Великие тайны океанов. Тихий океан. Флибустьерское море
Сегодня можно только удивляться, с каким интересом и даже пылом Япония встретила первого католического проповедника. Больше двух лет Франсиско Хавьеру сопутствовал успех. Японию он покинул 30 ноября 1551 года, поручив двум иезуитам продолжить свою миссию. Им помогали многие новообращенные из местных жителей. На острове Кюсю христианство приняли десятки тысяч людей. Через тридцать лет после отъезда Франсиско Хавьера количество новообращенных достигло 150 тысяч.
Этот успех, вероятно уникальный в истории христианского миссионерства, был практически сведен на нет жестокими гонениями, начавшимися в 1616 году. Рассказ о причинах этих драматических перемен не входит в задачи данной книги, тем более что Франсиско Хавьер до конца своей земной жизни об этом не знал.
В 1552-м, через год после отбытия из Японии, португальский парусник «Санта-Крус» стал на якоре перед бесплодным и пустынным островком Шанчуань, расположенным неподалеку от Кантона. На берег проповедник сошел глубокой ночью, словно в шпионском романе. История и впрямь почти детективная.
Иезуиту нужно было тайно проникнуть в Китай, чтобы вызволить португальцев, томящихся в кантонских застенках, где их ждала неминуемая гибель. Они поплатились за разбойные действия португальской эскадры – Китай даже ввел запрет на въезд иностранцев. Франсиско Хавьер заручился поддержкой контрабандиста, который за груз перца большой ценности тайно переправил его в Китай. «А уж там, в Китае, я с Божьей помощью сумею повлиять на власти».
Но миссионер допустил оплошность, заранее оплатив услуги контрабандиста. Он все ждал и ждал на неприютном острове, но никто не появлялся. Прошло несколько дней, и на него «напала лихорадка». Франсиско Хавьер был крепкого сложения и не стар, ему только минуло сорок шесть лет, но годы странствий и лишений сказывались на его здоровье.
Андре Рейнозо. Св. Франсиско Хавьер благословляет флот португальцев. 1619
Проповедника сопровождал верный слуга-китаец Антонио. Он перевез хозяина на борт «Санта-Круса», еще не снявшегося с якоря. Но поднялся сильный ветер, и на море началось такое волнение, что больной был не в силах оставаться на судне. Наутро шлюпка, не раз рискуя перевернуться, снова отвезла его на берег злосчастного острова. Измученный, вымокший до нитки и продрогший, Франсиско Хавьер впал в полузабытье. «Он говорил по-баскски и читал псалмы, – рассказывал позже слуга. – С именем Иисуса на устах и с миром в сердце он отдал душу Богу». Это случилось 3 декабря 1552 года в два часа ночи. «Санта-Крус» доставил тело усопшего в Гоа, где оно покоится и поныне.
Незадолго до своей гибели от рук туземцев Магеллан назвал группу островов, где расположен Себу, архипелагом Святого Лазаря, потому что именно здесь моряки, умиравшие от истощения, вернулись к жизни. Позднее другие мореплаватели назвали архипелаг Филиппинами в честь принца Филиппа, наследника Карла V. Став королем, Филипп решил окончательно присоединить эти острова к Испании.
Монах-августинец Урданета после экспедиции Лоайсы вернулся в свой монастырь. Он предавался самобичеванию в келье, когда ему передали распоряжение приора: отложить все дела и собираться в Америку.
– Вице-король Мексики снаряжает экспедицию на Филиппины. Вы назначаетесь штурманом. С вами поплывут четверо наших братьев.
Неизвестный художник. Крещение язычников св. Франсиско Хавьером. XVIII в.
Монахи-моряки всегда высоко ценились. В экспедиции под командованием Мигеля Лопеса де Легаспи принимали участие 5 кораблей и 400 человек. 3 февраля 1565 года Урданета благополучно привел флотилию на Филиппины. Через три месяца Легаспи приказал ему на одном из судов вернуться в Мексику с грузом пряностей.
Урданете предстояло пересечь Тихий океан с запада на восток – этого еще никто и никогда не совершал.
– Сначала пойдем на северо-запад, чтобы избежать встречных течений, – сказал Урданета. – А там посмотрим.
У монаха была одна идея, и он хотел ее проверить. Умело используя переменные ветры и следуя вдоль побережья Японии, Урданета прошел в более высокие широты. На 43° северной широты он убедился в том, что интуиция его не подвела: здесь преобладали попутные ветры, воспользовавшись которыми он поплыл на восток-юго-восток и дошел до калифорнийского побережья, откуда спустился к порту Акапулько; там он и причалил 30 октября 1565 года. Урданета с непревзойденным успехом использовал при плавании по водным просторам в обоих направлениях (12 000 километров туда и столько же обратно) течения и попутные ветры, открыв путь из Мексики на Филиппины, который стал обычным путем галеонов. Создав этот навигационный шедевр, он вернулся в обитель.
В XVI веке существовало некое основанное на религии географическое представление: Создатель точно уравновесил на Земле сушу и море. Поскольку в Северном полушарии обнаружились огромные водные просторы (подвиг Урданеты показал, что к северу от экватора Тихий океан пуст), значит на юге должен существовать большой континент, уравновешивающий океан. Даже когда голландцы ван Димен и Тасман исследовали берега Австралии (с 1616 по 1643 год), поиски пресловутого Южного материка не прекращались. Но об Австралии, которую омывает не только Тихий, но и – в большей мере – Индийский океан, мы подробнее поговорим в книге об Индийском океане.
В 1567 году вице-король Перу Франсиско де Толедо устраивал в своем дворце в Лиме пышные приемы. Однажды вечером он выслушал математика-мореплавателя по имени Гамбоа, который рассказал ему один эпизод из истории инков:
– Вождь Тупак Юпанки после девятимесячного плавания по Тихому океану наконец ступил на сушу. То был обширный материк в южной части океана.
– Когда это случилось?
– Трудно сказать точно. Календарь инков отличался от нашего. Но из летописей известно, что Тупак Юпанки привез из экспедиции черных рабов, а также большое количество золота и серебра.
Нередко рассказы о легендарных подвигах оказывались чистым измышлением с целью восхваления того или иного правителя. Но жажда золота у испанцев была неистребима. 20 ноября 1567 года Франсиско де Толедо отправил из Лимы два корабля с экипажем сто пятьдесят человек, среди которых было четыре монаха. Одним судном командовал Гамбоа. Номинальным главой экспедиции был Альваро Менданья де Нейра, молодой человек двадцати двух лет, совершенно несведущий в искусстве мореплавания. Но у него имелось неоспоримое достоинство: он был племянником вице-короля.
15 января 1568 года экспедиция открыла островок, названный Хесу. Моряки разглядели на нем пальмы и пироги. Но причалить они не сумели из-за сильного течения. Чуть позже один из кораблей едва не сел на коралловый риф. 17 января суда подошли к гористому острову, который назвали Санта-Исабель. На этот раз высадка состоялась. Был составлен протокол о присоединении острова к Королевству Испании. Вскоре выяснилось, что вопросы подданства туземцев никоим образом не беспокоили, а любимым занятием у них было поедание себе подобных. (В качестве торжественного дара один из вождей преподнес Менданье запеченную молодую человечину, самую отборную и сочную часть. Ужаснувшийся испанец велел похоронить останки, но туземцы сочли такой поступок оскорблением.) Испанцев не оставляла надежда обнаружить Южный материк, но им встречались лишь разрозненные острова. Один из них, по словам туземцев, назывался Гуадалканал. Это название, остававшееся безвестным долгие века, прогремело во время Второй мировой войны. Потом на одной из островных групп наконец обнаружились следы золота, и по этой причине Менданья назвал их Соломоновыми. Так они называются до сих пор. До Акапулько экспедиция, борясь со штормами, смогла добраться 22 июня 1569 года, так и не обнаружив Южного материка.
– Я уверен, что он существует, – твердил Гамбоа Менданье.
Оба вернулись в Перу, и Менданья принялся упрашивать дядю снарядить вторую экспедицию. Вице-король отвечал:
– Настали суровые времена. Английские корсары грабят наши владения.
Речь шла о Дрейке и Кэвендише, которые промышляли у берегов Чили, Перу и Мексики. А после разгрома Непобедимой армады в 1588 году стало еще тяжелее.
– Сейчас, как никогда, требуется золото! – подхватывал Менданья. – А на Южном материке его полно.
Спор растянулся на годы. Упрямец так умело искушал Толедо блеском золота, что тот наконец уступил. 16 июня 1595 года Менданья отплыл из Паиты (Перу) на четырех судах и с четырьмя сотнями людей. Штурманом назначили португальца Кироса, «переметнувшегося» к испанцам. О нем почти ничего не известно, а жаль: это была необычная личность, в его характере странно сочетались мистицизм и стремление действовать.
Если повторять одно и то же двадцать пять лет подряд, то и сам уверуешь в свои слова. Менданье исполнилось сорок восемь лет, и он был до того убежден в существовании Южного материка, что всерьез собрался основать там колонию и даже взял на борт полсотни семей. Его самого сопровождала молодая красивая жена, Изабелла де Баррето. Мечтая о славе Колумба Тихого океана, он пытался заранее выговорить себе всевозможные права и привилегии.
– Я стану вице-королем всех открытых земель и получу право чеканить монету.
Вице-король Перу сказал «да», рассудив, что не особо рискует. Как и во время первого путешествия, на пути к большому Южному материку морякам встретились неведомые прежде острова. Менданья назвал их Маркизскими в честь своего покровителя маркиза Мендосы. Туземцы то подносили гостям щедрые дары, то встречали их отравленными стрелами. Матросам очень нравились местные женщины, и они не прочь были бы остаться здесь насовсем.
– Зачем плыть дальше?
– Найдем большой материк и уж там-то заживем в свое удовольствие, – отвечал Менданья. – В путь!
Экспедиция двинулась на запад-северо-запад, одолев за три месяца большое расстояние, несмотря на встреченный циклон, потопивший одно судно. Наконец показался еще один большой остров, тут же названный Санта-Крус (англичанин Картерет переименовал его в остров Эгмонта). За неимением Южного материка Менданья согласился основать здесь временную колонию.
Неизвестный художник. Портрет Франсиско де Толедо, вице-короля Перу. XVI в.
Поначалу враждебно встретившие их туземцы постепенно смягчились. Старый вождь по имени Малоте сдружился с Менданьей. Благодаря его содействию на Сан- та-Крусе появилась испанская деревня. Вырыли колодец, построили ратушу и церковь, где каждое воскресенье служили мессу.
– Нам здесь все нравится, – говорили отцы семейств и их жены.
Портрет Альваро Менданья де Нейра. Литография. XIX в.
Матросы и прочие испанцы-холостяки присоединились к общему хору, но они увивались вокруг туземных женщин, из-за чего без конца возникали ссоры, а потом драки и убийства, приведшие к мятежу холостяков. Менданья командовал, не покидая судна, – слишком мягко, по мнению Кироса, а главное – Изабеллы, которую весть о мятеже вывела из себя.
– Необходимо примерное наказание.
Она сама сошла на землю с отрядом солдат, и те схватили нескольких мятежников. Изабелла заявила:
– Нужны три головы.
Головы троих казненных были выставлены на пиках на всеобщее обозрение. Туземцы наблюдали, раздумывали, а потом – стали на сторону мятежников. Беспорядки возобновились, старого Малоте убили. Одновременно среди испанцев вспыхнула эпидемия. Какая болезнь их поразила, неизвестно, но Менданья умер одним из первых. Это случилось 17 октября 1595 года. Перед смертью он успел официально передать командование экспедицией своей жене Изабелле, которой было лишь двадцать восемь лет. Что было дальше? Ни один кинопродюсер не примет такой сценарий, но поверьте, что все так и было.
Изабелла созвала офицеров:
– Вот что мы сделаем: возьмем на борт всех женщин и детей, а также всех тех, кто заодно с нами. Отправимся в Манилу за подкреплением. Потом вернемся сюда и накажем дикарей и мятежников.
На острове осталось всего пятнадцать бунтовщиков. Их судьба и поныне неизвестна. Перед отплытием, 15 ноября, менее чем через месяц после смерти мужа, Изабелла сочеталась браком с красавцем Франсиско де Кастро, который отправился в экспедицию на правах любовника прекрасной брюнетки. Поздравления, пиры. 18 ноября 1595 года суда покидают Санта-Крус. Штурманом назначен Кирос.
Три обычных для той эпохи небольших судна, а на борту около четырехсот человек – представьте себе тесноту и скученность. Пример Изабеллы, обвенчавшейся с бывшим любовником и чуть ли не в открытую демонстрировавшую свои чувства, действовал на всех как афродизиак. За несколько дней три испанских судна превращаются в корабли безумцев, где царит сладострастие, хотя эпидемия продолжает свирепствовать.
Трупы без особых церемоний выбрасывают за борт – сорок семь умерших за один месяц. Странная оргия продолжается, но люди начинают испытывать голод. Изабелла, словно околдованная своим Франсиско (религиозная церемония, похоже, распалила ее страсть), остается чуть ли не единственной верной супругой в этом сумасшедшем доме и, желая сохранить мужа в отличном физическом состоянии, подкармливает его, поскольку хранит ключи от камбуза. Кирос умоляет выдать продуктов, воды и масла для экипажа и прочих пассажиров. Немыслимая роскошь и беспримерная дерзость: Изабелла использует пресную воду для своего туалета и стирки белья! Однако никакого бунта – все, похоже, околдованы сиятельной адмиральшей.
Гуам тогда еще именовался Воровским островом, как его назвал Магеллан семьдесят четыре года назад. И железо на нем по-прежнему было редким и ценным металлом. В обмен на изделия из железа уцелевшие члены экспедиции Менданьи, добравшись до этого острова, получили воду, рыбу, фрукты, овощи.
– Видите, какой славный у вас предводитель! – хвастливо заявляет Изабелла.
Даже Кирос, главный штурман, целует край ее платья. Манила недалеко. 11 февраля 1596 года три судна бросают якорь в порту. Уже никто не заикается о возвращении на Санта-Крус. Изабелла и ее муж через некоторое время всходят на борт одного из галионов, совершающих регулярные рейсы между Филиппинами и Акапулько. Покорный Кирос уезжает вместе с ними. В Мексике он заявляет, что без промедления отправляется в Испанию: нужно разработать новый проект обращения в христианство далеких племен.
– Проекты подождут, – говорит Изабелла. – Сначала сопроводите нас до Перу.
По-прежнему очарованный Кирос послушно согласился и на это путешествие. Да и кто мог противиться обаянию Изабеллы? Но далее следы несравненной соблазнительницы теряются.
В последней четверти ХVII века французские и английские флибустьеры, промышлявшие в Карибском море, перебираются на Тихий океан – кто через Панамский перешеек, кто вокруг мыса Горн. Им надоели ограничения, введенные правительствами после подписания соответствующих договоров с Испанией. «В Южном море никакие договоры не действуют, – говорили эти авантюристы, имея в виду Тихий океан. – Там до нас не доберутся». Хорошо известно, как флибустьеры грабили испанские поселения на западном побережье Американского континента, доходя до самой Калифорнии.
Среди флибустьеров встречались весьма образованные люди, которые внесли весомый вклад в расширение географических и гидрографических знаний своей эпохи. Именно благодаря Генри Моргану, Дрейку, Равено де Люсану, Дампиру карты американского побережья Тихого океана были перепроверены, уточнены, избавлены от ошибок, которые сознательно вносили испанцы, чтобы сберечь свои богатства. Уильям Дампир преследовал и грабил испанские галионы от побережья Перу до Филиппин, но одновременно вел дневник путешествий, составлял карты, собирал гербарии, делал зарисовки.
Костюмы испанского дворянства второй половины XVI века. Литография. Ок. 1880
Однако память, которую оставили по себе в этих местах флибустьеры-исследователи, вовсе не облегчила положение первой экспедиции, прибывшей из Европы с честными коммерческими целями.
И сегодня некоторых торговцев, стремящихся к наживе, подстерегают опасности, однако торговцам тех времен требовалось небывалое мужество – они рисковали не только деньгами, но и жизнью. На суше орудовали бандиты, на море – пираты, да и само море было полно опасностей.
В то время в Париже была основана Компания Южного моря с капиталом 800 тысяч ливров. В порту Ла-Рошель готовилось «грандиозное плавание». Семь кораблей должны были принять на борт 680 членов команды и военные силы в составе шести рот пехоты и одной роты кадетов, которыми командовали 42 офицера. Кроме того, брали «изрядное число разных ремесленников и прочих». Предполагалось не только торговать, но и основать колонию. Как только стало известно о планах, толпы желающих ринулись в Ла-Рошель, и господин де Жен, назначенный главой экспедиции, мог выбирать лучших. В роте кадетов насчитывалось, кроме офицеров, не менее 60 дворян. В ожидании посадки эта золотая молодежь демонстрировала девицам Ла-Рошели красивую форму – «синюю, с узкими золотыми галунами и белым плюмажем на шляпе».
Неизвестно, что за безумный бухгалтер, что за кассир-растратчик решил выдать военным и морякам денежное содержание за несколько месяцев вперед, да еще объявить, что Компания Южного моря «берет на себя все расходы в кабаках». За несколько дней Ла-Рошель превратилась в Содом и Гоморру, в развратный Вавилон, и парижским владельцам компании пришлось срочно послать на место финансового ревизора. Через несколько дней они получили отчет и схватились за головы: «Теперь для осуществления отплытия вновь нужна сумма, равная всему первоначальному капиталу, а именно 800 тысяч ливров».
Принятое в этой чрезвычайной ситуации решение выглядело разумным: снизить расходы, отправив только четыре корабля с меньшей командой и меньшим количеством войск. Дебоши вызвали возмущение в городе, и руководителю экспедиции пришлось уйти в отставку. Его заместитель Гуэн де Бошен хотел последовать за ним. Но владельцы компании уговорили его остаться и назначили главнокомандующим. И 17 декабря 1698 года четыре корабля отправились в путь. В штабе экспедиции состояли, кроме капитанов и штурманов, инженер-гидрограф Жак Дюплесси и историограф. Привлекли и нескольких флибустьеров, хорошо знавших места, куда направлялась экспедиция.
Уже на второй день на флотилию обрушилась сильнейшая буря. Один из сильно поврежденных кораблей развернулся и ушел в Ла-Рошель, второй потерпел крушение у берегов Бретани. Два корабля, отставшие в районе Рио-де-Жанейро, подошли к Магелланову проливу только 24 июня 1699 года, через полгода после отплытия.
Магеллан прошел этот скалистый пролив длиной 600 километров за четыре недели. Экспедиция Бошена потратила на это еще полгода.
Клод Жозеф Верне. Вид порта в Марселе. Фрагмент. 1720
Отчет гидрографа Дюплесси столь же точен и обстоятелен, как и отчет Пигафетты об экспедиции Магеллана. Очень живо изображены европейцы, страдающие от холодов южной зимы, когда корабли пробирались в мрачном лабиринте со средней скоростью 3,5 километра в сутки. Ветер, врывавшийся в проход между высокими каменными стенами, покрытыми льдом и снегом, всегда был встречным. Приходилось лавировать среди скал, где течения непредсказуемо меняют направление. Ночью плыть было невозможно, и на исходе каждого дня бросали якорь, а вернее, опасаясь потерять его из-за скалистого дна, спускали шлюпку и крепили якорь на каком-нибудь островке с подобием пляжа у подножия отвесной скалы. Матросы увязали в снегу и брели по ледяной воде. Корабельный хирург, вооруженный инструментами, более похожими на столярные, ампутировал обмороженные конечности, и его решительность и мастерство нередко спасали пациентов от смерти.
Однажды один из штурманов-флибустьеров узнал жалкую стоянку испанцев с названием Голодная гавань. Иногда в пролив заплывала патагонская лодка – длинная изогнутая пирога с разведенным на борту огнем. Патагонцы предлагали в обмен на безделушки рыбу или присоленную птицу. К счастью, холода стали слабеть, но декабрьское лето на Огненной Земле больше напоминает европейскую зиму.
Так прошло шесть месяцев. 29 декабря 1699 года Гуэн де Бошен, отчаявшись найти выход из пролива, разворачивается и плывет на стоянку в Голодную гавань. И тут – о чудо! – задул юго-восточный ветер. Новый разворот. До выхода в открытое море остается всего (или целых) три недели.
Выйдя из пролива, Гуэн де Бошен направляется вдоль американского побережья на север с целью открыть французский торговый путь и основать колонию. Подходящих мест на южном побережье мало, это узкая полоска земли, постоянно заливаемая волнами, которые ветры Тихого океана гонят к Кордильерам; снег зимой, дожди и туманы летом. Приемлемое место удается найти чуть севернее, там есть даже многообещающая растительность, но тех, кто без опаски приближается к берегу, встречают прицельные залпы, а потом и тучи отравленных стрел: испанцы, призвав на помощь индейцев, защищают свои владения от тех, кого приняли за флибустьеров. «Береговые братья» оставили по себе такую память, что туземцы готовы даже сотрудничать с колонизаторами-испанцами, лишь бы отвадить нежеланных гостей.
Не менее враждебный прием ожидал французов и в Перу. Напрасно Гуэн де Бошен посылал парламентеров, чтобы продемонстрировать мирные намерения: «Мы просим лишь пресной воды и провизии. Предлагаем в обмен чудесные ткани». Бесполезно. Вице-король строго-настрого запретил любой контакт с французами. Тогда Бошен пригрозил, что высадится на берег и силой возьмет все то, что ему не хотят продать или обменять. Никакого ответа.
Любопытно наблюдать, как монолитная стена отказов начинает давать трещины. Точно так же и сегодня никакой запрет не устоит перед перспективой получить барыш. И хотя приказы вице-короля строги, а память о зверствах флибустьеров жива, торговцы уже навострили уши, прознав, что французы, курсирующие вдоль побережья, предлагают торговлю или обмен. Наконец в Арике (на нынешней границе между Чили и Перу) происходит знаменательное событие. Бошен сообразил отправить в качестве посланника священника, чье облачение не внушало опасений, и испанцы согласились его выслушать. «Наше предприятие носит мирный характер…» и так далее. Святому отцу не пришлось долго уговаривать торговцев, они уже и сами смекнули, что приказы губернатора только вредят делу и о них можно, пожалуй, забыть.
Гуэн де Бошен получает воду и провизию, а суперкарго начинает бойко торговать французскими тканями: выручка составила 50 тысяч экю, а это груз только одного судна, на котором море подпортило часть товара. Не менее успешно шла торговля в Кальяо и Биско, совсем неподалеку от Лимы, правда Бошена предупредили, что вице-король снаряжает три военных корабля для охоты за французами. Впрочем, в Перу дела делаются не быстро.
– Нам больше нечего продавать, – объявляет Бошен, – теперь займемся исследованиями.
Решительно повернувшись кормой к берегу, он берет курс прямо на запад, и через трое суток раздается крик дозорного: «Земля!» Моряки подошли к одному из Галапагосских островов. И сегодня этот вулканический архипелаг считается одним из самых негостеприимных мест планеты. Правительство Эквадора охраняет обитающих на островах гигантских игуан и черепах, нелетающих птиц и другие виды диковинных реликтовых животных, представляющих большой научный интерес. Даже самые отважные из участников экспедиции Бошена, увидев это скопление чудовищ, настояли на скорейшем отплытии.
Карта Галапагосских островов, составленная английским флибустьером Уильямом Коули. Конец XVII в.
Гуэн де Бошен уже собирался вернуться в Европу, но надо было пополнить запасы, и экспедиция вернулась в Перу. Тамошний губернатор был все так же непреклонен, но, к счастью, все так же бессилен. Военные корабли, которым надлежало охотиться на французов, бездействовали в порту Лимы, ожидая пушек и экипажей. Зато прибрежные торговцы, как стервятники, набросились на французские суда:
– Быть не может, что вам больше нечего продать! Купим что угодно.
Пошарив на дне трюмов, нашли для продажи «испорченные и неиспорченные ткани, остававшиеся на борту. Больше совсем ничего не осталось». Трудностей с припасами не возникло. Экспедиция вышла из Ило, близ Арики, 5 декабря 1700 года и встала на стоянку в Рио-де-Жанейро, обогнув мыс Горн и не заходя в Магелланов пролив. Обойти мыс Горн с запада на восток в сотни раз легче, чем в обратном направлении, – из-за преобладающих ветров.