Тени сгущаются

Глава 32. Еще один день

Каршала очень переживала за дочь. Конечно, Изабелла держалась. Ей не пятнадцать лет, и даже не двадцать. У нее взрослый сын, и ему нужна поддержка. Как врачу Филлипу было тяжело признать это поражение. Отец очень мудро наставлял его: от старости нет лекарства, но Филип совершенно не считал отца старым. Он был силен, его ум был ясен, казалось, старости Диего Соколий Глаз просто не по зубам.

Белла тосковала по мужу. Они прожили невероятно счастливые почти что тридцать лет. Душа в душу каждый день. Ее Диего был отцом, наставником, капитаном, главой компании и кем угодно другим, но для нее он всегда и неизменно оставался мужем, по-настоящему и нежно любимым. Сколько раз они спорили? Значительно больше, чем наверняка думают все вокруг, но за это она и уважала его: он умел спорить, не позволял гордыне или надменности ослеплять себя, он умел признавать неправоту или вовсе вину. Его мягкость и доброта навсегда растопили ее сердце. И как же было странно слышать, как Лили обращалась к нему «отец»! Белла с первого же дня увидела красивого мужчину с приятными манерами, за которыми чувствовался ум и сила. Это обращение очень ее забавляло, а потом вовсе смущало. Отец. Несмотря на разницу в возрасте она не чувствовала себя юной рядом с ним. Первый брак горько ее разочаровал, а скандальная личная жизнь сестры с тираном-пиратом вовсе ужасала, но вот встретив Диего, она увидела, поняла, что хочет жить полноценно. Ей хотелось детей, хотелось быть любимой и любить. И с каждым днем рядом с ним, она только укреплялась в своих желаниях. И пусть известие об их отношениях сначала приняли в штыки, Диего не дрогнул под напором критики в свой адрес и с достоинством начал отстаивать их право быть вместе. А главное, он делал это с любовью к своей семье. Его мудрость и любовь ко всем так отличала его от всех мужчин. Он не стеснялся и не скрывал своих чувств, он не боялся подставить другую щеку и всегда протягивал руку помощи, такой благородный и открытый. Белла восхищалась мужем все тридцать лет и чувствовала такое же восхищение с его стороны. Он подарил ей сына и помог его воспитать. Ее Диего был лучшим отцом в мире, еще бы, он воспитал целую свору мальчишек, которые выросли сильными и хорошими мужчинами, которые уважали и любили отца. Ее Филлип стал уже таким же умным, сильным мужчиной. Но Диего решил, что больше не позволит, чтобы его сын или кто-то из внуков пошел по кривой дорожке. Филлип стал врачом. Настоящий талант, унаследованный от отца.

И Белла скучала каждый день и каждую ночь. Было грустно засыпать в одиночестве и просыпаться в пустой постели. Она хотела было сначала обмануть себя и представить, что Диего ушел в море. Но ведь он и ушел в море… и снова слезы душили ее. Он так просил ее не горевать долго. И очень благодарил за все то счастье, что она принесла в его жизнь. Счастье будто умерло вместе с ним. И Белла себя одергивала: у нее есть семья, у нее есть сын. Диего просил не забывать об этом. А еще сказал, что надеется, что она сумеет снова найти свое счастье и любовь. Это казалось ей абсурдом. Не было и не будет больше на свете такого мужчины. Такого теплого и настоящего, такого сильного, что не боится показать свою слабость.

Каршала очень жалела дочь. Диего не соврал, пообещав когда-то, что сделает Изабелль счастливой. Так и было: ни дня, ни часа огорчения этот пират не принес ей. Та разница в возрасте, что так смущала всех, сыграла на пользу этому союзу. Диего был уже научен горьким опытом, он познал сожаления и потери, оттого так ценил то, что имеет. Поэтому так берег жену и сына, поэтому обладал такой мягкостью. Должно быть, в молодости он был суров и даже зол, но с опытом пришла сердечность. Кто знает, может с возрастом и Черный Роджер стал бы мудрее, хотя он и без того заметно смягчился. Потеряв Лилит, он многое понял. То был суровый урок. Поэтому сердце миссис Агаполис радовалось, когда она смотрела на Лидию и Тео. Мальчик был лучшей версией отца: заботливый и любящий. Видит бог, ему тяжело приходится порой, но он справляется со сложным характером избалованной Лили. Однако и он не был идеальным – слишком неуверенный в себе. Этим пороком не обладал ни отец, ни дед. И от этой неуверенности мог быть несправедливым к Лили. С его-то образом жизни, с его работой вдали от дома это могло испортить жизнь не только самому Тео, но и его жене. Какой бы несносной ни бывала Лидия, но ревностью она мужа не наказывала. Почему же он допускал сомнения в свою душу? Лили ждала его долгих четыре года, вовсе не взглянув ни на одного воздыхателя. Единственный, кто вызывал тревогу у самой Каршалы, был отпрыск Пуэри, но сами молодые люди проявляли друг к другу лишь братско-сестринские чувства, подружившись. Судьба была очень изобретательна, таким образом снова сплетя эти семьи: Агаполис, Д’Феррас и Пуэри. Может так было и лучше, что Лидия дружила с Генри, а Тео стала женой. Но и детей им жизнь не давала, что очень беспокоило бабушку. Лилит с Роджером так и не смогли завести семью, поэтому бездетность Лидии казалась злым знамением. Неужели и детям не суждено быть вместе?

Николь тоже беспокоила бабушку: слишком тесным казались даже непринужденные разговоры с Марини. И сколько бы людей их ни окружало, взгляды их были особенными. Каршала уже слишком много всего повидала в жизни, чтобы не замечать таких очевидных вещей. Марини заберет девочку себе, и Джеку придется принять это. Ненавистная кровь Пуэри потечет по жилам его внуков. Пуэри отнял у него сестру, а теперь отнимет и дочь.

И что за человек этот Марини? Все тот же Ромео Пуэри глядит этими странными глазами, сурово и холодно. Однако сын значительно улыбчивее и будто проще.

Столько воды утекло, а люди все те же. Печальные тени окружают таких ярких людей. Они давно ведь уже выросли, это она, Каршала, нагло задержалась среди них, но ей было так интересно, так радостно видеть внуков. В них было столько от Лилит, от Беллы. Даже дети Роджера и Пуэри вызывали в ней любовь и участие. Должно быть время сделало мягче и ее.

***

Неожиданным известием стало заявление Виктора о скорой помолвке. Дом перевернулся вверх дном. Никто не подозревал о том, насколько серьезно Вик влюбился в соседскую девочку Шарлотту. Родители обоих не стали возражать. Вскоре в ХТУ состоялось еще одно венчание, а потом на всю улицу гуляла свадьба.

Энни и Филл стояли в тени липы. Оба были мрачные. Все время, что шла подготовка к свадьбе, точнее даже с самого дня, когда Вик объявил, что хочет жениться, их атаковали расспросами, а то и вовсе упреками. Филлип и вовсе был одним из старших детей. Мама готова была женить его на первой же девушке у ворот, будь ее воля. Изабелль требовала внуков. Дядюшки и даже братья попрекали его, единственного родного сына Сокольего Глаза, обзавестись семьей. Такой славный род не должен обрываться на смурном враче. Последней каплей стал упрек от Лидии час назад. И Филл молча покинул веселый стол. Едва он ушел, подвыпившие гости обратили внимание на близняшку жениха. Тесть Вика уже не стесняясь начал сватать своего младшего сына.

– Энни, давай поженимся? – Девушка едва не упала от удивления. Потом кривая улыбка тронула ее губы, но брат не выглядел веселым. Скорее отчаявшимся.

–Филлип, о нашей семье и так болтают бог знает что, а ты предлагаешь сыграть еще одну свадьбу между родственниками? – Спустя какое-то время пробормотала девушка. Ей долго не отвечали.

– Я тоже думал об этом, но Тео с Лили ведь наплевали на все слухи, почему мы не сможем? – Зленые глаза мягко глядели на него снизу-вверх, но она не улыбалась. Как и он. – Брось, Энни, мы не родственники, греха в этом не будет, а нашей семье и без того никогда не избавиться от клейма пиратства, не с нашими родственниками. – Теперь девушка тихо улыбнулась, но поспешила отвернуться, глядя теперь на калитку из сада.

– Филлип, ты совсем не умеешь ухаживать за девушками, в этом вся проблема? – После долгого молчания, которое уже начало ее тяготить, начала девушка тихо. Ей не ответили. Может он ее вовсе не расслышал? Вновь повернулась к нему, но Фил молча глядел на нее, не отрываясь. Покачал головой: нет. – Никто не зовет девушку замуж от безысходности, братец.

– Не стоит называть меня «братец», если хочешь избежать грязных сплетен, Анна. – Ее звонкий смех нарушил тишину теплой ночи. Он тоже заулыбался.

– Филлип, ты просто пьян и расстроен. – Снова попыталась отмахнуться, когда смех немного отпустил.

– Если дело в том, что для тебя я действительно лишь брат, то я пойму. Мы росли вместе, я даже помогал Галине купать тебя.

– Фил, ты сам лез в воду и плескался наравне со мной. – Снова глупый смех был неудержим.

– Энни, ты так и не ответила мне ни «да», ни «нет». – Сердце девушки сжалось от волнения. И что ей было ответить? Она и сама не знала.

– Энни, если чувства соседей волнуют тебя больше собственных, то я спрошу еще через год. – Он выпрямился и собрался уже уходить, но девушка так и молчала.

***

Со дня свадьбы Вика Анна потеряла всякий покой. Филлип выглядел как обычно. На рассвете, а иногда и раньше он уходил в Порт в свой кабинет, где был до глубокой ночи. Будто всю его жизнь занимала лишь работа. Энни рекомендовали в качестве гувернантки одной богатой семье, но девушке пришлось бы переехать в чужой дом. Ее работа шла и без того туго, а если ее постоянно будут отвлекать дети, она вовсе не сможет сосредоточиться. Первое, что она написала в своей жизни, стал рассказал о смелых моряках. Он очень понравился семье. Потом были короткие повести о смысле жизни и поисках себя. Потом роман-приключение снова о моряках. И вот не так давно она проснулась посреди ночи от кошмара: по сырому болоту за ней гнались мертвецы. Анна ощущала себя добычей. Спать вовсе не хотелось, точнее она боялась, что если снова уснет, вернется в этот сон и ее все-таки съедят страшные твари. Девушка сидела в кухне и уже задремала. Ее осторожно потрепали по плечу. Девушка попыталась разлепить веки. На нее мягко глядела пронзительная синь.

– Филлип, – прошептала она со счастливой улыбкой. Парень тепло улыбнулся в ответ. – Мне приснился жуткий сон. – Он придвинул к ней соседний стул, они сидели теперь плечом к плечу. – За мной гнались мертвецы, я так испугалась, не представляешь. Какое-то жуткое болото, холодное и сырое, кругом серость. Мутная вода. И шел такой холодный дождь. – Растрепанная шевелюра и бледное лицо, Филлип внимательно оглядывал ее. Тихий уставший голос, приходится вслушиваться в каждое слово. – Фил, мертвецы могут бегать? Так быстро, на четвереньках, как звери. – улыбка растянула губы, он покачал головой.

– Люди остывают и коченеют после смерти, а когда тела начинают разлагаться, уже едва ли смогут бежать. Но за все эти годы не видел ни одного бегающего покойника. – Девушка внимательно слушала, кивая, стараясь запомнить его слова.

–Глупая выдумка, – прошептала она тихо. Он осторожно погладил ее по голове:

– Эта голова полна фантазий. – Девушка сонно улыбалась. От близости с ним ее, кажется, разморило еще больше. – Люблю твою выдумку. – Его голос совсем стих, она ощущала лишь интонации.

– Какое-то проклятье… – Прошептала тихо, будто сквозь сон. Филлип внимательно рассматривал ее лицо. Кивнул, будто подтверждая. – Над всеми людьми из деревни… – Парень застыл на миг, а потом склонился к ее губам и едва приложился. Она дрогнула в то же мгновение, всполошилась, будто собралась вскочить и бежать. Прежде чем осознал, обнял ее и прижал к себе, чтобы точно не вырвалась и не сбежала. Но, оказавшись в его объятиях, девушка сама потянулась к его губам. Она целовала его, а парень все не мог понять проснулась ли она вообще? Ее руки смело гладили его плечи, блуждали по шее, забираясь даже под ворот рубашки. Его бросило в жар от этих ласк. Ее губы жадно льнули к его, а глаза все еще были закрыты. Невероятное удовольствие обволокло его всего, хотелось раствориться во всем этом. Его руки так же алчуще исследовали ее тело.

«Неужели она спит?» – эта мысль неприятно жалила душу. И он отпрял от нее. Меньше всего на свете хотелось пользоваться ее беззащитностью.

– Давай я отведу тебя в комнату? – Парень спешно поднялся со стула и помог Энни встать, взял ее под локоть и отвел из кухни. Проводил до ее спальни, но дикое наваждение схлынуло и попрощались они совершенно спокойно. Он пожелал ей спокойной ночи, хоть за окном давно рассвело. Сегодня он опоздает на работу, наверное впервые в жизни.

Весь день воспоминания о поцелуе мешали сосредоточиться. Он то и дело облизывал губы или глядел на свои руки. Сцена на рассвете все больше казалась наваждением или сном. Энни так страстно целовала его? Всегда такая спокойная, погруженная в свои мысли – обнимала его, прижимая к себе? Работать было невозможно. Хотелось только снова поцеловать ее, чтобы доказать себе, что все это не выдумка. Благо, сегодня пациентов было очень мало. После обеда он вовсе закрыл кабинет и отправился к пристани. В таком состоянии он скорее навредит, чем поможет. А помнит ли хоть что-нибудь Анна?

***

Анна сидела в постели, обхватив голову руками. Что из всего было сном, а что случилось на самом деле? В кухню пришел Филлип и она рассказала ему о кошмаре… Сердце провалилось в пустоту, успокоить мысли не получалось. Он ее поцеловал? Гладил ее по голове, обнял… и поцеловал! Он говорил с ней о мертвецах. И это его предложение в день свадьбы Вика и Шарлотты! Теперь все кажется ей странным сном! Но самым скверным было совсем другое. Она не отказала ему тогда. И этим утром она помнит, как жадно целовала его и обнимала, прижимая к себе. Ее тело, ее сердце будто жили своей жизнью, за которой Анна не поспевала! Ей нужно уехать отсюда. Боже упаси снова встретиться с ним! Кажется, она не справится, не сумеет сдержаться. И что же ей делать? Как вести себя с ним? И как отвечать на все эти вопросы? Как не целовать его? И как целовать? Сначала ей показалось, что он предложил пожениться из отчаяния, но после… Так может он решил ее соблазнить? Совсем сошел с ума? Невозможно быть таким подлецом!

Голова закипала. И она села писать. Лучше о мертвецах, чем о любви.

Всю жизнь она избегала романтики. Вся эта нежность, переживания и драмы казались ей чем-то глупым. Наверное поэтому о любви так много писали. Впервые в жизни хотелось почитать роман. Может на станицах она найдет ответы на свои вопросы? Спустилась в библиотеку. Собрание любовной прозы было до горечи скудным. Романы не пользовались здесь популярностью. Конечно же все было забито медицинскими учебниками или теорией оружия. Меньше чем о любви книг было о религии. Многое говорит о ее семье.

Семья. Что же это? Что скажет отец? И что бы сказал дедушка? Ей его не хватало. Он мог помочь с чем угодно, она ему доверяла. Идти за советом к Лидии совсем не хотелось, хотя наверное она бы поняла ее как никто. Но эта сумасшедшая никогда ничего не боялась. А Вик? Едва ли бы он проникся ее переживаниями, скорее учинил бы скандал. Но он едва ли примет хоть кого-то, кого она назовет своим суженным. У Николь самой полная неразбериха в голове и на сердце.

Выходит, обратиться ей можно только к Лили. И внезапно ее озарило: Генри! Конечно же, только он может дать дельный совет. Что бы ни происходило у него с Никки, но ей он сумеет подсказать что-нибудь. Сегодня он должен быть в конторе у Лидии.

Кое-как прибрав волосы в пучок, спрятала небрежную прическу под шляпой. В любимом платье и удобных ботинках, девушка едва не выбежала из дома и поспешила к Марини.

Найти его труда не составило. Они вышли на улицу и побрели по проспекту. Девушка удрученно молчала, пытаясь собраться с духом, чтобы начать свой рассказ. Генри ее не торопил.

– Энни, тебя что-то беспокоит? – ее бледный вид и нервозность движений беспокоили. Едва она показалась в проеме и пригласила его на прогулку, он понял, что ее что-то сильно беспокоит.

Странно, откуда в нем столько участия к этой девочке. Но за последние месяцы они сдружились. Забавная она. С ней можно часами обсуждать всякую ерунду и не только. У него никогда не было ни братьев, ни сестер, но вот он умудрился разыскать Лидию. И если с ней все было более-менее понятно, то вот Энни в список даже дальних родственников не входила, но он ощущал себя старшим братом. И если Лидия в его опеке и советах не нуждалась, то Анна с радостью это принимала. Вот и сейчас пришла за советом. Нужно ей помочь.

– Генри, мне кажется… – Тяжелый вздох и молчание. Попытка один, подумал про себя Марини, но вслух ничего не сказал, никак не выказывая недовольства или нетерпения. А Энни все брела рядом, будто вовсе утонув в своих мыслях. А тонуть было в чем: он сразу понял, что мыслей в этой голове много. Поэтому и поддерживал ее желание сочинять, тем более, получалось хорошо.

– Генри, я люблю… – Внутри похолодело. Прервать ее сейчас? Или дать договорить? А что ей сказать? Неужели именно сегодня она решила во что бы то ни стало признаться в чувствах? Но он был уверен, что их отношения исключительно дружеские… – Генри, мне очень страшно. – Его ладони легли ей на плечи. Черные глаза смотрели с заботой, а лицо выглядело печальным.

– Энни, ты уверенна в том, что хочешь мне сейчас сказать? Ты ведь знаешь, что мне можно доверять и я пойму все. – Девушка растерянно закивала, бледнея на глазах, едва не плача.

– Я не уверенна даже… – и всхлипнула. Он ее обнял. Прохожие оборачивались, но получали такой злобный взгляд от Генриха, что вспоминали, что вообще-то спешат.

– Он позвал меня замуж. – прошептала она куда-то в плечо, посреди гомона проспекта было практически ничего не разобрать.

– Замуж? – где-то сбоку запричитали две кумушки и даже злобные взгляды им были нипочем. Марини по-прежнему держа девушку за плечи повел ее в ближайшую таверну.

Съежившись за столом она выглядела совсем потерянной. Генриху стало ее жаль.

– Энни, о чем ты говорила на улице? Я тебя едва слышал из-за шума.

– Генри, Филлип позвал меня замуж. – Едва ли не пискнула от страха. Лицо ее собеседника вытянулось: брови поползли наверх, а рот приоткрылся. Выглядел он смешно.

– У вас в семье принято жениться только на своих? – Обеспокоенно выдал мужчина наихудший вопрос. И тут же понял как оплошал. – Прости, Энни… – Было безвозвратно поздно. – Ты согласилась?

– Вот из-за таких вопросов даже от друзей… – И засопела обидевшись. Его губы дрогнули в улыбке, но он поспешил взять себя в руки.

– Ты выглядела такой несчастной, когда пришла. Ты боишься ему отказать? – Теперь удивилась девушка. Кажется, сегодня он ее вовсе не понимает.

– Марини, да как же?.. – Она была в отчаянии, и то, что он ее сейчас совсем не понимает, делу не помогает.

– Ну и наплюй на то, что скажут соседи и друзья! – А вот это заявление ободрило.

– Ты думаешь? – Марини убежденно кивнул.

– Но только, если ты правда хочешь за него замуж! – Спешно добавил мужчина, снова всполошившись. – Энни, ради бога, скажи мне, только честно, ты хочешь за него замуж? – Ей всегда нравилась его искренность. И очень льстило, что именно с ней он был таким. Обычно всегда высокомерный или дерзкий, или каким он любит притворяться перед людьми, но с ней, он был прост. Это настолько подкупало ее сначала, что она думала, что влюбилась, но после свадьбы Вика все изменилось. Свадьба Вика все перевернула вверх дном: брат с молодой женой переехали в отдельный дом, и виделись они теперь нечасто, что в первые дни вовсе казалось безумием: они родились вместе, каждый день проводили вместе, а сейчас он приезжал по выходным на пару часов. Потом Фил сделал свое странное предложение, о котором она не могла ни с кем говорить. Да ей едва ли не в первые в жизни нужен был совет, а спросить и не у кого. Лидия не в счет. Родной брат не вариант. Родители? Едва ли. А тот единственный, к кому она все-таки решила обратиться, несет какую-то чушь.

Молча закивала, густо краснея. Генри смерил ее пристальным взглядом, и даже привыкшая к нему Анна, поежилась. Вскоре попрощались, и девушка побрела к дому. Самое толковое, что посоветовал ей Марини – поговорить с самим Филом, только спокойно и обстоятельно. Собраться с мыслями и спокойно обсудить ситуацию, его предложение, понять почему он на это решился и не передумал ли еще. Про поцелуй девушка умолчала.

Генри будто и не поверил, что она может испытывать что-то к Филу. А что она испытывает? Может ее выбила из колеи сама эта ситуация? За ней никогда не ухаживали, тем более, не звали замуж. А она впечатлительная. И тут ее взрослый, красивый и такой серьезный кузен делает ей предложение. Шутка ли! На ее месте у любой простушки бы все помутилось от счастья. Но любая другая девушка это не одна из его кузин, в числе которых уже есть особа, вышедшая замуж за парня, с которым вместе росла под одной крышей. Правильно все спросил Генри: со стороны так и будет казаться, что в этой чокнутой семье женятся исключительно на своих. Но ведь есть Вик! По его словам он счастлив и выглядит влюбленным. Филлип влюбленным не выглядит, но делает какие-то глупости. Он вечно занят на работе последние несколько лет, часто пропадает там днями напролет, иногда задерживается до глубокой ночи, а уходит всегда очень рано. И работает почти без выходных. Лидия постоянно ворчит на него за это, мол вредно так много работать. Подумать только, Лидия! Она сама едва ли появляется дома, когда Тео в море. Правда, когда он возвращается, оба отдыхают до следующего похода.

Филлип и Тео занимаются делом по душе. Лидия и Николь вовсе делают революционные вещи. Вик стал учителем и рад этому. Одна она занимается бог знает чем. Сидит дома да изводит бумагу. Такие женщины со временем превращаются в сварливых домохозяек и мужья у них забитые. Не сдержала улыбку, представив Фила забитым несчастным стариком. Совсем на него непохоже. Этот человек всегда собран и немного холоден. У него цепкий взгляд, но очень добрая улыбка. Правда он редко улыбается. Снова едва не рассмеялась. Чудной получается портрет. И совсем не похож на того чудака, с которым она целовалась утром сквозь сон. Или того безумца, который делает предложение на чужой свадьбе девушке, за которой даже не ухаживал ни дня. А ведь когда-то он был веселым беззаботным мальчишкой, и они все вместе носились в саду под споры Тео и Лидии. И в один день их всех собрал Диего и начал объяснять и показывать как устроена кожа и почему важно промывать и обрабатывать даже небольшие ранки. Энн вспомнила, что накануне Виктор разодрал колено, но никто не обратил на это внимание (как и сам братец) и они так и носились до вечера, возясь в саду. Тогда все не казалось ей настолько очевидным. Должно быть в тот день Филлип и влюбился во врачевание. Подходит ли она ему? А что если он просто отчаялся найти себе невесту? Вполне в духе холодного педанта. Эта мысль раздражала. И чтобы с ней расквитаться, нужно поговорить с Филом. Если он отчаялся, он так и скажет. А если нет, то когда это случилось? Когда она стала для него что-то значить? И во всем этом хаосе мыслей Анна барахталась до самого вечера.

Филлип пришел домой ближе к девяти часам. Все уже поели и разошлись заниматься вечерними делами. Его встретила Изабелль, они скромно устроились на кухне и обсуждали прошедший день. Изредка из кухни доносился заливистый смех женщины. Немного реже – Фила. Анна металась в столовой, несколько раз подходила к дверям кухни, но так и не решалась войти. А Фил с матерью так и сидели на кухне беззаботно болтая. Время близилось к одиннадцати. Обессилев девушка устроилась на кушетке в гостиной и клевала носом.

– Милая, проводить тебя к себе? – Ласково спросила тетушка, нежно опустив ладонь ей на плечо. Энни затравленно оглянулась. Встретилась глазами с пронзительной синевой. Он мягко улыбнулся ей.

– Мама, я провожу Энн. – Ненавязчиво настоял парень, садясь рядом с девушкой. Изабелла застыла на миг, пристально вглядываясь в лицо сына, который и бровью не повел. Коротко кивнула молодым людям, пожелала всем спокойной ночи и направилась к себе.

Теплые руки сгребли Энни в объятия. Девушка была не в состоянии сопротивляться, да и совсем этого не хотела. Она потерлась щекой о твердое плечо и вздохнула будто бы с облегчением.

– Я думал о тебе весь день. – Тихо сказал он. Баритон приятной дрожью коснулся ее кожи. С каждым мгновением в его руках девушка все больше млела. Все эти сомнения и страхи за день так ее извели, что она валилась с ног от усталости и именно таких крепких теплых объятий ей сейчас недоставало больше всего. – Ты решила что-нибудь? – Девушка только молча положила голову ему на плечо и вздохнула. Ее хрупкая ладонь легла на плечо, тонкие пальцы слегка сжали ткань рубашки.

– Фил, скажи мне честно, что ты чувствуешь? – Парень тоже не спешил с ответом. Ее тепло согревало, и ему хотелось растянуть это мгновение упоительной нежности. Нарушать такую уютную тишину все больше казалось преступлением.

Он нежно отклонил ее лицо от себя, взяв ее за подбородок, приподнял и мягко поцеловал. От такого ответа все в ней затрепетало, она зажмурилась от удовольствия. Теперь и ее ладони легли на его лицо, она тихо застонала. Поцелуй становился все крепче и жарче. Всегда такой невозмутимый Филлип сейчас проявлял настойчивость и даже жадность, все теснее прижимая девушку к себе. Однако его страсть Анну совершенно не пугала: ее руки снова шарили по его телу, поглаживая сильные плечи.