Черное время
Игнат окончательно пришел в себя, скривил губы.
– С чего это ты веселишься?
– Не плакать же? Скрутили, как котят. Хорошо, что не убили сразу.
К ним подошли двое в костюмах спасателей, молодой парень с длинными волосами и мужчина постарше с квадратным лицом и равнодушными глазами.
– Заткнитесь!
– Это нервное, – ухмыльнулся Джума Хан, на скуле которого багровел кровоподтек. – Может быть, представитесь?
– Заткнись, я сказал! – Длинноволосый пнул его ногой в бок. – Мало получил? Еще хочешь?
Джума свалился от удара на бок, повозился, устраиваясь на прежнее место, глянул на парня посветлевшими бешеными глазами.
– Ударишь еще раз, ублюдок, убью!
Парень замахнулся… и упал на спину от удара Ромашина ногой под колено. Вскочил, бледный от ярости, «универсал» на его плече нацелил ствол на голову Игната.
– Прекрати, – пробасил квадратнолицый равнодушно. – Они нужны нам живыми и более или менее здоровыми. Свяжите его!
Ромашина повалили, связали руки, снова прислонили к стене.
– Код допуска к терминалу управления базы! – наклонился к нему квадратнолицый. – Будет лучше, если вы назовете его сами. В противном случае нам придется покопаться в вашем черепе аппаратно, а это чревато последствиями.
– Вы знаете, с кем имеете дело? – сжал зубы Игнат. – Я официал-аналитик отдела криптоисследований Службы безопасности Европейского филиала, код допуска – «три нуля».
– Знаю, – небрежно отмахнулся квадратнолицый. – Я полковник кримсектора Службы Хольм Рыбак-Алим. Действую по приказу, ничего личного. Так вы дадите нам код или нет?
– Угадайте с двух раз.
– Значит, нет. – Полковник разогнулся. – Начинайте.
К пленникам подошла женщина средних лет, держа в руке вычурной формы блестящий кейс. У нее было тяжелое неприятное лицо. Развернув кейс, она достала пневмошприц, две чашечки-присоски с проводками и какой-то прибор с мигающими индикаторами.
Хан и Ромашин переглянулись.
– Краниосканер, – одними губами произнес Джума. – Плохи наши дела. – Он попытался встать. – Начни с меня, красавица, я очень люблю щекотку.
– И до тебя дойдет очередь, – раздвинула в улыбке узкие губы женщина. – Уважай старших.
– Освобожусь, мы с тобой славно проведем время, обещаю.
– Разве что в другой жизни, шутник.
– Как тебя хоть зовут, красавица?
– Зачем тебе? Все равно забудешь.
– Никогда!
– Поручик Мария Звездецкая.
– Такое милое имя… и такой козе досталось!
Глаза женщины сузились, метнули на Джуму испепеляющий взгляд.
– Тобой я займусь с особым удовольствием, весельчак. Забудешь не только свое имя, но и то, что ты мужчина.
– Не заводись, Джу, – покачал головой Ромашин. – Она всего лишь халдей, исполнитель. Нам нужен руководитель, заказчик.
– Он сейчас подойдет, – осклабился квадратнолицый командир поручика Звездецкой. – Будете приятно удивлены.
– Я готова, – посмотрела на него женщина.
– В последний раз… – начал полковник Рыбак-Алим и не закончил.
В помещении терминала охраны базы: шесть на шесть метров, вириал инка слежения, двенадцать висящих в воздухе объемных мониторов с картинами помещений, пять человек в костюмах спасателей – сотрудники группы захвата, два тела на полу – охранники дежурной смены, – вдруг возникло движение. Призрачный вихрь, не имеющий определенных очертаний, но ощутимо жесткий и стремительный, одного за другим впечатал в стены комнаты всех оперативников – с такой силой, что никто из них не смог впоследствии встать сам, отшвырнул полковника и остановился. Несколько мгновений он оставался текучим прозрачным призраком, затем превратился в громадную человеческую фигуру в «дымящемся» комбинезоне с турелью «универсала» на плече.
– Аристарх! – заулыбался Джума Хан, пытаясь встать. – Ты, как всегда, вовремя.
Женщина, застывшая в ступоре с прибором в одной руке и шприцем в другой, бросила свои игрушки, выхватила оружие – гипноиндуктор «Удав», собираясь открыть стрельбу. Железовский повернул к ней голову, в глазах его сверкнул мрачный огонь.
– Замри!
Поручик Звездецкая вздрогнула, широко открывая глаза, снова застыла.
– Спи!
Женщина закрыла глаза и мягко осела на пол.
Зашевелился Ромашин, кряхтя, поднялся, подставил спину.
– Развяжи.
Аристарх достал молик – универсальный нож с молекулярной заточкой, разрезал ленту скотча, стягивающую запястья Игната. То же самое сделал Джуме Хану.
– Поторопитесь.
– Их тут как тараканов, – кивнул на мониторы Джума. – Вряд ли мы пробьемся к метро.
– Мы не пойдем к метро. – Железовский подошел к неподвижно лежащим дежурным, проверил пульс у каждого.
– Парализованы, – сказал Джума, наблюдая за ним. – У оперов «Дерки» и «Удавы», и напали они неожиданно, никто не успел дать сигнал тревоги. Интересно, какая зараза нас сдала?
– Этот щенок, – Ромашин показал пальцем на длинноволосого, – заикнулся, что сейчас сюда придет их главный. Якобы для нас это будет сюрпризом.
– Ждать не будем, – качнул головой Железовский, озабоченно прислушиваясь к чему-то. – Соберем наших, кого сумеем, и уйдем. Я и так узнаю, кто сдал базу.
– Если не через метро, то как мы уйдем отсюда? Твой транслятор не заберет нас всех.
– Есть другой путь. – Аристарх выглянул в коридор, махнул рукой, и руководители Сопротивления последовали за ним, чувствуя силу и уверенность, исходящие от человека-горы.
ГЛАВА 2
ТРИ ТЫСЯЧИ ЛЕТ СПУСТЯ
Они стояли на плоской вершине рукотворной скалы и разглядывали панораму огромного города, занимавшего площадь в двенадцать тысяч квадратных километров.
Пекин, столица Син-империи, представлял собой унылый бетонно-асфальтовый «оазис», из которого вырастали сотни решетчатых остовов и скелетов зданий, многие из которых уже рухнули, а остальные напоминали памятники, стелы и надгробия бесконечного кладбища. Время не пощадило ни старинные строения в форме фанз, ни более поздние геометрические чудовища эпохи «китайского прорыва в космос», ни новейшие – возрастом от пятисот до двухсот лет – дома-башни, представляющие собой замкнутые экосистемы, независимые от природных условий. Пекин вообще был единственным мегаполисом на Земле, по мнению Дара, где до сих пор существовали улицы, дороги, площади, технические сооружения, остановленные навек тротуары, но не было ни парков, ни садов, ни лесных зон. Другие города мира утопали в зелени, он же казался серо-коричневым бельмом на теле планеты, на котором почему-то не спешили селиться звери и не росли деревья. Лишь изредка глаз цеплялся за желто-зеленоватые вуали вьющихся растений у подножий развалин, но их было мало. Господствующим цветом Пекина пятьдесят шестого века оставался серый и все его оттенки вплоть до черного.
– Невеселый пейзаж, – поежилась Дарья. – В наши времена Пекин выглядит иначе. Даже не верится, что Китай когда-то был ведущей державой мира. Ты зачем меня сюда притащил?
Дар прижал ее к себе, не отвечая. Он и сам не знал, что потянуло его в другую часть света, живущую своими законами и заботами. Китайская община, так же, как и Светорусь, обживала в настоящее время леса и степи юга страны, города бывшей империи умирали с такой же неизбежностью, как и везде, но все же было интересно сравнивать творчество местных зодчих и архитекторов других уголков Земли, нередко находивших удивительные сочетания традиционных форм с новейшими достижениями науки и техники.
– Что молчишь?
– Думаю… – очнулся он.
– О чем?
– То, что мы видим, – это беспорядок, упадок, социальный хаос и смерть. Существует ли объективный нравственный порядок? Всеобщий закон, созданный Творцом? И могут ли осознать его люди?
Дарья высвободилась из его объятий, с удивлением посмотрела на задумчивое лицо друга.
– Ну и вопросы вы задаете, однако, чистодей! Спали плохо? Али чуете неприятное шевеление эфира?
Дар не обиделся.
– Я и в самом деле хочу это знать. Почему вырождается человечество? Это действительно объективный процесс – рождение и вымирание цивилизаций? Кому это нужно? Для чего тогда мы рождены, если все равно уйдем в небытие? Неужели мы всего лишь промежуточная стадия какого-то вселенского разума?
Девушка хотела отшутиться, но заглянула в глаза Дара и не стала. Уголки ее губ опустились, придавая лицу необычное печальное очарование.
– Я никогда не задавала себе такие вопросы. Тебе бы побеседовать с дядей Герхардом, он большой философ, хотя и со странностями. Лично я считаю, что нравственность встроена во Вселенную наравне с законами логики и физики. А поскольку человек – существо несовершенное и в массе своей далекое от соблюдения законов нравственности, он и вымирает. И хватит философствований! Мне здесь неуютно.
– Поехали отсюда, – согласился он. – Что тебе еще показать? Хочешь, махнем в Антарктиду? Там во льдах можно встретить любопытные вещи. Предки весь слой льда растапливать не стали, создали оазисы: диаметр шахты – от двух до десяти километров, на дне – город…
– Это еще в мое время начали создавать.
– Не хочешь?
– Не нравится мне ветер.
– Какой ветер? – не понял молодой человек.
– Пси-фон неспокоен, что-то происходит вокруг, но я не могу сосредоточиться.
– У меня то же самое, – признался он. – Словно смотрит кто-то сверху и ухмыляется…
– Посмотри на небо.
– Ну?
Дар включил «третий глаз» и сразу же увидел над городом парящую черную точку. Вызвал состояние гипервидения.
– Черная «ракушка»!
– Значит, я не зря чувствовала себя неуютно. Неужели они вернулись?!
Дар не ответил, следя за маневрами точки. Корабль отеллоидов находился за пределами атмосферы Земли, но это не имело значения. Не оставалось сомнений, что черные псевдолюди, принадлежащие расе Бье, снова появились у Солнца.
С момента последней стычки с ними, когда в действие вмешался Клим Мальгин, отец Дарьи, прошло полгода.
Неизвестно, что больше повлияло на решение «матки» отеллоидов покинуть Солнечную систему: успешная атака землян на корабле галиктов, отступление Шаламова, одобряющего действия черных псевдолюдей, или вмешательство Мальгина. Однако спустя сутки после боя и контакта Мальгина с «маткой» флот отеллоидов и сам «колючий каштан» «матки» исчезли. Пространство над черным зрачком эйнсофа, выглядывающим из-под верхнего плазменного слоя – своеобразной гранулированной «коры» солнца, – опустело. Черные «ракушки» – удивительные живые корабли-организмы отеллоидов перестали кружить над эйнсофом, растворились во тьме космоса, растаяли, как призраки, словно их и не было.
Полгода люди на Земле жили спокойно, хотя и с опаской поглядывали на небо, помня прошлые налеты черных «бомбардировщиков». Хуторяне вернулись на свои хутора, заново отстроили терема, начали жить в прежнем ритме, учиться, работать, влюбляться, жениться, рожать детей и планировать будущее.
Прошел Испытание Борята, стал мастером-целителем, но лечить людей или работать фармацевтом не захотел. Увлекся ксенологией и неделями пропадал на болотах и в лесах, пытаясь установить добрые отношения с лягунами, с буролапами – ставшими очень умными медведями, и с муравьями, создающими необычные, красивые, геометрически правильные «дворцы» – мрави.
Муравьи и буролапы контактировать с людьми не желали, да и зачастую конфликтовали с ними, предпринимая опасные набеги на поселения. А вот лягуны на попытки Боряты установить более тесные контакты отвечали доброжелательно. Особенно он подружился с лягуном, который указал Дару ход к подводному хутору и подарил сферу транслятора метро. Борята дал ему имя Ивашка, и лягун охотно откликался на зов, да еще и выучил в придачу несколько слов: «привет», «балбес», «будь здоров» и «пока». Правда, произносил он их с уморительным акцентом, но это не умаляло его достоинств и ума.
Дар и Дарья тоже построили терем-коттедж, так как решили жить вместе после всех событий, когда стало ясно, что они любят друг друга. Командовала строительством Дарья, поэтому терем получился необычный, с элементами футуристической готики и неожиданными архитектурными находками вроде прозрачных веранд-фонарей на втором этаже. Но смотрелся дом не хуже других, отчего Дар, хотя и скрепя сердце, но согласился на «излишества». Впрочем, о своих колебаниях и переживаниях он забыл уже на второй день совместной жизни с Дарьей, осознав, что является мужем самой красивой, смелой и умной девушки на свете.
Сыграли свадьбу – согласно традициям Рода.
На свадьбе от лица жениха присутствовали все его родные и близкие в количестве двадцати с лишним человек плюс все хуторяне. От невесты присутствовали отец и мать, а также их друзья: Аристарх Железовский с женой Забавой, Джума Хан и Игнат Ромашин.
Неделю пировали, празднуя одновременно и победу над черными пришельцами.
Затем гости улетели в свои времена – без применения трансферов и других технических средств: переход каким-то образом организовал Клим Мальгин, еще раз доказав, что он обладает исключительно мощным магическим потенциалом, кто бы что под этим ни подразумевал. А Дар и Дарья остались в общине, не собираясь расставаться и мечтая покорить вершины магического умения под стать отцу девушки.
За полгода хуторской жизни молодые люди не только обустроились и обжились на новом месте, но и разминировали еще одну черноболь – под Плесецком, где когда-то располагался древний космодром, а затем полигон первых таймфагов, «пожирателей времени», ставших впоследствии прообразами станций метро. Ничего особенного Плесецкая черноболь не хранила, кроме разве что древнего стринг-генератора, который оказался законсервированным, но еще способным сворачивать пространство в «суперструну». Если, конечно, кому-то пришло бы в голову снабдить его энергией. Однако в хозяйстве общины генератор пригодиться не мог, и его оставили на месте, под толстым двухтысячелетним слоем мха.
Поскольку по просьбе дочери Клим Мальгин разблокировал систему метро, продолжавшую функционировать вхолостую, хуторяне теперь могли перемещаться по Земле без применения транспортных средств и даже выходить на планеты Солнечной системы, где еще сохранились станции. Естественно, не отставали от других и Дар с Дарьей, хотя их возможности были шире: они имели трансферы, с помощью которых могли входить в систему метро из любой точки земного шара и вообще космического пространства. Техника орилоунов, создавших трансляторы мгновенного перехода в сеть метро – орилоунского и земного, продолжала работать без поломок и сбоев.
В общем, наступили благодатные времена. Жить было интересно. Впереди открывались горизонты невиданных открытий.
И вот появилась черная точка – чужой корабль! А это в свою очередь означало, что время спокойного бытия кончилось. Отеллоиды вернулись!
– Не очень-то он похож на «ракушку», – проговорила Дарья, зябко вздрагивая.
Дар кивнул. Он тоже успел оценить форму космолета, и, по его мнению, на корабль отеллоидов он походил мало.
– Может быть, это не они? – робко предположила девушка.
– Возвращаемся, – коротко бросил Дар. – Надо предупредить отца.
Они обнялись, и Дарья привела в действие трансфер: аппарат (если можно было применить этот термин к сгустку полей) мог транспортировать объекты массой не более двухсот килограммов, но молодая пара пока не достигла этого предела.
Через несколько мгновений они вышли из терминала метро Брянска, сели в дожидавшийся их летак и взлетели.
На родные просторы опустился вечер. Башни, пирамиды и «виноградные грозди» домов города зажгли освещение, превращаясь в хрустальные изделия неведомых великанов, хотя редко какое здание было заселено даже на одну сотую всего объема. И все же город еще создавал впечатление живого организма, несмотря на отсутствие воздушных транспортных потоков. Глаз изредка натыкался на скользящие над домами огни летаков, на рекламные фейерверки, на стекающиеся к увеселительным заведениям, клубам и ресторанам струйки молодых людей в невообразимо пестрых, ярких, необычных костюмах. Каста дилайтменов, привыкших жить бездумно, брать от жизни все, даже то, что не принадлежало им по праву, сохранилась и до нынешних времен. Что будет с цивилизацией, как будут жить их потомки, дилайтмены, хочушники и гусары – «всадники эскадронов жизни», знать не хотели. Они жили сегодняшним днем и сиюминутными желаниями, на остальное им было наплевать.
На юге, как раз там, куда направлялся куттер молодоженов, сверкнула зарница.
– Ты видел? – встрепенулась Дарья. – Неужели будет гроза? Не рано – в марте?
Дар включил рацию.
– Отец, ты меня слышишь?
С минуту никто не отвечал, был слышен только пульсирующий фон эфира.
Сверкнула еще одна зарница, затем еще и еще. Но на грозовые всполохи эти странные световые вспышки не походили.
– Отец! Ты меня слышишь? Ответь!
– …дим в лес! – прорезался наконец в наушнике голос князя. – Хутор взорван! Возвра… болот… ских… много…
– Кто напал?! – стиснул зубы Дар. – Сколько их?!
– Черные корабли… два или три… мы уходим в… ские урманы, найдете по…
– Что за корабли?! Откуда?! Отеллоиды?!
– Не похоже, форма другая… драконистая… клыки, шипы и когти… длина до трех километров… жестоко… не отзываются… – Голос отца перекрыла волна хрипа и свиста.
– Мы идем к вам, уже близко…
– Не… до… спеете… орачивайте… лет…
– Что он сказал?! – прошептала Дарья, понимая по лицу мужа, что случилась беда.
– Садимся! – Дар бросил машину вниз, высмотрев в сплошной лесной крыше узкую прогалину.
– Что происходит?!
– Хутор уничтожен! На нас напали какие-то странные корабли – в форме драконов. Отец уводит всех в лес.
– Отеллоиды?!
– Не похоже. Если только они не сменили космолеты.
– Драконы…
– Это все-таки не отеллоиды, я чувствую.
– Что ты намерен предпринять?
– Развернем наш корабль-нож и отгоним этих… драконов. Или у тебя есть другое предложение?
– Н-нет…
Дар посмотрел на жену, на секунду прижал ее к себе, поцеловал в щеку; он знал, что она беременна – уже три месяца, хотя на фигуре Дарьи это пока не отразилось никак.
– Все будет хорошо, бесстрашная моя. Разбудим Шершня и покажем драконам, где раки зимуют.
Посадка и развертка ножа в гигантский крейсер Галиктов потребовали всего четыре минуты времени.
Молодые люди проникли в корабль, устроились в ячеистой рубке управления и мысленно подсоединились к операционному полю местного корабельного инка, которому еще полгода назад дали имя Шершень.
Инк, давно усвоивший методы управления новых хозяев, их лексикон и манеру общения, а также получивший достаточно полный пакет файлов о человеческой цивилизации, мог теперь свободно разговаривать с людьми как знающий специалист и приятный собеседник, оставаясь при этом искусственным интеллектом, который создавали разумные осы – Галикты.
В свою очередь и Дар с Дарьей выяснили все возможности крейсера, узнали его сильные и слабые стороны. Правда, слабых сторон у него практически не было. Бывшие конструкторы и владельцы корабля предусмотрели все возможные катаклизмы, с которыми мог столкнуться крейсер в космосе, и снабдили его системами выживания и оружием, о каких только можно было мечтать. Единственный недостаток, по мнению Дарьи, которым обладал корабль, крылся в отсутствии системы маскировки. Земные машины для преодоления пространства имели режимы «хамелеон» и «инкогнито», что позволяло им становиться невидимыми и неслышимыми в очень широком диапазоне электромагнитных и гравитационных полей. Корабль-нож такой системы не имел, что, впрочем, подчеркивало его независимый характер и мощь. Галикты, хозяева крейсера, как бы бросали вызов своим врагам, предупреждая о последствиях столкновения.
«Рад встрече! – заявил Шершень, когда молодые люди заняли «пилотские ячеи». – Готов служить!»
Конечно, мыслил «осиный» инк иначе, нежели созданные людьми компьютеры, так как был сконструирован «по образу и подобию» своих создателей-ос, но Дар понимал его прекрасно.
«Привет! – сказал чистодей. – Взлетаем. На наши поселения напали чужаки. Ищи большие машины, вычисли их энергетику и ходовые характеристики и будь готов открыть огонь на поражение!»
«Слушаюсь, командир!» – браво ответил Шершень.
Корабль прыгнул вверх, тщательно оберегая хрупкий человеческий груз от перегрузок; его прежние хозяева могли выдерживать ускорения на порядок выше, что едва не привело к трагедии во время первого испытательного полета.
Система визуального обзора «осиного» космолета отличалась от подобных систем человеческих машин, но за время совместных полетов Шершень сумел адаптировать свою видеоаппаратуру под особенности зрения людей, и теперь пилоты чувствовали себя почти комфортно. Оба видели одно и то же: стен как бы не существовало, вектор зрения смещался по желанию в любом направлении, как собственные глаза, спектр изменялся также в соответствии с желанием, поэтому корабль ощущался всего лишь как некий дополнительный орган зрения, способный видеть в абсолютной темноте – для обычного человеческого глаза – и на больших расстояниях, вплоть до сотен тысяч километров.
Дар автоматически, не думая, подстроил сферу обзора таким образом, чтобы пейзаж под кораблем стал виден как днем, и сразу обнаружил виновников световых всполохов.
Два черных «динозавра» – корабли действительно напоминали драконов со сложенными крыльями – кружили над лесом в сорока километрах от Брянска и методично метали под себя зеленовато-фиолетовые молнии.
– Это они! – воскликнула Дарья.
«Вижу, – отозвался Шершень. – Длина объектов – три километра сорок пять метров и четыре километра сто один метр. Диаметр – шестьсот шестьдесят и семьсот три метра. Масса обоих – около ста двадцати тысяч тонн. Энерговооруженность – примерно десять в одиннадцатой степени БЭВ. Я встречал такие дредноуты».
«Что ты говоришь?!»
«Это боевые машины врагов моих прежних владельцев».
«Как выглядели эти враги?»
Шершень выдал картинку.
– Богомолы… – пробормотал Дар.
– Мантоптеры! – ахнула Дарья. – Папа рассказывал, что встречался с расой Мантоптеров. Они очень агрессивные существа, хищники, не приемлющие доброжелательных контактов и компромиссов. Но как они оказались здесь, на Земле? И почему напали на хутора?
– Объяснение может быть только одно. – Дар помолчал. – Их наняли отеллоиды. Или те, кто за всем этим безобразием стоит.
– Черные дыры!
– Может быть, не они сами, а система обслуживания, создающая условия для генезиса и экспансии черных дыр.
– Откуда тебе это известно? Ты что, уже беседовал с Герхардом?
– Нет, с твоим отцом.
– Когда ты успел? И почему я об этом не знаю?
– Так получилось.
«Я готов!» – напомнил о себе Шершень.
Корабль-нож заметили.
Черные, усеянные алыми пятнами (в инфракрасном диапазоне) «драконы» перестали кружить над лесом, дружно прыгнули вверх, с легкостью выписывая пируэты и глиссады маневра, несмотря на гигантские размеры и массу. В них чувствовалась угрюмая недобрая мощь, целеустремленная воля и угроза. Это были не «ракушки» отеллоидов, не приспособленные вести боевые действия, но военные корабли, и на появление противника они отреагировали с выразительной зловещей воинственностью.
– Попробуем договориться? – произнес Дар, чувствуя нервное возбуждение.
– С ума сошел?! – удивилась девушка.
Словно в ответ на ее слова первый приблизившийся «дракон» метнул в корабль-нож острый клинок яркого зеленого огня: не молнию или лазерный луч, но и не плазменный факел. Скорее всего оружием ему служил генератор особого поля, «раздирающего» кварки, наподобие земных «глюков».
Прекрасно разбирающийся в обстановке Шершень рванул корабль в сторону и вверх, пропуская разряд. Его система ведения боя была готова к атаке, но он ждал приказа пилотов.
– Огонь! – скомандовал Дар.
Шершень выстрелил.
Но «дракон» в отличие от «ракушек» отеллоидов не разлетелся на куски и капли, не превратился в хвост обломков, несмотря на прямое попадание. Его защита выдержала, хотя от удара «плевака» – так Дар называл излучатель минус-гравитационного поля – «дракон» отлетел назад и спикировал на лес, потеряв часть «когтей и клыков». Его напарник ответил целой серией выстрелов, лихо маневрируя и непрерывно меняя угол атаки. При этом он использовал не только электрические разрядники – мощность и напряженность поля импульсов также варьировались, – но и аннигиляторы и «кварковые раздиратели», что опять же подчеркивало предназначение чужаков! Они и в самом деле представляли собой боевые корабли Мантоптеров, разумных богомолов, которые в давние времена, сотни тысяч или миллионы лет назад, воевали с Галиктами, разумными осами.
Шершень не сплоховал. Возможности «осиного» крейсера позволяли ему уворачиваться от ударов противника и наносить точные ответные выпады. Арсенал же корабля-ножа не уступал вооружению черных «драконов». Он тоже имел аннигиляторы, лазеры, электроразрядные генераторы и «глюки», хотя «главным калибром» крейсера оставались излучатели отрицательных гравитационных полей, формирующие узкие направленные пучки мгновенного сдвига атомов любого материального тела. И хотя «драконы» выдерживали прямое попадание такого пучка, все же мощь удара была столь велика, что чужаки буквально «вставали на дыбы», теряли скорость, сбивались с курса и какое-то время не могли вести бой.