– А зачем тебе это было нужно? Что может связывать девушку чероки и английского офицера?
Легкая усмешка едва тронула уголки его губ, но глаза оставались серьезны, в этом она была уверена.
– Думаю, ты догадываешься.
Голубые глаза, не дрогнув, выдержали взгляд широко раскрытых, темных, словно омут, глаз Жаисэ.
– Нет, не догадываюсь, тем более что к этому у меня нет никаких оснований.
– Разве? – Алан опять всё так же медленно приблизился к девушке. От его мужественного тела исходила такая сила, что у нее внезапно перехватило дыхание. Когда же ей наконец удалось вдохнуть, она почувствовала запах горячей от солнца кожи Алана. От него пахло мылом, медом и еще чем-то трудно уловимым, но приятным. Почувствовав, что ее начинает трясти, Жаисэ попыталась отойти в сторону, но натолкнулась на куст. И тогда Алан решительно притянул ее к себе.
Она непроизвольно прикрыла грудь рукой, ибо почувствовала, как соски напряглись под тонкой тканью рубашки.
– Думаешь, стоит тебе захотеть, и любая девушка бросится в твои объятья?
– Ты действительно так считаешь? – тихо проговорил Алан, пристально глядя на ее губы. – Забавные же фантазии тебя одолевают! – К тому же. Ты не каждая женщина.
– Просто ты застал меня врасплох! Вот и все! – лепетала она, дрожа, как тростинка, в его руках. – Я вообще ничего не чувствую к тебе.
– Разве? Значит, если я тебя снова поцелую, это не произведет на тебя никакого впечатления? Я правильно понял? – и глаза его засверкали, точно у тигра, готовящегося к прыжку.
– Именно! – подтвердила она, едва дыша.
– Тогда давай убедимся в этом.
– Не надо, Алан! В этом нет никакой необходимости
– Нет? А мне кажется, что ты лжешь не только мне, но и себе.
И он сильнее прижал смущенную девушку к себе. Но вместо того, чтобы склониться над ней и поцеловать, просто смотрел на ее полураскрытые губы, и зрачки у него расширились от едва сдерживаемого желания.
Жаисэ казалось, что она медленно умирает: нервы были напряжены до предела, сердце то билось, как сумасшедшее, то замирало, падая куда-то вниз. Она окаменела в его объятиях, изо всех сил стараясь сдержать свои эмоции и едва не теряя сознания от впервые захватившей ее страсти.
Когда же их губы соединились, ощущение, которое она испытала, потрясло ее. Он сводил с ума своими поцелуями: его губы пробовали, искали ее, вызывая дрожь, волнами прокатывавшуюся по всему телу от головы до пят. Чтобы не раствориться в нем окончательно, чего ей сейчас хотелось больше всего на свете, пришлось сделать над собой усилие, которое, казалось, было выше её сил и возможностей.
– Ну что, удовлетворен? —охрипшим от страсти голосом спросила она, едва он ослабил свои объятия, но не отпуская, однако, ее рук.
– Больше, чем удовлетворен, – проговорил он мягко, и взгляд его был таким же многозначительным, как и его слова. Минуту спустя совсем по-мужски осмотрел ее с головы до ног: сначала небольшие холмики груди и тонкую талию, а затем плавный изгиб бедер и стройные длинные ноги. Взгляд его был настолько обжигающим, что даже ногти на её ногах почувствовали его.
– Вероятно, есть какое-то физическое объяснение тем эмоциям, которые он во мне пробуждает, – думала Жаисэ в смятении, пока они шли к своим коням.
– Как магнит, который притягивает с неодолимой силой, – подобрала она наконец сравнение, которое совсем не утешило её замирающую от беспокойства душу, но помогло с горечью осознать, что если она поддастся этому воздействию, то всю жизнь будет страдать от унижения из-за неравенства, изначально ставшего фундаментом, на котором вопреки её разуму и под влиянием пробудившегося для любви сердца будут строиться их отношения.
Жаисэ пришла к отцу, чтобы откровенно рассказать ему о том, что она чувствует к Алану Россу и о встречах с ним. Она не могла допустить того, чтобы отец узнал об этом от кого-то другого: ведь их уже видели девушки из ее племени, приходившие на реку стирать одежду.
Она ничего не пыталась скрыть, особенно свои чувства, неожиданно пробудившиеся в ее сердце. Высказала и свои опасения, а потом замолчала, не сводя напряженного взгляда с отца.
Белая Сова внимательно смотрел на свою дочь и мысли роились в его голове, словно дикие пчелы.
Как объяснить ей, что такое любовь, если чувства и эмоции, которые она испытывает к британцу, очень близки к тому, чтобы запутаться в них и принять желаемое за действительность? Как уберечь от ошибки, которая лишит её красок жизни и сделает несчастной? Он не верил в любовь бледнолицего.
Да, он не исключал, что тот сильно увлекся его красавицей —дочерью, но чувство это, скорее всего, будет быстротечно и не соединит их навеки. Закончится служба – и он вернется в свои края, к привычному образу жизни, в котором не будет места его девочке. Он женится на той, которая ровня ему и занимает соответствующее положение в обществе, ценящее родословную и богатство. А Жаисэ останется здесь, оскорбленная и униженная в своих лучших чувствах, разуверившаяся в том, что достойна счастья.
Молчание затянулось, и Белая Сова почувствовал на себе нетерпеливый взгляд дочери.
– Что ж, – подумал он, – надо попытаться объяснить ей суть чувств и эмоций, которые изводят ее своей неопределенностью и незнанием, поскольку впервые обрушились на неё. Закурив трубку, он неспешно повел разговор с ней:
– Девочка моя, твое сердечко бешено бьется, а дыхание захватывает при встрече с Аланом Россом?
– Да, – кивнула та, не поднимая глаз.
– Это не Любовь, это Симпатия.
Жаисэ несогласно вскинула руку, пытаясь опровергнуть услышанное, но отец сделал ей упредительный знак, и она послушно затихла.
– Вам трудно даже физически оторваться друг от друга, когда вы рядом?
Девушка опять кивнула, и легкий румянец окрасил её напряженное лицо.
– Это не Любовь, это Вожделение, – услышала она то, что вызвало у нее внутренний протест.
– Ты гордишься тем, что тобой заинтересовался английский офицер?
– Конечно, папа.
– Это не Любовь, дочка, а Удача. Правда, сомнительная, если учесть, что он из другого мира и служит здесь временно. И не смотри на меня с обидой, что я называю вещи своими именами. Если ты в полной мере сможешь осознать это, значит, не совершишь ошибки, которая разорвет твое сердце в клочья.
– Как я предполагаю, ты хочешь быть с ним всегда? И, наверняка зная ответ, уверенно продолжил:
– Но, увы, это тоже не Любовь, а всего лишь боязнь Одиночества. В данном случае без него.
– Ты считаешь, что принадлежишь любимому без остатка и не властна над этим? Можешь не отвечать: я по тебе вижу, что это так. Но и в этом случае ты должна знать, что это не Любовь, а всего лишь сильное Увлечение.
– Знаю твой ответ и на вопрос, готова ли ты прощать ему все ошибки. И опять я скажу то, что
тебе не хотелось бы слышать: это не Любовь, это Дружба.
– А сейчас я расстрою тебя еще больше, дочь моя. Ты также заблуждаешься, каждый день твердя себе, что он единственный. И подави в своей душе протест, который неудержимо рвется из твоих глаз негодующим взглядом. Можешь поверить мне на слово, поскольку эту мудрость я постиг в школе жизни: это не Любовь, это Ложь.
– Как ты можешь говорить такое, папа? Я готова на всё ради Алана!
– Вот и опять ты подтвердила, что чувство, которое завладело твоим сердцем, – не Любовь, а Милосердие.
– Так что же тогда любовь? Или это просто слово, за которым ничего не стоит?
– О, нет, Жаисэ! Любовь не слово, а великое чувство, которое приходит только к избранным, достойным её. И тогда каждый из них принимает любимого человека таким, как он есть: без ограничения, предъявления претензий и выражения недовольства. Любовь объединяет в неделимое целое все чувства, которые ты сейчас испытываешь, как верные признаки твоей влюбленности. Их я тебе уже перечислил.
Но главное, что ты должна запомнить, поскольку у тебя впереди еще длинная жизнь, в любви надо объясняться на языке того, кого любишь. Я не имею ввиду речь, с помощью которой люди обмениваются мыслями. Истинно любящие женщина и мужчина умеют понимать язык души и сердца и легко объясняется друг с другом на этом языке, ведь счастливый семейный союз – это долгий разговор, который всегда кажется слишком коротким.
