Лунное дитя
Когда она вернулась, миссис Флеминг смотрелась в маленькое зеркальце.
– Что она сказала? – спросила женщина, захлопывая пудреницу.
– Я еще ей не звонила, – ответила Ники. Она нашла в телефонной книге номер Дон, нажала на кнопку вызова и поднесла телефон к уху. – Алло, Дон? Тут клиентка, пришла за специальным заказом. Ее зовут… – Ники вопросительно посмотрела на миссис Флеминг и подняла брови. Она прекрасно знала, как зовут эту женщину, при необходимости могла даже назвать ее адрес, но ей нельзя было показывать, что она владеет этой информацией. Она не сможет связно объяснить, откуда ей это известно.
Вместо того чтобы назвать свое имя, миссис Флеминг молниеносно выхватила телефон у нее из рук и нетерпеливо приложила его к уху.
– Дон, это Сюзетта. У нас огромная проблема. Твоя тупая сотрудница, похоже, ничего не знает, так что тебе нужно немедленно вернуться. – Она весело рассмеялась, как будто это была шутка. – Да, да, я знаю. Я рано, но я ведь всегда прихожу рано, так что ты должна была знать, что я приду. Ты же знаешь, что я не люблю долго ждать. – Услышав ответ Дон, она усмехнулась. – Ну хорошо. Я буду здесь. Давай скорее! Пока.
Вместо того чтобы вернуть телефон Ники, миссис Флеминг подошла к стойке и положила его рядом со своим пальто.
Ники почувствовала, как раздражение перерастает в гнев. Она прикусила язык, сделала глубокий вдох и повторила про себя свою мантру: «Ты не можешь контролировать других людей, ты можешь контролировать только себя».
Если она сорвется на эту женщину, это ни к чему не приведет.
Она решила, что сдержит свою злость, заберет телефон, вернется к фреш-бару, снова начнет нарезать фрукты и доработает смену. Дон вернется исама будет разбираться с этой рыжей стервой.
Ники пошла за телефоном, когда у нее за спиной раздался злорадный голос миссис Флеминг:
– Это было совсем не трудно, правда? Нужно было сразу меня послушать, вместо того чтобы спорить. Не забывай свое место, дорогая.
Если до этого момента Ники полностью себя контролировала, то сейчас ее охватила злость. Она медленно повернулась и сказала:
– Я знаю свое место. Я вела себя профессионально. Этот телефон – моя собственность, и мне не понравилось, что его вырвали у меня из рук.
После слов Ники на лице миссис Флеминг появилось раздражение, но она ничего не ответила. Она просто поджала губы и вызывающе вздернула подбородок.
Плохо дело.
Если, когда вернется Дон, она будет вести себя так же, у Ники могут быть большие неприятности.
Чтобы разрядить обстановку, она спросила:
– У вас есть дети? Сейчас у нас распродажа на детские мультивитамины. Они натуральные, с ягодным вкусом и подслащены органическими листьями стевии. Дети их обожают.
Миссис Флеминг даже не взглянула в ее сторону.
– Нет, спасибо.
– «Нет, у вас нет детей» или «Нет, вас не интересует этот товар»?
– У меня есть сын. Ему семнадцать, он уже слишком большой для детских мультивитаминов, – сказала она, втянув носом воздух.
Ники чувствовала, что еще чуть-чуть, и женщина всерьез разозлится, но не смогла удержаться. Шерон сфотографировала в окне ее дома маленькую девочку, сама она видела ребенка на ее заднем дворе. Поэтому девушка попробовала еще раз:
– Значит, кроме вашего сына в вашем доме больше нет детей? Может быть, кто-то более младшего возраста?
– Нет. И это тебя не касается. – Она одарила Ники холодным взглядом. – Тебе нечем заняться? У тебя нет причин со мной разговаривать. – Она решительно открыла сумочку и принялась рыться в ее содержимом. – Нахалка, – пробормотала она себе под нос.
Ники молча прошла в заднюю часть магазина и полностью погрузилась в инвентаризацию продуктов в холодильнике фреш-бара. Даже издалека она чувствовала исходящее от миссис Флеминг напряжение. Поэтому когда Дон вернулась в магазин, Ники вздохнула с облегчением.
– Привет, – весело сказала Дон, когда зазвенел колокольчик. – Прости, что заставила ждать. Я пришла так быстро, как только могла.
Ники слушала, как две женщины вполголоса переговариваются между собой, а потом увидела, как Дон достала из запертого шкафчика за прилавком маленький белый бумажный пакет, не похожий на те, которые обычно использовались в магазине. Миссис Флеминг открыла пакет, заглянула внутрь и убрала его в сумочку. Затем она достала пачку банкнот и быстро отсчитала нужную сумму.
Дон смотрела, как она выкладывает купюры на прилавок, и одобрительно кивнула:
– Значит, все. Огромное спасибо, что заглянули, миссис Флеминг.
– Да, и еще кое-что. – Миссис Флеминг наклонилась и что-то прошептала, и обе женщины посмотрели в сторону Ники. Они переговаривались еще несколько минут, а потом Дон сказала:
– Ники, можешь подойти сюда на минутку?
Ники послушно вышла из-за прилавка и присоединилась к двум женщинам.
– Да?
Ей казалось, что она знает, что сейчас произойдет, поэтому она высоко подняла голову и напомнила себе, что не сделала ничего плохого.
– Тебе не кажется, что ты должна извиниться перед миссис Флеминг?
– Что?
– Не притворяйся дурочкой, Ники. Миссис Флеминг сказала, что ты вела себя с ней очень грубо. Мы гордимся нашим уровнем сервиса и отношением к клиентам, а твоя манера общения с миссис Флеминг не соответствовала политике магазина «Могучее питание». Ты должна немедленно извиниться.
Этоона должна извиняться?
Ники повернулась к женщинам. Обе смотрели на нее с такими самодовольными лицами, что она сглотнула, прежде чем заговорить.
– Миссис Флеминг, мне жаль, что вас не устроило мое поведение в этой ситуации. Если вы не возражаете, в следующий раз мы можем воспользоваться вашим телефоном.
Ники заметила, что сверху на стопке денег, которая лежала на прилавке за спиной Дон, лежала стодолларовая купюра.
Миссис Флеминг повернулась к Дон:
– Теперь ты понимаешь, о чем я? Она такая наглая.
– Я не наглая, – возразила Ники. – Я вела себя вежливо. Миссис Флеминг выхватила мой телефон у меня из рук. Я сказала ей, что мне это не понравилось.
– Ники! – потрясенно сказала Дон. – Довольно! – Она повернулась к миссис Флеминг: – Поверь, я считаю, что это недопустимо. Приношу свои извинения. Я разберусь с этой ситуацией.
– Как? – нахмурилась миссис Флеминг. – Как ты будешь разбираться с этой ситуацией? – Она немного помолчала. – Лично я бы уволила ее за нарушение субординации.
– Нарушение субординации? – спросила Ни-ки. – Это просто смешно. Я не нарушала субординацию.
Она знала, что такое нарушение субординации. Она и близко не пересекла эту черту.
Дон мгновение колебалась.
– Ники, ты оштрафована за грубость по отношению к клиенту. Немедленно иди домой и подумай о том, что произошло. Завтра мы встретимся и обсудим эту ситуацию.
– Вы хотите, чтобы я ушласейчас? – До конца ее смены было еще как минимум два часа.
– Да, собирайся и уходи. Поговорим завтра.
– Просто невероятно. – Ники сказала это тихо, опустив голову. Но очевидно, недостаточно тихо.
– Ники, – сказала Дон предупреждающим тоном. – Довольно.
Не говоря ни слова, Ники прошла в подсобку, надела толстовку, схватила рюкзак и пошла к выходу из магазина. Когда она шла мимо Дон и миссис Флеминг, последняя бросила на нее надменный взгляд. В ответ Ники одарила ее тем, что Эван называл «убийственным взглядом».
Ники понимала, что это нечестно, и едва сдерживала слезы. Но, оказавшись на улице, она почувствовала, как ее гнев улетучивается.
Девушка мрачно подумала, что еще слишком рано звонить Шерон. Вряд ли она сможет без слез рассказать ей о произошедшем.
Она знала, что ни в чем не виновата. Миссис Флеминг перешла все границы, вела себя грубо и высокомерно. Она назвала ее тупой и выхватила ее телефон у нее из рук.
Если бы мир был справедлив, они бы признали ее правоту. Но мир несправедлив, и работники на минимальном окладе должны были молча терпеть все унижения. Ей ничего не стоило просто извиниться и оставить все как есть. Но в глубине души она не смогла вынести унижения.
Этот внутренний стержень появился у нее совсем недавно, и далось это нелегко. Всю свою жизнь она не могла за себя заступаться. И только встретив Эми, она поняла, что у нее тоже есть права.
А теперь ей предстояло вернуться домой побежденной.
Они с Шерон так хорошо ладили, и Ники корила себя за то, что из-за этого инцидента у нее может испортиться мнение о ней. Она очень не хотела ее разочаровывать. Кроме того, Шерон говорила, что пойдет пообедать с подругой, а после этого они вдвоем собирались в торговый центр. И кто знает, сколько времени у них на это может уйти. Возможно, Шерон еще даже не дома.
Ники сошла с тротуара и направилась в сторону дома Шерон. Ей в лицо ударил сильный порыв ветра, и она натянула на голову капюшон. Ники пыталась сдержать эмоции, но несмотря на все ее усилия, по ее щекам текли горячие слезы. Она вытерла лицо рукавом и подумала: «Да и черт с ним».
В такой паршивый день не грех и поплакать. Дойдя до края парковки, она дала волю слезам и позволила себе полностью погрузиться в свои страдания. Она шла, опустив голову, ее плечи дрожали от рыданий.
Ее очень задела несправедливость происходящего. У нее перед глазами все еще стояли самодовольные лица Дон и миссис Флеминг. Ей нельзя продолжать там работать, если она хочет сохранить свою гордость, но уйти она тоже не может. Шерон будет считать ее неудачницей.
Да и, честно говоря, она и чувствовала себя неудачницей.
Ей нужно поступить иначе. Отпустить ситуацию. Да, она назвала ее тупой, ну и что? Клиенты вели себя грубо. Такое бывало.
Но почему сегодня это так ее задело?
Ей просто нужно смириться с тем, что произошло в «Могучем питании», и начать искать другую работу. Она согласится на что угодно, лишь бы больше не работать там.
– Я не тупая, – пробормотала она вслух.
Ну, по крайней мере, из-за холода и ветра она старалась идти быстрее. Еще пятнадцать минут – и она будет дома.
Если ей повезет, Шерон еще будет гулять с подругой, и Ники сможет успокоиться до ужина.
Глава 13
Услышав, как в замочной скважине поворачивается ключ, Шерон испугалась. Она вернулась домой буквально минуту назад и вешала пальто на крючок в задней прихожей.
Сначала она подумала, что это, наверное, пришла Ники. Потом ей пришла в голову мысль, что если это не Ники, то в дом вломились грабители и тогда она попала в беду.
– Ники? – крикнула она.
– Да, это я.
Значит, это Ники. Конечно, это Ники. Кто же еще.
– Ты сегодня рано. – Шерон сняла обувь и поставила ее на коврик.
– Да, меня отпустили до окончания смены.
– Надеюсь, ты не шла домой пешком, – громко сказала Шерон. – На улице очень сильный ветер.
– Да не такой уж и сильный. – Ники секунду помолчала и добавила: – Я вздремну перед ужином, ладно?
– Конечно.
Пока Ники поднималась по лестнице, Шерон задумалась.
Что-то тут не так.
И дело даже не в том, что Ники решила вздремнуть после обеда. Желание отдохнуть, особенно после долгой прогулки по холоду, казалось Шерон вполне разумным. Дело было в том, как дрожал ее голос по возвращении.
Как будто она плакала.
Материнский инстинкт подсказывал Шерон, что что-то не так.
Ники рано вернулась с работы. Само по себе это ни о чем не говорило, но она вернулась в плохом настроении.
Что-то случилось.
Может быть, это как-то связано с ее бывшим парнем? Ники упомянула о нем лишь вскользь.
«У нас ничего не вышло, – сказала она. – У него плохой характер. Иногда он не мог себя контролировать».
Шерон почти сразу поняла, что она имеет в виду.
Женщина остановилась у основания лестницы, положив одну руку на столб, и прислушалась к шагам Ники у нее над головой. Потом заскрипела кровать.
Может быть, ей стоит подняться наверх и поговорить с ней?
Нет, Ники взрослый человек, и Шерон не будет нарушать ее личное пространство. Эми тогда выразилась очень четко: «Не нужно на нее давить. Не задавай слишком много вопросов».
Но есть тонкая грань между вмешательством в личное пространство и безразличием.
Если человек тебе небезразличен, иногда нужно задавать вопросы.
Как иначе узнать, в чем дело?
Пока Шерон пыталась решить, что делать, до нее донесся плач. Тихий плач, вероятно, не предназначенный для ее ушей. Она слышала его только потому, что стояла там, где стояла.
Эти звуки стали для Шерон решающим фактором. Слезы ребенка – даже если ребенок уже вырос – нельзя игнорировать. Не медля ни секунды, Шерон начала подниматься наверх. Когда она оказалась на втором этаже, плач прекратился. Шерон остановилась возле комнаты Ники. Дверь была слегка приоткрыта, и Шерон толкнула ее и вошла внутрь.
Ники лежала на кровати, свернувшись калачиком на покрывале. Жалюзи еще были подняты, но в комнате царил полумрак. Не говоря ни слова, Шерон подошла к шкафу и достала оттуда запасное одеяло. Она укрыла Ники, тщательно подоткнув ее одеялом. Закончив, она присела на край кровати и принялась гладить Ники по волосам.
Ники снова начала плакать. Ее плечи дергались прямо как у Эми, когда она пыталась сдержать слезы. В отличие от Шерон Эми была жесткой. Она была готова сразиться с кем угодно и с чем угодно. Она редко плакала, но когда плакала, старалась сдерживать слезы.
Шерон, наоборот, плакала, когда смотрела рождественские фильмы или когда читала. Особенно когда читала грустные романы и трогательные поздравительные открытки. Это был ее талант – и на самом деле в этом не было ничего неестественного.
Несмотря на то что они знали друг друга совсем недолго, Шерон испытывала к этой девушке удивительную нежность.
– Мне очень жаль, – наконец сказала она. Голос ее был спокойным и размеренным. – Что бы ни случилось, мне жаль, что так вышло. Просто выплесни это наружу. Все хорошо.
Ники судорожно вздохнула и, казалось, успокоилась, поэтому Шерон продолжила бормотать слова утешения и гладить ее по голове.
Как бы Ники ни было плохо, Шерон было приятно чувствовать себя полезной. Как будто она могла что-то изменить.
Через несколько минут Шерон принесла из ванной коробку салфеток. Она поставила ее на тумбочку, вытащила из нее одну салфетку и дала ее Ники.
Ники села и высморкалась.
– Все будет хорошо, – сказала Шерон. – Так всегда бывает.
– Правда? – спросила Ники. Ее глаза покраснели, а лицо покрылось пятнами. С утра она собрала волосы в конский хвост, но сейчас они были растрепаны. Ники выглядела далеко не лучшим образом.
– Ну, иногда становится хуже, но потом все равно все налаживается, – сказала Шерон.
Ники кивнула, как будто ожидала этого. Она взяла салфетку, промокнула глаза и сказала:
– Ну и денек выдался.
– Может, расскажешь? – неуверенно спросила Шерон. – Иногда это помогает.
Она не хотела совать нос в чужие дела, поэтому почувствовала облегчение, когда Ники кивнула и начала медленно рассказывать, что случилось. У Шерон создалось впечатление, что каждое слово причиняло ей боль, но она была полна решимости рассказать историю целиком.
– Дон сказала, чтобы я ушла, – закончила Ники, комкая салфетку в руке. – Она оштрафовала меня и сказала прийти завтра, чтобы обсудить эту ситуацию, – горько сказала она. Она, кажется, уже была морально готова к этому разговору.
– Как ты думаешь, миссис Флеминг тебя узнала? – спросила Шерон.
Ники покачала головой:
– Вряд ли. Когда я наблюдала за ней вчера вечером, свет в моей комнате был выключен. Кроме того, похоже, она не из тех людей, кто обращает внимание на других.
Шерон задумчиво кивнула.
– Так что же было в белом пакете, который миссис Флеминг купила у Дон?
Ники задумчиво склонила голову набок.
– Не знаю, – наконец сказала она. – Я даже не думала об этом.
– Как ты думаешь, там могло быть что-то незаконное?
Выражение лица Ники подтверждало такую возможность.
– Может быть. Ну, то есть к спецзаказам это не имело никакого отношения. И она заплатила наличными. Большую сумму. Я видела в пачке денег, которую она оставила Дон, стодолларовую купюру.
Шерон задумчиво поджала губы.
– Знаешь, мне кажется, вполне возможно, что Дон и миссис Флеминг устроили скандал, чтобы отвлечь твое внимание от того, чем они занимались.
– Да? – Ники выпрямилась.
– Конечно. Она расплачивалась наличными? Это что-то серьезное. Неучтенная сделка? И она держала товар в закрытом ящике? – Шерон хотелось заступиться за Ники. – Если выяснится, что Дон продает наркотики или не выплачивает налоги, у нее будут большие проблемы. Она может попасть в тюрьму. А может быть, и миссис Флеминг. Дон может потерять бизнес. Она, вероятно, не хотела, чтобы ты задавала вопросы, поэтому они выставили виноватой тебя. Кстати, ты сделала все правильно. – Она по-матерински похлопала Ники по руке. – Я бы так не смогла.
Ники вытащила еще одну салфетку.
– Мне даже не пришло это в голову. Я так расстроилась, что она назвала меня тупой и выхватила мой телефон. А потом она все перевернула с ног на голову, как будто этоя во всем виновата. – Она сглотнула. – Меня никто никогда не слушает.
– Я тебя слушаю, – сказала Шерон. – И считаю, что ты была совершенно права. Мне жаль, что они так с тобой поступили. Ты этого не заслужила.
– Спасибо.
Они помолчали минуту или две, а потом Ники спросила:
– Как вы думаете, завтра на встрече мне стоит спросить, что покупала миссис Флеминг? Попытаться узнать, что было в том пакете?
– Никакой встречи не будет, – сказала Шерон.
– Не будет?
– Я бы на это надеялась. Скажи, ты хочешь дальше там работать?
Ники вздохнула.
– Ну, нет, но что еще я могу сделать? У меня нет других вариантов, и я не могу сидеть здесь целыми днями. Я решила, что начну отправлять резюме через Интернет и уволюсь, как только найду другую работу.
– Конечно, это зависит от тебя, но я буду рада сказать, как, по моему мнению, тебе стоит поступить.
– Да. – Ники нетерпеливо подалась вперед.
Ей явно было нужно, чтобы ей сказали, что делать.
– Завтра утром я отдала бы им их дурацкую футболку и ушла.
– Вот так просто?
Шерон кивнула:
– Вот так просто.
– Без предупреждения?
– Ага. – Шерон смотрела, как на лице Ники появляется смесь неуверенности и облегчения. – Мне кажется, что ты сможешь отстоять свою позицию, Ники, – сказала она. – Ты порвала со своим бывшим, когда он начал распускать руки. И ты съехала из дома, когда стало ясно, что там что-то не так. И ты уволилась с последнего места работы, сообщив об этом по автоответчику. Ты сильная, и это прекрасно. В твоем возрасте я была довольно слабохарактерной. Мне потребовалось много времени, чтобы узнать себе цену.
– И вы не будете против, если я буду жить у вас и не работать? – спросила Ники. – Не будете считать меня бездельницей?
– Тебя это беспокоит? – удивилась Шерон. Она усмехнулась. – О, дорогая, это меня не волнует. Очень скоро ты найдешь другую работу. Я в этом не сомневаюсь.
Ники обдумала ее слова.
– Хорошо, тогда я так и поступлю. Уволюсь завтра же утром.
Неожиданно она наклонилась и стиснула Шерон в объятиях, чем немного ее напугала. – Спасибо вам. Спасибо.
– За что? Я ничего не сделала.
– Спасибо, что выслушали меня и помогли мне. – Ники отстранилась, и Шерон увидела, что в ее глазах блестят слезы. – И за то, что пришли и укрыли меня и были такой милой.
– Это пустяки. – Шерон пожала плечами. – Рада, если это помогло. – Она разгладила брюки. – Ты заслуживаешь большего, чем «Могучее питание», Ники. Я знаю, сейчас тебе несладко, но вскоре это будет всего лишь забавной историей.
– Вы считаете?
– Я это знаю. – Она встала. – Пожалуй, я спущусь вниз и приготовлю ужин. А ты больше не переживай.
– Вам нужна помощь?
Шерон улыбнулась.
– Нет, я справлюсь. Спасибо. – Она пересекла комнату, но оглянулась, стоя в дверном проеме. – Знаешь, мне никогда не нравилась эта футболка.
– Мне тоже.
– И они дали тебе всего одну. Как это вообще понимать?
– Не знаю. – Ники посмотрела на дешевую рубашку из полиэстера. – Они сказали, что у них есть только одна и они заказали еще одну.
– Как будто сейчас это имеет значение.
– Ага.
– Ну, хорошо, что тебе больше никогда не придется ее носить. Советую тебе ее не стирать.
– Не буду.
– Я позову, когда ужин будет готов. Сегодня у нас спагетти. Вдруг ты захочешь надеть эту футболку и случайно посадить на ней пятно.
Ники кивнула. Губы девушки растянулись в широкой ухмылке.
Спускаясь вниз, Шерон почувствовала, что у нее отлегло от сердца.
Глава 14
Когда Мэм вернулась домой, Мия уже накрыла на стол. Она приготовила ужин в мультиварке. Труднее всего было резать морковь и лук. Джейкоб помог ей с морковью, но сказал, что лук ей придется резать самой.
– А то у меня глаза слезятся, – объяснил он. Потом он неуклюже вышел из комнаты, уткнувшись в телефон.
Несколько месяцев назад Мия резала овощи и порезала большой палец. Она запачкала все вокруг, и хотя она прижимала к руке бумажное полотенце, повсюду была кровь. Из-за этого у нее были большие неприятности. Мистер и Мэм даже поругались. Мистер сказал, что Мия слишком мала, чтобы пользоваться острым ножом, и что ей также не следует пользоваться плитой. Мэм сказала, что это просто смешно и девочке нужно быть осторожнее. Мистер осмотрел ее руку, промыл рану и заклеил ее пластырем. После этого он каждый вечер осматривал рану. Он снимал пластырь и просил ее согнуть большой палец. В это время он всегда обеспокоенно хмурился. Когда порез наконец зажил, Мия немного расстроилась, потому что он больше не будет осматривать ее палец.
С тех пор Мие было можно пользоваться острыми ножами только тогда, когда Мистера не было в городе. Сегодня как раз был такой день.
Мия обнаружила, что когда Мистер уезжал, ритм жизни в доме менялся. В такие дни она никогда не знала, чего ожидать. Иногда Мэм была полна энергии и хотела, чтобы Мия помогала ей чистить шкафы или вытирать плинтусы. Иногда она не вставала с постели и хотела, чтобы Мия приносила ей еду в комнату. Когда Мэм оставалась у себя, Мие было лучше, потому что у нее было меньше работы. Плохо было то, что ей нужно было внимательно слушать, не позвонит ли Мэм в колокольчик. Нельзя было заставлять ее ждать.
Сегодня днем Мэм вошла в кухню с улыбкой на лице. На ней все еще было зимнее пальто, но она сбросила сапоги и засунула перчатки в карманы.
– О, Мия, – с одобрением сказала она, – я почувствовала запах жареной говядины, как только вошла в парадную дверь. – Она подняла крышку и заглянула в кастрюлю. – Не так уж плохо, – сказала она, опустив подбородок. – Мы еще сделаем из тебя повара.
– Да, Мэм, – сказала Мия. Она только что закончила убираться на кухне и теперь стояла перед Мэм, сжав руки. Когда Мэм вышла из кухни и направилась к шкафу в прихожей, Мия последовала за ней, ожидая указаний. Повесив пальто, Мэм открыла сумочку, достала маленький белый бумажный пакетик и протянула его Мие. Мия как раз собиралась убрать его, когда Мэм начала говорить.
– О, Мия, ты даже не представляешь, как сегодня приятно вернуться домой, – сказала она, положив руку на бедро. – Сначала мне нужно было присутствовать на заседании попечительского совета. Господи, ты даже не представляешь, как там было скучно. Эти непутевые женщины хотят сделать тихий аукцион[6], но не имеют ни малейшего представления, как его организовать. Они потратили кучу времени на обсуждения, но так ни к чему и не пришли. Все ходили вокруг да около. Конечно, я сразу поняла, как все нужно сделать, но подождала, пока они выговорятся и наругаются, и только потом встала и взяла бразды правления в свои руки. Видела бы ты, какое лицо было у Трины Мейер, когда я перехватила инициативу и начала давать им указания. Она не знала, благодарить ей меня или убить. – Мэм издала лающий смешок, и Мия улыбнулась. – Потом я пообедала с Яной и побежала по делам. На улице были просто ужасные пробки. Они все шоссе перерыли. – Она покачала головой, и ее мягкие локоны качнулись в такт ее словам. – Как тебе повезло, что ты не выходишь из дома.
– Да, Мэм.
– О, Мия, какая ты хорошая девочка. Ты ведь это знаешь, да?
– Мия кивнула. Слова Мэм согревали ее сердце.
– И тебе так повезло, что ты здесь, с нами. Когда я думаю о том, какой ты была, когда мы тебя спасли, я могу только догадываться, какой была бы твоя жизнь. При мысли об этом у меня на глаза наворачиваются слезы.
Мия колебалась. У нее было столько вопросов. Мэм часто вспоминала, как она спасла Мию. Она говорила об этом так, словно Мия помнила все, что произошло, но она тогда была совсем маленькой. Как она ни старалась, она практически ничего не могла вспомнить о том, как жила до того, как стала частью семьи Флемингов. Она смутно помнила, как ей пела какая-то женщина, но плохо помнила звуки ее голоса. Вспоминались и другие смутные картины. Как она собирала одуванчики. Как ее качали на качелях и она взлетала так высоко, что, казалось, могла бы дотронуться до облаков. Но эти образы казались сном или отдаленной мечтой. Может быть, она вообще все придумывает. Однажды она спросила Джейкоба, как жила до того, как поселилась в их доме.