Путешествие за смертью. Книга 2. Визитёр из Сан-Франциско

Глава 1

Возвращение

Осенний ветер гулял по черепичным крышам Праги и иногда заглядывал в окна. Через открытую форточку шумливый бродяга залетел в «Дом у Ротта» на Малой площади, где за обеденным столом завтракала семья Ардашевых.

Вероника Альбертовна, встретив ночью супруга, теперь не могла на него наглядеться. Все прошедшие дни у неё прошли в тревоге. Просыпаясь среди ночи от кошмаров, она истово молилась и просила Господа уберечь её мужа от беды. От нашествия дурных мыслей отвлекали лишь приятные минуты общения с Пашей. Они вместе гуляли по городу, ходили в зоопарк и синематограф. И всё ждали, ждали возвращения Клима из командировки. Теперь всё позади, и дружная семья собралась за одним столом. Казалось, счастье воротилось в дом надолго.

За прошедший год Павел повзрослел и, видя доброе к себе отношение Ардашевых, стал их считать своими вторыми родителями. Это было его собственное решение. В тот момент, когда он впервые назвал Веронику Альбертовну «мамой», она не удержалась и по её лицу, покатились слёзы, точно капли дождя по стеклу. От нахлынувшей радости она принялась покрывать макушку мальчика поцелуями.

Оказалось, что Павлик тоже соскучился по Климу Пантелеевичу и, завидев его, бросился к нему на шею. В этот миг между «отцом» и «сыном» исчезла последняя частичка вежливой сухости в общении.

– Как вы тут без меня поживали? – намазывая маслом булку, осведомился Клим Пантелеевич.

– Мы зря время не теряли, – улыбаясь вымолвила Вероника Альбертовна и налила мужу чай. – Ходили в зверинец, смотрели фильму «Последний из могикан» и даже начали учить алфавит. Я отыскала в «Славянском книжном магазине Франца Говорка» «Русскую азбуку» Сытина 1910 года издания.

– А скажи, Павлик, кто тебе из зверей больше всего понравился?

– Жирафа.

– А почему?

– Она выше всех. И волка первая увидит. Она убежит, а другие останутся. Волк их и задерёт.

– Грустно рассуждаешь, сынок, – улыбнулся Ардашев. – Жирафа от волка может копытами отбиться.

Павел прожевал и, глядя в потолок, согласился:

– Да, пап, у неё длинные ноги. Такими ногами грех серого не забить.

– А сколько ты букв выучил, Паша? – спросил отец.

– Не знаю. Не считал. Я только до двенадцати пока считать умею, – откровенно признался малец и отодвинул тарелку. – Мама, я наелся. Можно я пойду поиграю?

– Да, сынок. А стишок из азбуки папе расскажешь?

– Про кораблик? Или про бедняка?

– Про кораблик, Пашенька, про кораблик.

Мальчик слез со стула, молча прошёл на середину комнаты и, вытянув руки по швам, громко прочитал:

Ардашев захлопал в ладоши.

– Какой молодец! Спасибо за стихотворение. Мне очень понравилось. Иди играй, сынок.

Малыш мигом скрылся в своей комнате.

– Клим, ты больше никуда не уедешь? – подняв на мужа умоляющий взгляд, спросила Вероника Альбертовна.

– Не знаю, – он пожал плечами. – В Таллине всё получилось не так, как я хотел. Надо исправлять ошибку. Но когда и куда конкретно придётся отправиться, мне не ведомо. Жду информацию. Как только её получу, тотчас тебе об этом скажу. Не волнуйся. Всё будет хорошо.

Клим Пантелеевич поднялся.

– Спасибо за завтрак, милая. Спущусь в контору. Вацлав, наверное, заждался.

– Да-да. Он уж точно извёлся. Уверена, что ему не терпится поведать тебе, как он помог инспектору Яновицу отыскать убийцу. Бедная Мария уже слышала эту историю раз десять, но он никак не может угомониться и опять её нам пересказывает, добавляя, правда, всё новые и фантастические детали. По-моему, даже Паша уже выучил наизусть его хвастливую байку. Но что поделать? Нам ничего не остаётся, как притворяться, что восхищены его гениальной логикой.

– Просто сгораю от нетерпения!

– Тебя ждать на обед?

– Нет, много дел.

Ардашев поцеловал в щёку жену и покинул квартиру. Спустившись по лестнице, он вошёл в контору.

Войта, завидев Клима Пантелеевича, вскочил со стула и воскликнул радостно:

– Мария, шеф вернулся! Живой и невредимый. Слава Святому Вацлаву! Не зря я просил его сохранить вас и каждый день ему молился!

– Так уж и молился? – хитро щурясь, усомнился Клим Пантелеевич.

– Мария не даст соврать! – выпалил тот и перекрестился.

В дверях появилась секретарь.

– Правда-правда, Клим Пантелеевич, каждый день только вас и вспоминал, – с улыбкой подтвердила Мария и спросила: – Может быть, кофе?

– Две чашки нам, – велел бывший полицейский.

– Вацлав, а где «пожалуйста»? – удивился Ардашев.

– Достопочтенная госпожа, пожалуйста, во имя всего святого, будьте любезны не отказать двум уважаемым частным детективам обратиться к вашей всемилостивейшей особе с нижайшей просьбой: позвольте вкусить аромат кофейного напитка, приготовленного по вашему несравненному рецепту, – кланяясь, сморозил Войта.

– Рецепт не мой, а Клима Пантелеевича, – улыбнулась секретарь и исчезла за дверью.

Ардашев устроился в кресле, достал коробочку ландрина и спросил:

– Какие новости, друг мой?

Помощник торжественно уселся напротив, положил руки на колени и начал вещать:

– Во-первых, пока вас не было, в нашей конторе установили пневмопочту. Теперь мы имеем возможность получать письма и даже небольшие бандероли в виде капсул, присланных силой сжатого воздуха с любого конца Праги по чугунным трубам в считанные минуты. Кроме того, мы и сами можем такую корреспонденцию отсылать. Мария по моему поручению купила два десятка почтовых марок для наклеивания на тубы. Их нам доставили на первый раз бесплатно, но только десять штук. Они продаются на Главпочтамте. Надеюсь, вы заметили в секретарской небольшую трубу под столом Марии у самой стены?

– Естественно, нет. Я представляю, как бы она удивилась, если бы я, зайдя в контору ни с того ни с сего заглянул бы ей под стол. Иногда, мой друг, вы говорите странные вещи, – покачал головой Клим Пантелеевич.

– Понятно-понятно. Это я распорядился вывести трубу так, чтобы она не была видна. Когда приходит послание, то раздаётся громкий щелчок. Я и подумал, что не стоит тянуть трубопровод в кабинет, потому что посторонний звук может помешать вашим размышлениям. Забыл сказать: для того чтобы отправить корреспонденцию, нужно свернуть письмо в трубочку, поместить в капсулу и, надписав на ней адрес, наклеить марку. Потом следует вложить послание в специальный проём чугунной трубы, он похож на отверстие ствольной коробки винтовки Мосина, и повернуть кран, то есть своеобразный ружейный затвор. Капсула через одну-две минуты попадёт в центральную диспетчерскую службу, а оттуда уже будет направлена либо напрямую адресату, либо в отделение городской почты, откуда её доставит почтальон.

– Благодарю, Вацлав, за столь подробное объяснение. Должен признаться, что я хорошо знаком с устройством пневматической почты. Мне даже известно, что одна английская компания устроила показную рекламу пневматической грузовой дороги в Лондоне. По тридцатидюймовым трубам им удалось перевезти груз общим весом почти в три тонны и даже пару-тройку пассажиров. Смельчаки лежали горизонтально на специальной четырёхколёсной вагонетке. Это произошло, если я не ошибаюсь в районе Баттерси, в год, когда в России только что отменили крепостное право.

– Замечу, шеф, что Россия, в смысле внутренней и внешней политики в данный момент является образцом для других стран, как не надо жить.

– Не знаю, – вздохнул Ардашев. – Я люблю свою страну, но сейчас она тяжело болеет. Россия заражена большевизмом, поэтому я в Праге, а не в Петрограде или Ставрополе.

Бывший присяжный поверенный прищурил правый глаз и спросил:

– Других новостей, стало быть, нет?

– Как же нет, патрон! Я начал с пустяков, а самое главное оставил на закуску. Излагать?

– Несомненно.

– Не буду ходить вокруг да около, а начну с главного, – потерев ладони, вымолвил сыщик. – Я раскрыл убийство всего за четверть часа.

– Хотите сказать, что вы оказались свидетелем злодеяния? – положив под язык зелёную конфетку, осведомился Ардашев.

– Ну зачем вы так, босс? – поморщился Войта. – Меня и в помине не было на месте преступления, хотя будущего убийцу я, действительно, в тот вечер видел.

– Это как же?

– Всё произошло сразу после вашего отъезда. А дело было так: мы сидели с инспектором Яновицем в «Трёх дикарях» и пили «Пльзеньское». А за соседним столиком вдруг стал разыгрываться нешуточный спор между кельнером и посетителем. Я прислушался. Оказывается, этот выпивоха уже опрокинул десять кружек, а утверждал, что только девять. Но, согласно счётчику пива, ему и в самом деле принесли десять кружек, только вот у него десятого квадратика-то и не было.

– Простите, Войта, а что это за счётчик?

– Изобретение очень простое. Иногда захмелевший посетитель уже не помнит, сколько кружек пива он опустошил, а плуты официанты часто этим пользуются, дописывая в счёт лишние заказы. Во избежание подобного обмана в «Трёх дикарях» на гостя заводится специальный листок с наименованиями разных сортов этого напитка. Каждый сорт имеет свой цвет, и под его названием – десять отрывных квадратиков с зубцами, как у почтовых марок, и с нумерацией от одного до десяти. Считается, что десять кружек – предел. И одиннадцатую уже заказывать нельзя, потому что гость просто потеряет рассудок, хотя… – Войта замолчал на миг, поглаживая себя по животу, – я бы с этим, конечно, поспорил, но не это главное. Итак, при расчёте официант приносит карту с оторванными местами, а клиент предъявляет все помеченные цифрами квадратики. Понятно, что в конце вечера можно сверить количество заказов и количество фактически выпитого пива.

– А у них, как я понимаю, не сошлось?

– Шеф, вы чертовски проницательны, – хохотнул Вацлав. – Конечно! В итоге скандальный посетитель хлопнул дверью. А минут через пятнадцать Яновиц и я потянулись к выходу. Пройдя метров триста по Ржетезовой улице мы наткнулись на ещё тёплый труп прилично одетого молодого человека. Судя по ране, нож вошёл бедолаге прямо в сердце. И никаких следов. Инспектор расстроился. И вдруг я заметил на земле маленький розовый бумажный квадратик с цифрой десять. Розовым цветом в «Трёх дикарях» помечают «Пльзеньское». Я тут же вернулся в портерную и показал кельнеру находку. Он сразу узнал талончик. Ведь далеко не все могут выпить за вечер десять кружек. – Войта развёл руками. – Слабаков хватает. Но это был как раз тот самый десятый талончик, который посетитель то ли спрятал, то ли случайно убрал в карман и забыл. Но, когда он вытаскивал нож, то квадратик, прилипнув к рукоятке или лезвию финки, упал на землю. Официант хорошо знал скандалиста. Тот когда-то преподавал ему алгебру в гимназии. Вскоре убийцу задержали. При обыске у подозреваемого обнаружили финку, которой он и нанёс смертельный удар.

– А какой же мотив? Ревность?

– Босс, я начинаю вас бояться! – подпрыгнув в кресле, воскликнул Войта. – Как вы догадались?

– Ничего сложного. Во-первых, вы мимолётом упомянули, что убитый – молодой и прилично одетый человек. Стало быть, он следил за своей внешностью, стараясь нравиться женщинам. Во-вторых, преступник, судя по всему, уже в годах, если он преподавал кельнеру алгебру. В-третьих, нападение было заранее спланировано, так как убийца ещё до прихода в «Три дикаря» прихватил с собой финку. В-четвёртых, у злодея явно не хватало решимости совершить смертоубийство, поэтому он и накачивал себя «Пльзеньским», В-пятых, он точно знал в котором часу жертва будет следовать именно по Ржетезовой улице. Учитывая все эти детали, можно прийти к выводу, что душегубство замешано на романтической подкладке.

– Более того, шеф! Этот франт возвращался после тайного свидания с женой учителя.

– Грешник.

– Шеф, а кто среди нас святой?

Ардашев не успел ответить. Открылась дверь, и появилась Мария. На подносе лежала визитная карточка посетителя.

– Ну вот, я ждал кофе, а мне принесли визитку, – грустно улыбнулся частный сыщик, и спросил: – Этот американец один?

– С ним трое: первый – скорее всего, помощник, второй смахивает на учителя, и молодая очаровательная особа. Кофе всем подавать?

– Нет, только Вацлаву.

Ардашев поднялся.

– Друг мой, оставайтесь у слухового окна. Если понадобитесь, я вас вызову.

– Да, шеф. Но мой английский оставляет желать лучшего.

– Вот заодно и попрактикуетесь, – улыбнулся Клим Пантелеевич.

Глава 2

Визитёр

В комнате для гостей на диване сидели двое молодых людей и дама, а третий, лет пятидесяти, с усами пирамидкой и вполне заметным животом, утопал в кресле. При появлении Клима Пантелеевича он поднялся последним.

– Рад приветствовать вас, господа, – на чистом английском выговорил частный сыщик.

– О! Ваш британский лучший моего! – обнажив золотой рот, воскликнул толстый незнакомец и протянул руку:

– Джозеф Баркли, банкир из Сан-Франциско.

– Клим Ардашев – частный сыщик.

– А это мои спутники, – пригладив редкие волосы, цвета слабого чая, продолжил визитёр.

Указывая взглядом на брюнетку лет двадцати двух, в чьей крови, несомненно, была примесь исконных жителей американских прерий, он представил:

– Мисс Лилли Флетчер – моя стенографистка, переводчик и секретарь. Говорит на трёх европейских языках. Чешского не знает, но здесь нам вполне хватает и немецкого. Остальные, надеюсь, представятся сами.

– Эдгар Сноу помощник мистера Баркли, – застенчиво прогундосил несколько нескладный молодой человек в пенсне, лет двадцати восьми.

– Алан Перкинс, – отрекомендовался второй, чуть постарше и потучнее, но тоже без бороды и усов, с рыжей шевелюрой, похожий на ирландца. – Я историк, специалист по генеалогии. Результаты моих изысканий есть в «Готском альманахе»[3].

– Прошу садиться, господа. Чем могу служить?

– У вас тут курят? – рассматривая носки своих лакированных туфлей, осведомился банкир.

– Да, конечно. Пепельница перед вами.

– Отлично, – гость достал из туба сигару и закурил.

В комнате возникло облачко сизого дыма, напоминающее дамское лицо в профиль, которое вдруг стало бесформенным и утекло в открытую форточку.

Насладившись табаком, Баркли спокойно изрёк:

– Сэр, я хотел бы дискретно обсудить одно дельце.

– Я вас внимательно слушаю.

– Надеюсь, вы серьёзный человек и не будете его лансировать.

– Безусловно.

– Меня хотят убить.

Он вынул из внутреннего кармана сложенную бумагу и бросил на кофейный столик.

– Полюбуйтесь.

Ардашев не шелохнулся.

Помощник тотчас вежливо развернул лист и протянул Ардашеву.

Взяв в руки бумагу, Клим Пантелеевич удивлённо вымолвил:

– Господи, такого я ещё не встречал.

– Вот-вот! – кивнул американец. – Занятная чертовщина. Не стесняйтесь, читайте вслух. Мне так будет легче объяснить некоторые моменты.

Частный сыщик прочёл:

– «Сэр, у меня для Вас плохие новости!

Прейскурант жизни мистера Джозефа Баркли и его окружения на август месяц 1920 года»:

1) Тридцать один день жизни мистера Баркли – $31000.

2) Тридцать один день жизни горничной Бетти – $1200.

3) Тридцать один день жизни любимого пекинеса миссис Баркли – $3000. Итого: $ 35200.

В случае полной оплаты – скидка 10 процентов. Чек на предъявителя должен быть доставлен в конверте с надписью «От м-ра Баркли для м-ра Морлока» в бар отеля «Галифакс» (в Нью-Йорк) не позднее 1 августа сего года. В случае отсутствия чека, или получения меньшей суммы, у Вас возникнут неприятности. С надеждой на взаимопонимание, всегда Ваш Морлок».

– Как вам? – спросил гость. – Разве не хамство?

– Вы имеете в виду, что собака дороже горничной?

– Да нет. Здесь он прав, – рассмеялся американец. – Собаку любил не только я, но и моя жена, а горничную – только я. Я насчёт денег. Не много ли он захотел? Как считаете?

– А это не розыгрыш?

– Я тоже сначала подумал, что кто-то провернул дурацкую шутку, – откинувшись в кресле, проронил Баркли. – И через пару-тройку дней забыл о письме. Естественно, жене – ни слова. Как-то утром она отправилась за покупками и взяла с собой Боя – нашего пекинеса. И чёрт её дернул привязать пса на улице у дверей модного магазина. Марго потом мне доказывала, что она его прекрасно видела через витринное окно, он сидел смирненько и глазел на неё через стекло. Но вы же понимаете, что бывает, когда женщины оказываются в магазине одежды! Бесконечные платья, кофточки, блузки, примерочные, зеркала… Словом, когда она вышла, наш малыш, свесив голову, и, высунув язык, болтался на собственном поводке, как на виселице. Утром я получил второе письмо. Вот, сударь, полюбопытствуйте.

Американец вынул листок, развернул и вежливо протянул Климу Пантелеевичу. Тот прочёл:

– «Сэр, у меня для Вас плохие новости! Вернее, одна плохая, другая хорошая. Как водится, начну с плохой: вчера Ваша псина издохла в страшных муках. Хорошая новость: теперь сумма Вашего долга уменьшилась и составляет лишь 32 200 долларов. Десятипроцентная скидка по-прежнему действует. Условия прежние. С надеждой на Ваше благоразумие, всегда Ваш Морлок».

– И что же потом?

– Я обратился в полицию, но они сказали, что смерть собаки, удавившейся на запутанном поводке – не их дело, а вопрос к хозяйке. Мол, надо было лучше следить за питомцем. И вообще, они предположили, что это могут быть проделки детворы.

– А как же угрозы вам и горничной?

Баркли положил сигару и ответил:

– Посчитали это злой шуткой. Скажу честно, они меня убедили, и я успокоился. Но уже на следующий день случилась беда. К жене явился посыльный и вручил пачку интимных фотографий. Шантажист, отыскав щель в портьерах моего кабинета, делал снимки снаружи через окно. Этот мерзавец снял, как я кувыркался с моей горничной, милой шоколадкой Бетти.

Баркли метнул взгляд на спутников и те, точно по команде, потупили очи долу.

– Марго страшно ревнивая. Она тут же залетела на кухню и, схватив нож, ударила служанку. Слава Богу, ничего страшного. Так, царапина. Моя сладкая половинка теперь сидит под залогом, точно мышь в банке, и ревёт, как белуга. Оно и понятно – скоро суд. Я пригласил лучших адвокатов. Бетти, получив от меня кучу денег, согласилась дать показания, что она якобы давно дразнила Марго, намекая на нашу близость. Так научили защитники, чтобы доказать состояние аффекта супруги и разжалобить присяжных. Надеюсь, я доходчиво объясняю эти мудрёные уловки пройдох-адвокатов?

– Вполне, – сардонически улыбнувшись, ответил Ардашев. – Вы так не любите адвокатов?

– А за что их любить? Хотя они всё равно лучше, чем доктора. Адвокаты просто грабят, а врачи сначала грабят, а потом ещё и режут на операционном столе.

– Вполне резонно, – улыбнулся Ардашев.

– И что, вы думаете, было дальше?

– Смею предположить, что вы получили третье письмо.

– Верно!

Из бокового кармана пиджака американец выудил третий, изрядно помятый листок и, разгладив на столе, вручил его Климу Пантелеевичу.

Сыщик зачитал вслух:

– «Сэр, у меня для Вас плохие новости! В данной ситуации я проявляю к Вам снисхождение. Будем считать, что с горничной я расправился. Вы остались один. Правда, и августовских дней всё меньше. И кто знает, когда с Вами может приключиться беда? Сами понимаете, скидки больше нет, но у Вас всё ещё есть шанс дожить до конца этого месяца. Поторопитесь. Скидка больше не действует. Прошу оплатить счёт на $31000. Место и способ оплаты – прежние. С надеждой на Ваш здравый рассудок, всегда Ваш Морлок».

– И что дальше?

– Естественно, я не на шутку испугался, и, в тайне от детективов, послал этому выродку чек на две тысячи долларов в бар отеля «Галифакс», чтобы он отстал. Кстати, что за гнусное имя – Морлок? – брезгливо скривился банкир и сунул в рот потухшую сигару. – Я никогда его раньше не слыхал.

– Морлоки – злобные подземные существа-каннибалы из романа Герберта Уэллса «Машина времени», – пояснил Ардашев.

– Вот оно как! Этот прохиндей ещё и книжки читает!

– Однако, сэр, чем я могу вам помочь? – с недоумением осведомился Ардашев.

– Я хочу, чтобы вы нашли подлеца.

– Как вы себе это представляете?

Американец пожевал сигару и, глядя в глаза собеседнику, вымолвил:

– Очень просто. Вы поедете со мной в Нью-Йорк, или Сан-Франциско, или в Чикаго, или даже к чёрту на рога, и отыщете Морлока. Я выпишу вам чек с четырьмя нолями с учётом любого аванса, даже стопроцентного, не считая командировочных расходов класса люкс. И премию выплачу. Назовите только сумму.

– Положим, гонорар у меня всегда в виде стопроцентного аванса. Премии я не обсуждаю. Это сугубо личная воля клиента. Тем не менее, даже если бы мы с вами договорились, я бы всё равно не принял ваше предложение до тех пор, пока не услышал бы от вас правдивого ответа всего на один вопрос: зачем вам нужен я, если в Северо-Американских Соединённых Штатах на каждом углу по детективному агентству, включая предприятие мистера Пинкертона?

– Я уже к ним обращался. Знаете, что мне посоветовали эти хвалёные сыщики?

– Интересно, – детектив вопросительно вскинул брови.

– Нанять круглосуточную охрану и провести тревожный телеграф в их офис. Я согласился. И что вы думаете? Знаете, каков результат?

– Да, – Ардашев посмотрел на собеседника со снисходительным превосходством, – показывайте четвёртое письмо.

Баркли потянулся было к карману, но вдруг, точно обжёгшись, одёрнул руку.

– Я его не взял с собой. Оставил в отеле. Мы поселились в «Де сакс». На той бумажке много всякого бреда нацарапано. Он не успокоился. Кстати, голова моего помощника на сентябрь месяц оценена в пять тысяч долларов. Поверьте, его мозг стоит дороже. Эдгар говорит свободно на шести языках и ещё на четырёх читает.

Он повернулся к молодому человеку и спросил:

– Эдгар, сколько будет триста сорок пять умножить на двести девяносто?

– Сто тысяч пятьдесят, – спокойно ответил Сноу.

– Но и это не всё! Он помнит названия всех железнодорожных станций и полустанков Америки. Представляете? Мой помощник держит в уме места добычи нефти на территории США и знает объём каждой скважины. Он может назвать стоимость драгоценных металлов и алмазов на Нью-Йоркской, Лондонской, Берлинской, Стокгольмской и Парижской бирже по любому курсу.

– Скажи, Эдгар, – не унимался банкир, – сколько стоит сегодня золотой царский рубль на Нью-Йоркской бирже по курсу, например, шведской кроны?

– Сегодняшние котировки я ещё не видел, но вчера в Нью-Йорке за один золотой царский рубль давали 2,35 шведских кроны.

– Видите, господин Ардашев? Вот поэтому я и не стал рисковать жизнью этого уникального человека и прихватил его в Швецию.

– Простите?

– В Прагу мы приехали из Стокгольма. Устали, как черти. У нас были очень трудные переговоры, – пояснил американец и, укоризненно посмотрев на историка, добавил: – В то же самое время пока мы там корпели над контрактами, наш генеалогический гений за целую неделю так и не удосужился подготовить нужные документы.

– Я здесь всего пять дней, мистер Баркли. И два дня из пяти архив не работал, – сухо отрапортовал мистер Перкинс. – Мне осталось лишь получить некоторые доказательства и потом, после нотариального удостоверения копий, сведения будут поданы в «Готский альманах».

– Видите ли, господин Ардашев, Алан уверен, что мои дальние предки ведут свой род от чешского короля, – гордо пояснил гость.

– И от какого же именно? – полюбопытствовал детектив.

– От этого… как его… всё забываю… – замялся Баркли.

– От Вацлава IV, – пришёл на помощь историк.

– Да, интересный был монарх, – с улыбкой проговорил частный сыщик. – От неминуемой гибели его спасла молодая банщица.

– Какая ещё банщица? – встрепенулся Перкинс. – Откуда вы это взяли?

– Господа, мне не нужна банщица! – взмахнул руками банкир.

– Эту историю знает каждый пражанин, – начал рассказ Клим Пантелеевич. – В те времена у этого чешского самодержца не ладились отношения с земскими управляющими. Знать упрекала короля, что он не обращал внимания на их советы и ставил во главе королевских управ только своих фаворитов. Когда конфликт достиг апогея, дворяне обезоружили охрану правителя и бросили последнего в каменный мешок Староместской ратуши. Но пойти на убийство монарха они не решились. Просидев в темнице пять месяцев, государь начал требовать от тюремщиков посещения городских бань у Карлова моста. Лето в ту пору было жарким, и стражники смилостивились. После купания Вацлав с помощью молодой банщицы сумел забраться в лодку, переплыть Влтаву и сбежать в лес к своему стороннику. Позже, он уладил конфликт с восставшими дворянами и вернулся на трон. За бескорыстную помощь помазанник Божий осыпал Зузанну золотыми монетами и подарил ей новые бани, построенные на месте старых, откуда он совершил побег. Кроме того, на своде Староместской мостовой башни по его велению выбили портрет Зузанны.