Гостья

Наперегонки с рассветом

Во сне такую видишь небыль –

И вот уже ночное небо

Чертит мечты твоей крыло…

Но лишь – пока не рассвело!

Ии, Великая Правительница Имллт,

отроческие стихи, написанные

на древнем языке Тдмт,

взяты из знаменитых «Довоенных тетрадей»

(Библиотека общины Кожевенников, г. Кодд),

перевод Кдалла, бродячего философа

Погоня! Если послушать Сержанта, то хорошая, настоящая погоня – это всегда следствие крупных упущений в подготовке операции. У меня в этом смысле было оправдание: вся эта операция с самого начала была чистейшим экспромтом.

Шестеро стояли в захламлённом коридоре моего старого дома – изобличённая гостья из космоса по имени Така, братья Ута, полицмейстерская дочка Виниви, моя падчерица Имет и я. Тусклая запылившаяся лампочка, свисающая с потолка… Это была исходная точка. Все ждали, что я буду делать дальше.

А ещё Сержант говорил, что выиграть может только тот, кто в самом начале погони думает о том, что будет в конце. И что главный фактор в погоне – это время. Он учил правильно выбирать шкалу времени, уметь определять момент, когда погоня закончится в любом случае. И в первые же минуты нужно решить, что за роковой момент маячит в конце – запас энергии в твоей машине ограничивает время движения, или время подъёма по тревоге полицейских подразделений на трассе… Я был прилежным учеником. Я сразу понял, что ограничивает меня в этот раз – рассвет! Моё время было только до восхода солнца. Ни один полицейский катер не имеет ночного канала наблюдения – это я знал точно. Но они могут подняться в воздух, как только небо посветлеет. Лишь до этого момента можно было играть в кошки-мышки. До Космодрома, если учесть крюк до Выселок, – почти тысяча километров! И уже девять минут одиннадцатого… Согласно моему наручному навигатору, солнце встанет ровно через восемь часов… А светать начнёт на полчаса раньше – вот и считай! Тысяча километров… Наш катер, приписанный к адвослужбе, ещё на прошлой неделе улетел в столицу на ремонт… Выезд из города и стрелка Шоссе уже почти наверняка перекрыты… Но всё это частности. Весь вопрос был только в том, кто успеет к Космодрому раньше – мы с косможительницей или рассвет. Моим единственным союзником была ночная тьма.

– Выключи свет! – приказал я Имет.

Мы ещё постояли какое-то время в тяжёлом, застывшем мраке коридора – я ждал, пока глаза у всех привыкнут к темноте.

– Слушаем внимательно. Никто не спорит, – начал я тоном, не терпящим возражений. После такой прелюдии можно было продолжать и без пауз, но я всё-таки сделал паузу для пущей убедительности.

– Выходим молча. Имет идёт последней, запирает двери. Идём быстро, никто не бежит, – фразы у меня стали получаться какие-то рубленые. Раньше такого даже от волнения не наблюдалось. Но ничего не поделаешь, пришлось и заканчивать в том же духе:

– Я сажусь за руль. Справа от меня Имет. Братья Ута у дверей в салоне. Девушки по левой стороне.

Я причислил косможительницу к девушкам (а не к человекоподобным монстрам или звёздным бандитам, как это часто делалось в официальных речах) – Имет в темноте коротко вздохнула. Или это мне показалось?

Я распахнул наружную дверь – на улице и то было не так темно, как в коридоре дома моего детства. Прохладный сырой воздух показался даже сладковатым. К утру будет туман – это я мог сказать точно.

Мы шли через неширокую немощёную площадь, растянувшись в цепочку. На улице вокруг не было ни души, даже собаки не гавкали – их в Шнерсе мало кто держит. Белый гравий под ногами и пять молчаливых напряжённых фигур в белых комбинезонах среди ночи. Совершенно ирреальная картина. Мда, посмотрел бы на нас кто в тот момент со стороны… Но не светилось вокруг ни одно окно. Ну, это пока – я уже прикидывал в уме, через какое время эта история поднимет на ноги весь район.

Я первым подошёл к микроавтобусу профессора Сха, неумело спрятанному в тесном проулке. Хорошо хоть догадались передком к дороге оставить…

Оглядываясь по сторонам, я коснулся ладонью помятого капота, белевшего в темноте. Заслуженная машина была – а теперь вот ещё и собственные студенты её у профессора угнали. Быстро открыв магнитным ключом пассажирские двери, я распахнул дверь водительскую и уселся за руль, поёживаясь на холодном сидении.

Братья Ута, встав по сторонам, пропустили в салон Виниви и Таку, а потом только сами забрались внутрь. Молодцы парни, всё у них получалось чётко, быстро и спокойно. Происхождение сказывается? Последней к машине спешила Имет – она потеряла несколько секунд на то, чтобы запереть входную дверь и спрятать ключ. Но прежде чем Имет, запыхавшись, плюхнулась на место пассажира рядом со мной, Виниви бросилась с заднего сиденья вперёд и открыла крышку консоли между передними креслами, где-то у моего правого локтя.

– Посветите кто-нибудь! – почему-то шёпотом сказала она. – Тут курсограф. Я помню, как он отключается.

У меня в кармане всегда был маленький фонарик, и я протянул его за спину, Уте-старшему. Свет забегал по полу кабины, отражаясь в тёмном лобовом стекле. Имет тем временем тихонько затворила свою дверь, стараясь не хлопнуть.

– Всё. Готово, – фонарик погас, и крышка консоли захлопнулась.

– Я ещё и данные обнулила, – шёпотом похвасталась Виниви.

– А ты молодец, – похвалил её вполголоса Ута-старший.

– Ага, молодец… Только сейчас про него вспомнила, – девушка явно смутилась и даже принялась оправдываться. – Мы на лабораторной работе им пользовались, осенью ещё. Энерготрассу возле Пхата измеряли.

– Поехали, – сказал я в полный голос, заводя мотор. – Все пристегнитесь и держитесь крепче.

Не включая фар, я выполз из проулка на площадь, потом прибавил газу и вывернул вправо, к окружной дороге.

– А почему наверх? – удивилась Имет, пристёгивая свой ремень. Но я не отвечал ей.

Эта машина не могла двигаться тихо – хорошо хоть вообще ехала. Куда там скрежет гравия под колёсами моего джипа! Подвывая мотором и скрипя амортизаторами, мы взбирались к верхней окружной дороге Кодда. И в конце концов выбрались на неё, объехав таинственно поблескивавшую в темноте лужу.

При этом все мои пассажиры и на этот раз не угадали, куда я поверну. Первое и самое очевидное, что приходило в голову, – это то, что я поверну направо. Там, через несколько километров, можно было свернуть к прямому выезду на Шоссе, которое, как известно, мимо Космодрома вело к столице. Оттуда же, со стрелки Шоссе, как раз начиналась и дорога на Выселки. Было настолько очевидно, что удобнее всего рвануть именно туда… И поэтому я свернул в противоположную сторону – для того чтобы предположить, что именно на стрелке Шоссе в первую очередь выставят полицейский кордон, вовсе не нужен был учебник специальной тактики, который Сержант подарил мне пару лет назад.

– К порту? – теперь не выдержал Ута-старший.

Я и в этот раз не ответил. Я целиком был занят тем, что пытался почувствовать машину. Я её видел много раз, но ни разу на ней не ездил. А сейчас важно было именно чувствовать её – в таком состоянии, в каком она мне досталась, и с той загрузкой, которую сейчас несла. Надо сказать, что на твёрдом покрытии профессорский микроавтобус почувствовал себя куда лучше. Управляемость была нормальная. Реагируя на выжатую педаль газа, он довольно резво разогнался – даже ветер засвистел в неплотно прикрытых окнах. Ощущая рост скорости в темноте, Имет невольно втянула голову в плечи.

– Ты так и будешь ехать с выключенными фарами? – подавленно спросила она меня.

Вместо ответа я резко нажал на тормоз. И не то чтобы мне тормоза требовалось проверить – просто уже пора было сворачивать. Всех бросило вперёд, а Имет даже взвизгнула. В самом конце торможения я вывернул руль, и микроавтобус пошёл юзом, скользя по влажной дороге левым боком вперёд. Где-то тут должна была быть едва заметная прогалина в кустах, её и днём-то разглядеть непросто. Но даром я, что ли, вырос в этом районе?

Разглядев нужный поворот, я отпустил тормоз и опять нажал на газ. И тут, взревев двигателем, мирный профессорский микроавтобус показал нам свой тайный нрав! Механическим зверем он вломился между кустов и, агрессивно подпрыгнув на кочке, принялся, подвывая на разные лады, карабкаться вверх, к промзоне. Нас вела едва различимая во тьме дорожка. Но я помнил каждый её изгиб – по ней моя мама много лет ходила на работу. И я часто бегал её встречать.

Нет, всё-таки как ни завывай, а для крутых тропинок мотор здесь был слабоват. На нижнюю дорогу промзоновского кольца мы выбрались еле-еле – запаса сохранённой мною на повороте скорости едва для этого хватило.

Вот теперь нам было направо. И теперь можно было гнать.

Здесь, наверху, у промзоны, рассеянный в зарождающемся тумане свет оставшихся далеко внизу редких уличных фонарей уже почти не освещал дорогу, и мне всё-таки пришлось бы включить фары. Но тут Сума́ выглянула из-за тучи. Отлично!

Я опять выжал педаль газа. Давай, белая пузатая машинка местного научного светила, спасай жизнь незваной гостьи из далёкого космоса! Мы помчались по совершенно пустой дороге, тянущейся вдоль всей промзоны – мимо чёрных коробок спящих заводских корпусов, едва угадывающихся в лунном свете. Справа от нас и внизу, в просветах между кустами, мелькали огни города.

– Куда это мы едем? – Имет с трудом нашла в себе силы оторвать взгляд от едва различимой в ночи дороги, несущейся навстречу. Я заметил, что она держит в руках мой фонарик, но не решается отдать мне, чтобы не отвлечь. Я сам забрал его и сунул в карман куртки, не отрывая взгляда от стремительно летящей тьмы за лобовым стеклом.

– А я понял, – неожиданно сказал сзади Ута-младший.

Я не стал уточнять, что именно он понял – сейчас это было неважно. Попадающиеся на пути лужи серебрились в лунном свете. Я же только и успевал отводить глаза от редких фонарей, что в промзоне остались лишь у полузаброшенных гаражей да на заводских воротах. Нельзя было попасть взглядом на фонарь – фары-то выключены, а я на какую-то секунду потеряю способность видеть в темноте. Так и с дороги слететь недолго…

Микроавтобус выл мотором, но скорость держал. Я настороженно прислушивался к напряжённому гулу колёс. По салону, среди плывущих и пляшущих теней, тут и там бродили жалобные скрипы – то крыша, то вспыхивающие короткими бликами выпуклые окна из толстого пластика, то стойки подключались к общему тревожному концерту. Ничего, держись, лупоглазое чудо инопланетной автопромышленности! Небось и сам профессор Сха, твой светлый разумом хозяин, благословил бы тебя на спасение своей студентки! Хоть она и косможительница, хоть и обманщица… Хоть и нарушила Закон… А в сумке, что на Выселках, наверняка не только снаряжение, но и оружие… Хорошо, что есть Частный Контракт, который одним махом списывает со счетов подобные мелочи, так что можно сосредоточиться только на своей работе!

Никогда ещё так быстро с выключенными фарами я не ездил – за семь минут мы проскочили почти всю промзону. Эх, был бы сейчас мой шлем… Но шлем дожидался меня в оперативном гараже, в глухом посёлке на семьдесят пятом километре Шоссе. До этого вечера мне почему-то казалось, что там, на моей тайной технической базе, ему самое место.

– Сейчас будем срезать угол, – пробормотал Ута-младший.

Что ж, возможно, парень и вправду понял, что я делаю.

Слева, за боковым стеклом, полетели мимо нас валяющиеся в беспорядке скелеты полуразобранных грузовиков. В лунном свете блестели редкие уцелевшие стёкла кабин. Это был ориентир – так называемые автомастерские. Я начал тормозить, потом переложил машину в правый юз, и мы вылетели на широкую пустую площадку уснувшего до утра автобусного парка, занимавшего обширный угол промзоны. Все автобусы попрятались до утра в длиннющие ряды просторных гаражных боксов – общинные водители очень берегли оставшиеся на ходу машины. Посреди площадки я, сжав зубы, перебросил занос на другую сторону. Оставив на мокром бетоне змеевидный след, мы вылетели из автобусного парка и, описав плавную дугу, помчались по дороге, идущей вверх от города, по дальнему от бухты краю промзоны.

Теперь огни Кодда, оставшегося позади, не были видны – значит, и нас снизу, из города, увидеть нельзя. Больше не имело особого смысла рисковать, гоняя без света, и я решился наконец включить фары. И как раз вовремя – мрачные башни химического завода, возвышающиеся справа, закрыли от нас Суму. А по обочинам здесь, на самой изнанке промзоны, валялся всякий железный хлам да поломанные ящики…

В отсвете фар я увидел испуганные глаза Имет, сидевшей рядом. Оказывается, даже Ута-старший втягивал голову в плечи на поворотах. Заметив мой взгляд, он рассмеялся.

– А я-то думал, что умею водить машину, – сказал парень, демонстративно выпрямившись и выпятив грудь.

Мы мчались прямо к самому далёкому от города северо-восточному углу промзоны. Охваченный кольцом дорог, именно в этом месте заводской комплекс Кодда соединялся со стрелкой Шоссе отдельным ухоженным проездом. Отсюда до стрелки Шоссе, которое прямым, как стрела, маршрутом бежало до самого Космодрома, и пяти километров не было. Но этот проезд я заранее решил проигнорировать. Во-первых, нам сначала требовалось доехать до Выселок, которые в стороне от Шоссе, на левом, на нашем, берегу Уараты. Это ещё километров двадцать пять отмахать вниз по течению от единственного в наших краях моста через реку. А во-вторых, предположение, что стрелка Шоссе уже перекрыта, переросло у меня в уверенность. Если бы я сам себя ловил, то я бы эту развилку расходящихся по всем сторонам света дорог первым делом заблокировал!

Фары выхватили из темноты огромный помпезный указатель с яркими флюоресцирующими надписями, которые гласили, что до Инаркт одна тысяча и пять километров, а до Космодрома только девятьсот пятьдесят пять – и всё это направо. Соответственно, Промышленный Центр Кодд (естественно, каждое слово с прописной буквы!) – два километра в обратную сторону, то есть налево.

Этот торжественный перекрёсток мы тоже проскочили не в ту сторону, в какую всеми ожидалось. Съехав с хорошей бетонной дороги, наш микроавтобус миновал ряды полуразрушенных сараев и покосившийся забор какого-то отбившегося от старших собратьев заводика и побежал по наезженной грунтовке, петляющей между лесом и пустырём.

Все растерянно загалдели, и лишь Ута-младший, парень с хитринкой, – проворчал себе под нос: «Угу!» Ута-старший поглядел на него, почесал затылок…

– А я и забыл про эту дорожку, – сказал Ута-старший. – Так километров десять сразу срежем!

– Засаду мы так объедем, вот что! – даже Виниви уже догадалась.

Лучи фар метались по верхушкам высохших прошлогодних сорняков – пустоцвет здесь стоял стеной, поднимаясь до полутора метров, а то и выше. Из-за леса сорняков справа показался лес настоящий. В темноте, на фоне ночного неба, деревья представлялись грозными чудищами. «Мрачный лес да глухой пустырь – вот истинная дорога справедливости в нашем мире», – так сказал бы, наверное, в этой ситуации Кдалл, наш местный бродячий философ.

Мы перевалили через пригорок. Объезжая кочки да ямы, я работал рулём так, что аж спина взмокла. Но, как я ни старался, скорость всё падала – по этой дороге ехать быстрее было просто невозможно. Время уходило… Время – вот что меня беспокоило!

Наконец справа из-за хмурой громады леса вынырнула широкая дорога. Наш белый пузатый микроавтобус, взбежав на невысокую насыпь, буквально выпрыгнул на неё, подскочив, словно от радости. Снова пришлось бешено крутить рулём – сначала влево, потом, выравнивая занос, – вправо! И вот мы, размазывая по бетону грязь и глину с просёлка, в конце концов оседлали дорогу, ведущую от Шоссе в сторону Выселок. Пока колёса не очистились, машину буквально водило на разгоне. Но вот опять всё хорошо – вновь ветер свистит в оконные щели, и мы несёмся навстречу неизвестности…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.