Она уже воспринимала.
И на двоих одни глаза,
Единое мировоззренье,
Одна любовь, одна слеза,
Одна печаль, одно везенье.
Но постучалась в дом беда,
Жизнь в полный мрак повергнув сразу:
Он с ней прощался навсегда,
Не увидав ее ни разу.
Она ему дарила свет,
Незримо оставаясь рядом,
И еще много долгих лет
Ей посвящал стихи Асадов.
«В грязи, и в дикости, и в путах нищеты…»
Первой жене Булгакова,
Татьяне Лаппо, посвящается.
В грязи, и в дикости, и в путах нищеты
Служил врачом в забытом Богом месте.
С ним рядом женщина его былой мечты
Жила и жертвовала всем, чтоб быть с ним вместе.
При первой операции она
Ему учебник медицинский вслух читала.
И ассистентка, и помощник, и жена
Его, как малого ребенка, опекала.
Ее святая и безмерная любовь
Все вынесла – наркотики и пьянство,
Со дна его вытаскивая вновь
С завидным и упорным постоянством.
А он забыл, что так ее любил,
Что собирался даже застрелиться,
Забот уже не замечал и не ценил,
И буйствовал без меры и границы.
Чтоб как-то жить, ему не дав пропасть,
Она водою дозы разбавляла
И все, что только удавалось ей продать,
Все, даже свадебные кольца, продавала.
Но предрекала, что придет к нему успех,
Что должен он писать, хоть понемногу,
Что пропивать талант – тяжелый грех,
Что должен он пойти другой дорогой.
Москва! Век прошлый. 21 год.
От холода им пальцы рук сводило.
Чтоб продолжать писать любимый мог,
Ему тазы с водой горячей подносила.
Когда же, наконец, добился он
И денег, и известности, и славы,
То женского вниманья марафон
Стал для него излюбленной забавой.
Потом она оставлена была,
Как вещь ненужная, и быстро позабыта.
А славу разделила с ним сполна
Другая, что назвал он Маргаритой.
Возможно, что в прекрасный идеал
Черты покинутой вложил, не сознавая.
Она бы тоже согласилась править бал
И с Сатаной, от бед его спасая.
Ведь добрым ангелом ее он называл
И знал, что будет за нее наказан.
Она, смиряя чувств своих накал,
Его не потревожила ни разу.
И, лишь увидев скорбный некролог,
Отправившись немедленно в столицу,
Узнала, что, когда он занемог,
Мечтал просить ее прощенья и проститься.
И, в руки взяв прославленный роман,
Она страницы в возбуждении листала,
И в миг оказывалась в общем прошлом,
Там, где дверь плохой квартиры узнавала,
И где соседкой Аннушка была,
Та, что потом пролила масло,
Где жизнь трудную, голодную вела,
Где счастье ей светило и погасло.
Там столько лиц знакомых, столько мест,
Что просто невозможно ошибиться.
Воспоминаний груз – нелегкий крест —
Заставил сердце учащенно биться.
Давно порвалась между ними связи нить,
И хоть любовь ее была разбита,
Возможно, что смогла его простить,
Поняв, что не была им позабыта.
«Пытался как-то раз…»
Пытался как-то раз
Ты сжечь роман свой, мастер.
Все бросить, позабыть и от себя сбежать.
Я рукопись нашла и сохранила, к счастью,
Чтобы когда-нибудь ее перечитать.
Она полна надежд и чувств полузабытых,
В ней радостей и бед и бездна, и накал,
И ад ради тебя проходит Маргарита,
И с сатаной самим согласна править бал.
И пусть она уже немного постарела,
И пусть волшебный крем морщин не может скрыть,
Но вновь ее окно открыто то и дело.
Кто в жизни раз летал – без крыл не может жить.
