Фазеры. Часть первая. Фаза сна

– Бессмысленно! – Ты стукнула кулаком по подушке и замолчала.

«Бессмысленно пытаться заговорить с куском металла – он все равно ничего не скажет!»

Nightlife долго стоял в стороне, но потом, видно, закончился лимит его ожидания, он подъехал к тебе на ногах-колесиках и спросил:

– Милая леди, вы голодны?

Ты сорвалась:

– Да, черт возьми, голодна!

В голове мелькнула мысль: «Что такое „черт“?»

Nightlife кивнул и со словами «ожидайте, милая леди» покинул комнату. По затылку опять прокатилась волна боли. «Черт – это бес, сатана или демон, – предложения неожиданно стали вырисовываться в сознании. – Является олицетворением нечистой силы в сказаниях многих народов. Как правило…»

– Стоп! Стоп! Хватит! – закричала ты, затыкая уши руками, но слова затапливали тебя с головой.

Наконец поток информации отступил. И ты перевернулась на спину, постаралась расслабиться. Грудь, подгоняемая учащенным дыханием, дрожала. Все из-за пульса, который отзывался то в области груди, то в ушах, то на кончиках пальцев. Тебе хотелось кричать и бить кулаками в стену, но однажды излишняя эмоциональность уже подвела тебя. Отныне нужно было сдерживать чувства. И больше никакой дружелюбности! Ведь именно эта доброжелательность по отношению к парням заточила тебя в тюрьму. Ты сделала неправильный выбор, и больше не имела права на ошибку.

Сознание потянулось к Емеле и Волку. Хотелось верить, что с последним все хорошо и что ему не попало за помощь преступнику. Но ты тут же прогнала эти чувства: предатели не были достойны твоего беспокойства.

Вскоре послышался механический звук открывающегося замка, и внутрь въехал Nightlife с подносом в руках. Ты проследила за дверью, которая моментально задвинулась обратно, и поняла: выбежать из комнаты было почти невозможно. Робот поставил поднос на журнальный столик. Ты и не помнила, когда ела в последний раз.

«Что, если это отрава? Зачем ему кормить меня просто так?» – теперь ты не собиралась никому доверять. Робот поднял чайник, и темная струя чая полилась в чашку. Ты вдохнула одуряющий запах, и всякие сомнения мгновенно отлетели на второй план. «Даже если в этой еде есть яд, моя смерть будет слаще, чем если я умру от голода» – ты отпила и чуть не обожгла язык, стараясь распробовать вкус: напиток оказался крепким и горьковатым, приятно согревающим все внутри.

Далее ты приступила к яичнице, которая показалась солоноватой. Хорошо, что получилось заесть ее хлебом. Розовый кругляш со скрученными полосками по бокам, который робот назвал «зефиром» – странно, что этого названия ты не помнила, – оказался воздушным, как мягкая кровать. Ты невольно задумалась о том, что вся комната словно состояла сплошь из зефира разных цветов: белого, розового и сиреневого. Когда и от десерта осталась только пустая тарелка, ты закрыла глаза, наслаждаясь сладким послевкусием обеда.

Только ты подумала, что все хорошо, как робот сообщил – теперь ты будешь жить в этом месте. Он показал душевую, которой оказалась та маленькая комнатка за второй дверью, после чего удалился. Через какое-то время он вернулся со стопкой книг, к которой ты поначалу не собиралась притрагиваться.

Прошло несколько дней – ты бессмысленно шаталась по комнате в поисках интересного занятия, чтобы отвлечься от обострившегося страха. Временами голова начинала болеть, и в ней появлялись знания, которые совершенно тебя не интересовали.

Например, однажды во время ожидания обещанной роботом жареной горбуши на обед, голодная, ты узнала, что она относится к классу Рыб.

В следующий раз у тебя появилось неконтролируемое желание расставить книги на полке по алфавиту. Вскоре вместе с болью в голове возникли мысли о том, что тексты бывают художественными, научными, публицистическими и официально-деловыми.

«Наверное, художественная литература бесполезна, – решила ты. – Научная сложная, а вот публицистическая интересна». С этими мыслями ты взяла с полки толстый «Новостной сонник». Все его страницы были усыпаны повторением одного и того же символа «24/7». На обложке курсивом была выведена короткая фраза «Жизнь – это сон». На первой странице располагалась памятка о том, как сохранить здоровье – примерно такая же, что висела на стене в больнице. После следовали главные новости месяца: эксперимент ученых и интервью с начальником биофермы. Оставшиеся же страницы журналисты заполнили толкованиями различных снов по типу: «Если вам приснился космос, то это отличный знак. Вас ждет спокойствие и благополучие, так как ночное небо является символом сна».

«А если мне приснилось падение, это значит, что я в яме? Ну уж нет!» Больше листать журналы ты не стала.

Зато тебе попалась энциклопедия растений. Твой мозг поглощал информацию с таким рвением, что вскоре ты перечитала все научные книги, которые только оказались в комнате. И после недолгих сомнений все-таки приступила к художественной литературе, которая захватила тебя настолько, что заточение уже не казалось тягостным.

Действия многих произведений разворачивались в одном и том же городе, Сомнус-Сити. Читая многотомную «Историю сонного царства», ты наткнулась на главу с легендой о возникновении города, но кто-то безжалостно вырвал именно эти страницы. Герои всех историй носили имена, состоящие из нескольких букв и цифр. А преступников в городе погружали в анабиоз – об этом как раз говорил Волк.

Либо ты находилась в этом городе, либо какой-то фанат книг свихнулся и решил поиграть в выдумку. Почему он использовал робота? Возможно, этот чокнутый был еще и ученым. «Чокнутый ученый вдвойне опасен, чем просто чокнутый или просто ученый, ведь он одержим своим изобретением и готов пойти на что угодно ради него. Может, он просто тестирует робота на мне?» – однажды предположила ты и решила разговаривать с Nightlife почаще, чтобы эксперимент поскорее закончился.

– Nightlife, – обратилась ты к нему как-то раз, когда тот принес ужин, – у тебя такое сложное имя, можно я буду звать тебя как-нибудь сокращенно?

– Конечно, милая леди, вы можете запрограммировать меня отзываться на любое имя, какое вы выберете. Просто скажите: «Nightlife K1556, отныне я буду звать тебя – сюда вставьте новое имя – отзывайся на это имя, как на свое родное. Пуск».

– Хорошо. – Ты сосредоточилась. – Nightlife K1556, отныне я буду звать тебя… Эмм… Найтик.

«Сокращенно от Найт», – добавила про себя.

– Отзывайся на это имя, как на свое родное. Пуск. – Закончив, ты облегченно выдохнула.

– Перепрограммирование. – Какое-то время робот стоял неподвижно, лишь глаза крутились вокруг оси, но вскоре они остановились, и стеклянный человек заговорил: – Эмнайтик, к вашим услугам, милая леди.

– Эмнайтик? Ну ничего, мне и так нравится, – усмехнулась ты. – Расскажи о возникновении города.

Робот слегка наклонил голову, и из его рта полилась сказочная мелодия. Когда музыка стала тише, Эмнайтик начал рассказ:

– Давным-давно люди бодрствовали бо́льшую часть жизни: они общались друг с другом, работали вместе, любили. А когда уставали – ложились спать. Способ восстановления сил после сложного дня – вот чем были сны. Но потом все изменилось.

Робот опустил голову, будто загрустил, и на несколько секунд замолчал.

– А что было дальше? – поинтересовалась ты.

– Несмотря на то что люди жили в процветании, им всего было мало. Однажды они возжелали жить вечно. И тогда великий ученый Сонариус изобрел лекарство от всех смертей.

– Даже имя смешное, – хмыкнула ты. С каждым днем тебя все сильнее окутывал страх неизвестности, и ты старалась скрыть его за ехидными замечаниями.

Эмнайтик продолжал:

– Но от смерти нельзя убежать, и Сонариус это знал. Однако брат ученого, Амброзиус, возжелал завладеть эликсиром молодости навечно и убил изобретателя. После этого каждый богач и бедняк захотели забрать эликсир себе и ни с кем не делиться. Так началась Великая война за лекарство, после которой Земля перестала быть пригодной для жизни. Поэтому все население страны укрылось в построенном наспех куполе, который защитил людей от внешней радиации.

– Это и есть тот самый Сомнус-Сити?

Робот не ответил на вопрос, рассказывая историю, которая по-прежнему сопровождалась музыкой:

– Но и в куполе люди не жили в мире. Они стали алчными и эгоистичными, разучились взаимодействовать друг с другом без ссор. А злой Амброзиус только ссорил горожан, желая натравить их друг на друга. Они бы разрушили купол и уничтожили все человечество. Тогда появился герой, который всех спас. Его звали Гений, и он был сыном Сонариуса. Гений-множество-умений, так его называли, победил Амброзиуса и его роботов.

А потом Гений сказал жителям Сомнус-Сити: «Вы алчны, злы и жестоки. А поэтому не имеете права жить на Земле! Но однажды среди вас появится даровитый ребенок, который сможет найти мою подсказку и отыскать то, что поможет спасти род человеческий. Способности ребенка будут дремать, и разбудят их лишь сильные чувства. А пока ребенок еще не рожден, вы будете спать, так как не умеете жить. Ребенок-дар вырвет вас из снов и вернет к жизни, когда вы научитесь общаться. На тренировку этого умения у вас будет немного времени. И однажды человечество обретет второй шанс».

Задумавшись об услышанном, ты и не заметила, как робот уехал. Больше о легенде вы не говорили.

Жизнь текла в прежнем направлении. Ты сблизилась с Эмнайтиком, уповая на то, что робот не может предать, и полюбила чтение. Однако в доме случались неполадки с электричеством, поэтому свет то отключался на весь день, то работал всю ночь – это мешало спать и читать.

Однажды робот, как обычно, въехал в комнату с подносом.

– Эмнайтик, – радостно встретила его ты. – Кажется, будто мы знакомы вечность! Я так радуюсь твоему приходу. А как давно мы знакомы?

– Ваш дедушка приставил меня к вам в три года, милая леди, сейчас вам пятнадцать, – машинально ответил робот.

– Мой дедушка? – удивилась ты. – Сейчас я живу в доме родственников?

– Вам послышалось. – Бросив поднос на стол, Эмнайтик быстро выехал из помещения.

До этого момента ты и не задумывалась, что кто-то мог беспокоиться из-за твоей пропажи. Но теперь переживать об этом было поздно. Тебя похитил родной дедушка? Тот мужчина – РК? Нет, слишком молод. И как робот мог проболтаться? Либо кто-то запрограммировал его «случайно проговориться», либо же, на самом деле, он был разумнее, чем казался. Ты почувствовала, как сонтики закопошились за воротом – ты уже знала, что это мурашки, но название ничего не меняло: все равно было страшно.

Ты колебалась. После предательства Емели каждый выбор казался тебе опасным. И как же я тебя понимаю: порой легче не выбирать вообще. Однако сидеть в комнате ты больше не могла: тебе нужно было знать правду. Поэтому после недолгих размышлений ты стала стучать по двери.

Та разъехалась почти сразу, а за ней появилась темноволосая девочка примерно твоего возраста.

– Ты что вопишь, чудовище? – поморщилась она.

Страх наполнил тебя от пят до ушей, и чтобы не выдать своих чувств, ты выбрала тактику нападения.

– Я не хочу ругаться. Но что вы себе позволяете? Чудовище… Да ведь мы даже незнакомы, а вы сразу бросаетесь, – произнесла ты, стараясь выглядеть как можно спокойнее, хотя внутри бушевал ураган.

– Во-первых, если ты меня не помнишь, это еще не значит, что мы незнакомы! Я прекрасно знаю тебя и презираю всем сердцем! – тут же возмутилась девчонка, сморщив аккуратный носик от отвращения. – А во-вторых, ты старше меня! Какое право имеешь говорить со мной так?

– Да… – начала ты, но договорить не успела: девчонка тебя толкнула.

– Мерзавка! Дедуля тебя содержит, а ты… Неблагодарная! Да ты же ничего не стоишь! Первая… Фу! Глядеть противно!

– Да я ничего не помню, – огорченно пробормотала ты, потирая плечо. – Кто ты такая?

– Я? Да я вторая внучка сонатора Л. Я АК-2 – гордость Сомнус-Сити.

Ты впилась взглядом в значок на ее груди, подтверждающий имя. В мыслях всплыл фрагмент из главы «Истории сонного царства» про имена: «Братья и сестры получают одинаковую комбинацию букв, состоящую из букв родителей, но цифры их отличаются. Зависят они от порядка рождения. Один – первый ребенок. Два – второй. И так далее».

Тем временем наблюдающая за тобой девчонка снова затараторила:

– Что, не помнишь? – Она церемонно поправила воротник голубого пиджака. – Ну ничего, я тебе сейчас все припомню!

– Подожди-подожди. – Ты примирительно подняла руки. – Объясни мне, пожалуйста, если я ваша родственница, то почему тогда за все это время вы ни разу ко мне не зашли?

– Ммм, ты слышала такую пословицу… – Новообретенная сестра деловито прошла в комнату и схватила со стола принесенный Эмнайтиком оладушек, надкусила его и жуя продолжила: – «Первый блин комом»? И речь вовше не о блинах, а о людях. Первые чашто бывают подгорелыми. Они не шпособны на разумные ражмышления. Гимнаштика – вот их удел. – Она улыбнулась и выплюнула оладушек обратно в тарелку, демонстрируя, какими невкусными бывают первые блины.

– Это что значит? – переспросила ты, с отвращением косясь на тарелку.

– Так уж заведено, чудовище.

Ты поежилась от этого слова, но промолчала.

Смахнув с лица черные волосы, подходящие по цвету ее поведению, сестра продолжила:

– Почти в каждом союзе двух партнеров рождаются дети, но старшие не воспринимаются всерьез. Они черновой вариант, проверка, могут ли у этой пары вообще быть дети. Научно доказано, что любой первенец, рожденный в конкретном союзе двух людей, неполноценен, так как родители еще только привыкают друг к другу. Первые редко доживают до совершеннолетия: либо их замораживают, либо они сами умирают. Они все больные и глупые, неспособные ни на что. Поэтому с ними никто не общается. Во-об-ще. – Девочка широко улыбнулась и развела руками. Когда она поднесла ладонь к лицу, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядь, ты заметила, что рукав ее пиджака удивительно сочетается с глазами – такими же тусклыми, почти бесцветными, но, как показалось тебе, голубыми.

– Ты лжешь! – прошипела ты, отказываясь верить, что причиной твоего одиночества был порядок рождения.

– Заткнись! – Сестрица шагнула к тебе, блеснув посеревшими глазами. И ты попятилась.

Но АК-2 не собиралась отступать и вновь ударила. Наконец ты поняла, что вряд ли получится наладить отношения с сумасшедшей, чьи глаза блестели, точно отполированный металл, и толкнула ее в ответ, случайно повалив противницу на пол.

Вдруг послышался звук открывающейся двери. А через несколько секунд сзади донесся скрипучий голос:

– Лапулечка, милая моя! Что происходит?

Ты обернулась. Поглощенная беседой с сестрой, ты и не заметила, что вы переместились за дверь. Это было небольшое помещение пятиугольной формы. В каждой стене красовалась отдвижная дверь, кроме одной – там был коридор, в котором сейчас стоял пожилой мужчина с тростью в руках. Его статная фигура и руки в черных перчатках могли бы принадлежать и двадцатилетнему парню. О том, что этот человек немолод, говорило лишь суровое морщинистое лицо, которое не сулило тебе ничего хорошего.

– Девочки, что вы тут устроили? – сдержанно спросил он.

АК-2 вскочила, обеспокоенно поправила ожерелье на своей шее и подбежала к нему рыдая:

– Дедуля, это все она! Она напала на меня и избила! Она бешеная! Дикарка.

Дед ласково приобнял ее за плечи:

– Я верю тебе, моя дорогая.

А ты стояла посреди помещения, испуганная и смущенная, не понимающая, что же делать теперь: то ли бежать в комнату и прятаться под одеяло, то ли объяснять еще одному недружелюбному родственнику, что это его обожаемая АК-2 напала первая.

– Хм, дорогая, не могла бы ты оставить нас наедине с моей неугомонной внучкой на пару минут? – ласково обратился к АК-2 дед.

– Да пожалуйста! – Сестрица демонстративно развернулась и, нажав кнопку на одной из дверей, прошла внутрь.

Над головами оставшихся разлилась тягостная тишина. И лишь твое сердцебиение, казалось, эхом отражалось от каждой из стен. Наконец мужчина устало пробормотал:

– Ну и где этот проклятый робот? На что он мне, если в самые нужные моменты его нет на месте?

Причем не было понятно, с кем он говорил: с тобой или сам с собою. Скорее, второе, так как смотрел старик сквозь толстые линзы очков на свой электронный браслет, нажимая на нем какие-то кнопки. Не прошло и минуты, как из коридора в холл въехал родной Эмнайтик.

– Сонный день, господин Л, – отчеканил он привычным звенящим голосом.

– Если бы сонный, – раздраженно пробормотал хозяин. – Сколько сил потратил на эти разговоры… Где тебя носило?

– Зарядка села, мне пришлось подзарядиться.

– Ладно, с тобой позже разберусь, а сейчас, отведи эту девчонку в комнату бессонницы. Она провинилась и будет наказана, – строго проговорил дед, при этом ни разу даже не взглянув на тебя. Видимо, ему было легче говорить с роботом, чем с собственной внучкой.

– Как надолго? – спросил Эмнайтик, и тебе показалось, что это прозвучало сочувственно. Но, скорее всего, показалось – это же просто робот.

– Так-с. – Дед посмотрел на браслет. – Сейчас пять, значит, проснулась она не так давно. Хорошо, поставь на двадцать четыре часа. Думаю, будет достаточно.

С этими словами он удалился. А ты осталась со стеклянным человеком, ставшим твоим единственным другом в этом неизведанном мире.

– Доигрались вы, милая леди, – расстроенно пробормотал тот, и эти слова были такими человеческими, что теперь ты не сомневалась: робот притворялся, он был гораздо умнее, чем казался, и умел чувствовать.

– Ну а теперь-то ты будешь говорить со мной нормально?

– Пойдемте, милая леди, – равнодушно отчеканил Эмнайтик, схватил тебя за руку и потащил куда-то по коридору.

Ты восторженно оглядывалась: на стенах красовались картины, с потолка свисали хрустальные люстры. Но долго по «художественной галерее» идти не пришлось, в конце коридора был поворот направо, за которым начинался еще один коридор. Пройдя по нему, вы уперлись в маленькую железную дверь.

– Вот и пришли, милая леди. – Легким нажатием кнопки Эмнайтик открыл проход, но ты не посмела войти.

– Не бойтесь, милая леди, – человеческим голосом заговорил робот. – Это комната бессонницы. Я поставлю таймер на двадцать четыре часа. Вы просто посидите там все это время и не сможете спать.

«Просто не буду спать. Для робота это легко. Но справлюсь ли я?» – с этой мыслью ты шагнула в темное помещение. За спиной захлопнулась дверь. Вот куда тебя привело еще одно неверное решение. «Без сна человек становится рассеянным и теряет связь с реальностью», – возобновила свой монолог память.