Кстати, когда я сказала персоналу, что мне неприятна электрическая зубная щетка, и нельзя ли мне дать обычную – мне без малейших затруднений выдали целый набор обычных щеток разной жесткости и разного размера. Одна красивее другой.
А тут – на тебе! Пришла беда, откуда не ждали.
Ну, что же! Как говорится, перед смертью не надышишься. Надо прекращать тянуть кота за хвост и приступать.
Я опять прикоснулась тараканьим усиком к запястью. Опять меня передернуло, а к горлу подкатил комок. Я с трудом подавила рвоту. Если блевану, то это проблему не решит, а только усугубит.
Похоже, что я все-таки дошла до ручки. Не могу. Будь что будет.
Я легла на кровать и с головой укрылась одеялом.
А может, попробовать симулировать оргазм? Тут я вспомнила, как во время последнего школьного праздника по поводу окончания учебного года Юлька (первая красотка и самая большая стерва в классе) увлеченно хвасталась девчонкам, как она теперь посещает курсы сексуального мастерства, как их там учат всяким техникам, и в том числе симуляции оргазма. «Женщине, не умеющей качественно симулировать оргазм, вряд ли удастся сделать хорошую карьеру в модельном бизнесе», – с видом бывалой бандерши вещала Юлька.
Праздник проходил на теплоходе. Мы плыли по Москве-реке, разряженные в пух и прах, играл живой оркестр, сияли разноцветные гирлянды.
В буфете подавали только детское шампанское, и меня это вполне устраивало. Но мальчишки ухитрились протащить на борт настоящее спиртное, и под конец праздника Юлька, похоже, решила продемонстрировать двум парням свои умения, которые она освоила на курсах.
Я с Ниной как раз зашла в дамскую комнату, когда из кабинки неслись сладострастные охи, ахи и громкие стоны Юльки, сопровождаемые мужским пыхтением.
Нина захихикала, ткнула меня локтем в бок и, давясь от смеха, прошептала: «Интересно, это она «качественно симулирует», или взаправду ее так разобрало?». Я тогда только фыркнула.
Может, мне тоже попробовать «качественно симулировать»? Хуже-то уж точно не будет.
Я засунула выключенный вибратор под подушку, поплотнее с головой закуталась в одеяло, став похожей на кокон (только мне это казалось не коконом прекрасной бабочки, а пупарием навозной мухи, в которую мне предстояло сейчас превратиться), начала извиваться и постанывать. Ну, точнехонько навозный пупарий перед вылуплением!
Я почувствовала, что у меня начинается истерика: я извивалась все сильнее, взвизгивала и, наконец, разрыдалась. Дальше притворяться было бессмысленно. Этот проклятый звук словно возвращал меня в тот день, когда множество мужиков надругались надо мной и избили до полусмерти.
Если психолог хочет, чтобы я перестала вспоминать те ужасные моменты, о которых она немного наслышана, то с ее стороны очень глупо наступать мне на больные мозоли.
Я рывком вытащила проклятущую вещицу из-под подушки, сбросила с себя одеяло, села на постели. Потрясая работающим вибратором над головой, я заорала срывающимся голосом: «Гиртдж Готфридовна, я знаю, что вы сейчас смотрите! Эт-т-т-о дейстф-ф-фит-т-тельно по-о-от-т-тр-р-ряс-с-сающий фибр-р-рат-т-тор-р-р-р! Каждой девочке нужен такой для сексуальной гигиены и ментального здоровья!»
Выпалив этот монолог, я изо всех сил швырнула игрушку. Она ударилась о стенку и разлетелась на тысячу осколков. Я без сил упала на подушку.
Все кончено. Я провалила представление. Мне вспомнился любимый папин анекдот про двух ковбоев, убирающих навоз. Папа всегда его так смешно изображал в лицах.
Суть была такая: Джек и Билл убирали навоз. Вдруг Джек и говорит: «Билл, а спорим на доллар, что я вот эту кучу навоза сейчас съем!» Ударили по рукам, и Джек хрям-хрям-хрям – быстренько кучу навоза в себя затолкал. А Биллу так жалко стало доллар отдавать, он и говорит: «А спорим на доллар, что я вот эту кучу съем!» Поспорили, и Билл быстренько слопал кучу. Джек почесал затылок и говорит: «Слушай, Билл, выходит, что мы просто за бесплатно дерьма нажрались!»
Я сейчас чувствовала себя точно как Джек. Нажралась дерьма, и ничегошеньки не исправила. Можно было просто гордо плюнуть в наглую рожу Гиртдж Готфридовны и наговорить ей побольше гадостей (может, удалось бы найти те слова, которые кольнули бы ее в самое облепленное холестериновыми бляшками и изжеванное диабетом сердце и довели бы до инфаркта). Результат был бы тот же, но я бы могла воображать себе, что сохранила хотя бы крупицы собственного достоинства.
Хотя разве сейчас такое понятие как «человеческое достоинство» имеет хоть какой-то смысл? О «сохранении достоинства» можно было говорить в те времена, когда красавец-граф делал непристойное предложение чистенькой крестьяночке. Та, сохраняя достоинство, отказывалась (не даю поцелуя без любви, не дарю любви без венца), и он насиловал ее в миссионерской позиции. Она опять, сохраняя достоинство, говорила «нет», и оставалась зарабатывать тяжким трудом на пропитание себе и младенцу с тонкими аристократическими чертами. Возможно, быстро умирала, надорвавшись на работе, но до самого конца сохраняла человеческое достоинство.
А в наше время, если я не буду делать то, что мне велят, то на меня даже пули тратить не будут. Вышвырнут за ворота, где я сначала буду реветь, как свинья на бойне, пока меня будут до смерти насиловать, затем мое мясо сначала превратят в бифштексы, а потом в дерьмо. А из черепушки чувак кубок сделает, и какой-нибудь богатей украсит им свой интерьер в пентхаусе или в рабочем кабинете. Именно это произошло с моей лучшей подругой. Почти то же самое случилось с моим отцом. Только мама избежала этой участи, сгнив заживо.
Что будет завтра?
Меня напичкают успокоительными, от которых я быстро превращусь в такую же желеобразную тушу, как Гиртдж Готфридовна?
Дабы преподать мне урок перестанут давать таблетки Кире, и она сгниет заживо на моих глазах?
Нас обеих вышвырнут с базы, потому что мы строптивые, неблагодарные дряни, и «на воле» нас оприходуют мародеры? С этими мыслями я впала в какое-то болезненное забытье.
Жуткая жизнь
Проснулась я поздно. Очевидно, меня не разбудили в положенное время и оставили спать, сколько влезет. Такое отклонение от стереотипного режима сразу же ввело меня в состояние ужаса. Ну, вот! Началось!
Я метнулась в комнату Киры. Ее там не было.
Вернулась к себе, села на кровать и тупо уставилась перед собой. Совсем как Кира после убийства Нины мародерами.
Я оглядела комнату. Осколков вибратора нигде не было видно. То есть персонал зашел и тихонько все убрал, пока я дрыхла. Значит, наверное, нас не собираются выгонять? Но где же тогда Кира? Что с ней?
Немного позже обычного мне подали обед. На этот раз тележку с едой катил Дмитрий.
При виде парня у меня внутри разлилось тепло. Я пыталась отогнать от себя эти проклятые ощущения, которые могли напомнить мне о случившемся в нашей квартире, но предательское тело вело себя странно, и совершенно независимо от моего желания.
– Проголодалась? – весело спросил он.
От его голоса у меня по телу пробежались мурашки. Боже, что это такое? Что со мной?
Я ничего не ответила, только хмыкнула что-то невнятное.
Блюда были даже роскошнее обычного: суп из акульих плавников (я его очень любила); порция утки по-пекински; фруктовый салат; какое-то диковинное пирожное. Я мрачно принялась за еду.
– Что смурная такая? – спросил Дмитрий.
– Бурная ночь была! – буркнула я.
Дмитрий лукаво подмигнул мне, и у меня почему-то стало чуть легче на сердце.
– А где Кира? – спросила я.
– На анализ крови отвели. Ее таблетки усовершенствовали, хотят снизить концентрацию, поэтому теперь будут ежедневно анализ крови делать, чтобы видеть, все ли в порядке.
Я с облегчением вздохнула и стала уписывать роскошные яства за обе щеки.
Чуть позже меня отправили на обычный сеанс к психологу. Гиртдж Готфридовна сразу развеяла мои страхи.
– Вот видишь, как замечательно! – заявила она, едва я уселась в кресло напротив нее. – У тебя прекрасный темперамент и мощный потенциал. Тебя ожидает блестящее будущее, головокружительная карьера, если только сама все не испортишь.
– Первое впечатление всегда самое сильное, – продолжала разглагольствовать Гиртдж Готфридовна, – а с твоим темпераментом, особенно. Вчера твоя игрушка сломалась. Не беда! Вот тебе новая. Играй каждый день. Это полезно для ментального и сексуального здоровья. Если сломаются, ты получишь другие.
И с этими словами она протянула мне огромную подарочную коробку, завернутую в роскошную, блестящую бумагу с коронами и геральдическими лилиями.
– Да, да, Гиртдж Готфридовна, – бубнила я, прижимая к груди подарок, – Обязательно.
Говоря это, я лихорадочно пыталась вспомнить, направление взгляда в какую сторону психологи считают доказательством лжи. Но голова шла кругом, и дурацкая таблица (вправо вверх – лжет; влево вверх – говорит правду), над которой мы так много смеялись вместе с Ниной, совершенно вылетела у меня из головы. Тогда я начала крутить головой и вращать глазами. Вид у меня был настолько идиотский, что Гиртдж Готфридовна снисходительно улыбнулась.
– Терпение, мой друг! – пророкотала она. – У тебя будет еще время вдоволь наиграться с новыми игрушками. А сейчас давай-ка выполним тест, – и она протянула мне уже хорошо знакомый тест Роршаха с чернильными пятнами.
