Жизнь Колдуна. Книга первая

Рассказ четвертый. Конкуренты

Тимофей ремонтировал забор. Привезя досок и столбов, он основательно «окопался», выдирая старое ограждение и устанавливая новое. Работа была тяжелой и грязной, но радовала возможностью применить силушку молодецкую для доброго дела.

«Эх, дубинушка, ухнем!» – горланил Колдун, отволакивая очередное бревно: «Эх, зеленая, сама пойдет!» – и сколачивал стоящие друг около друга оставшиеся столбы поперечными досками.

К обеду он умаялся до полного изнеможения и хотел уже было, прибрав инструменты, прошествовать в протопленную заранее баньку, но что-то в душе нехорошо екнуло и заставило оглянуться на дорогу. По ней двигалась темная фигура в длинном одеянии. Колдун приложил грязную ладонь ко лбу, заслоняясь от солнца, чтобы получше разглядеть, кто пожаловал и, озадачившись, руку опустил. К его усадьбе шла пожилая женщина. Невысокая, худая, она была одета в мрачное, достающее до пят платье и черный головной платок. Держалась гостья очень прямо и шла легко, хотя в руке был потемневший от времени посох. Тимофей вздохнул, еще раз окинул взглядом приближающуюся фигуру и пробормотал себе под нос цитату из «Ивана Васильевича…»:

«Да ты ведьма!».

Идущая, словно услышав, приостановилась, смерила Колдуна пристальным взглядом темных глаз и подошла уже медленнее поближе.

– Здравствуй, Тимофей Филиппович! – сказала она глухим голосом.

– И тебе не хворать! – отозвался Колдун. – Только, прости, как тебя звать не ведаю!

– А и незачем, Тимофей, тебе меня звать! – выдала посетительница. – Лучше тебе от меня подальше держаться!

Колдун прищурился:

– Эва как! Это что же, заместо приветствия?

– Это заместо предупреждения, Колдун! – пояснила старуха. – И лучше тебе его принять серьезно!

– Насколько серьезно? – склонил голову набок Тимофей.

– Настолько, что надо тебе собраться да и съехать отсюда подобру-поздорову! – напрямик высказалась гостья.

– И куда же я поеду, звезда моя? У меня тут дом, заработок, телевизор бесплатно показывает! Куда я подамся-то, сиротинушка? – скроил жалобную мину Колдун.

– Ты, Тимофей Филиппович, не паясничай! – стукнула посохом о землю бабка. – Паству твою, все одно, отдать придется, слышь?

– Паству! – покачал головой собеседник. – Ну, и словечки у тебя!

– Думаешь – силен, так нет сильнее тебя? Еще как есть! Пока по-доброму предлагаем тебе – уезжай!

– Эва как! – снова протянул сиротинушка. – Уже и мы! И сколько же вас на мою головушку свалилось?

– Достаточно, Колдун, достаточно. Коли не хочешь в землю раньше времени лечь, уезжай с концами, ясно тебе?

– Ясно! – кивнул Тимофей. – Что пасмурно! Это все али еще чего расскажешь? У меня, знаешь ли, баня протопилась, недосуг тут с тобой лясы точить!

Старуха молча отвернулась и пошла обратно.

– Добрый путь! Приятно было познакомиться! – крикнул ей вслед Колдун и направился в предбанник.

Мылся он остервенело, хлеща себя вениками и поддавая жару. Из бани выполз красный, как рак. Прошествовал в дом, напился квасу, что приволакивала ему супруга одного пациента, которого он исцелил от мужского бессилия. Теперь благодарная жена периодически приносила душистый русский напиток в пластмассовых бутылках и лекарь с удовольствием его потреблял. Напившись, он изволил откушать неизменного жаренного мяса, запил все это чаем с малиновым вареньем и, совершенно счастливый и осоловевший, добрел до спальни, где рухнул в постель.

Проснулся он внезапно от странного ощущения, что на него кто-то смотрит. Вокруг стояла душная летняя ночь. За окном надрывались кузнечики, часы, отблескивая циферблатом, показывали полночь. Колдун зевнул, поправил подушку, стукнув по ней кулаком и только после этого соизволил поглядеть в дверной проем, где отчетливо угадывалась фигура, закутанная с головы до ног в темное полотно.

– Привет! – поздоровался Тимофей. – Давно стоишь?

Фигура молчала.

– Глухонемой что ли? – поинтересовался Колдун и добавил. – Ты кваску не принесешь? Там жбан на кухне!

Фигура продолжала молчать.

– Эх, жизня поломатая! – вздохнул Тимофей. – Придется самому переться!

Встав, он нашарил тапки и потащился в пищеблок, пройдя прямо сквозь фантом, который неслышно растворился в темноте. Напившись квасу, Колдун выскочил во двор и побежал к удобствам. Когда возвращался назад над ним промчалась какая-то тень и тишину разорвал жуткий хохот. Тимофей посмотрел летуну вслед и покрутил пальцем у виска:

– Ты бы, твою мать, еще в простыню нарядился, как Карлсон! – сплюнул он с досады и пошел в дом досыпать.

Утром, едва успев позавтракать, Тимофей услышал урчание мотора и стук в калитку. Он пошел открывать с сомнением ибо никакой боли, страха, надежды и прочих, сопутствующих болезням и несчастьям эмоций, из-за ворот не ощущал. Предположения оказались верными. Из новенькой «Тойотки» выбиралась девица, вторая стояла у калитки. На обеих были платья, чуть прикрывающие нижнее белье как вверху, так и внизу и килограммовый макияж на лицах. Колдун смотрел с интересом.

– Здрасти! – протянули гостьи.

– Здрасти! – в тон ответил хозяин. – Чем обязан?

– Мы, знаете, слышали про вас в городе, что вы колдун! Это правда?

– Что – правда? Что вы слышали про меня в городе? Так вам лучше знать! – откосил Тимофей.

– Да нет же! – вступила в разговор вторая дива. – Что вы – колдун!

– Кто вам сказал такую глупость? – вытаращил глаза хозяин.

– Ну, то есть как? Нам сказали! – выдала железный аргумент первая.

– Может вы адресом ошиблись? – поинтересовался Тимофей.

– Да как ошиблись? Нам сказали возле деревни Осинниково, в лесу! Да и деревенские все сюда указали!

– Так-таки все? – усомнился Колдун.

– Ну, не все… бабка с дедом на лавочке сидели и нас послали!

Тимофей спросил со скрытым ехидством:

– А вы уверены, что вас послали… – он сделал паузу, – …именно сюда?

Девушки переглянулись и спросили разочарованно:

– Так вы не колдун? А мы хотели селфи сделать!

– Сожалею, барышни! Что-то вы напутали… наверное, свернули не в ту сторону! – Тимофей стал закрывать калитку, но одна из девиц его остановила:

– Подождите, а где же тогда колдун? Ведь нам про него говорили! – добавила она и вторая усердно закивала. Тимофей вздохнул:

– Такие большие, а в сказки верите! Развели вас, похоже, как детей! Ну, какие колдуны? Двадцать первый век на дворе! Езжайте-ка лучше в город, там и без колдунов весело! – и, помахав ручкой, захлопнул калитку и вернулся в дом.

Посидев немного на диванчике, он вспомнил незадачливых посетительниц и прикинул, уехали они уже из Осинникова или еще нет? Ему нужно было отвезти сборы парочке больных и успеть до отъезда автобудки, что раз в неделю привозила продукты в деревню. Если не опоздать, то можно затариться чаем и какой-нибудь нехитрой снедью на случай, когда лень жарить мясо. А вот если упустить, придется на своем «Чероки» ползти в город самостоятельно за тридевять земель. Решив, что девицы наверняка уже умотали, (чего им столько торчать в дремучей деревне?) Колдун направился к сараю, служившему ему гаражом для авто. Открыв створку ворот, Тимофей увидел на полу истерзанное, с почерневшей раной, тело одной из приезжавших девок. Он постоял, потом аккуратно перешагнул лужу запекшейся крови, подошел к машине и сел за руль:

«Вы бы хоть время рассчитали, дурни!» – нагнулся он в окно: «Девки уехали на моих глазах! Даже если бы их убили и приволокли через забор в сарай, на это ушел бы час, если не полтора! А прошло не более получаса! К тому же трупу вашему уже дня два по виду! Да и защита у моей избушки есть, в живую никого не пустит! Надо, кстати, мощность усилить как-нибудь на досуге, чтоб клоунаду свою устраивать больше не могли!» – он резко включил заднюю передачу и, проехав прямо сквозь тело, вывел машину во двор. На месте несчастной девицы остался лишь клочок темного тумана.

Будку Колдун застал и приволок домой целый мешок банок и пакетиков. Вскипятив чайник, он уселся перед телевизором, насыпав в вазочку сушек и прихлебывая сладкий чай. Досуг был таким уютным, что прикончив съестное, Тимофей потихоньку задремал. Сны снились путанные и суетливые и проснулся он опять в полночь.

«Да задолбала ты, твою мать!» – ругнулся диванный ночлежник в адрес давешней ведьмы и в это время услышал мерный стук в калитку.

«Ну, вот! Опять приперлась!» – забурчал он сердито, но все-таки поднялся и пошел открывать. За калиткой стоял здоровенный мужик, мрачный и сопящий.

– Как поживаете? – вежливо спросил Колдун. Посетитель медленно достал из-за пояса огромный нож и попер на Тимофея. Когда до него оставалось всего-ничего, нападающий замахнулся и ударил. Нож, летящий Колдуну в голову, за тридцать сантиметров до нее словно врезался в бетон. Рука соскользнула по ручке и прошлась по лезвию всей ладонью. Мужик взвыл в голос и, забыв про оружие, отскочил назад. Тимофей наклонился, поднял нож и хмыкнул:

– Ты бы хоть гарду какую приделал, коли любишь по ночам людей тыкать!

Любитель тыкать людей держался одной рукой за другую, порезанную и усердно подвывал. Колдун приподнял ножом его подбородок, заглянул в глаза и приказал:

– А теперь иди и скажи этой старой стерве, чтобы угомонилась. А то ведь я и разозлиться могу! – добавил он, отступая от поверженного врага, зашел в калитку и отправился досыпать.

Утром Колдун продолжил ремонт забора, жалея, что ночной посетитель не у него в помощниках – экая силища зря пропадает!

«Интересно!» – думал Тимофей: «Мужик этот бабке кто? Сын? Внук? Или седьмая вода на киселе?» – какое-то родство между ними он чуял, но устанавливать точно было лень. К полудню вдалеке опять замаячило бабкино черное платье.

«А я милую узнаю по походочке…» – замурлыкал Колдун с интересом ожидая, чем сегодня ему будут грозить. Старуха не спеша подошла.

– Здравствуй, бабуля, как жисть молодая? – съязвил Тимофей.

– Ты мне за внука ответишь! – угрюмо протянула ведьма.

– Что, ручка болит? Ну, жопке легче! – подытожил хозяин.

– Думаешь, на тебя управы не найдется? – начала нагнетать старуха. – Я тебе такое устрою – костей не соберешь!

Тимофей покивал:

– Еще какого обалдуя отправишь? Или в астрале будешь по ночам шастать? Так ты уже не в том возрасте, чтобы в спальню к одинокому мужику приходить! Не стыдно, бабушка? – склонил он голову набок.

– Веселись, веселись! Скоро слезами умоешься! – зловеще прошипела старуха и внезапно исчезла.

«Эва как!» – протянул Колдун: «Жжет бабка! К тяжелой артиллерии перешла! Ну да я тоже не в поле обсевок! Что-нибудь придумаю!» – и, посвистывая, Тимофей продолжил ремонт.

Чудеса начались, как только стемнело, что Колдуна изрядно порадовало – отработать с вечера, а потом спать спокойно до утра. Однако, не вышло. К дому со всех сторон подлетали тени, подходили к забору жуткие на вид существа – все это кружилось, орало, скреблось и билось в усиленную энергетическую защиту не в состоянии ее преодолеть. Впрочем, одно у старухи все-таки вышло – спать под такую какофонию было невозможно! Промучившись до утра, Колдун встал злой и помятый. Даже не позавтракав, он вывел свой вездеход и погнал, насколько это позволяли ухабы, по лесной дороге. Он уверенно вел машину по едва проезженным дорогам между деревеньками и, наконец, свернул на вовсе заросшую. Доехав по ней до старой усадьбы, окруженной обычным забором из досок, Тимофей резко тормознул, выбрался из авто и быстро направился к воротам. На них сидел огромный ворон и зловеще щелкал клювом.

– Кыш! – рявкнул Колдун, вскинув руку. Птица, не ожидавшая такой прыти, чуть не свалилась на землю, неуклюже расправила крылья и перелетела на дом, а ворота резко разошлись в стороны от Тимофеевского жеста.

Из дома показались люди. Их было около пяти-шести человек – Колдун от раздражения не удосужился посчитать точно. Впереди стояла знакомая ему бабка. Внезапно они все вскинули руки и на Тимофея пошла энергетическая волна, долженствующая захлестнуть его, скрутить, раздавить и оставить погребенным.

«Ишь, размахались, засранцы!» – зашипел Колдун и, сосредоточившись, отправил в ответ такую махину, что вражеская волна просто потерялась на этом фоне. Огромная сила вырвавшаяся из его рук пролетела вперед, окутав бабкину семейку туманом, закружилась над ними упругой воронкой и стала неумолимо втягивать в себя перепуганные, непонимающие души. Их тела одно за другим, падали на землю и замирали. Прошла минута, другая, третья. Колдун потянул воронку назад и она, внезапно распавшись, выпустила обратно свою добычу.

Гость свирепо смотрел, как казавшиеся мертвыми люди приходят в себя, со стонами открывают глаза и как их корежит от пережитого страха. Когда очнулась старуха, он шагнул вперед. Темные глаза ведьмы ошалело уставились на Тимофея и он прорычал:

– Ты, старая вешалка, собирай своих сопляков и чтобы духу вашего здесь не было завтра! А еще хоть раз мне на глаза покажешься, я тебе такое небо в алмазах устрою, что сегодняшнее детской сказочкой покажется! – он достал из-за пояса нож, отобранный ночью у внука старухи, швырнул его на землю, повернулся и ушел.

Проезжая обратно через Осинниково, Колдун увидел у колодца недавних своих посетительниц на «Тойоте». Они замахали руками, прося остановиться и он подрулил к обочине.

– Здрасти! – заверещали девицы. – Нам все-таки сказали, что Колдун – это вы! Ну, пожалуйста, можно мы с вами сфотографируемся? Это же всего секунда! – взмолились они. Тимофей вылез из машины и, приобняв дамочек за талии, уставился в пристроенный на капот смартфон. Гаджет всхлипнул и, пиликнув, отключился.

– Ой! – пискнула одна из подружек. – Наверно, разрядился!

– И мой тоже! – достала свой смартфон вторая. – Как же так? Мы так хотели селфи с настоящим колдуном! – чуть не плача воззрилась она на Тимофея.

– Да ладно тебе, звезда моя! – улыбнулся мужчина. – Ну, какой я колдун? Я же говорил вам – над вами смеются, а вы верите! Так и будете тут бегать, пока над вами вдоволь не натешатся, на видео не заснимут и на ютубе не выложат с хештегом: «Они верят в колдунов!». Оно вам надо?

Девицы испуганно переглянулись, спрятали смартфоны, забрались в авто и взяли с места в карьер. Тимофей удрученно вздохнул:

«Что за мир? Одни Фомы неверующие! С первого раза ничего не понимают! Только когда по макушке прилетит!» – он покачал головой, забрался в свой «Чероки» и поехал домой.

Рассказ пятый. Ответственный работник

Пацанишка заливался трубным ревом и поэтому Колдун слышал хорошо, если половину того, что говорила ему Настасья. Она периодически прерывалась, чтобы шлепнуть сопливого сына по взъерошенной белобрысой макушке, отчего тот взревывал еще отчаянней. Впрочем, общее положение случившегося Тимофей уловил: дядя Настасьи заболел, но будучи всю жизнь ответственным работником аж в Москве, а под старость угодив в дремучую глухомань к племяннице (ибо своих детей, за множеством важных дел не завел), народной медицине он не верил категорически и Колдуна к себе допускать не хотел. Требовал везти его в больницу, на что у племянницы не было ни сил, ни средств.

Тимофей, ошалевший от обилия звуков и информации, пошарил в кармане облезлой кожанки и, выудив из него не менее затасканную конфету в поблекшей обертке, протянул ее пацану. Рев мгновенно стих. Малец быстро сообразил, что это за фитюлька, развернул фантик и втянул сладость со звуком пылесоса.

– Так чего ты предлагаешь-то? – спросил Колдун по инерции громко, лишь к концу фразы, спохватившись и притушив звук.

– Я, Тимофей Филиппович, и сама не знаю! Он как про вас услышит аж зеленеет весь! Может вы так, заочно, какую-нибудь травку пропишите?

Колдун хмыкнул:

– Угу. Ты его напоишь невесть чем, невесть от чего и тогда его неверие в народную медицину будет абсолютно оправданным! Не стану я, Настасья, так рисковать! Мне его смерть на совести не нужна! – подвел он итог.

– Да Бог с вами! – испугалась женщина. – А как быть-то?

– А давай-ка, звезда моя, вот, что сделаем! – предложил гость. – Травку я тебе дам, только не лечебную, а сонную. Выпьет твой дядька, задрыхнет, а тут и я проберусь, посмотрю, подколдую чего, тогда уже и лечение назначу! Ну, как? Идет?

Настасья с готовностью закивала. Негоже, конечно, пожилого человека обманывать, ну, да что же делать?

Колдун покопался в своей сумке, протопал на Настасьину кухню и, по-хозяйски взяв чистую кружку, насыпал в нее молотых трав и залил кипятком из закоптелого чайника.

«Ну вот! Счас настоится и начнем!» – подмигнул он хозяйке. Следом за матерью в кухню притопал ее наследник и уставился на Колдуна ярко-голубыми глазами. Тимофей сделал ему «козу», цвыркнув губами и пацан, заулыбавшись, потянулся к нему, дескать, хочу на ручки! Колдун посадил парнишку на колено и стал изображать ногой скачущего коня, сопровождая действо звуками: «Тыгдым-тыгдым!». Игра была принята и вскоре мальчишка заливался хохотом. Тимофей прихлебывал поданный женщиной чай и уже думал процеживать настой, когда в коридоре зашаркали неуверенные шаги. Гость и хозяйка переглянулись и испуганно уставились на дверь. Через минуту на кухню явил себя ответственный работник. Он близоруко сощурился, разглядывая пришлеца, а поняв, кто это, мгновенно озверел:

– Ты! Ты, шарлатан! Ты как посмел сюда прийти? Ты что, еще лечить меня собрался? Да я тебя на порог не пущу, нахлебник! Ходишь, людям мозги дуришь да жрешь на халяву! – визжал старик. Последний глоток ощутимо встал Колдуну поперек горла и он с трудом сглотнул, а потом, воспользовавшись паузой в крике дедка, вставил:

– Ты чего разошелся-то, дед? Я к тебе что ли? Нужон ты мне больно! Хоть подохни! – глаза старика выкатились из орбит, а Тимофей невозмутимо продолжал. – У тебя племянница, между прочим, вдова, дама одинокая, а внучок… – он кивнул на притихшего у него на руках пацана – … и сам ко мне тянется! Вот тебя схороним и заживем! – нагло улыбнулся Колдун в побелевшее лицо хозяина.

– Ты! – заблажил тот. – Да я тебя! Я тебя собственными руками! Я тебя! А ну, отпусти мальца! – перешел он на визг, словно обезумев.

– Счас, разбежался! – ответствовал Тимофей. – Ты, один хрен, скоро помрешь, а им сильное плечо не помешает!

– Да какое с тебя сильное плечо, дармоед! – совсем вышел из себя ответственный работник. – И не надейся, сукин сын! Не надейся! Я не сдохну!

– Ой-ли! – усомнился Колдун. – Настасья говорит, ты народными методами брегуешь, больницу тебе подавай! А где она ее тебе возьмет, больницу-то? Я б тебя полечил, да у меня свои интересы теперь! И ты в них не входишь! Разве только Настасьюшка чтобы не волновалась пособил бы! – масляно глянул он на женщину. – Дак ты все одно не согласишься! – подзадорил он собеседника. Старик посерел. Несколько секунд он неотрывно смотрел на Тимофея и тяжело дышал. Колдун догадывался, что тот просчитывает варианты и выбирает меньшее из зол. Так и вышло. Помрачневший дед вскоре выдал:

– Ладно, паскудник, ладно! Я с Настасьей соглашусь! Она уже давно тебя позвать норовит да у меня таким, как ты веры нет! Но если твои порошки помогут и я выздоровею, век тебе Настасьи не видать, понял?

– Понял, не дурак! – кивнул Тимофей. – Да ить я за ради Настасьюшки чего угодно сделаю, даже такую грымзу, как ты вылечу! – он старался не глядеть на хозяйку, подозревая, что она, за спиной у старика, умирает от смеха и боясь, что и сам тогда не выдержит спектакля. Дед продолжал беситься:

– Ах, же ты, сволота!

– Сам мучаюсь! – покаялся Колдун и, ссадив мальца, встал. Деду он кивнул на освободившееся место и взял за плечи. Тот сидел, отворотив перекошенное лицо. Ничего страшного в организме старика Колдун не обнаружил. Подзапущенный гастрит, не сильно работающие почки и, как следствие этого, да еще непомерно эмоционального характера – гипертония. Подкинув чуток энергии, Тимофей отошел к своей сумке и принялся вытаскивать склянки и порошки. На бумажке он тщательно расписал, что и когда принимать и собрался уходить, заверив, что вернется завтра:

– До свидания, дед! – гаркнул он, прощаясь, но хозяин предпочел не заметить протянутой руки. Тимофей повернулся к Настасье, – до завтра, звезда моя! – чмокнул он ее в щеку, чем вызвал сдавленный рык за спиной. – Пока, герой! – пожал маленький кулачок ревуну и вышел из избы.

На завтра приехал пораньше, чтобы успеть перемолвиться с Настасьей до схватки с дедом. Хозяйка вышла открыть ему калитку с совершенно растерянным лицом. Тимофей даже испугался – не случилось ли чего с дедком? Он ему, конечно, оставил настои и от нервов тоже, но мало ли! Дело, однако, оказалось совсем в другом.

– Тимофей Филиппович, я даже не знаю, как сказать… – начала Настасья, – … только теперь…

– Что? – подался вперед Колдун.

– Понимаете, вы вчера как уехали, дядя велел все, как вы написали заварить и ему подавать. И к вечеру у него так улучшилось самочувствие, что он и сам не поверил – отрыжка исчезла, боль, аппетит появился, даже голова унялась! Он сидел с нами за столом, шутил и смеялся и вдруг… – Колдун совсем напрягся:

– Да что?

– Он начал вас хвалить прямо на все лады и взялся уговаривать меня согласиться на замужество!

Тимофей приподнял брови, а потом засмеялся:

– Ну, дедок! Эк его развернуло на сто восемьдесят градусов! Настасья была просто убита:

– Что нам теперь делать-то, Тимофей Филиппович?

– Да-а! – крякнул Колдун. – А чего ты ему на это сказала?

– Да я повела себя, как дура последняя! – совсем расстроилась женщина. – Сначала молчала, а потом резко сказала: «Хватит!» и убежала из кухни.

– О! – Тимофей по-платоновски поднял палец. – Это очень хорошо, звезда моя!

– Чем хорошо-то? – уставилась на него Настасья.

– Есть у меня одна идейка! Счас к деду пойдем, ты, главное, сиди и глаз не поднимай, поняла? И не засмейся! А то я тоже не удержусь и тогда хана нам! – собеседница подняла брови и, заулыбавшись, согласилась.

– Как его по имени-отчеству-то? – уточнил Колдун.

Старик встретил Тимофея, как родного сына, соскочил с кровати, усадил гостя в кресло и взялся с удовольствием рассказывать о своих недугах. Тимофей добродушно слушал, кивая головой и советовал пить отвары не пропуская, на что дед выказывал полную готовность.

Настасья пришла с чашками чая на подносике, подала одну дядьке, вторую гостю, третью взяла себе. Больной, понаблюдав за потупившейся племянницей, пошел в наступление:

– Ты, Тимофей, прости, я тебя вчера обругал. Не серчай – человек я старый, нервишки пошаливают. А вот, что ты про Настасью мою вчера говорил, ты серьезно?

Колдун, поставив чашку на подоконник, наклонился к дедку:

– Тут такое дело, Степан Михайлович! Я, конечно, к Настасьюшке всей душой, но вот она… вы ведь, как бывший высокий начальник, привыкли за настроениями людскими следить и, наверняка, заметили, как племянница ваша в последнее время переменилась? Даже с лица сошла! – Тимофей покосился на розовую, кровь с молоком, мордашку «сообщницы» и прикусил изнутри щеку.

– Ну, заметил! – растерянно сказал дед. – И нервишки у нее совсем никуда негодные!

– Вот-вот! – покивал головой Колдун. – Она все от меня таилась, а сегодня рассказала. Два дня назад приснился ей покойный супруг и шибко он ее ругал за мои посещения! А еще пригрозил мальца к себе забрать, коли Настасья не уймется!

Старик нахмурился:

– Да что вам по сто лет, в сны-то верить? Мало ли чего привидится? – пробормотал он.

– Не скажите, Степан Михайлович! Я вот, по роду своей деятельности к тонким мирам, в том числе загробному, близок и такие вещи привык учитывать! – вежливо возразил Тимофей.

– Да ты ведь говорил, что на все ради нее… – он кивнул на племянницу, – …готов!

– Готов, Степан Михайлович, потому и не настаиваю! Даже, если все мистические стороны во внимание не брать, то вы, как ответственный работник, должны понимать – раз Настасье такие сны снятся, значит, не готова она к такому шагу, как замужество! Даже ради того, чтоб у ребенка отец был! Я в такой ситуации не могу ей о своих чувствах говорить, хоть и… – некстати на ум пришла сопливая Манька-невеста с воплем: «Ты меня в самую сердцу ранил!». Сделав над собой жуткое усилие и ущипнув себя за палец, чтобы не заржать по-жеребячьи, Колдун, однако, использовал выражение, – …хоть и ранен я в самое сердце!

Степан Михайлович расстроенно молчал, потом закивал:

– Ты, прав, конечно! Я это очень понимаю! Все же жаль! Шибко я тебя полюбил! – вдруг выдал он.

«И когда успел?» – подумал Колдун, но внешне остался невозмутим: