Не оставляй меня
– Это из Флетча! Из кино! Она ткнула в меня пальцем. – Ты, Джона Флетчер, хочешь сказать мне, что не видел величайшего фильма всех времен Чеви Чейза?
– Извини, я пропустил его, – сказал я.
– Это классика, – сказала Кейси. – У меня пунктик насчет фильмов восьмидесятых.
Официантка демонстративно закашляла.
– У меня тоже, милая, но у меня нет ни бутербродов со стейком, ни «Кровавой Мэри».
Кейси заказала чизбургер и картошку фри, а я – салат «Кобб» без бекона и пшеничный тост без масла.
Когда официантка отошла, Кейси покачала головой:
– Без бекона? Единственная хорошая вещь в салате «Кобб» – это бекон.
Я пожал плечами:
– Его нет в списке разрешенных продуктов.
– Это отстой. Что еще ты не можешь есть?
– Красное мясо, шоколад, соль…
Кейси чуть не поперхнулась кофе.
– Воу, воу, воу! Никакого шоколада?
– Я больше скучаю по соли, – сказал я. – И маслу. Ничего жирного, ничего вкусного, – я сухо рассмеялся. – Короче говоря, мне нельзя есть ничего, что так любят другие.
Кейси покачала головой:
– Не представляю, как ты держишься.
– Не то чтобы у меня был выбор. А есть вещи и похуже.
– Я пытаюсь представить себе нечто худшее, чем невозможность есть шоколад, – она замерла, потом поставила кружку с кофе, ее улыбка исчезла. – О боже, это ужасно – говорить такое человеку с больным сердцем. Извини. Я часто так делаю – просто выбалтываю все, что приходит в голову.
– Эй, все в порядке. Еще я больше не могу употреблять наркотики, но это оказалось благословением, теперь я могу скопить какие-то деньги.
Ее смущение заменила улыбка.
– Да, по-моему, ты похож на наркомана.
– Тот еще. К счастью, бывший.
Кейси расслабилась и откинулась на спинку заднего сиденья.
– Значит, ты учился в университете Лас-Вегаса? Там ты изучал промышленное искусство?
– Да, мы с братом изучали там искусство.
– А потом Карнеги-Меллон?
Я отхлебнул кофе.
– Ты задаешь слишком много вопросов.
– У тебя много фотографий и дипломов на стене. Прежде чем я решила охладиться в твоем холодильнике, у меня было немного времени.
Я поставил чашку на стол, чтобы не расплескать кофе.
– Такое не каждый день услышишь.
– Это в моем стиле, – сказала Кейси с печальной улыбкой, как будто это была старая шутка, которую она устала слушать. Но она отбросила ее в сторону.
– Карнеги-Меллон… где это?
– Пенсильвания. Поговорим о погодном шоке. В первую зиму, когда я был там, я хотел впасть в спячку.
– Слабак, – сказала она, делая глоток кофе. – Но от одного нытика перейдем к другому: на восточном побережье погода тоже слишком странная для меня. Я родилась и выросла в Сан-Диего, где, если идет дождь, люди сходят с ума.
Официантка принесла нашу еду. Я никогда не позволял никому есть диетическую еду, если они находились около меня, но запах, исходящий от тарелки Кейси, обволакивал – насыщенный, мясной, жареный. Я посмотрел на свой салат, который ничем не пах, и попробовал немного, в основном ради Кейси.
– Значит, в октябре у тебя открывается выставка? – спросила Кейси, промокнув рот салфеткой. – Очень жаль, что меня не будет рядом, хотелось бы увидеть это. Я буду в туре в течение, наверное, следующего миллиона лет.
– Миллион лет… это долгий тур. Надеюсь, вы любите путешествовать.
Она пожала плечами:
– Эх, все не так хорошо, как кажется.
– Не так?
– Звучит неблагодарно. Большинство музыкантов отдали бы свою правую грудь, чтобы подписать контракт с лейблом и отправиться в тур по нескольким городам, верно?
– Поскольку у меня нет груди, я не могу сказать наверняка, – заметил я с усмешкой, – но по моим профессиональным наблюдениям – как твой водитель могу сказать, что не похоже, что ты хорошо проводишь время.
Она подняла глаза к потолку.
– Что же меня выдало? Разгромленная концертная площадка или то, что я свалилась в обморок и блевала в твоем лимузине?
– Все это.
Она улыбнулась.
– Я скучаю по честной музыке безо всякой театральности, понимаешь? Раньше я любила просто сидеть с гитарой и сочинять песни. Подбирать рифф или искать нужную мелодию, а потом писать тексты.
– Ты изучала музыку в Сан-Диего?
– Нет, я вообще не училась в колледже, – сказала она. – Но… я играла с детства. Моя бабушка подарила мне гитару, когда мне было десять лет. Я любила играть, но больше всего мне нравилось писать песни. Гитара была способом облачить мои слова в мелодию. Вообще это могло быть что угодно – пианино, барабаны… я просто хотела писать и петь.
– Ты еще и поешь?
– Теперь только подпеваю, – сказала она, стараясь не встречаться со мной взглядом, – И я больше не пишу свои собственные песни. Просто – материал для группы.
– Почему же?
Она рассеянно провела пальцем по линии брови. Волосы у нее были светлые, но брови темные. И идеальные.
– Теперь мы одна команда. Я пишу для нас, – говорила Кейси. – Но в каком-то смысле это лучше для меня. Мне нужна группа. – Она взглянула на меня сквозь опущенные ресницы. – Я не очень хорошо справляюсь сама.
Я кивнул, изо всех сил стараясь придумать какое-нибудь конструктивное замечание. Чтобы сосредоточиться на ее словах, а не на деталях ее лица.
– Я чувствую, что все движется так быстро, – продолжала Кейси, – и у меня нет времени сидеть и выяснять, что у меня внутри. Например, чем я хочу в жизни заниматься? То ли это, что я хочу делать – быть рок-звездой? Половина меня говорит: «Черт возьми, да!» Другая половина боится.
– Чего боишься?
– Образа жизни. Гулянок. Я чувствую, что живу по инерции, чтобы не принимать никаких реальных решений. Я просто следую за группой, играю очень громкую музыку и много пью, потому что…
– Потому что?.. – мягко спросил я, и она небрежно пожала плечами, хотя ее слова и говорили о важном.
– Потому что мне больше некуда идти. – Образ телохранителя, выносящего ее из клуба прошлой ночью, вспыхнул в моем сознании, как и рекламный снимок, где она показывает миру средний палец. Жесткая и уязвимая одновременно.
«Она кажется потерянной».
Кейси откинулась на спинку сиденья и махнула рукой, словно ее слова были сигаретным дымом, который нужно было развеять.
– Во всяком случае, это моя жуткая похмельная история.
Я знал, что это не все. У меня сложилось впечатление, что у нее было больше историй и больше песен.
Между нами повисло молчание, пока я потягивал свой остывший кофе без кофеина. С полдюжины раз я собирался начать, желая поделиться с ней чем-нибудь. Чем-то глубоко личным, как будто за каждую такую историю выдавались очки, и теперь их количество нужно было выровнять.
Но моя персональная история была слишком личной. Слишком темной. Кейси Доусон светилась, и я не мог вынести мысли, что моя глубочайшая правда окутает ее, как саван, затмевая ее свет своей ужасной концовкой.
Я поиграл под столом своим медицинским браслетом. Я мог бы, по крайней мере, сказать ей, почему я должен был съесть гребаный салат вместо гамбургера. Я начал было, но тут появилась официантка с кофейником. Она снова наполнила кружку Кейси, затем начала наполнять мою.
Кейси протянула руку и накрыла мою кружку.
– Подождите! Это обычный? Он может пить кофе только без кофеина! Официантка с тихим вскриком отдернула кофейник.
– Черт, милая, я чуть не ошпарила тебя.
– Мне очень жаль, – сказала Кейси. – Я просто… это важно. – Она взглянула на меня.
– Это не стоит того, чтобы ты обожглась, – сказал я. Но этот жест тронул меня.
– Я принесу другой чайник, – сказала официантка и раздраженно удалилась.
Кейси снова положила руку на колени, и ее щеки порозовели.
– Извини. Я немного разволновалась.
– Ты чуть не довела до одиннадцати[12], – сказал я, полагая, что цитата из фильма восьмидесятых годов сгладит ситуацию.
Она вскинула голову, улыбка вспыхнула на ее лице, как рассвет.
– «Это – Spinal Tap[13]!», – воскликнула она, – классика.
Я вглядывался в ее глаза, чувствуя притяжение между нами, теплое и тягучее.
– Спасибо, что следишь за моим кофе, – сказал я, – это очень важно.
Ее взгляд смягчился:
– Может быть, объяснишь мне, почему?
– Я… мне пересадили сердце, – сказал я.
– О, – произнесла она, откидываясь на спинку сиденья. Ее глаза смотрели куда-то вдаль, потом она резко тряхнула головой, – пересадка сердца. Но… ты так молод. Двадцать пять?
– Двадцать шесть. Вирусу, который разрушил мое сердце, было наплевать, сколько мне лет. – Я грустно улыбнулся. – Вирусы такие придурки…
Кейси не улыбнулась. Она указала на мое запястье и медицинский браслет:
– Можно посмотреть?
Я скользнул рукой к ней по столу.
Она перевернула прямоугольную бирку, со стороны, на которой изображался красный глянцевый крест на ту, где были слова.
– Пациент с трансплантацией сердца. Смотреть карточку в кошельке, – Кейси посмотрела на меня. – А что на карточке в кошельке?
– Экстренная контактная информация, моя группа крови, бла-бла.
Ее взгляд давил на меня.
– Бла-бла?
– Что делать, если я попаду в беду.
Она кивнула. Сейчас она спросит, в какие неприятности я могу попасть, и я придумаю что-нибудь о побочных эффектах лекарств, про что гораздо лучше услышать, чем про полную остановку сердца.
Но вместо этого она спросила:
– Это было недавно?
– Почти полтора года назад.
Ее глаза расширились:
– Это совсем недавно. – Она отпустила бирку, и ее ладонь легла на мою. Застывшее, тихое мгновение, затем ее ладонь скользнула к моей ладони. Ее пальцы сомкнулись вокруг моих и замерли. Я смотрел, как мой большой палец опустился на костяшки ее пальцев и медленно погладил их.
Официантка вернулась с кофе без кофеина. Выражение ее лица было кислым, пока она не увидела наши руки. Она улыбнулась и наполнила мою чашку.
– Мне очень жаль все это слышать, – сказала Кейси, когда официантка отошла. Она в последний раз сжала мои пальцы и отпустила. Я растерянно положил свою опустевшую ладонь на колени.
– Мне тоже.
Кейси поиграла ложкой:
– Об этом трудно говорить?
– Да, – признался я. – Только самые близкие мне люди знают.
– А я новичок, врывающийся в твое личное пространство и задающий всевозможные вопросы.
– Да, – сказал я, – ты чертовски любопытная.
Она пронзительно вскрикнула и швырнула в меня картошкой фри. Я рассмеялся и собрал соломинки с колен.
– Подожди, черт! Ты не можешь это есть! – Кейси потянулась через стол, чтобы забрать обратно.
– Я чуть не ошпарилась кофе не для того, чтобы ты съел жареное.
– Ваша жертва отмечена должным образом. – Я запихнул все это в рот и чуть не застонал от восторга. Я и забыл, как хороша может быть жареная картошка. Соленая, жирная, безупречная. – Господи, как вкусно.
Кейси отодвинула свою тарелку подальше от меня.
– Это все, что тебе полагается, приятель. Я не собираюсь отвечать за нарушение твоей диеты. Я ведь уже нарушила твой распорядок, о котором ты все время говоришь, верно? Я плохо на тебя влияю…
Я перестал смеяться, а улыбка застыла. Она была права. За один обед Кейси не только нарушила мою диету, но и пошатнула тщательно продуманный распорядок дня. Она не просто отнимала у меня время, которое можно было провести в горячем цехе. Дело было в другом. Обед. Легкий смех и разговоры. Раскрытие друг другу секретов. Пальцы, мягкие касания…
Это был запретный пункт в меню.
Это было плохо для моего сердца.
Я вытер рот салфеткой и положил ее на стол.
– Да, кстати, о моем расписании, – сказал я, – у меня всего несколько часов до начала смены в А-1, а у тебя сегодня шоу. Мы должны вернуть тебя в Саммерлин.
Улыбка Кейси исчезла, и она вздернула подбородок, заметив очевидную перемену в моем поведении.
– О, конечно. – Светящийся огонек потух. – Как скажешь.
Глава 8. Джона
Мы вернулись к моему дому, чтобы Кейси могла забрать бюстье и остатки ажурных чулок. Но когда я въехал на стоянку, она не вышла из машины, а просто сидела, не двигаясь.
– Выбрось это дурацкое бюстье, – сказала она, наконец.
– Ты уверена?
– Просто поехали, – сказала она, но это прозвучало скорее как «Давай просто покончим с этим».
Обратно в дом Саммерлин мы ехали в тишине. Я остановил машину на круговой подъездной дорожке. Кейси выбралась из фургона и встала лицом к дому.
– Чертовски ненавижу Лас-Вегас, – пробормотала она так тихо, что я едва расслышал. Она повернулась ко мне и наклонилась к пассажирскому окну:
– Спасибо, что позаботился обо мне вчера вечером.
– Без проблем, – ответил я.
«Скажи что-нибудь еще. Скажи что-нибудь получше».
Слова застряли у меня в горле.
– И спасибо, что заплатил за обед. Предполагалось, что я угощаю, но у меня не было с собой денег. Естественно. – Она покачала головой. – Если ты подождешь секунду, я сбегаю за деньгами.
– Забудь об этом. Я впервые за год съел жареную картошку. Это стоит двадцати заплаченных баксов.
Она подняла на меня глаза.
– И за это тоже спасибо.
– Что? За то, что я съел картошку?
– За то, что подбодрил меня. Каждый раз, когда я чувствую себя немного подавленной, ты шутишь, чтобы поднять настроение.
Я кивнул, как немой идиот, не уверенный, какие слова вырвутся из моего рта – шутка или правда: заставить ее смеяться было все равно что сорвать мини-джекпот.
Она переступила с ноги на ногу.
– Ладно, хорошо. Мне пора возвращаться.
– Взорви сцену сегодня, – наконец, выдавил я.
– Надеюсь, до этого не дойдет, – сказала она со слабым смешком.
Она начала закрывать дверь, но остановилась.
– Спасибо, что был хорошим парнем, Джона. В мире таких, как ты, – единицы.
Она закрыла дверь и пошла прочь. Ее светлые волосы блестели на солнце, как стекло. Я смотрел, как она идет к двери – чтобы убедиться, что она в порядке; убеждал себя, что именно для этого ждал, пока она не исчезнет в темноте холла. Дом поглотил ее, дверь за ней захлопнулась.
Без Кейси в моей квартире было душно и тесно. И тихо. Неужели здесь всегда было так тихо? Я подошел к дивану, чтобы сложить плед, ощутил остатки духов Кейси и чуть не поднес эту чертову штуку к носу, чтобы вдохнуть аромат.
«У тебя нет на это времени».
Мне нужно было восстановить свои укрепления, заново выковать броню, чтобы дожить до октября. Я должен был стереть прошлую ночь и сегодняшний день, похоронить вместе с воспоминаниями о глазах Кейси, о том, как вид ее обнаженных бедер, обтянутых короткой юбкой, пробудил во мне физическое желание, которое я отрицал до сих пор…
Молча извинившись перед умершей бабушкой, я скомкал плед и бросил его в шкаф. Теперь нужно было как-то справиться с возбуждением, поэтому я принял очень холодный душ.
После этого я стоял в своей тихой кухне, попивая остатки отвратительного протеинового коктейля, который не шел ни в какое сравнение с жареным картофелем, которым Кейси забросала меня.
«Ради всего святого, забудь об этом».
Думать о ней или о любой другой женщине было пустой тратой времени. Я не был из тех парней, которые любят секс на одну ночь. Мне никогда это не нравилось, а о начале отношений сейчас не могло быть и речи. Ни с Кейси Доусон, ни с кем другим.
«Больше не приглашай красивых женщин к себе домой или даже на обед. Больше нет».
Я проверил телефон: было пять часов вечера, суббота, и я был одет для работы. У меня было два сообщения от Тео и голосовое сообщение от отца, как обычно. Завтра я проведу весь день в мастерской, а потом поужинаю с семьей. Все как положено. Мой распорядок немного пошатнулся, но не рухнул.
По пути к двери я подхватил бюстье Кейси и ее порванные рыболовные сети, а потом бросил их в мусорный контейнер на стоянке.
– Теперь мы возвращаемся к регулярной программе, Джона.
Моего босса, Гарри Келтона, не было, когда я возвращал машину, взятую вчера вечером, но теперь он был на месте. Я подозревал, что он хотел повторить еще раз при личной встрече, что возить пьяных девушек домой не входило в мои обязанности.
– Флетчер, – сказал он вместо приветствия и вытащил документы для сегодняшней работы из беспорядочной груды бумаг на своем столе. Он бросил мне связку ключей от машины. Я поймал их одной рукой, изучая ночное задание под мерцающими флуоресцентными лампами. Я не верил своим глазам.
– Rapid Confession, опять?
«Кейси».
Гарри сцепил руки за головой, показав свои мокрые подмышки.
– Их менеджер спрашивал о тебе.
– После вчерашнего вечера?
– Я думаю, он простил тебя, – сказал Гарри. – Повезло. Они хорошие клиенты.
Я разочарованно покачал головой.
– Мало везения, если он все еще злится и попытается снова зажать чаевые.
– Ты бросил их вчера вечером, – сказал Гарри, наклоняясь вперед и тыча толстым пальцем в груду бумаг на столе, – мне повезло, что он забронировал и оплатил еще один рейс. Он вполне мог бы отменить вчерашний платеж, не говоря о чаевых, – он откинулся на спинку стула, отчего тот заскрипел. – Беспроигрышно для нас обоих, Флетчер. Я не подставляю его, а ты получаешь второй шанс.
– Босс…
Гарри ткнул пальцем в мою сторону:
– Ты мой лучший водитель, Джона, но я не слишком доволен прошлой ночью. Возьми этот заказ, если хочешь продолжать работать здесь.
Я вышел из кабинета Гарри в оцепенении, его слова эхом отдавались в моей голове.
«Второй шанс…»
– Черт возьми, – пробормотал я и почти развернулся, собираясь ворваться обратно в офис и сказать Гарри, чтобы он забыл и пусть кто-то другой берет это задание. Вот только Гарри был готов в любой момент уволить меня, а я не мог позволить себе потерять работу.
Я прошел через гараж, мимо рядов черных и белых лимузинов, линкольнов и седанов, подбадривая себя:
«Я могу быть профессионалом. Я сделаю свою работу и переживу эту ночь».
– Привет, Флетчер…
Я обернулся и увидел Кайла Портера, другого водителя, направлявшегося к своей машине.
– Слышал, что ты получил Rapid Confession. Дважды удачливый засранец. Цыпочка гитаристка чертовски горяча.
Я забрался за руль своей черной машины и захлопнул дверцу:
– Ну да, мне-то не рассказывай.
К шести часам я вернулся в резиденцию Саммерлин и припарковался на круговой подъездной дорожке, ожидая появления группы. Солнце только начало садиться, окрашивая небо на западном горизонте в оранжевые и пурпурные тона. Обычно я изучал игру света, думая, как воспроизвести эти цвета в водоворотах расплавленного стекла. Но я был слишком рассеян. Что я собирался ей сказать? Пошутить? Заставить ее улыбаться и смеяться? Или просто казаться крутым парнем. Придерживайся распорядка…
– Ты!
Я вырвался из круговорота мыслей и увидел группу и их менеджера, с сумками в руках, почти у самой машины. И Кейси…
Она подскочила ко мне, одетая в леггинсы, ботильоны и огромную черную футболку с Зигги Стардастом[14]. Ее волосы были собраны на макушке в неряшливый узел, а лицо было очищено от макияжа и светилось от радости и облегчения, что заставило мое позаимствованное сердце биться быстрее.
Она уперла руки в бока, одарив меня игривым, лукавым взглядом.
– Ты что, преследуешь меня?
Прежде чем я успел ответить, Джимми Рэй скользнул к Кейси и приобнял ее за плечи.
– Значит, это тот самый водитель-герой, который заботился о моей девочке прошлой ночью. Я нанял его снова, котенок, в качестве личной благодарности, – он подмигнул мне, – она просто маленькое наказание, не правда ли?
За полгода работы водителем лимузина в Вегасе я миллион раз видел таких придурков. Я всегда относился к ним с отстраненной вежливостью. Но рука Джимми зависла над грудью Кейси, и желание ударить его по самодовольной физиономии накрыло меня волной.
– Давай, иди, – сказал Джимми Кейси. Он опустил руку и легонько шлепнул ее по заднице, чтобы она поторопилась сесть в лимузин.
Смущенная улыбка мелькнула на губах Кейси, она не взглянула на меня, когда забиралась внутрь машины.
Джимми Рэй протянул мне руку, и я по профессиональной привычке пожал ее.
– Тебе все прощается, приятель, – он притянул меня к себе. – Надеюсь, ты хорошо провел время с моей девочкой вчера вечером, но ты же не собираешься превращать это в привычку, да? Не изнашивай товар.
Его рука выскользнула из моей, оставив в ладони стодолларовую купюру.
Я скомкал деньги в кулаке, когда он забрался на заднее сиденье. Только угроза потерять работу удержала меня, чтобы не бросить их к его ногам. Я с силой захлопнул дверцу лимузина и загрузил сумки группы в багажник.
Оказавшись за рулем, я пытался найти Кейси в зеркале заднего вида, но перегородка поднялась, заглушая звуки громких голосов и смех. Я выехал из Саммерлин и поехал прямо к бульвару Стрип, уже сверкающему в сгущающихся сумерках.
Чуть восточнее «Фламинго», рядом с конференц-центром, я свернул с бульвара и, как и накануне вечером, подъехал к задней стоянке у клуба Pony. Я открывал двери и выгружал сумки одну за другой, как и вчера. Но сейчас я остро ощущал, что Кейси стоит позади, ожидая своей очереди. Она подошла последней, и я повернулся, чтобы передать ей вещи. Ее глаза были лазурно-голубыми и казались электрическими в тусклом янтарном свете уличного фонаря, мерцавшего над нами.
– Так Джимми попросил тебя лично? – тихо сказала она, когда остальные вошли в заднюю дверь.
– Да.
– Надеюсь, он не вел себя с тобой как полный придурок. Он может быть…
– Мудаком?
– Да. Но он хороший менеджер.
Я закрыл багажник.
– Это все, что имеет значение.
Одна из участниц группы, девушка с иссиня-черными волосами, высунула голову из задней двери.
– Кейс?
– Иду! – Крикнула Кейси через плечо. – Это Лола, моя лучшая подруга. Она втянула меня в эту группу. Если бы не она, я бы, наверное, сейчас скиталась по улицам. Я не могу ее подвести, понимаешь?
Она говорила так, словно старалась подготовить себя сделать что-то пугающее. Инстинктивно мне захотелось утешить или защитить ее, но от чего? Как?
– Я могу помочь? – выпалил я.
– Ты будешь здесь после представления? – спросила она, ее лицо, озаренное грустной улыбкой, было открытым и полным надежды.
– Да, Кейси. Я буду здесь, – мягко сказал я, – отвезу тебя домой.
– Я так рада, – она переминалась с ноги на ногу, стараясь не встречаться со мной взглядом. – Поговаривают о вечеринке в Саммерлине после шоу. Туда приедет тонна людей… ребята с разогрева. Ты должен прийти. Я имею в виду, если ты хочешь. Если тебе можно.
Нам не разрешалось общаться с нашими пассажирами, но желание защитить ее было очень сильным, поэтому и политика компании, мои строгие правила в отношении распорядка дня перестали меня заботить.
Ее подруга Лола снова появилась из двери.
– Кейси! Ты не заставишь нас снова опоздать, милая. Я серьезно.
– Мне надо идти. – Кейси потянулась и сжала мою руку. – Увидимся позже?
Она поспешила присоединиться к группе, а я попытался представить себе эту девушку, играющую на электрогитаре на сцене перед кричащей публикой. Она будто была готова расколоться надвое, и кроме подруги с двухцветными волосами, казалось, что во всем мире у нее не было ни одного гребаного близкого человека, который помог бы ей оставаться на плаву.
Я вытер руку о карман форменных брюк, как будто мог стереть ее прикосновение и чувства, которые оно пробудило, но я все еще ощущал касание ее мягкой кожи.
Я скользнул за руль, чтобы переждать шоу. Очередь лимузинов за моей спиной росла, и я готов был поспорить, что среди водителей был Тревор – сидел в форменной куртке на жаре.
В отличие от вчерашнего однообразия, эта ночь была нервной. Я надеялся, что с Кейси все в порядке, и злился на себя за волнение. Каждый приглушенный всплеск шума толпы заставлял меня вздрагивать, и я напряженно ждал, что Хьюго снова выскочит из задней двери с Кейси на руках.
Через два часа моя нервозность сменилась тупой болью в животе. Бездомный подошел и попросил мелочь. Я протянул ему смятую стодолларовую купюру, которую дал мне Джимми. В глазах бродяги читалась лишь глубокая усталость. Он в изумлении уставился на деньги и одарил меня щербатой улыбкой, полной облегчения, прежде чем скользнуть обратно в ночь.
Лучшее применение ста баксов за всю мою жизнь.
Было около одиннадцати, когда шоу закончилось. Через переулок, который вел на главную улицу, я увидел поток посетителей, выходящих наружу. Я снова надел куртку и стал ждать, когда у двери лимузина появится группа.
Час спустя я все еще ждал, обливаясь потом в куртке, прямо как Тревор.