Проклятый город

Я держусь за живот и медленно качаю головой. Все это шоу только из-за силы Балдуина? Меня начинает тошнить.

– Я же не сделала ничего плохого! Я не использую темные силы! – сморщив от боли в желудке нос, отвечаю я.

Ведьма покидает стол и статно подходит ко мне. Она словно не моя бабушка, а какая-нибудь там незнакомая женщина. Неужели смерть так меняет людей? Отбирает у них все чувства.

– Если ты станешь темной ведьмой, то перед тобой навсегда закроются двери родового гнезда. Ты будешь изгнана из шабаша, Марго, – чеканя каждую букву, объясняет Сесилия.

О, нет! Это слишком суровое наказание. Если меня прогонят, я буду всю оставшуюся вечность скитаться в темноте, без надежды обрести покой. Сглатываю кислый комок с привкусом внутренностей червей в горле.

– Я никогда не стану темной ведьмой, бабушка. Это абсурд, – заверил мой тонкий голос.

Женщина нежно погладила меня по голове, а затем прошептала:

– Ты можешь обмануть меня, но никогда, запомни, дорогая, никогда не лги себе…

И резко становится темно, затем снова светло, а бабушкина рука больше не гладит мои волосы. Я согнулась от боли животе и мгновенно упала на пол, чувствуя приближение рвоты по своему пищеводу.

Не успеваю и глазом моргнуть, как из меня вырывается чёрная жижа, в которой барахтаются дождевые черви и белые личинки. Катастрофа!.. Я смотрю на эту чудовищную сцену, и сознание начинает покидать меня. Стены идут ходуном, мир исчезает… Падаю на спину, ощутив острую боль в позвоночнике и немедленно отключаюсь, или точнее, просыпаюсь…

* * *

Обычная человеческая жизнь полна обычных хлопот: встаёшь с утра пораньше, готовишь завтрак, будешь детей, целуешь на прощание мужа и убегаешь на работу. Ты думаешь о том, как не вырвать волосы какой-нибудь стерве за её поганый язык, переживаешь из-за плохой успеваемости детей в школе, рассуждаешь про себя, что приготовить на ужин сегодня: цыплёнка или рис?

Смотря на такую жизнь, я с лёгкостью могу признаться, что подобное будущее мне не нравится. Я не хочу замуж, не хочу рутинную работу. Это все не для меня. С детства мне хотелось только одного – путешествовать, но по сути, дальше нашего штата я нигде не бывала. Возможно, лет через пять-шесть, я наконец исполню свою мечту, если, конечно, меня не прикончат. Салли Хилл – минное поле. Сделаешь что-то не так, и твои останки загрызут волки. Весело, не так ли?

Жизнь – дорога, полная преград. Ты либо проходишь все испытания, либо теряешься на половине пути. Но в особенности ужасней та дорога, которая проходит по улицам Салли Хилл. Боже, ещё совсем недавно я искала след оборотня в лесу, а, если капнуть глубже, то ссорилась с родителями, состояла в «братстве» готов, тусила на кладбище и ждала дату выхода нового сезона любимого сериала. Мою жизнь будто разделили на две части. Прошёл один год, а такое ощущение, пожалуй, что вечность.

Слова бабушки не дают мне покоя. Право, она умеет эффектно преподнести правду, от которой до сих пор желудок сводит.

Я лежу у себя дома на диване, в полной тишине и наслаждаюсь спокойными секундами своей жизни. Как это, оказывается, приятно. Уже целый час листаю фотоплёнку в телефоне, просматривая фотографии с прошлого года по середину августа. Сердце сжимается тысячекратно, в глазах щиплет, будто в них выстрелили моющим средством.

Вот мы с Генри и Биллом сидим за нашим обычным столиком в «Мокко» и уплетаем пиццу. Это тот день, когда мы нашли глыбу с надписями на латинском. Такие счастливые, ещё не постигшие боли утраты… Вот мы с Биллом сидим в обнимку и корчим рожицы: у меня высунут язык, зелёный, из-за m&m's, а у Билла раздуты ноздри и плотно сжаты губы. Он очень похож на обезьянку, улётный кадр. Невольно улыбаюсь от этой картины. Боже, почему так больно?.. Почему все прекрасное остаётся позади, ведь мы толком этого не ценили. Мы не замечаем хорошие моменты, пропуская через себя одну только боль и обиду. Слишком гордые, слишком глупые… Я прикусываю нижнюю губу и нахожу силы листать фотографии дальше. Теперь передо мной снимок с Ридлом и Хофером на Хеллоуин: парни держат в руках бокалы виски и строят кокетливые рожицы, будто они только что подписали контракт с известными компаниями. Билл одет в костюм пирата, а блондин стоит в костюме Шерлока Хомса. Угадайте, кем была я? Ведьмой? Ха, мимо! Я вырядилась мертвой невестой, потому что мне очень нравится мультфильм Тима Бертона. У меня даже фата была. Господи, какое же это было замечательное время… Если бы только я могла вернуться назад и все исправить, предвидеть неудачи, остановить череду смертей…

Дохожу до какого-то видео, снятое в ночь Хеллоуина. Странно, раньше мне оно не попадалось на глаза. Не теряя времени нажимаю на экран и выпрямляюсь, сгорая от нетерпения посмотреть его.

– Редкий кадр, дорогие телезрители, – невнятным и весёлым голосом говорит Билл, который ужасно трясёт камеру, будто находится в стиральной машине.

Толком ничего не удаётся разобрать: это точно центральный парк. Повсюду гирлянды, украшения, люди и громкая музыка в стиле рока. Я начинаю смеяться, заметив в кадре себя и Генри. Мы прыгаем под музыку, всячески тряся головой и размахивая руками. Ужас, это просто позор.

– Перед вами худшие танцоры века… нет, – смеётся Хофер, приближая камеру к нашим красным лицам, – ты-ся-че-ле-тия! Эй, бостонский фрик, скажи что-нибудь нашим фанатам!

Блондин начинает громко хохотать толкая парня с телефоном, отчего тот шатается, но не падает, сохранив равновесие.

– Пошёл ты к черту, козел. Посмотри на Марго и заткнись!

После слов Ридла, камера направляется в мою сторону, отчётливо показывая мои неудачные попытки пройтись лунной походкой. На видео я вся красная, потная и в стельку пьяная.

– Марго, ты такая грациозная… У тебя талант, – живо смеётся Билл, заслонив фокус своим пальцем.

– Эй, это что, мой телефон? Дай сюда, придурок! Я тебе не разрешала! – и тогдашняя Марго Ван де Шмидт начинает активно бороться с двухметровым брюнетом, прыгая и щипая нахала.

Раздаётся громкий смех и мой визг, а затем съемка останавливается на моем потном лице с прикрытым левым глазом и раскрытым ртом.

Вот и все. В груди резко похолодело, отчего мне стало неуютно в миллион раз. Пытаясь ответить на свои терзания, я всё-таки сдаюсь и набираю номер.

Один гудок… два… три… Он не отвечал мне столько недель и даже не перезванивал, разве может что-то измениться сейчас? Четыре…

– Привет, – я мигом вскочила на ноги, – вы звоните Генри Ридлу, но, судя по всему, я сейчас не могу ответить на ваш звонок, просто оставьте сообщение на голосовую почту, и когда-нибудь я вам перезвоню.

Эйфория сразу проходит, и я мысленно даю себе подзатыльник. Черт возьми, почему он не отвечает? Прошло достаточно времени, Ридл не может быть настолько занятым. Хотя, наверное, он поступил в колледж и живет обычной человеческой жизнью, которую заслужил? Бросаю телефон на диван и громко выдыхаю.

Наверное, он сменил номер. Да, точно, дело только в этом.

От гнетущих мыслей меня отвлекает дверной звонок. Билл обещал зайти, скорее всего, это он. Однако, на удивление, это был другой человек…

– Балдуин? Привет, – оглянулась я по сторонам, думая, не пришла ли с ним его подруга.

Он абсолютно один. Маг широко улыбается и пожимает плечами. На нем чёрная майка с треугольным вырезом и тёмные джинсы, на ногах кожаная обувь. С чего бы это вдруг ему заявляться ко мне домой? В памяти всплывают обрывки из сегодняшней беседы с Сесилией. Она против союза с темным магом…

– Тебя не было в «Старом гноме», вот я и пришёл сюда. Можно?

– Разумеется. Проходи, – я пропускаю гостя в свой дом и закрываю за нами дверь.

Хорошо, что родители сейчас на работе, иначе пришлось три часа объяснять маме, что я не ссорилась с Биллом, а Балдуин не мой любовник.

Чернокнижник разувает обувь и с улыбкой оглядывает гостиную, присаживаясь на диван. Билл точно осатанеет, узнав с кем я сейчас разговариваю…

– Уютный у тебя домик. Уже наложила «неприкосновенность» на него с родителями?

Ох, дерьмо. Из головы вылетело. Я виновато морщу нос и громко цыкаю, и маг все понимает без слов. Надо обязательно обезопасить маму с папой, ибо монстры могут напасть и на них, чтобы шантажировать.

– Вечером займусь этим. А где Тереза? – спросила я только, чтобы поддержать разговор.

Балдуин поудобнее раскинулся на мебели и внимательно разглядел меня с ног до головы. Его зрачок расширился, а голубые глаза стали зеркальными.

– Охотится. В последнее время у неё проблемы с гневом.

Я громко фыркаю, скрестив руки на груди.

– В последнее время? Мне казалось, что она с рождения такая больная.

По-моему, мои слова задели Блэка, поскольку он поджал губы и наклонил голову вниз. Чувствую неловкость и желание сменить тему.

– Не говори так, пожалуйста. Ты не знаешь Теру, она через многое прошла.

Сажусь рядом с ним на диван и складываю руку на коленях.

Да, иногда я могу быть несправедливой по отношению к другим людям, совсем забывая, что у них тоже есть своя история. Мы можем выкинуть что-то плохое, не давая себе отсчёт, а другим бывает плохо из-за наших поступков. Обидные слова, как кипяток – ошпарившись, ты будешь помнить об этом вечно.

– Может, тогда введёшь меня в курс дела, а я постараюсь мягче относиться к твой невменяемой подружке?

Балдуин задумчиво скривил рот, слабо улыбаясь, и отвернул шею в сторону. Говорить о чужих тайнах всегда легче, чем о своих, наверное, поэтому мы так любим послушать сплетни. Подобным образом мы утешаемся.

– Я знаю Терезу с детства – мы выросли в одном приюте. Мои родители погибли при сильном пожаре, а родители Терезы бросили её после того, как выяснилось, что она не человек. Вообще-то, как рассказывала сама Тера, они не биологические её родители – она подкидыш. Мне было одиннадцать, когда я с ней познакомился, и после этого мы никогда не расставались друг с другом, дав клятву защищать. Она стала мне семьёй и другом. В приюте Теру часто травили сверстники из-за некоторых странностей. Потом её начали бояться и избегать, взрослые запирали Терезу по ночам в подсобке, а когда нам исполнилось восемнадцать, нас вышвырнули. Сперва меня, ведь я старше неё на два года…

– Сколько же тебе лет? – спросила я, сглотнув горький комок в горле. История тронула меня до глубины души. Теперь ясно почему Тереза так плохо сходится с людьми – они над ней издевались.

– Двадцать три. Эй, не удивляйся так, я ещё молод, – боднул меня локтем Балдуин, заметив моё вытянутое от удивления лицо.

Поспешно поднимаю руки вверх, показывая, что сдаюсь. Он обнажил жемчужные зубы в улыбке и слегка покачал головой.

Ничего себе! Ему двадцать три года, а мне казалось, что, максимум, двадцать. Билл голову потеряет, когда узнает об этом.

– Затем мы начали жить обычной жизнью, хоть это было и непросто. Наша сущность всегда напоминала о себе. Я-то принял себя, но вот Тера… Она всячески пыталась избавиться от оборотня внутри, потому что считала, что именно в этом кроется причина всех её несчастий. Даже договаривалась с ведьмами об «изгнании», однако эти тщетные попытки привели только к одному – к гневу. У Терезы проблемы с психикой, часто бывают панические атаки и приступы. Поэтому злить её – дурная идея. У Теры нет никого, кроме меня. Даже Джонатан покинул нас…

Да уж, судьбе волчицы нельзя позавидовать. Это настоящий ад, ведь рядом нет ни близких, ни друзей, никого, один только чернокнижник. Теперь понятно почему она так отчаянно защищает Блэка и все время злится. С одной стороны девушку понять и пожалеть можно, но с другой… Почему она на меня взъелась? Я ничего оборотню не сделала! Похоже, это ещё одна загадка, которую мне предстоит разгадать.

Я понимающе смотрю на профиль Балдуина и осторожно кладу руку на его плечо, показывая свою поддержку и сочувствие.

Отныне мне вправду стоит с понимаем относиться к волчице, не обращать внимания на придирки и злые шутки.

Через считанные секунды лицо мага вновь озарилось улыбкой, и он глубоко вздохнул, выпрямив спину. Убираю руку с его плеча и неловко сглатываю.

– Зачем же я пришёл… Нельзя сидеть сложа руки. Про лекарство говориться совсем мало, про письменность лучше молчать… Пока охотники не нагрянули в Салли Хилл, предлагаю тебе попрактиковаться в магии. Нужно быть готовыми к встрече. Ты много знаешь заклинаний?

От пристального взгляда чернокнижника, полного надежд, я хмурю брови и ощущаю себя неопытной ведьмой.

На самом деле, я ровным счетом ничего не знаю, так десять-двадцать боевых заклинаний. Так не годится. Балдуин читает меня, как раскрытую книгу и огорчено вздыхает.

– Да, так дело не пойдёт. Тебе нужно учиться, – он осматривает гостиную, точно что-то ищет, после его взгляд замирает на комнатном цветке, – начнём с простейшего. Знаешь, лес весьма полезен ведьмам. Ты когда-нибудь спорила с упёртым дубом?

Еле заметно качаю головой:

– Не понимаю…

Я представления не имела, что существует возможность говорить с флорой! Сесилия как всегда скрыла от меня этот факт. Может, в этом причина её негодования? Она боится, что, подружившись с Блэком, я узнаю множество секретов?

– Урок первый: извлекай от окружающего тебя мира больше пользы. Пойдём, практика – залог успеха каждого сверхъестественного существа.

Мы тотчас покидает диван и направляемся в сторону двери. Балдуин принялся обуваться, энергично завязывая шнурки, а я пыталась в это время разобраться в своих мыслях. Стоп.

– Эта магия требует тёмного колдовства? – посмотрела я на Блэка, и тот остановился.

Чародей, словно в замедленной съёмке, оборачивается ко мне всем телом и смотрит с недопониманием и некой обидой. Его брови опущены, взгляд прищурен, а губы застыли в кривой усмешке.

– Марго, не все, что я делаю, происходит за счёт темной магии. Природа – нейтральная зона. Она принимает и светлую магию, и темное колдовство. Ты просто попробуешь выяснить что-нибудь полезное у леса. Вот и все, – мягко объяснил мне Балдуин, облизав нижнюю губу.

Щеки почему-то горят. Хочется сквозь землю провалиться от своего неукротимого пыла.

Я постоянно зарекаюсь о темной магии, будто это самое ужасное, что есть на свете. Блэк наверняка считает меня задирой, которая, кроме своих сил не признает ничего. Но это заблуждение! Просто слова Сесилии преследуют меня по пятам, они глубоко впитались в мои мысли и управляют мной. Никакая ведьма после смерти не захочет вечность блуждать в темноте; любая желает оказаться рядом со своими предками, охранять гнездо, помогать будущему поколению. Это и есть жизнь после смерти.

– Готова? – обратился ко мне маг и, не дожидаясь ответа, берёт за руку, а затем переносит нас по щелчку пальцев прямо в чащу.

* * *

Мы переместились на небольшой холм, окружённый сотней высоких сосен и другой листвой.

Земля влажная, можно легко поскользнуться и покатиться кубарем в колючки или ещё хуже – упасть на острые камни, вскрыв себе брюхо. В воздухе отдает мхом и мокрой древесиной. Ветви деревьев слабо качаются от ветра, разнося хвойный запах по всему лесу.

Балдуин, коснувшись ладонью до ствола одного из деревьев, прикрыл веки и что-то прошептал.

Господи, он старше меня всего на пару лет, а выглядит во время колдовства таким опытным и сосредоточенным, из-за чего мне кажется, будто я его тень. От того, что я одна из могущественных ведьм, мир не меняется, надо учиться и практиковаться; увы без бабушки все гораздо сложнее…

Наконец, Блэк отрывается от дерева и снимает с себя легкую чёрную плащевку, повесив её на ветку.

– Подойди ко мне, – поманил он меня рукой и посмотрел на ствол сосны.

Неуверенными шагами приближаюсь к магу, чувствуя жар в груди, и с недоверием таращусь на обычное дерево. Оно такое высокое и старое…

– Положи свою руку на кору, сюда, – Балдуин берет мою ладонь и бережно кладёт её на шершавую поверхность сосны, я почувствовала мурашки, – сейчас самое главное. Соберись, откинь все мысли прочь. Сконцентрируйся только на желании услышать голос дерева. Поняла?

Балдуин приблизился ко мне со спины вплотную, и именно по этой причине его тёплое свежее дыхание обжигает мое ухо.

Уверенно киваю ему и прикрываю веки, концентрируясь на поставленной задаче, видя перед собой одну темноту. Моя ладонь чувствует безобидное тепло, которое проносится по всему телу, словно кто-то дунул мне горячим воздухом в лицо.

Пение птиц, шелест листьев, собственное сердцебиение осталось позади. Абсолютная тишина, как покрывало укутала меня, благодаря этому мне показалось, что я оглохла или исчезла, или переместилась в никуда. Мои волосы путает ветер, играясь с прядями, дёргая их, запутывая: они раскрылись подобно вееру и принялись блестеть на свету, переливаясь рубиновым цветом.

Один. Два. Три. Три. Два. Один.

Чей-то шепот… Я чувствую, как до моей ноги касается что-то черствое и приобнимает её, толкая вперёд. Что за?.. Теперь же касаются спины, рук, а затем происходит нечто необычное. Меня толкают в сторону, и я резко открываю глаза. Темнота. Запах смолы и дерева. Бог. Мой. Я нахожусь внутри сосны!

Паника накрывает меня с головы до ног, впоследствии мои руки автоматически начинают нащупывать кору, пытаясь протиснуться сквозь нее обратно, наружу. Боже, Боже! Дышать стало трудно, все тело налито свинцом.

– Что происходит? – судорожно выдыхая, спрашиваю я.

Сердце разрывается в груди, ноги обмякли. Господи, ничего не понимаю! Истерика сковывает меня, как тугие веревки пойманное животного.

– Успокойся… Ты должна взять себя в руки, не сопротивляйся, – отрывисто доходят до меня слова Балдуина откуда-то издалека.

Услышав знакомый голос, мне становится чуть спокойней, я выпрямляюсь и держусь за голову. Тише, все хорошо. Это иллюзия. Здесь ничего нереально. Один. Два. Три. Три. Два. Один.

Сердце постепенно стало успокаиваться, кровь больше не стучит в висках. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь. Голоса. Много голосов. Бам – и тишина.

Слышу кончиком носа смердящий запах гнили и крови. Надеюсь, это пахнет не от меня…

В это же мгновение, широко распахнув веки, я нахожу перед собой иной мир. В хаотичном порядке стоят ели, орешники, папоротники и много другой растительности. Но меня пугает и сбивает с ног, в буквальном смысле, нечто другое… Рот так и остался открытым, а глаза наполняются слезами. Я падаю на хлюпающую землю и судорожно выдыхаю, как будто у меня началась паническая атака. Хотя, уже ни в чем не уверена. На каждом дереве повешены три-четыре женщины с бело-синей кожей, белыми глазными яблоками и разорванной одеждой. У некоторых раскрыт в крике рот с кривыми или гнилыми зубами, у других отсутсвует язык либо глаза, остальные же испачканы кровью. Эти женщины заполнили собой весь лес, словно они неотделимая часть природы.

К горлу подбирается комок, но я всей силой стараюсь не выпустить овсяную кашу наружу. Это… кошмарное ведение. Горячие дорожки слез щиплют мои щёки, а под рёбрами громко стучит: бам-бам-бам-бам-бам. Без промедления под моими ладонями что-то булькает. Я кое-как отворачиваю взор от повешенных женщин и с недоумением всматриваюсь на свои руки. Твою мать! С криком прыгаю на ноги и вытираю свои руки об кофту. Всю землю затопило грязно-красное море крови, которое мерзко булькает, подобно копящему маслу. Пузыри жидкости медленно надуваются, а после с ни менее противным звуком лопаются. И на этом я сидела?! Боже!

Внезапно, боковым зрением, замечаю какое-то движение со стороны. Нет, это вынести невозможно, хуже ужастиков.

Я нехотя оборачиваюсь за спину и взираю… Не понимаю как мне удалось сдержать крик. Повешенные женщины дёргаются в петлях, протягивают ко мне свои гнилые руки, что-то громко кричат и плачут. Казалось, весь лес слышит эти оглушающие стоны и мольбы: «Помоги нам», «Помоги», «Спаси нас», «Услышь нас», «Спаси наших детей», «Помоги нам».

Я медленно качаю головой, выпучив из орбит глаза и отступаю назад, как во что-то врезаюсь. Ох… Пожалуйста…

Обернувшись, застаю в шаге деревянный знак с надписью: «Казнь салемских ведьм за их приступление в 1693 году. Кладбище Салли Хилл». Это ведьмы?… Их так много. Не верю увиденному… История умалчивает правду, как всегда! В школьных учебниках ничего о таком не говорилось.

– Не оставляй нас, – плачет девушка с рыжими волосами.

– Помоги нам, пожалуйста, помоги…

– Спаси наших детей…

Они кричат все громче и громче. Я затыкаю уши и молюсь под нос, чтобы этот ад закончился. Мне больше не стерпеть.

– Хватит! Хватит! Я не могу! – кричу я, прикрыв веки.

Хочу домой! Хочу назад! Верните меня домой. Но не работало. Дерьмо!

– Тебе не сбежать от охотников, дитя… – вдруг говорит женский хриплый голос.

Я тут же перестаю кричать и поднимаю голову на повешенных ведьм.

– Что?.. – сглотнула комок, хлопнув ресницами.

– Они уже совсем близко. Они идут за тобой. Пророчество исполнится. Тебе не спрятаться.

Нет времени спрашивать кто она и откуда обо всем знает. Мёртвые не лгут.

– Как мне остановить их? – но она не отвечала, я подошла ближе. – Как мне их остановить?! Ответь!

Ведьма жутко смеётся, кашляя мутной кровью, затем, спрятав улыбку, говорит:

– Чтобы спастись, тебе нужно вернуться в самое начало. Тебе нужно услышать голос предков. Тебе нужно найти её…

Стоп.

– Её? Кого её?

Но ведьма не успевает назвать имя, ибо кто-то хватает меня за руку и тянет назад. Черт, нет! Нет! Мне нужно узнать имя. Казненные женщины затихают, а над ними кружатся страшные вороны, оглушительно каркающие, агрессивно работая крыльями. Нет. Я… должна… узнать… имя… Мне… нужно… имя… Нужно спешить.