– Что встали?! – выкрикнул он.
– Заткнись! – рявкнул на него здоровяк, также пытавшийся протолкнуться под арку в переход.
Гордей зло глянул на молодого «качка» и услышал нарастающий вопль отчаяния и мольбы. Уходивший вправо изгиб перехода открыл ужасающую для данной ситуации картину.
Из потолка перехода с лязгом выскользнула металлическая преграда, горизонтально расположенных, соединяемых между собой цепями прутьев, и быстро пошла вниз, преграждая и придавливая напирающих людей. За этой преградой Гордей заметил, как вопящий народ начал запрыгивать на что-то, что поднималось из пола.
«Герметизируют станцию! – обожгла мысль. – Прошло десять минут!»
Гордей заработал локтями, оттолкнув даже «качка». Тот что-то выкрикнул матерное, но Гордей его уже не слышал. Добравшись до преграды, он начал помогать вопящему в мольбах и проклятьях спасающемуся люду. Однако заслон заблокировали механизмы, и все, кто остался с этой стороны «решетки», наблюдали, как успевшие добраться до поднимающегося гермозатвора, карабкаются по нему.
«Не успеют!» – зло, мстительно подумал Гордей и сморщился от страшной кровавой картины.
Крики ужаса и паники заглушили звуки рвотных рефлексов всех, кто увидел, что стало с не успевшими пролезть за гермозатвор.
Военно-космическая академия имени А. Ф. Можайского.
Комната оперативного дежурного.
Сирена заставила вздрогнуть, и майор Тульев выронил книгу из рук.
«Это не учебная!» – обожгло осознание тревоги.
Вскочив со стула, перевернув его на пол, майор вдавил кнопку тревоги и, переведя тумблер в активную фазу, заорал в микрофон:
–Курсантам покинуть академию! Все в бомбоубежище! Группа охраны – в дежурку!
В дежурное помещение вбежал сержант.
– Что происходит, товарищ майор?!
– Комов, на охрану оружейки, будь готов к выдаче оружия! – рявкнул Тульев, бросая курсанту ключи от оружейной комнаты.
На данный момент в академии находилось более двухсот пятидесяти курсантов. Команда оперативного дежурного разлетелась по всем корпусам академии.
– Обуй, надо валить к метро! – на бегу одевался Гребнев.
– Да, Гребень, я был в нашем убежище, там все мы долго не продержимся! – поддержал сокурсника Вадинов.
– Обуев, Гребнев, Вадинов! – позвал курсантов капитан.
– Тащ тан, мы здесь не выживем! – прокричал Гребнев, подбегая к лестничному маршу. – Надо в метро!
С разных сторон несся поток курсантов, на ходу набрасывая одежду.
– Сизова! Девчонки! – окрикнул испуганных курсанток Обуев. – Давайте за нами!
Вечерний майский дождь ушедшего дня придавал ночи прохладное блаженство, чем пользовались поздние гуляки, перешагивающие через ползающих по асфальту скопления дождевых червей. Вот только в данный момент беззаботность отдыхающих улетучилась: ночной город разрывала сирена воздушной тревоги, а металлический голос вещал приговор о приближении неизбежного.
– Внимание! Это не учебная тревога! Всем спуститься в бомбоубежище!
Санкт-Петербург просыпался, но еще не понимал, что происходит. На улицах начали появляться люди. Из парадных выбегали полуголые жители. Мужчины в одних штанах несли закутанных в одеяло детей, женщины в ночных рубашках с дамскими сумочками в руках.
Гребнев бежал к Ждановской набережной, отметив, что друзья последовали за ним.
– А эти дебилы куда?! – зло бросил Гребень.
Часть курсантов скрылась в Музыкантском переулке.
– Они на «Чекал» побежали! – ответил Вадинов.
– Придурки, до Чкаловской километр, а до Спортивной шестьсот метров! – выругался Гребнев, довольно заметив, что девчонки не отстают.
По улицам проносились автомобили, чуть не сбивая прохожих, оглашая свой путь сигналами клаксонов. Почти не уступая им, в сторону метро мчались полицейские экипажи. Среди смешанной толпы виднелись люди с фотоаппаратами, это означало, что не все ночные туристы впали в ступор. Большинство из них оказалась сообразительными, примкнув к паническому бегству.
Курсанты бежали по движущемуся вниз эскалатору вперемешку с немногочисленными гражданскими. Молодежь постоянно между собой перекликались, узнавая, кто успел с ними спуститься.
Вот и платформа!
Гребнев начал выкрикивать фамилии, а те подбегали к нему из смешанной толпы, собираясь затем у второго пути на кольцевой линии.
– Сизова! Посчитай, кто из девчонок прибежал с нами! – кричал Гребень.
– Вальки нет! – округлила голубые глазищи Сизова и рванула к эскалаторам.
– Стоять, дура! – рявкнул Гребнев, и они с Вадиновым перехватили русоволосую бестию, которая тут же впилась зубами в руку Вадинову и пнула в голень Гребнева.
– Там Валька!!! – завизжала Сизова, глядя, как поднимается гермозатвор, а за металлическим ограждением перед затвором люди визжа и крича, умоляли впустить их, не оставлять…
Горожане продолжали вбегать в подземный переход с обширным, увеличенным холлом на станцию Спортивная-1, когда возле киоска «Первая полоса» в проходах из стен справа и слева к центральной колонне начали выдвигаться массивные перекрытия. Гермозатворы двигались медленно, но неумолимо отсекая людской не многочисленный поток от станции метро.
– Эй! – окрикнул двух приближающихся мужиков один из вбежавших в переход курсантов. – Надо остановить затвор, а то люди не успеют спуститься!
Молодой парень указал на стоявшие у стены слева железные ящики на колесах.
– Они с песком, должны сдержать! – парень попытался сдернуть один с места, но у него не получилось.
К нему подбежали еще двое спустившихся в переход курсантов и две курсантки. Мужики с печалью в глазах бросили взгляд на движущиеся преграды и побежали на помощь молодежи.
С общими усилиями, они сорвали с места забитый песком железный ящик, хотя его колеса приржавели, и им удалось волоком дотянуть его до неумолимо надвигающейся преграды. Один из мужиков вернул на место правую боковую створку, которая закрывала нишу, где должен был остановиться затвор.
Теперь предстояло оторвать от пола передние колеса и затащить на откинутую металлическую защиту, которая так же, как и боковая створка, прятала ходовые пазы затвора.
– И раз! – напряглись мужики.
– Давай-давай! – тужились курсанты.
– Еще немного! – пытались помочь девчата-курсантки.
