Перед этой, малой наружной стеной, как сказали стражники, тоже находился ров, глубокий, обложенный кирпичом. Он тянулся вдоль стены города в обе стороны от ворот, исчезая вдали, как и сами стены.
Юстин хотел было сосчитать башни, но после третьей он, безграмотный и не умеющий ни читать, ни писать, сбился со счёта, плюнул на это тяжкое для него занятие, по-мужицки грубо выругался…
Его братья тоже таращили глаза на стену, как им сказали, Феодосиеву, на ворота с изящными пилонами из мрамора, тонкими, казалось, невесомыми, воздушными, и на башни, украшенные наверху орнаментами.
– Ладно, проваливай! – закричал на братьев другой стражник, с физиономией, изъеденной оспой. – Не мешайтесь тут!..
И они вошли в боковую, левую арку, оглядывая всё восхищёнными глазами, прошли одни ворота, в наружной малой стене крепости.
До других ворот, в большой стене, было шагов двадцать. Между этими стенами тоже был ров, глубокий и широкий, обложенный камнями по бокам.
Они прошли дальше, через ворота в башне внутренней стены… И вот наконец-то они вступили в сам город. Их взорам открылся громадный город, купола церквей и дворцов, теряющихся где-то в дымке полуденного марева.
Вовсю глазели они на какие-то странные сооружения, непонятные для них, сельских жителей: анфилады, портики[9 - Портик – галерея на колоннах или столбах, обычно перед входом в здание, завершённая фронтоном или аттиком.], спасающие от палящих лучей солнца, виадуки, сады и высокие, стройные кипарисы… Лачуги и хижины они, привычные к ним, не замечали…
И они робко вступили на мостовую улицы, прямой как стрела, поманившей куда-то их… И они пошли по ней.
По дороге они спросили у какого-то встречного, что это за улица и как им найти дворец императора. Незнакомец окинул ироническим взглядом их, оборванных и босых, с котомками за спиной, с сарказмом спросил, зачем они идут к императору.
– Мы хотим служить в его гвардии! – с гордостью признались братья, невольно приосанились.
– Тогда вам надо не к императору, а к комиту![10 - Комит – военачальник.] – стал объяснять прохожий им, поддаваясь очарованию от вида провинциалов, молодых и наивных.
Он замолчал, красноречиво оглядел ещё раз их, усмехнулся.
– Вам надо не туда, а вон туда! – показал он рукой в сторону от этой прямой, широкой и замощённой камнем улицы. – Там, в Евдоме, найдёте комита или какого-нибудь кентарха[11 - Кентарх – низший ранг офицера.] из легиона… Эта же улица называется Меса! Если пойдёте по ней, дойдёте до арки Феодосия! А там рукой подать и до форума Константина!
Посчитав, что он достаточно внятно всё объяснил, прохожий, пожелав им удачи, пошёл дальше своей дорогой.
Прохожий сообщил им, что до арки Феодосия две мили[12 - Римская миля – 1480 м, применялась и в Византии.] да ещё миля до дворца императора. И лучше им туда не ходить, а сразу идти в Евдом, на Марсово поле[13 - Марсово поле – военный лагерь, там же был Трибунал и Евдом (загородное поселение и дворец императора) на берегу Пропонтиды за Золотыми воротами.], где стоят лагерями легионы. Для этого надо свернуть у стены Константина направо и, придерживаясь этой стены, идти до цистерны святого Мокия, а там, снова повернув направо, пройти ещё полторы мили до Евдома.
Так они и сделали.
И вот они предстали перед комитом.
Это оказался добряк, с короткими, толстыми и сильными руками и ногами, напичканный солдатскими шуточками.
Посмеявшись тоже над их внешностью, он объявил им обязанности их, сколько будут получать динариев[14 - Динарий – мелкая монета, бывшая в употреблении у римлян, примерно равная драхме, греческой серебряной монете.].
– Да приоденьтесь! Хм! – ухмыльнулся он, глядя на них. – Оборванцы!.. Теперь вы гвардейцы императора!.. А не какие-то бродяги!..
Комит проводил их до одной из палаток городка, раскинувшегося на Марсовом поле, ввёл их в палатку.
– Устраивайтесь! – показал он на пустующие лежаки. – У вас день, чтобы привести себя в порядок. Форму, одежду, получите у интенданта!.. Завтра на построении быть по форме, как положено легионерам!..
Он ушёл, буркнув что-то на прощание.
Тут же, рядом с Евдомом, был и Трибунал, место проведения торжественных коронаций императоров и построения войска по случаю знаменательных побед.
И началась их жизнь в лагере. Совсем как в крепости Бедериан, что стояла рядом с их селением. И они, любопытствуя, ещё с малых лет наблюдали все процедуры там, за стенами крепости. Поэтому уже были готовы к построениям утром на плацу в их палаточном лагере. Затем следовали занятия с оружием: их учили драться на мечах, метать дротики, ходить строем с копьями на приступ потешных городских стен, они карабкались по лестницам, разыгрывая штурм крепости… После полудня, скудного обеда, но достаточного, чтобы они, легионеры, не зажирели, как выражался их ротный комит, отдохнув, они шли к Пропонтиде, отрабатывали там захват кораблей противника, триер[15 - Триера – у древних греков и римлян судно с тремя ярусами вёсел.] и галер. Одни из них, изображая условного противника, садились на галеры за вёсла, другие, с мечами и щитами, штурмовой отряд, защищались от нападавшего противника, который шёл на абордаж триеры, таранил её носовым шпилем, сметая постройки на борту, проходился по сидевшим на вёслах легионерам, под дикие крики, звон мечей и щитов… И гул стоял над гаванью Феодосия ещё долго после такого сражения…
В один из дней, вскоре после начала их службы, они выбрались наконец-то на берег залива Золотой Рог. Залив оказался весь забит кораблями: триеры, галеры, шлюпки, какие-то лодки и баркасы… Снуют туда-сюда…
То, что они увидели везде здесь, в столице, они только представляли по рассказам бывалых стариков из своего селения.
* * *
Прошёл год. Братья освоились со службой. Легион, казарма, их товарищи по службе стали для них своими, вторым домом.
На одном из построений их легиона, на смотре, их строй обошёл сам комит, присланный из императорского дворца.
Дело было в июле. Стояла сильная жара. Но, не обращая на это внимания, легионеров всё же вывели на Марсово поле и построили.
Они выстроились со штандартами когорт, во всём снаряжении, в броне… Стояли ждали… Изнывая от жары, начали роптать… Послышались раздражённые голоса… Ротные забегали по рядам, покрикивая на легионеров… А вон там дали кому-то по зубам… Ещё сильнее взвились страсти…
И вдруг всё внезапно стихло… На краю Марсова поля показалась группа всадников. В изящных доспехах, блестели на солнце шлемы, фонтанчиками играли под ветерком на шлемах перья, на гривах коней, испытанных и закалённых в тяжёлых сражениях. Под всадниками были кони калабрийские, их поступь твёрдая, глаза горят, стучат копыта по сухой земле, взбивая клубы пыли за собой.
Впереди группы всадников покачивался в седле человек, он явно отличался от остальных, хотя был также в блестящей броне. Султанчик на его шлеме указывал, что это персона совсем иная.
И Юстин догадался, что это император.
Когорта замерла, вытянулись её ряды, исчезли волны, которые вот только что коробили её, по ней ходили.
Император был широк в груди, и ростом не обидел его Бог, осанка благородная там выпирала из-под его одежд, роскошных тоже. Лицо загаром тёмным опалило, а голову осыпала густая седина. Суровый взгляд, и не отводит он глаза смущённо, что порой заметно даже у крутых вояк.
Таким увидели Юстин и его братья императора, узнав о нём уже немало от легионеров, из уст которых слышалось о нём лишь восхищение.
Да, это был сам император Лев, фракиец происхождением, о чём Юстин и его братья уже знали.
Всадники, подъехав к легиону, встали перед строем.
Император оказался как раз напротив когорты, в которой был Юстин с братьями.
Он стал говорить. И голос твёрдый был и зычный, а речь его лилась неспешно, с расстановкой, и каждый мог понять, что говорил он, вникнуть в мысль его простую.
Глава 2. Служба при дворе
Вскоре Юстина зачислили в дворцовую охрану, а его братья, которые выглядели не так браво, остались всё в той же когорте, на Евдоме. До Евдома было не близко от дворца василевса, и теперь он стал выкраивать время, чтобы повидаться с Зерконом и Дитибистом.
Первое время на посту у дверей Большого дворца он стоял обычно навытяжку, боясь шелохнуться, в восторге оттого, что ему доверили такое важное дело… Ветер приносил с Босфора прохладу. С холма, на котором раскинулся дворец, хорошо был виден весь пролив. С противоположной стороны этот холм отделялся от второго холма широким оврагом… За Босфором же, на азиатском берегу, в морской дымке виднелись очертания городка Хрисополя[16 - Хрисополь (совр. Скутари) – город напротив Константинополя.]… Незаметно его взгляд перебегал на залив Золотой Рог… Там же, в заливе, суда и корабли, казалось, двигались сами собой. И он, наблюдая за этими странными маневрами галер и мелких торговых судов, терялся в догадках, стараясь понять, почему они так делают: опускают греби и паруса… Много позже знатоки объяснили ему, что это из-за того, что на севере залив Золотой Рог защищают от ветра горы, с других же сторон холмы города. И в заливе нет места для разгула ветра, поэтому суда не сносит ни течение, ни ветер.
Бывало, когда он спешил на свой новый пост у дверей какой-нибудь палаты, он путался первое время среди многочисленных переходов, мраморных лестниц, ведущих то вниз, то вверх, двориков, мощённых мрамором… Слышался смех, порою громкий говор какого-нибудь придворного или схолария[17 - Схоларии – придворная охрана.]… Их прерывал обычно смотритель дворца, силенциарий[18 - Силенциарий (от лат. silentio – молчание) – один из служителей при дворе, обязанностью которых являлось поддержание покоя и порядка во дворце.], на котором лежала обязанность поддерживать порядок во дворце на церемониях, когда следовало соблюдать тишину в зале, заполненном гостями, придворными, послами, телохранителями и слугами.
Он быстро освоился со своими обязанностями – стоять на карауле у дверей дворца василевса. Исполнительный, молчаливый и пунктуальный, он располагал этим к себе окружающих сослуживцев и начальников. Среднего роста, сильный, широкоплечий, он обращал на себя внимание, даже когда стоял на карауле вместе с такими же молодцами, каких специально отбирали в экскувиты[19 - Экскувиты – воины особого отряда императорской гвардии.]. И они гордились этим. Служба обязывала, и у Юстина редко выпадал день, когда бы он мог навестить братьев в том же Евдоме.
Один раз, вернувшись со встречи с братьями, он заступил, как обычно, на свой пост у входного портика Большого дворца.
Стоя на карауле вместе с напарником, он заметил «красавчика». Тот обычно входил через этот портик в императорский дворец, проходил мимо них, караульных, и они уже знали его в лицо.
