Маги Гипербореи
Когда он вошел в секцию «Тайнография Б», Родоп как раз наклонился к Пирре и, одной рукой указывая на механизм, который девушка собирала, другой рукой как бы невзначай касался ее плеча и что-то тихо говорил. Ластианакса мгновенно взбесил этот жест. Он изо всех сил постарался успокоиться, вошел в проход между стеллажами и громко кашлянул. Родоп и Пирра посмотрели на него. Глаза девушки казались огромными из-за увеличительных очков, которые она надела, чтобы работать над изобретением. Сегодня она сменила свой наряд, в котором была на Состязании василевса, на более удобную ученическую тунику.
– Ла-а-аст! – воскликнул Родоп, отодвигая стул и вставая. – Как дела, большой мальчик?
Он по-мужски сжал руку Ластианакса и хлопнул ладонью по его ладони.
– Ой, прости, наверное, теперь мне следует называть тебя «мастер», – продолжил Родоп, подмигивая. («Было бы неплохо», – подумал Ластианакс.) – Так, каково это наконец облачиться в пурпур? Наверное, ощущение собственной важности слегка усилилось, а?
– Главным образом я очень занят, – холодно ответил Ластианакс. – Пирра, могу я с тобой поговорить?
Он говорил непринужденным тоном в надежде, что девушка избавит его от своего обычного сарказма. Пирра склонилась над своим изобретением и, казалось, была полностью поглощена подгонкой двух крошечных шестеренок.
– Можешь поговорить со мной здесь, если хочешь, – ответила она, не поднимая глаз от механизма, как будто ей нет никакого дела до Ластианакса.
– Я хотел бы поговорить наедине, – настаивал юноша.
Родоп одарил его ослепительной улыбкой и приобнял за плечи, как будто хотел подчеркнуть, что он на полголовы выше.
– Ха-ха, у малыша Ласта теперь секреты от нас, – проговорил он, фамильярно встряхивая бывшего одноклассника. – Хочешь признаться в любви Пирре?
Девушка наконец оторвалась от механизма и сдвинула очки на лоб. Покраснев как рак, Ластианакс пытался не обращать внимания на Родопа, а тот, не переставая улыбаться, стиснул ему плечи так, что затрещали кости. Сторонний наблюдатель увидел бы в этом жесте проявление искренней дружбы.
– Итак, Ласт, ты хочешь признаться мне в любви? – с усмешкой спросила Пирра.
– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – прорычал Ластианакс. – Это политическое дело. Конфиденциальное, – пояснил он, отталкивая Родопа.
На этот раз ему удалось привлечь внимание Пирры. Она сняла очки по-кошачьи плавным жестом и повернулась к своему однокласснику:
– Родоп, ты не принесешь мне «Колесные механизмы в магической механике»? Эта книга находится в секции «Магическая механика Р» на последней полке.
Казалось, что Родоп колеблется, но потом отвесил низкий поклон.
– Ваше желание – закон, моя дорогая.
Он отошел, на ходу дружески ткнув Ластианакса кулаком в спину; последний вытерпел это, не дрогнув. После того как ушел Родоп, Пирра и Ластианакс молча посмотрели друг на друга.
– Ваше желание – закон? – иронично повторил юноша.
– Найди себе подружку, Ластианакс, – ответила Пирра, с раздражением заправляя за ухо черную прядь волос. – Может, тогда ты перестанешь интересоваться чужими отношениями. Так что это за политическое дело, о котором ты так хочешь мне рассказать?
Ластианакс уже успел забыть, зачем пришел.
– На самом деле, – начал он, – это касается… ну… Нужно… Чужие отношения? Ты что, встречаешься с Родопом? – спросил он напрямик.
На этот раз он не пытался говорить непринужденным тоном. Пирра скрестила руки на груди.
– Нет. Даже если бы это было так, тебя это не касается. Итак? – добавила она, притопывая ногой.
Ластианакс внезапно почувствовал неимоверное облегчение. Он веселым тоном принялся объяснять цель своего прихода, но очень быстро об этом пожалел: Пирра поджала губы, а потом бросила на него яростный взгляд, который устрашил бы самых беспощадных амазонок.
– Это просто уму непостижимо! – гневно воскликнула она. – И это твое политическое дело? Свидание с министром колоний, с этим старым развратником? С какой стати я должна соглашаться на такое? Какая тебе от этого выгода? И что я получу взамен?
Ластианакс подумал, что впервые за долгие месяцы у них с Пиррой получился такой долгий разговор. Правда, учитывая обстоятельства, это не повод для радости. Он опустил голову и стал пристально рассматривать мозаичный пол, собираясь с духом.
– Если ты это сделаешь, Триериос поможет мне получить место министра усреднения, – признал он. – Мне не хватает одного голоса. Я… я не прошу тебя полюбить его, просто посиди с ним в таверне полчаса, пообедай. Поверь, я предпочел бы, чтобы он попросил меня о чем-то другом.
Юноша умолк и продолжал смотреть на мозаичный пол, ожидая реакции девушки. Ответом ему стало ледяное молчание Пирры. Ластианакс почувствовал себя еще более неловко.
– Теперь, когда я больше не могу рассчитывать на поддержку Палатеса, это, наверное, мой единственный шанс стать кем-то большим, чем архивариус или тому подобное. Знаешь, каково здесь жить, если ты не из знатной семьи…
– Равные права.
Удивленный, Ластианакс оторвался от изучения мозаики. Пирра скрестила руки на груди и смотрела в окно, ее лицо словно окаменело.
– Если я соглашусь оказать тебе эту услугу и если ты с моей помощью станешь министром усреднения, пообещай мне сделать все, что можешь, в Совете ради уравнения прав мужчин и женщин в этом городе.
Она замолчала и уставилась на Ластианакса не мигая, как будто он внезапно стал воплощением гиперборейского закона, а она пыталась его переписать силой взгляда. Несколько долгих секунд молодой человек не мог произнести ни слова. Пирра годами протестовала против юридической и социальной изолированности гипербореек. В общем-то он разделял ее точку зрения, но никогда не стремился положить жизнь на решение этого вопроса. А теперь девушка приперла его к стенке. Отказаться от сделки значило потерять уважение Пирры, но, согласившись на ее условия, Ластианакс рисковал превратиться в клятвопреступника.
Ластианакс не питал иллюзий относительно своей способности убедить старикашек из Совета позволить их женам жить так, как они сами посчитают нужным.
– Обещаю.
Он не хотел, чтобы Пирра его презирала.
– Тогда можешь сказать Триериосу, что я согласна с ним пообедать, – резко заявила девушка. – Полчаса. В таверне, которую я сама выберу.
Ластианакс не смотрел ей в глаза, опасаясь, что Пирра заметит сомнение, наверняка отразившееся на его лице.
– Спасибо за помощь. Я сообщу Триериосу о твоем ответе, – добавил он, направляясь к левитатору.
– Ласт…
Юноша повернулся, пораженный скорее неуверенным тоном девушки, чем использованием его уменьшительного имени: обычно Пирра никогда не произносила его без насмешки. Она сидела на стуле, вертя в руках увеличительные очки.
– Было бы здорово, если бы ты сдержал это обещание.
Ластианакс кивнул, чувствуя себя не в своей тарелке, и вышел из секции.
Арка
Рано утром, на третий день после Состязания василевса, жена Лофадя Шарикло объявила Арке, что ее призовые деньги наконец-то переведены в хранилище Межуровневого банка. Все это время девочка гостила у тренера и его супруги, большую часть времени хромая по их маленькой квартире (ушибленное во время скачек колено давало о себе знать). В обиталище Лофадя почти вся обстановка напоминала о его профессии. Вместо кровати Арка спала на груде попон. В углу гостиной пылились сваленные в кучу десятки седел, на вешалке болтались потертые удила и подпруги. Целую этажерку занимали баночки с лекарственными средствами для лошадей; насколько поняла Арка, содержимое некоторых флаконов было запрещено правилами скачек.
Все это барахло привносило в дом феноменальное количество грязи и делало квартиру похожей на конюшню, к несказанному отчаянию Шарикло.
В отличие от лысого Лофадя его жена являлась обладательницей пышной шевелюры, лицо у нее было круглое, а длинный нос напоминал клюв хлопотливой утки. До скачек она относилась к Арке с холодком, уверенная, что из-за новой блажи мужа они вскоре пойдут по миру. Теперь, когда эта «блажь» обеспечила их средствами к безбедному существованию до конца жизни, женщина, похоже, готова была удочерить девочку. Теплыми компрессами, которыми Лофадь обыкновенно пользовал лошадей, она лечила поврежденное колено Арки, а также научила ее, какие травы нужно жевать каждое утро, чтобы отпугнуть комаров, вьющихся на первом уровне в огромных количествах. Шарикло показала девочке, как пользоваться специальными резервуарами-отстойниками, чтобы сделать воду из канала пригодной для питья. А главное, она проследила, чтобы муж сдержал свое обещание и отдал девочке причитающуюся ей десятую часть выигрыша – сделать это оказалось не так-то просто. В самом деле, гиперборейские банкиры поначалу не хотели открывать счет на имя Арки. Виданное ли дело: девочка, да еще и несовершеннолетняя, не имеет опекуна, который распоряжался бы ее деньгами, но будет владеть тысячей гиперов!
– Тебе повезло, Арка, ты независима, так что будь осторожна со своим золотом, когда отыщешь отца, – серьезно предупредила ее Шарикло. – Чего доброго, он решит перевести все деньги на свое имя.
Эти рассуждения нисколько не умерили оптимизма Арки, ей не терпелось отправиться на поиски отца, коль скоро появилась возможность забраться на вершину города. Она проглотила свой завтрак, надела старую коричневую тунику, заштопанную заботливой Шарикло, увернулась от слезливых объятий, в которые женщина норовила ее заключить на прощание, и вышла из квартиры.
У порога стояли старые холщовые туфли, приготовленные для Арки все той же Шарикло. Девочка присела на корточки и надела туфли. От этого движения натруженные во время скачек мышцы свело судорогой, к тому же колено по-прежнему оставалось опухшим. Арка поморщилась и выпрямилась.
Как все тренеры, Лофадь вместе с женой жил в районе близ конюшен, пользующемся дурной славой. Внизу вдоль дороги тянулся канал, в котором пенилась стоячая вода и вверх постоянно поднимался запах плесени. С обвивающей башню лестницы можно было попасть на первые восемь этажей здания, а все вместе они относились к первому городскому уровню. На перилах проходов сушилось ветхое белье, края простыней и подолы рубашек волочились по пыли и грязи. Окружающие башни и нависающий вверху акведук погружали район в вечную тьму. Скученность и общая разруха этого места не улучшали настроение соседей: за семь дней своего пребывания здесь Арка узнала об их семейных ссорах достаточно, чтобы сложить целую поэму.
Пока девочка спускалась по лестнице, по-утиному неуклюже переваливаясь с бока на бок, ее провожали взглядами торговцы жевательной смолой из синего лотоса, эти типы сидели тут и там, развалившись на ступеньках. Арка быстро заметила, насколько сильный вред наносит торговля этим пастообразным веществом: оно погружало тех, кто его жевал, в экстатические сны и делало их зубы желтыми. Из-за смолы ее самые преданные потребители забывали поесть и в конечном итоге умирали от голода. Единственным положительным аспектом этой торговли был сам синий лотос: бандиты захватили целые каналы и выращивали там это водное растение цвета индиго, так что над цветами летали стаи стрекоз – очень красивое зрелище.
Девочка пошла по дороге к конюшням, намереваясь попрощаться с Лофадем. После победы она видела тренера всего два раза, в банке, потому что все время он проводил с Карапузом, купаясь в лучах славы: наконец-то ему посчастливилось выиграть Состязание василевса. Арке тоже перепала изрядная доля почестей. Когда она пару раз выбиралась из дома и хромала по кварталу, многие местные жители ее узнавали. Эта известность очаровала девочку. Пока она шла по берегам каналов, какой-то мясник специально подошел ее поздравить. Пройдя несколько улиц, она поравнялась с группой подростков. Один из них подтолкнул своих приятелей, указал на девочку, и вся компания уставилась на нее округлившимися глазами. У подножия одной из башен какой-то старик, сидевший на набережной, увидел Арку и поднял вверх большой палец.
– Хе-хе, славная победа! – проскрипел он.
Остаток пути Арка проделала, гордо выпятив грудь, готовая скромно кивнуть любому, кто пожелал бы выразить восхищение, но больше ей никто не встретился. Разочарованная, она вошла в конюшни, размышляя, не следовало ли перед выходом из дома прикрепить на спину красную тряпицу с номером, которая была на ней во время скачек.
Карапуз с комфортом разместился в отдельном стойле, размером превышавшем соседние стойла вдвое, а рядом сидел Лофадь и, высунув от усердия кончик языка, что-то малевал на широкой дощечке. Закончив работу, тренер отложил кисточку и критически оглядел получившуюся надпись:
КАРАПУЗ – ВЕЛИКИЙ ЧЕМПИОН,
ВЫИГРАВШИЙ СОСТЯЗАНИЕ ВАСИЛЕВСА
Ниже стояла приписка:
Один борион за вход
Лофадь взял молоток и воткнул вывеску в землю перед стойлом Карапуза, потом украдкой поцеловал коня в ноздри, а тот в ответ попытался укусить тренера.
– Неужели найдутся желающие за это заплатить?
Лофадь подскочил от неожиданности и повернулся к Арке:
– Ах, эфо фы! Ну фто, похофе, ты хломаефь не так сильно, как плежде. И, да, ты и пледставить себе не можефь, сколько востолженных болванов уже ласкофелились, и, повель мне, сегодня еффе плидут! – с энтузиазмом заявил он.
Словно в доказательство его правоты у входа в конюшню появился мальчик – ровесник Арки. На голову паренек нахлобучил старый колпак, какие носят горцы, из-под которого выбивались каштановые кудри. Арка мельком удивилась: к чему так утепляться, ведь под куполом всегда тепло.
– Это вы будете Лофадь? – спросил новоприбывший. – А это – Карапуз? – восторженно добавил он, указывая на белого коня. – Можно на него посмотреть?
Он выговаривал слова очень отчетливо и чуть-чуть нараспев – типичный акцент аристократа. С другой стороны, его туника, похоже, принадлежала бродяге. На запястьях мальчика были повязаны обрывки цветной ткани на манер браслетов.
– Вход – один борион! – поспешил объявить Лофадь, указывая на табличку.
Мальчик порылся в карманах, бросил горсть монет в протянутую ладонь Лофадя и, точно зачарованный, подошел к Карапузу. Арка покосилась на руку тренера.
– Слушайте, но он же выложил по меньшей мере гипер… – прошептала она, пока мальчик тщетно пытался погладить пони, а упрямое животное поворачивалось к нему задом.
– Какая лазница, мальфифка из магов, делжу пали, он мелочь даже не сфитает, – ответил Лофадь, разделяя монеты пополам. – Вот твое золофо. Ну так фто, договолились? Я позабофусь о Калапузе, а после поделим полученные денефки?
Несколько минут они ожесточенным шепотом торговались, потом все же пришли к соглашению. Арка кивнула, ни на секунду не веря, что Лофадь будет добросовестно отстегивать ей половину сборов. Тренер был настолько честен, насколько это возможно в мире скачек, где мораль являлась весьма относительным понятием. Только твердость и неусыпная бдительность Шарикло позволили Арке выбить свою долю награды. Однако теперь у нее появилось достаточно золота, а Карапузу не нашлось места на седьмом уровне. Конь только что наложил огромную кучу навоза под нос своему новому поклоннику, дабы продемонстрировать свое плохое настроение.
– Эй, а можно я куплю прядь с его гривы? – воскликнул мальчик, ничуть не огорошенный при виде навоза. – Это принесло бы мне удачу сегодня во время испытаний Атрибуции.
– А сколько фы готофы запла… – начал было Лофадь.
– Нет! – отрезала Арка, совершенно не желавшая в один прекрасный день обнаружить, что Карапуз стал таким же лысым, как тренер.
– Тогда можно на нем покататься? Всего один кружочек по полю…
На этот раз Лофадь и Арка рявкнули хором:
– Нет!
Мальчишка обиженно надулся, в последний раз попытался погладить Карапуза, тут же отдернул руку, чтобы избежать укуса, и поспешно ушел из конюшен с пунцовыми ушами.
– Это офень плохо, плиоблести влага в лице кого-то из магов, – мрачно заметил Лофадь, глядя вслед сердитому юнцу.
– О каких испытаниях он говорил? – спросила Арка.
Она подошла к загону, погладила Карапуза, и на этот раз конь позволил ей это сделать.
– А мне какая лазница? Какие-то дела богатеев, котолые меня не касаются, – проворчал тренер. – Кстати, фто ты тут делаефь?
– Пришла с вами попрощаться, – ответила Арка. – Я ухожу на седьмой уровень.
– А, отплавляефься на поиски своего отца-мага, да? Фто ты пло него знаефь?
Не переставая почесывать морду Карапуза, Арка пожала плечами:
– Практически ничего. Знаю только, что он маг и когда-то жил в Напоке.
– Твоя мать больфе ничего тебе пло него не лассказала?
– Она умерла, рожая меня, – ответила девочка, пальцами расчесывая гриву коня. – Про отца мне рассказала женщина, которая меня вырастила.
– А где она сейфас, эта фенфина?
– Тоже умерла. Ладно, пожалуй, мне и правда пора, – сказала Арка. Ей не хотелось развивать эту тему. – Хорошенько позаботьтесь о Карапузе ради меня, – добавила она и в последний раз погладила морду животного.
Лофадь озабоченно поглядел на девочку, потом подошел, явно намереваясь обнять, но в последний момент опомнился и неловко похлопал ее по макушке.
– Смелая фефочка. Смотли, поаккулатнее там, на седьмом уловне, там полно плидулков, – добавил он ворчливым тоном.
Арка кивнула, дружески ткнула тренера кулаком в плечо и направилась к выходу. Лофадь крикнул ей вслед:
– Все-таки ты была плава! Я очень лад, что ты не ушла к тленелу тлетьего уловня, а не то кусал бы я сейфас локти!
– Ой, вообще-то я к нему ходила, к нему и ко всем остальным тренерам, – весело ответила Арка. – Вы были последним в моем списке. Зато сейчас именно они кусают локти.
Лофадь провожал ее потрясенным взглядом.
Час спустя девочка забрала из Межуровневого банка золото и наняла возницу. Кучер привез ее к ближайшему подъемнику, где ждали, выстроившись в ряд, черепахи, доставлявшие на второй уровень грузы и пассажиров. Когда подошла их очередь, возница загнал своего зверя в опущенную в канал сеть. Арка уплатила положенную пошлину в два гипера рабочему, который приводил в движение подъемник. Закрутились шкивы, сеть натянулась, и черепаха взмыла вверх; с ее панциря капала вода. Сидевшая верхом на рептилии Арка ухватилась за ближайшую веревку.
– Ты не отсюда? Первые несколько раз это всегда впечатляет, – весело сказал кучер.
Оказавшись наверху, черепаха поплыла по каналу второго уровня. Арка рассеянно слушала истории, которыми потчевал ее возница. Путешествовать по подвесному каналу оказалось весьма необычно. Такие понятия, как «земля» или «улицы», потеряли всякий смысл, и приходилось мыслить категориями «мостов», «переходов» и «платформ». Вдоль водяной дороги протянулись узкие тротуары, обрамленные небольшими парапетами, а за ними зияла пустота. Прохожие шагали по этим дорожкам как ни в чем не бывало, и казалось, что они совершенно не боятся упасть с тридцатифутовой высоты, а именно это ждало любого человека, имевшего неосторожность оступиться. Арка увидела, как какая-то мать ругает детей за то, что те играли слишком близко к краю. По грязной воде тянулись разноцветные полосы, они стекали из тесных мастерских, в которых светились красным жерла горящих печей.
Внутри ремесленники ловко манипулировали мягкой полупрозрачной пастой из стекла, нагретого до высокой температуры.
– Стеклодувные мастерские Малой Напоки, – пояснил кучер, очевидно, загоревшийся идеей показать девочке город. – Здесь много напокских иммигрантов, они производят все светящиеся шары и адамант Гипербореи.
Пройдя еще один подъемник и уплатив положенную пошлину, они поднялись на третий уровень. Он оказался чище двух предыдущих; кое-где на стенах даже появились фрески, полностью покрывавшие стены верхних этажей. В остальном уровень напоминал большой рынок. По обеим сторонам канала открывались входы в торговые лавки. Торговцы пытались вести дела даже на акведуках: они прикрепили к перилам тротуаров небольшие киоски, так что те висели над пустотой. В каналах лодки служили плавучими прилавками. Продавали еду, глиняную посуду, магические механизмы, за умеренную плату предсказывали судьбу и оказывали прочие сомнительные услуги. Черепаха с трудом протискивалась через переполненные каналы, Арку и возницу окликали десятки торговцев, предлагавших посмотреть на их товары.
Они поднялись на четвертый, а затем и на пятый уровни, миновали другие ремесленные кварталы, заполненные литейными, гончарными и ткацкими мастерскими. Повсюду ремесленники чеканили, гнули, гравировали, красили, прополаскивали. Материалы взмывали в воздух, воспламенялись и изменяли форму под действием магии. В воде плавали груды мусора, сновали туда-сюда груженные товарами черепахи. Окружающая суета настолько затянула Арку, что она забыла о наличии купола над ее головой и о пустоте под ногами. Ей казалось, будто она попала в сердце большого города вроде Напоки, расположенного на земле.
Когда они добрались до пункта пропуска пятого уровня, кучер указал девочке на башню, которую она не заметила: огромное сооружение только что появилось в просвете между зданиями. Башня была раз в шесть шире прочих и выглядела еще внушительнее из-за отсутствия в ней окон.
Округлые стены колоссального сооружения были покрыты рядами барельефов, тянущимися снизу и до самой вершины, так что башня казалась одной гигантской скульптурой. Вершину ее венчал прекрасный дворец, весь в галереях и обсаженных деревьями террасах.
– Что это? – спросила Арка, пока черепаха заползала в сеть подъемника.
– Водный замок, – ответил кучер. – Там живет василевс.
– А почему в этой башне нет окон? – снова спросила девочка, отдавая пять гиперов рабочему.
– Потому что это водный замок, – ответил возница. – Под башней течет подземная река. Магическомеханический насос поднимает воду во дворец, а оттуда она уже течет по каналам. Вот почему у магов вода самая чистая, – добавил он, недовольно сдвигая брови. – Вот, взгляни-ка туда, – сказал он, указывая на большую мрачного вида башню с бойницами. – Это тюрьма Экстрактрис. Люди прозвали ее Выжималкой.
– Почему?
– Думаю, это как-то связано с анимой, – ответил возница.
На пятом уровне, тихом и чистом, располагались уютные жилища мастеров и богатых купцов. У каждого подоконника стоял свой небольшой подъемник и горшок с ароматными травами. Вьющиеся растения плотными занавесями спускались с мостов в прозрачную воду, где плавали маленькие блестящие рыбки. Тень башен отступила, и стали видны геометрические узоры, украшающие стены. На шестом уровне, заселенном чиновниками, квартиры стали еще роскошнее. Дно каналов было выложено белым камнем, в чистой воде колыхались водоросли. Вдоль тротуаров поднимались кованые перила. Возможно, у Арки просто разыгралось воображение, но ей казалось, что здесь легче дышится, а воздух стал прозрачнее. Она поделилась с кучером своими соображениями на этот счет.
– Это из-за печатей, очищающих воздух, – пояснил тот, указывая на купол.
Арка запрокинула голову и увидела, что на адамантовом своде высечены гигантские круги, заполненные странными узорами.
– На нижних уровнях тоже есть печати, но они вечно неисправны. Казначейство заявляет, дескать, у них недостаточно денег, чтобы обеспечить их бесперебойную работу. Вот ведь вздор! Эти маги пускают в ход жалкие отговорки, а тем временем воздух внизу застаивается, плодятся комары и множатся болезни! Это я уже не говорю про всяких бандитов. Магистериум позволяет кланам вершить закон на нижних уровнях, поэтому нет необходимости оплачивать работу полиции. Как удобно!
Кучер еще какое-то время поносил на все лады прижимистых магов, и вскоре они достигли таможенного поста седьмого уровня и начали заключительную часть подъема. Теперь они уже находились так близко к куполу, что Арка видела отражение черепахи в его адамантовой поверхности. Появились угнездившиеся на вершинах башен виллы магов, по красоте не уступавшие дворцу василевса: повсюду колоннады, фонтаны из нефрита, мраморные скульптуры, пышные растения и фрески. Арка выпрыгнула из сети и взглянула на открывшуюся перед ней головокружительную пропасть. С высоты казалось, будто нижние части башен жмутся друг к другу. Плотная сеть акведуков закрывала обзор, погружая первые уровни в вечную тьму. На мгновение девочка представила, как летит вниз, до самого городского дна, кружит между каналами и башнями… Нет, пока что она не способна на такой полет; к тому же ей потребовалось столько усилий, чтобы достичь вершины города, что глупо покидать его так рано.
Поднявшись на последний уровень, девочка заплатила кучеру и спрыгнула на тротуар, покрытый разноцветной мозаикой. Возможно, Гиперборея и не была вымощена золотом, но на седьмом уровне город мог не стыдиться своей репутации.
Арка двинулась в путь, оглядываясь в поисках магов. Ей сказали, что их тут больше шестисот, и, добираясь на седьмой уровень, девочка ожидала увидеть здесь толпу кудесников. Однако, по сравнению с нижними, кипящими жизнью уровнями города, верхний уровень поражал тишиной и спокойствием: здесь в каждой башне жил один обитатель, так что плотность населения на седьмом уровне была намного меньше, чем в остальных частях Гипербореи.