Челябинск. Любимых не выбирают

Владимир Тросман. Ленин в гроте

Вот поверьте, я не испытываю к Ильичу большой или маленькой любви. Или того, что можно назвать каким-то человеческим чувством.

Справедливости ради надо заметить, что некоторые места из его эмпириокритицизма меня премного веселили. Особенно те, где автор обрушивал саркастическую критику на своих оппонентов. На Маха, к примеру.

Однако сейчас не об этом. Хочу вам представить очередную челябинскую уникальность – памятник Ленину на Алом поле. Уникальность эта, с моей точки зрения, состоит в следующем.

Во-первых, в отличии от тысяч изображений и бюстов, которые были сделаны по утвержденным в ЦК КПСС лекалам, данный монумент может рассматриваться как индивидуальный художественный объект.

Во-вторых, это памятник не просто Ленину как таковому, а Мавзолею с Лениным.

Чтобы не распыляться, приведу отрывок из Википедии: «Первый камень был заложен 27 января 1924 в 18 часов 5 минут по местному времени синхронно с траурной церемонией погребения в усыпальницу Ленина в Москве. В Ленинграде на заводе „Монументскульптура“ был отлит бронзовый бюст В. И. Ленина, выполненный скульптором Ленинградской Академии художеств Василием Козловым с посмертной гипсовой маски усопшего. Ходом работ руководила Вера Мухина».

И еще любопытный отрывок, но уже из другого источника – «Южноуральской панорамы»:

«До сих пор неизвестно точно, кто же именно выступил скульптором этого памятника, – рассказала первый заместитель председателя Государственного комитета по делам архивов Челябинской области Галина Кибиткина. – Среди авторов стоит имя Н. М. Чекасина, о котором сохранилось не так уж много сведений. Известно, например, лишь то, что был он служащим челябинского бибколлектора. В объявленном конкурсе проектов памятника Ленину на Алом Поле в Челябинске победила именно им разработанная архитектурная модель. Хотя в самом конкурсе принимали участие многие профессиональные архитекторы. Среди них и сам Лев Руднев».

Мы не поленились, сходили на Алое Поле и еще раз тщательнейшим образом рассмотрели с разных сторон и расстояний первый городской памятник вождю мирового пролетариата.

Все прошлые догадки (интерпретации) подтвердились. Более того, укрепились.

И правда, объект кардинально отличен от подавляющего большинства знакомых и широко растиражированных памятников вождю – огромных, решительных, призывающих и возвышающихся, т.е. тех, где схвачен мифологический, но живой персонаж в исторически важный момент.

Этот совсем другой: упокоенный, спрятанный за огромными елками, тихий. Бюст вождя никоим образом не превалирует над мавзолеем. Напротив – он упрятан в раковину, отодвинут. И основное впечатление производит именно мавзолей, вся конструкция целиком, где бюст не имеет доминанты.

Вид сзади подтверждает восточный тип мавзолея, поскольку контурно повторяет основные элементы среднеазиатской мечети. В результате перед нами действительно уникальный памятник факту и способу захоронения вождя.

И то необычное впечатление умиротворенности и тайны вблизи памятника, возникшее еще в глубоком детстве, как оказалось, имеет вполне законные причины.

Не менее интересна и оценка окружающего пространства в качестве места, напоминающего пантеон, который, как мы полагаем, сложился под влиянием мавзолея за счет реконструкции круговой аллеи, где теперь установлены стелы, напоминающие боковые колонны мавзолея, барельефы пионеров-героев и замощена плиткой прилегающая площадь.

Алое поле, Ленин. Фото: интернет

Звуковая агрессия

Как вы уже поняли, один из любимых моих видов отдыха – это пойти в парк, сесть на скамейку в укромном уголке и почитать бумажную книгу. На это может уйти добрая половина дня, поэтому я обязательно беру с собой обед в контейнере и термос с чаем. Сижу, читаю, гуляю – и пусть весь мир подождёт… Но, увы, в Челябинске осталось очень мало таких парков и скверов, в которых тебя не достаёт уличное радио своими предложениями лечения бесплодия и других полезных вещей.

Парк Гагарина, Кировка, горсад имени Пушкина – всё окутано звуками эфира. Особенный трэш можно услышать в сквере у концертного зала «Родина». Хриплые динамики там лупят со всей дури прямо по тебе. Место само по себе не тихое, рядом шумит улица Кирова, стучат трамваи, но вместе с уличным радио это совсем перебор. Вы заметили, что в том красивом сквере почти нет людей? А потому что невозможно…

Я в целом не против звукового оборудования в местах отдыха. Оперативное оповещение отдыхающих о чём бы то ни было – вещь полезная. Ребенок ли потерялся, случилось ли что-то из ряда вон выходящее, есть ли важная информация для горожан от какого-нибудь МЧС – люди должны это услышать. Тут я только «за» (а ещё, каюсь, я когда-то сотрудничал с уличным радио, писал сценарии для роликов и в те годы пилить сук под собой не стал бы). Но, друзья, надо же понимать, что люди уходят в парки и скверы, чтобы побыть в тишине, отрешиться от суеты и постоянной информационной агрессии. Никаких телевизоров, интернета – ничего. А тут вы из колонок: «Клиника мужского здоровья» или, того хуже, устрашающие напоминания о статьях уголовного кодекса.

Будет ли найден компромисс, не знаю. Почти все наши нововведения регулируются не по щелчку пальцев, а в процессе применения. Лично я для себя нашёл хорошее место, где ничто не отвлекает от книги и вкусного походного обеда. Это парк имени Терешковой у Комсомольской площади. Однажды я провёл там чудесный тихий день в компании Сергея Довлатова и бутербродов с сыром. Есть и другие похожие места. Иногда нужно сказать себе: «Пусть мир катится ко всем чертям!».

Не мешайте нам, рекламщики.

Оттенки серого

Граффити – средство против хандры и уныния, один из немногих способов сделать что-то яркое с однообразным квадратно-гнездовым наследием минувших эпох. Вооружился красками, кистью, фантазией – и вперед. Не ждать милостей от природы и МУПов, а разукрасить, построить, посадить, засеять.

Началось всё с частной инициативы художников, украсивших муралами несколько пятиэтажных домов. Получилось довольно симпатично. И главное – неожиданно. Такого у нас раньше не делали.

Пошла волна. Украшать стали трансформаторные будки, сараи и заборы. Не везде получались шедевры изобразительного искусства, но, согласитесь, даже неуклюжая цветная картинка лучше серой бетонной стены. Нет?

Кому-то кажется, что нет. Небольшие локальные рисунки держались недолго. Трансформаторные будки, например, уже через несколько дней вновь покрывались слоем серой краски. Не вандалов рук дело было, а просто так положено: будка должна быть будкой, у нее свои стандарты. Как и у заборов. И у сараев. И вот понеслись коммунальщики с ведрами серой краски вослед за свободными художниками. В городе всё должно быть как положено!

Кем положено? Зачем положено? Бог его знает, но так надо.

Самый громкий скандал, связанный с граффити, произошел в 2019 году. На торце дома по адресу Труда, 161 закрасили роскошный гигантский рисунок восточной женщины, встречающей гостей. Предполагалось, что во время проведения саммитов ШОС и БРИКС здесь пройдет гостевой маршрут, поэтому вместо рекламы должно быть что-то более эстетичное. Но рекламщики, арендовавшие площадь, решили иначе, и ночью, по-партизански, вновь сделали торец дома серым. А неча!

Авторы, трудившиеся над муралом, написали на своей странице в соцсетях: «Из-за таких людей и организаций наш город всегда будет в одной рекламе, без каких либо изменений в лучшую сторону». Мэрия Челябинска встала на сторону художников.

Война любителей серого с творцами закончилась с проведением в Челябинске в 2020 году фестиваля «Культурный код». Художники со всей страны украсили муралами несколько домов на Университетской Набережной. Посмотреть на эти гигантские инсталляции приезжали из разных концов города. Искусство граффити получило официальное одобрение властей, местным «Бэнкси» дали зеленый свет.

Оно и хорошо. От того, что мы видим вокруг, зависит наше психологическое состояние, а от него, в свою очередь, зависит всё остальное. «Если мне будет приятно, я тебя так довезу, что тебе тоже будет приятно».

Один из образчиков граффити на улице Кирова. Фото: РГ

Из всех искусств…

На заметку современным киноманам, не представляющим просмотр фильма без двухлитрового ведра попкорна и стакана колы.

При позднем Советском Союзе в Челябинске насчитывался двадцать один кинотеатр. Из них, если память мне не изменяет, всего четыре двухзальника. Выходит, на весь город – двадцать пять экранов (сейчас – под пятьдесят).

Кинотеатры первого эшелона – «Урал», «Победа» и некоторые другие, – представляли собой более-менее «фешенебельные» отдельные строения. Остальные ютились в ветхих зданиях или вообще в жилых домах.

На город отпускались одна-две пленочные копии премьерных фильмов. Сливки снимали «Урал» и «Победа». Далее фильмы шли «вниз» – всем остальным. Картина могла гулять по городу несколько месяцев. Разумеется, до кинотеатров «Орленок» в Металлургическом районе или «Восток» в Ленинском копия доходила уже очень несвежей. А еще мелкие кинотеатры крутили фильмы, уже давно ушедшие из большого проката. Помню, как в конце восьмидесятых я пилил на трамвае сорок минут в другой конец города, чтобы посмотреть «Вия» 1967 года – больше его негде было увидеть.

Что представлял собой средний советский кинотеатр? Фойе с парой фикусов в горшках, скромным кафетерием, где можно было выпить стакан сока или купить мороженое, и парочкой игровых автоматов (исключение – «Урал»: на второй этаж втащили уменьшенную копию монумента «Сказ об Урале», что высится на привокзальной площади). Ну и зрительный зал, как правило, с занавесом на экране, который на каждом сеансе открывался и закрывался, создавая у зрителя соответствующий эффект приобщения к чему-то волшебному.

В мелких кинотеатрах кроме касс и портретов актеров вообще ничего не было. Жёсткие деревянные кресла, не щадящие пятую точку, незатейливая планировка рядов, из-за которой половину экрана занимают головы сидящих впереди зрителей, центральный звук и картинка в большинстве случаев 4:3 (билеты на широкоэкранные фильмы стоили на порядок дороже). В общем, самое массовое и доступное рабоче-крестьянское развлечение.

Попробовал восстановить по памяти список. Вот что получилось:

1. Урал

2. Победа

3. Знамя

4. Им. Пушкина

5. Аврора

6. Кировец

7. Комсомолец

8. Дзержинец

9. Спутник

10. Родина

11. Заречье (последний советский кинотеатр)

12. Восток

13. Октябрь (на его месте сейчас Челябинск-Сити).

14. Союз

15. Россия

16. Орленок

17. Металлург

18. Искра

19. 30-летия ВЛКСМ

20. Маяк

21. Луч

До наших дней дожили немногие.

Лучше всех из «стариков» себя чувствует «Урал». В 1998 году звуковое и проекционное оборудование пустующего кинотеатра было наспех переделано под показ «Титаника», а после нескольких недель аншлагов зал претерпел уже полную реконструкцию по самым современным стандартам. Ныне это мультиплекс.

Также переоборудованная «Победа» с двумя залами протянула недолго. Дальнейшая судьба здания, в которой пока работает закусочная, остается туманной.

В нулевых отчаянно трепыхались «Аврора» в Ленинском и «Россия» в Металлургическом районах, однако у однозальников в наше время перспектив почти нет. Исключение – кинотеатры имени Пушкина и «Знамя», находящиеся на балансе муниципалитета.

«Тридцатка» на улице Цвиллинга стала ретро-клубом. «Союз» на ЧМЗ превратился в досуговый центр. Вконец обветшавшая «Родина» была спасена переселением органа. «Заречье» на северо-западе внешне смахивает на суперсовременный спортивно-оздоровительный центр. В моем нежно любимом когда-то «Спутнике» на перекрестке Островского и Каслинской, где я посмотрел первые в своей жизни фильмы, пытались обустроить боулинг-клуб, но теперь там торгуют кафелем и унитазами.

Здесь был «Спутник». Вид со стороны улицы Островского (на главном входе слишком много рекламы). Фото: РГ

Така любовь

Откуда мы узнавали, где чего посмотреть в кинотеатрах? Нынешнему поколению, утонувшему в гаджетах, не объяснить. У них весь мир на ладони. А когда мне было пятнадцать, я листал свежую газету. А еще находил фильмы, которые мне нужны, на улицах. «На досках».

Особо впечатался в память кадр: я иду за молоком в местный магазин. Лавка так себе, маленькая, неприметная, и рядом с ней висит картонка: «Где находится нофелет?».

А еще подробную афишу зачитывали по местному проводному радио ежедневно в полдень – по каждому кинотеатру, начиная с «Урала» и заканчивая «Орленком». Размеренно так, не спеша, классическими советскими дикторскими голосами. А названия фильмов в конце 80-х и начале 90-х были уже очень фривольные, далеко не «Свинарка и пастух». Однажды сижу я на кухне, пью чай, а из динамика мягкий, хорошо поставленный голос Азы Прокопьевой знакомит нас с репертуаром. Вкрадчиво, ненавязчиво. Она меня убаюкивала, ей-богу. И вот я слышу: «В кинотеатре имени Пушкина фильм „Сука-любовь“. Начало сеансов…».

Еще раз медленно: «Сука-любовь» из уст Азы Прокопьевой – на областном радио! Это было красиво. Поэтично даже.

Аза Прокопьева. Фото: интернет

Пионерская, 4. Георгий Жженов

В Челябинске есть скульптура, установленная при жизни человека, которому она посвящена. Я знал о ней, но заглянуть во двор и посмотреть собственными глазами все было недосуг, хотя живу всего в нескольких кварталах. Как знаменитая «мымра» Людмила Прокофьевна Калугина не замечала репродукцию Джоконды, висевшую в приемной ее кабинета, так и мы часто проходим мимо удивительного – сотворенного, кстати, нашими же собственными руками.

Однажды, направляясь от проспекта Победы к Комсомольскому, решил сократить путь и пройти по Пионерской. У магазина «Океан» остановился.

Вспомнил!

Я уж не надеялся его застать, памятуя о печальной судьбе некоторых инициатив тогдашнего мэра Вячеслава Тарасова (взять хотя бы знаменитую фонтанную кампанию, приведшую к появлению в городе десятков больших пепельниц). Но Георгий Степанович стоит на прежнем месте, разве что потускнел немного, реставрации требует. И дерево за его спиной разрослось, укрывает скульптуру от солнца.

Установили её 14 сентября 2000 года по инициативе местных жителей, в числе которых были десятки членов семей репрессированных (Жженов тоже прошел лагеря). Автор работы – уже упомянутый выше скульптор Владимир Полянский. На церемонии открытия присутствовал сам актер. В том году он дважды посещал Челябинск – зимой участвовал в фестивале «Новое кино России», где получил приз за вклад в киноискусство, а осенью приехал на празднование Дня города. Говорят, увидев свое изваяние, он до слез растрогался, но признался, что испытывает неловкость.

Еще раз: ничем не примечательный челябинский пятиэтажный дом, обычный дворик, каких в городе тысячи… и Георгий Жженов.

Я перекинулся парой слов с женщинами, сидевшими на лавочке. Мне повезло, они помнят тот день. «Народу было много – журналисты, операторы, соседи, Тарасов приехал. И Жженов, старенький уже, сухонький, смотрит так вокруг смущенно, как будто не понимает, зачем это всё и почему. Мы тогда молодые были и тоже не очень понимали».

Спустя пять лет, в 2005-м, Георгия Степановича не стало…

Зачем и почему, говорите?

А чтобы было.

Памятник Г. Жженову. Фото: РГ

Иногородний

Хоть и называют челябинцы свой город «большой деревней», в которой можно столкнуться лбами, все же он достаточно крупный, чтобы жители, например, северо-запада могли месяцами и даже годами не заглядывать на северо-восток, а обитатели южного АМЗ не совать нос на север к металлургам. В центре мы так или иначе все пересекаемся, а вот тащиться в другой конец «деревни» иной раз задумаемся. Но для меня, составителя этого сборника, семь верст не крюк, если нужен материал.

Поехал я как-то летом в поселок Каштак искать свой старый пионерский лагерь (подробнее о моем отдыхе в нем – в главе «Листая старую тетрадь»). В интернете сведений о его судьбе после распада Союза и о нынешнем состоянии я не обнаружил – как корова языком слизала. При всем могуществе Всемирной паутины, в ней почему-то местами зияют дыры, и, как назло, именно там, куда мне кровь из носу нужно.1 В общем, добрался я до заводоуправления ЧМК, перепрыгнул в автобус №44 и доехал до конечной.

Лагерь имени Юрия Гагарина, принадлежавший некогда тракторному заводу, я в тот день так и не нашел. Руководствовался исключительно детскими воспоминаниями и визуальными образами, в результате перепутал один нужный поворот на лесной дороге, ушел не туда и вернулся к остановке автобуса ни с чем.

Но поездка все же не была бесполезной.

Во-первых, я набрел в лесу на знаменитый каменный монумент «дикому пионеру». Кто, когда и с какого перепуга его там поставил – в непролазной глуши в стороне от тропы и линии лагерей, – я не знаю. Очевидно, сорок лет назад лес не был таким густым, так что каменный мальчишка с галстуком вполне мог служить местом паломничества юных строителей коммунизма. Но сейчас, облупившийся, побитый, торчащий из зарослей, он выглядит призраком. Наткнешься на него ночью – сходишь кирпичами. Может, от этого несчастного парня просто избавились, как от ненужного хлама?

Во-вторых, на пути домой, уже в черте города, я вышел из маршрутки раньше, чем мне было нужно, на бульваре Богдана Хмельницкого. Решил прогуляться. В последний раз в этой части города я бывал лет десять назад, да и то перемещался на машине и не обращал внимания на пейзажи.

И вот теперь, сидя на скамейке на бульваре, я подумал, что Металлургический район – это уже немножко другой город. Вроде бы Челябинск, но и не совсем он. Не знаю, как это объяснить, но я словно уехал на двести километров от областного центра.

Улица Богдана Хмельницкого, упирающаяся в монументальный и величественный Дворец культуры ЧМК, – роскошна. По сути, прогулочная зона, каких у нас в городе очень мало, с зелеными аллеями, фонтанами и скамейками. И отдыхающие здесь люди малость другие. Вроде земляки, но и не совсем они. Какие-то они спокойные, не суетливые, как в центре, где некуда спрятаться от шума, бесконечных офисов, магазинов и закусочных. Клянусь, в тот тихий летний вечер мне не хотелось никуда уезжать.

Возможно, виной тому моя сентиментальность. Может, я еще не пришел в себя после встречи с одичавшим в лесу каменным пионером. Не знаю. Но я прогулялся пешком от ДК ЧМК до Дворца строителей, чувствуя гармонию с окружающим миром. По пути мне встречались такие же старые двух-трех-пятиэтажные дома, как и везде, подошвами туфель топтал я такие же тротуары, и привычные дамы с карманными собачками шли навстречу, и все такие же узнаваемые девушки в джинсах в «облипку» покачивали бедрами перед носом… и было как-то по-иногороднему хорошо. Право слово, это действительно не объяснить. С вами бывало такое?

На углу Черкасской и Шоссе Металлургов я все-таки сел в пустой автобус, пронесся мимо «заградительного промышленного пояса» с дымящими трубами, и лишь миновав Комсомольский проспект, понял, что я дома.

Мой вам совет: заедают рутина и исхоженный маршрут «дом-работа-магазин-дом» – слетайте в отдаленный район (не в Центр!) и просто погуляйте по улицам, посмотрите на людей. Это освежает.

Улица Богдана Хмельницкого. Фото: РГ

Оксана Март. Мой Металлургический

Иногда меня спрашивают, почему я живу на рабочей окраине Челябинска, хотя есть возможность переехать в новые районы или в пригородные поселки, которые сейчас на любой вкус и кошелек расплодились в экологически чистой зоне. Не знаю, что на это ответить. Может, это просто любовь? Ведь любят не потому что, а просто потому, что любят.

Я частенько прогуливаюсь по этим улицам, скверам и переулкам, по дворам и дворикам, по Каштакскому бору, который начинается прямо от подъезда дома, в котором я выросла. Окна с одной стороны выходят на густой березовый лес, а с другой смотрят на детский парк с его постоянным детским гомоном, с ухоженными аллеями, атракционами и аквариумом, в котором находится уникальное собрание представителей фауны морей и океанов. Еще там прогуливаются молодые мамы с детьми, стоят ларьки с мороженым и прохладительными напитками.

Во дворе у меня периодически появляются белки, ежи и лисы, а порой даже лоси выбегают прямо на детскую площадку. Поэтому для меня Металлургический – самый зеленый, уютный и родной. Здесь нет небоскребов, не так много новостроек и точечной застройки, а летом всё утопаает в зелени. Весной самые старые улицы благоухают ароматом цветущих яблонь и груш, посаженных когда-то местными жителями. Школьные дворы окружены кустами боярышника и акации.

Да, Металлургический комбинат и множество других промышленных предприятий не делают воздух чище, а засилье автомобилей во дворах при отсутствии парковок не лучшим образом влияет на качество жизни. Но ведь это болезнь всех городов и крупных индустриальных центров. И эта болезнь лечится. Тяжело, с трудом, но все же лечится.

Я люблю это место. Здесь жизнь течет иначе, без суеты и пробок на дорогах, здесь я не чувствую себя зажатой среди бетонных коробок с одинаковыми фасадами и серыми крышами. Здесь есть уникальные строения – чего стоит один только «немецкий квартал», пока еще отнесенный к историческому наследию и охраняемый государством (хотя многие застройщики хотели бы разместить там свои строительные «шедевры»). У нас тут каждая улица имеет свое лицо и свою историю. И пока это так, никуда я отсюда не уеду.

Фигвам

Старые дворы в кварталах хрущевок – они всё те же. Ну, почти. Где-то расширили тротуары для парковки, где-то на детских площадках сверкает пластиковый новодел, кому-то «повезло» стать жертвой уплотнительной застройки и обзавестись десятиэтажным панельным соседом. Но в целом в этих дворах все так же тихо и уютно, как и во времена моего детства.

Наших родителей не спрашивали, нравится ли им ютиться в этих скворечниках. Вышел царский указ расселить народ из бараков – расселили. И то было счастье. Правда, две моих семьи количеством одиннадцать человек на тридцати двух метрах уживались как орки с хоббитами. Но ничего, выстояли, детей воспитали. Посмотрите на мои щеки.

С годами город распух, прибарахлился, забурел, но маленькие старые дворы сохранили тепло. Их обитатели постарели, дети и внуки разъехались, иногда наведываются к своим предкам. Ворчат, что мест на парковке не хватает, но вечерами выходят посидеть на лавочке, глазеют по сторонам, вспоминают…

Индейцы и ковбойцы. Али-Баба и сорок казаков-разбойников. Фашисты-партизаны. Стреляй-беги. Футбол в одни ворота резиновым мячиком. Стекляшки с «секретиками» в траве под окнами. Классики на асфальте. Белье на веревке. «Вася, быстро домой! Ужин стынет!».

Не так давно в одном из старых дворов я обнаружил настоящий индейский вигвам, похожий на те, что мы строили в детстве. Я не поверил своим глазам, потому что ничего подобного в современном Челябинске не видел. У нынешних детей другие игры и увлечения, они от наших старперских рассказов о деревянных пистолетах и луках со стрелами в умиление не приходят.

«Да неужели!» – восхитился я.

Моя четырнадцатилетняя дочь вернула меня на землю. Взглянув на фотографию, девушка флегматично заметила: «Может, в этой палатке местные алкаши вечерами водку пьют»…

Я сдулся.

Увы, это еще одна отличительная черта старых кварталов. В теплое время года в хрущевские дворы стадами высыпают ходячие мертвецы. Они разного возраста и социального статуса. Многие еще молоды, в шортах и шлепанцах, с пивасом, громкие и надоедливые. Они не влезали в ипотеку, чтобы купить квартиру, они получили жилье в наследство от своих стариков. Начинающие люмпены.