Птицы в соломенных волосах

планета москвичей, старинного народа
их речи проросли в единую глаголь
их души из суглинка внеземной породы.

Вот этот дом с угла и арка со двора
здесь продавались в долг без фильтра сигареты
сутулились фигуры серые с утра
а дворником была внештатно Лизавета.

Они несли пургу фантазию полёт
их вечно под землёй на бесконечность больше
их помнит клетка лифта, лестничный пролёт
и вечен звук шагов уставшей почтальонши.

Отсюда в страны света плоская земля
стартует от Тверской с гранитного аканфа
и привокзальный шпиль как мачта корабля
транслирует моря, не выпитые Ксанфом.

«У царя Мидаса золотые руки…»

у царя мидаса золотые руки

он наполнил внутреннее море золотыми рыбками чтобы
утешилась зарёванная статуя царицы нефертити
чей краткий день неуловим
чтобы она
изумилась златопенному пению воды
чтобы её
развеселил его фригийский колпак

у царя мидаса золотые руки

он хотел вызолотить тёмную материю ночи
под ближней небесной сферой

но в лике статуи было так много известняка
что росток улыбки не мог пробиться через кристалл
кальциевой соли
а звёзды старого неба хотели растворяться только
в позолотах ранних утр

и если по-прежнему была темна вода во облацех воздушных
значит
это кому-то было нужно

«С момента когда вольтова дуга…»

С момента когда вольтова дуга
соединила альфу и омегу
и чуждые проснулись берега
двумя цветами глаз в огне и снеге

С тех пор все сказки мира об одном —
о жизни, о начале и пределе
о том же, о чём плачут за окном
осинники, чьё племя поредело

И с ними плачет плакальщица ночь
склонившаяся у секундной стрелки
и сонным обмороком отгоняет прочь
ночное пенье газовой горелки

И кокон в коконе, слетают сны о снах
в них есть былое, вброшенное в завтра
и остров в Ионических морях
и чайка в акваториях эскадры

И быль, растущая из вечного сейчас
из небылицы альфы и омеги

И светлый глаз
что любит карий глаз
без всяких сказок
об огне и снеге

«Ты не смотри на спящих, не кради…»

Ты не смотри на спящих, не кради
их детские игрушечные тайны
что с ними вместе подросли случайно
чудно необычайно
посреди
базара дней, и суеты, и смуты
где каждый день принадлежал чему-то
из летописей давешних вестей
где в сумасбродстве молодых дождей
теряли память старые дожди

Ты не смотри на спящих, не кради
их сон
идущий рядом впереди
он им расскажет росписью теней
про зиму тёплую, когда луне теплей
про родину ветров, про белизну ветрил
про то, что где-то в этом мире
казарка спит, не складывая крыл
зимой на Каспии, а летом на Таймыре

«А вы знаете работу электрички…»