управляющее всем тем чудесным и необычным, что происходит вокруг нас.
– Так что там с ним происходит? – озабоченно спросил он у Кузьмича.
– Дело в том, что изменилась напряженность поля чудес, и магическая энергия достигла критического уровня, – развел руками Кузьмич. – И теперь вокруг творится не пойми что. Да что там говорить. Пойдемте, сами все увидите.
Когда они вошли в кухню, Катя огляделась по сторонам и с удивлением сказала:
– А что тут не так? Вроде бы все, как обычно, и ничего такого «не пойми чего» не творится.
– А ты давно в холодильник заглядывала? – спросил Кузьмич. – Загляни, поинтересуйся.
– А что в него заглядывать? – пожала плечами Катя. – Холодильник он и есть холодильник. Чего в нем может быть особенного? Что я свой холодильник не знаю, что ли?
И открыла дверцу.
В холодильнике сидел сумрачный человечек в тулупе и меланхолично доедал колбасу. Увидев Катю, он прекратил жевать и, хмуро поглядев на нее исподлобья, неприветливо спросил:
– Чего надо-то?
Оторопевшая от увиденного, Катя машинально пробормотала:
– Да я просто так заглянула. Думала…
– Ну вот, и вали отседова! – грубо оборвал ее незнакомец и пробормотал набитым колбасой ртом: – Думала она… Ходют тут разные, а потом колбаса пропадает!
Катя с открытым ртом смотрела на него.
– Ну, чего рот раскрыла-то? – скосил на нее глаза незнакомец. – Закрой щас же. И дверь холодильничка тоже закрой, кстати. С той стороны. А то дует.
Катя осторожно закрыла холодильник и прислонилась к его двери.
– Ну, как? – поинтересовался у нее Кузьмич. – Внушает?
Катя молча кивнула.
– Да кто он такой, чтобы так разговаривать?! – возмутился Тим. – Сейчас я ему покажу!
И, отодвинув Катю, распахнул дверь холодильника. Но там никого не оказалось. Лишь на полке валялся недоеденный кусок колбасы.
– Не понял, – обвел Тим взглядом внутренности холодильника. – А где же…
Но тут его внимание привлекли странные звуки, доносившиеся из морозильника. Немного поколебавшись, Тим осторожно приоткрыл дверцу морозильника.
Заснеженное пространство морозильника освещалось трепетными всполохами северного сияния. Недалеко от дверцы горел костер, у которого сидел давешний незнакомец в тулупе и угрюмо шуровал в костре палкой. Неподалеку, рядом с нартами, паслись распряженные олени, лениво общипывая заиндевевший пучок укропа, видимо, по ошибке когда-то закинутый туда Катей. У куска же мяса, возвышавшегося у стенки морозильника, суетился какой-то незнакомый чукча с ледорубом, пытавшийся отколоть от ледяной мясной глыбы кусочек мяса для вечерней трапезы. И хотя у него пока ничего не получалось, он, тем не менее, жизнерадостно напевал себе под нос:
– Самолета – холосо. Палохода – холосо. А олени луцсе, однако…
Тим протер глаза, но видение не исчезало. Он попробовал ущипнуть себя за руку. Но все без того же успеха. Тогда он не нашел ничего лучшего, как пробормотать:
– Привет братским народам Севера!..
После чего закрыл дверцу морозильника, а за ней дверь холодильника. И присоединился к до сих пор пребывавшей в прострации Кате.
– По-моему, демонстрация удалась! – радостно сообщил Кузьмич коту.
– Даже более чем, – покачал головой кот, с беспокойством поглядывая на, похоже, впавших в легкую кому, Катю и Тима.
Их, в общем-то, можно понять. Ведь одно дело, когда вы встречаетесь с удивительными и неопознанными явлениями, будучи готовыми к ним, в «полевых», так сказать, условиях. И совсем другое – когда они подстерегают вас дома. Например, в том же знакомом и, казалось бы, преданном и верном вам холодильнике. Это, наверное, можно сравнить только с предательским ударом сзади, прямо в спину.
– Ничего, сейчас придут в себя, – успокоил Кузьмич кота. – Водички минеральной попьют, и все в порядке будет.
Но попить водички Кате и Тиму не удалось. И в порядок тоже ничего не пришло. А совсем даже наоборот. Пол перед Кузьмичем вздыбился, из него вырвался столб пламени, и из образовавшейся в полу оплавленной дыры высунулась безобразная голова. Выдохнув клуб дыма, она оглядела всех присутствующих и остановила свой холодный взгляд на Кузьмиче.
– Ну? – хмуро спросил Кузьмич.
– Кузьмич, не в службу, а в дружбу, – заискивающе произнесла голова. – Тут, пымаешь, такое дело…
– Знаю я ваши дела, – перебил ее Кузьмич. – Чего надо?
– Кваску бы нам, – потупилась голова. – Холодненького. А то что-то я так по делам залетался, что совсем в горле пересохло. Аж, горит все.
– Вижу, что горит, – усмехнулся Кузьмич. – Аж, дым из ноздрей идет.
– Ну, дык, – судя по звуку, донесшемуся из-под пола, развела лапами голова. – Бывает…
– Постыдилась бы! При детях-то, – кивнул он на Катю, Тима и Гошу, ошеломленно глядящими на голову.
Голова смущенно кивнула, задержала дыхание, и дым перестал идти.
– На вот тебе! – достал Кузьмич из холодильника пластиковую бутылку с квасом и протянул голове. – Смотри, не расплескай.
– Хорошо, что тот тип в тулупе квас в твоем холодильнике не заметил, – толкнул Тим Катю. – Представляешь, что могло бы сейчас случиться, если бы он весь квас выдул?
Но Катя не ответила, видимо, так еще и не придя в себя. Действительно, ведь для того, чтобы прийти в себя, ей надо было сначала выйти из прострации, в которой она, видимо, до сих пор еще пребывала.
– Маловато будет! – глядя на бутылку, разочарованно вздохнула голова.
– Нас же все-таки трое, – указала она глазами на остальные головы.
Остальные головы дружно закивали головами. Звучит, конечно, несколько странно. Но с другой стороны, а чем еще могут кивать головы, как не своими головами?
– Да помню, помню, Горыныч! – раздраженно бросил Кузьмич и достал из холодильника еще две бутылки с квасом. – Но смотри у меня! Нельзя все время летать, летун ты наш, хлопотун. Даже по делам. Отдыхать тоже надо. Хоть, и три головы у тебя, а ума в них даже на одну не наберется.
– Да ладно тебе, Кузьмич, – улыбнулась голова, обнажив ряд острейших зубов. – Не боись. Все будет тип-топ. Целукаю. Чмоки-чмоки!
И голова исчезла. Пол за ней затянулся и стал, как прежний. Как будто ничего и не было.
– С кем приходится работать, – горестно вздохнул Кузьмич. – И словечек еще этих ваших откуда-то успел набраться. Все кувырком летит! Все…
– Ничего себе, – выдохнул Тим. – Это был тот, о ком я подумал? Типа, Змей Горыныч, что ли?
– А кто ж еще-то? – буркнул Кузьмич. – Никакого воспитания.
– А откуда он взялся? – спросила Катя, которую незапланированный визит Змея Горыныча, похоже, все-таки привел в чувство. – Он же никакая не городская легенда даже.
– Ну, так я об этом же вам и толкую! – оживился Кузьмич. – Магическая энергия поля чудес достигла критического уровня, бьет через край и даже иногда разрывает границу между реальным и нереальным миром. Свидетелями такого разрыва вы сейчас и стали.
– Кать, ты, кажется, воду в ванне забыла выключить, – прервал его Гоша, прислушиваясь к шуму воды, доносившемуся из ванной. – Пойду выключу.
– Я бы не советовал, – заметил кот.
Кузьмич попытался было остановить Гошу, но потом махнул рукой и остался просто сторонним наблюдателем. А понаблюдать было за чем.
Гоша распахнул дверь в ванную комнату, и по ушам сразу резанул пронзительный женский вопль. Это, беззаботно плескавшаяся до этого в ванне, русалка безуспешно попыталась скрыться от посторонних глаз в сливном отверстии. И хотя размеры сливного отверстия ванны вряд ли позволяли это сделать, русалка не оставляла своих отчаянных и безнадежных попыток.
– Извините, – смущенно сказал Гоша и захлопнул дверь.
– Вот, видите, – вздохнул Кузьмич. – И ведь с каждым днем становится все хуже и хуже.
– А я читал, что в Нью-Йорке в канализации крокодилы водятся, – ни к селу ни к городу ляпнул Тим.
– Ну, русалки по любому симпатичнее крокодилов, – усмехнулась Катя. – Что с этих американцев взять? Любят они ужасы. Их бензопилой в Техасе не режь, дай им только поужасаться побольше.
– Нет, я ужасы не люблю, – покачал головой Гоша. – Надо все это прекращать!
– И это правильно! – радостно кивнул Кузьмич. – Речь не мальчика, но мужа!
– Что ж, пожалуй, пора переходить к решительным действиям, – решительно заявил кот. – Промедление смерти подобно.
– Тогда что же мы стоим?! – удивилась Катя. – Пошли!
– Куда? – в один голос спросили все.
– Как куда?! Переходить к решительным действиям!
История 10-я
Решительные действия
Решительные действия даже в своем названии подразумевают наличие решительности, и, разумеется, переход к действиям. Но если решительности нашим героям было не занимать, то вот с переходом к действиям возникли некоторые проблемы. Потому что действия, как правило, подразумевают наличие объекта, на которое эти действия должны быть направлены. А вот с этим как-то не очень заладилось. Потому что наши герои никак не могли прийти к единому мнению, на кого же именно должны быть направлены эти их решительные действия. А точнее, с кого начать?
– Конечно же, с Красной Руки!
– Нет, с Призрачного Поезда!
– А про Рабочего и Колхозницу забыли?
– Интересно, а Дом Берии чем вам не нравится?
– А подземелья под Москвой, в которых люди без следа пропадают?
– Ты еще Библиотеку Ивана Грозного вспомни! Которую мертвые опричники охраняют.
В общем, неизвестно когда и чем закончились бы эти бурные споры, если бы Судьба или кто-то еще не распорядились по-своему.
Спор прервал звон разбитого стекла в соседней комнате.
– Ох уж, эти мне хулиганы! Сейчас я их! – грозно сказал кот, приподнимаясь.
– Остынь, Котофеич, – остановил его Кузьмич. – Десятый этаж. Какие тут хулиганы?
– Действительно, – прислушался кот к звукам, доносившимся из соседней комнаты. – Кажется, я догадываюсь, кто это.
Когда они вошли в комнату, то увидели, как в окне отчаянно бьется и пытается освободиться застрявшая в нем Красная Рука. Видимо, она хотела тайком пробраться в квартиру и застать наших героев врасплох, но ее коварный план провалился.
– Что ж, Объект № 1 сам пожаловал к нам в гости и снял все вопросы, – довольно потер лапы кот. – Ну, с чего начнем?
– Я думаю, с ногтей! – азартно предложил Кузьмич.
– Да, подстричь ногти ей не мешало бы, – поморщилась Катя, разглядывая длинные и черные от грязи ногти Красной Руки. – Это же не ногти, а когти какие-то!
– Зачем стричь? – удивился Кузьмич. – Вырвать, и дело с концом!
– Нет! – запротестовал Гоша. – Так не пойдет! Ей же будет больно!
К его протесту присоединились и Катя с Тимом. А кот осуждающе посмотрел на Кузьмича и покачал головой:
– Вот уж не думал, Кузьмич, что ты такой садист. Нехорошо это, Кузьмич, негуманно.
– Какая еще тут с ней гуманность?! – взорвался Кузьмич. – Знаешь, сколько эта Красная Рука пакостей, гадостей и гнусностей сделала?! Да я бы ее за это… я бы… я бы… Я вообще не знаю, что с ней сделал бы!
– А если не знаешь, так и молчи лучше, – посоветовал кот.
– Зло, сделанное в ответ на зло, порождает зло, – тихо сказал Гоша. – А Злу только этого и надо. Оно же питается всеми этими злыми делами и поступками.
– Так что же тогда с ней делать? – растерянно спросил Кузьмич.
– Думаю, что начнем с маникюра, – уверенно сказала Катя.
– С чего?! – уставились все на нее.
– Вам, мужчинам, этого не понять, – пренебрежительно махнула рукой Катя. – А ведь сказано: «Красота спасет мир».
– Красота? Спасет? Ну-ну… – скептически усмехнулся Тим.
И оказался не прав.
Конечно, Кате пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести ногти Красной Руки в порядок. Хотя, честно говоря, трудились остальные, а Катя производила общее руководство этим процессом. Процесс осложнялся тем, что Красная Рука яростно сопротивлялась и отбивалась, регулярно пытаясь кого-нибудь схватить или хотя бы поцарапать. Но, в конце концов, ее ногти были сравнительно аккуратно подстрижены, а вековые залежи грязи, скопившиеся под ними, выброшены в мусоропровод.
– Ну вот, теперь можно приступать! – оглядев результаты работы, потерла руки Катя.
– К чему?! – дружно вырвалось у всех.
– Ох уж, эти мужчины, – вздохнула Катя. – Ничего в женской красоте не понимают.
– Куда уж нам, мужикам-деревенщинам, лапотникам неотесанным, – обиженно пробурчал Кузьмич.
– Да ты не обижайся! – подмигнул ему Тим. – Это же Катюха! Она, если кого-нибудь не подколет, то, значит, день был прожит зря.
– А все-таки насчет женской красоты я что-то не очень понял, – развел руками Кузьмич. – Что может быть общего у Красной Руки с женской красотой?
– Думаю, что мы сейчас приступим к покраске, – высказал предположение Тим.
– Красить, это я могу, – оживился Кузьмич. – И штукатурить, и красить, и кладку кирпичную делать. И еще по бетонным работам кое-что могу.
– Ну, бетонные работы здесь вряд ли понадобятся, – усмехнулся Тим.
– Значит, так, – раздался голос Кати. – «Шеллак», «био-гель» или «гель-лак» для маникюра нам, пожалуй, не подойдут.
– Молчу, молчу, молчу, – под сочувствующем взглядом Тима закрыл, открывшийся было, рот Кузьмич. – Даже знать ничего не хочу обо всех этих женских штучках!
– Дороговато это будет для такой-то площади, – покачала головой Катя, поглядев на Красную Руку.
Она скептическим взглядом окинула совсем даже не маленькие ногти Красной Руки. Это, еще мягко выражаясь, не маленькие.
– Придется изыскивать внутренние резервы, – закончив осмотр, сделала она вывод.
– У меня в подвале краска есть, – робко предложил Кузьмич. – Масляная.
– Не пойдет! – отрезала Катя. – Она очень долго сохнет. У нас как-то ей скамейки во дворе покрасили, так потом еще неделю все пенсионеры окрашенные ходили.
– А гуашь или акварель? – спросил Тим. – У меня они еще от уроков рисования остались. Могу принести.
– Тоже не пойдут, – покачала головой Катя. – Они не очень стойкие и быстро с ногтей сотрутся.
– На тебя не угодишь! – вздохнул Тим. – Все у тебя, то очень, то не очень.
– Ничего не поделаешь. Красота требует жертв! – заметила Катя.
– Хорошо еще, что не от нас, – проворчал Кузьмич себе по нос.
– Есть у меня на примете одна красочка. Точнее, даже не одна, – задумчиво проговорил кот. – Только какие-то они уж слишком веселенькой расцветочки.
– Так это же хорошо! – обрадовалась Катя. – Чем веселее, тем лучше.
Как ни странно, это действительно оказалось лучше. После того как ногти Красной Руки засияли всеми цветами радуги, она успокоилась, перестала буянить и вырываться. Казалось, что она с удовольствием рассматривает свой маникюр. Хотя, трудно сказать, как она умудрялась делать это без глаз, но каким-то образом ей это удавалось.
И тут Тиму в голову пришла поистине гениальная мысль.
– Послушайте! – взволнованно сказал он. – Я вспомнил, как в битловском мультфильме «Желтая подводная лодка» в самом конце главного злодея, предводителя синих злюк, заставили расцвести цветами, и он сразу же стал добрым. Может быть, наша Красная Рука такая злая из-за своего цвета? А если ее перекрасить в другой цвет и разрисовать цветами, то, может, она добрее станет?