Живёт, цветёт акация

Художник – Елена Митяева

© Селеменева Т.Н., 2022

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2022

Живёт, цветёт акация

Тамила шла в магазин за продуктами. И вдруг увидела необычное, усыпанное ярко-розовыми соцветиями, чарующей красоты деревце. Раньше его здесь не было. Выше человеческого роста и с пышной кроной, оно расцвело напротив торгового комплекса у самого пруда. Небольшой, заросший по всей поверхности ряской и рогозом, осокой, какими-то ещё растениями вдоль берегов, с выводками диких уток, живописный прудик гармонично вписывался в местный ландшафт.

На берегу, среди нежной, ажурной зелени листвы распустились соцветия розовой акации. Она выделялась на фоне растущих неподалёку тёмно-зелёных кудрявых туй чудесным букетом.

Откуда она взялась здесь? Такая акация встречается довольно редко даже на юге, не то что здесь, в Подмосковье. Кто и когда её посадил, непонятно.

Тамила подошла поближе, в изумлении, затаив дыхание, рассматривала, любовалась молодым деревцем, столь щедро украсившим берег озера. Она увлекалась редкими растениями, и в её саду их росло немало, но о розовой акации она только мечтала.

Через несколько дней ею овладело какое-то неясное беспокойство и захотелось полюбоваться деревцем вновь. Ещё издалека она увидела невысокого худощавого типа в спецодежде дворника. Он бестолково, без разбору рубил топором ветви и ствол акации. Не понимая, что творит, охламон безжалостно крошил, убивал прекрасное, цветущее, дарящее жизнь, здоровье и настроение деревце.

Тамила, спотыкаясь, бежала к нему. Она хотела не дать негодяю закончить свою ужасную работу.

– Прекрати немедленно! – кричала она на бегу. – Что ты сделал, неужели не жаль уничтожать такую красоту?

Негодник отмахнулся и попытался продолжить своё чёрное дело.

– Ничего с деревом не станется. И вообще, кто ты такая, чтобы мне указывать! Подумаешь, акация.

– Ты видел такое дерево ещё где-нибудь поблизости и вообще в Подмосковье? Убирайся и не смей даже подходить к нему! Оно ведь живое! Тебе бы вот так руки отрубить. Я сейчас к твоему начальству пойду! Зачем ты это сделал?

От волнения Тамила обращалась к мужчине на «ты», что было ей совсем не свойственно.

– Дерево действительно красивое, раскидистое. Вот под ним и сидят тут в тени на траве, мусорят, а мне убирать, – оправдывался тот.

Теперь акация представляла собой жалкую картину. Почти все ветви цветущей красавицы валялись вокруг, их обрубки, как расщеплённые и размочаленные культяпки, торчали на израненном, с повреждённой и задранной корой стволике. И только пчёлы копошились в ветвях на земле, не зная, что собирают с этих цветков мёд в последний раз.

Глаза Тамилы наполнились предательской влагой. Понятно, дерево не выживет после такой безжалостной «обрезки».

Она отправилась домой, взяла пилу, секатор, садовый вар и поспешила обратно. Девушка плохо представляла, как сможет отпилить, выровнять и хоть как-то поправить пеньки и задиры. Мужчина, конечно, справился бы с этой задачей лучше, но такового у неё не было, и приходилось рассчитывать только на себя.

Тамила старательно пилила, обрезала и снова пилила. Раскрасневшаяся от непривычной работы и прекрасная в своём стремлении спасти акацию, она вдруг почувствовала на себе внимательный взгляд.

– Давайте мне ножовку, я помогу, а вы пока угощайтесь, – и мужчина протянул пакетик с конфетами. – Я Алексей, будем спасать дерево вместе. А вас как зовут?

– Тамила, – представилась молодая женщина.

– А что ваше имя означает, знаете?

– Нет, как-то не встречала объяснения.

– А я знаю, горная голубка. Мою племянницу тоже так зовут, – произнёс он, улыбаясь. – Женщина с этим именем надёжная опора и защита для близких, на неё всегда можно положиться…

– Интересно, – ответила она и тоже улыбнулась в ответ. Ей был приятен и сам мужчина, и его участие в спасении акации.

Дело пошло быстрее. Потом все ранки, спилы и заусенцы старательно замазали варом и для верности обернули стволик бинтом. Иногда их руки встречались, и эти прикосновения были приятны обоим.

– Будем надеяться, что ваша подопечная выживет и вновь зацветёт весной, – сказал молодой человек на прощанье.

Даже зимой Тамила несколько раз навещала деревце и всегда с теплом вспоминала своего неожиданного помощника.

Однажды, в конце зимы, она стояла у акации. Неожиданно почувствовала, что кто-то тихонько взял её за руку. Это был Алексей, она узнала его сразу. Он жалел, что не попросил номер её телефона, неоднократно приходил к деревцу, надеялся увидеть. И чем больше проходило времени с момента их первой встречи, тем сильнее становилось это желание. Так бывает, огонь взаимных симпатий разгорался постепенно. Их глаза встретились и без слов рассказали, как они ждали этого случайного свидания.

Оказывается, оба тянулись и иногда приходили к красивому редкому дереву, помнили его нежное прекрасное цветение.

– Я тоже жду и верю, что дерево выжило. Не волнуйтесь, дорогая Тамила, весной акация обязательно зацветёт! Слишком сильно мы оба этого хотим.

От пруда они ушли вместе, взявшись за руки, и больше уже никогда не расставались.

Наступила весна. Акация выстояла, выжила, оставшиеся веточки покрылись ярко-зелёными овальными листиками. А затем, в конце мая, она зацвела наперекор всем невзгодам ярче и обильнее прежнего. Плотные, прямо стоящие, как свечи, соцветия густо украсили ветви. Теперь Тамила с Алексеем – настоящая счастливая пара, они приходили полюбоваться своей розовой красавицей часто. Деревце приветствовало их чуть слышным шелестом, трепетом каждого листочка.

Молодая женщина ласково прикасалась к стволику и ветвям, вдыхала нежный, едва уловимый аромат. А деревце словно тянулось к ней и дарило ощущение радости. На цветках с тихим гулом копошился целый рой пчёл. Жизнь продолжалась.

– Смотри! Наша акация жива и вновь цветёт. Она зарядилась твоей добротой. Я узнал, розовая акация – дерево особое, имеет способность дарить жизнь, пробуждать инстинкты продолжения рода, снимать стрессы, наделять женщин красотой… Вот почему ты у меня такая красивая!

Сейчас весной – это её первое цветение. В конце июля она зацветёт второй раз и, представляешь, будет долго цвести до самой осени. Изумительное растение!

Вот так розовая акация выполнила свою главную миссию – соединила сердца двух одиноких людей, подарила им счастье любить и быть любимыми.

Волшебная комната

Сегодня Аня с Вероникой прощались с Машей. Девушки снимали вместе квартиру. Судьба свела их случайно, но так получилось, что настолько разные девчонки сдружились. Неожиданное Машино замужество радовало, волновало и вселяло надежду, что и они встретят своего «принца» и их жизнь со временем устроится.

Каждая девушка занимала отдельную светлую и довольно просторную комнату. Им нравились высокие потолки, окна, выходящие в тихий благоустроенный зелёный двор, всего пять минут до метро и умеренная плата.

Любава Никитична прожила в этой комфортной, любимой ею квартире большую часть своей взрослой счастливой жизни, но теперь… ей пришлось сдавать жильё. После операции на сердце мужу требовались дорогие лекарства, свежий воздух, прохлада и покой. Вот утеплили дачный домик и перебрались туда.

Первые квартиранты, молодая женщина Елена из Санкт-Петербурга с супругом-турком, снимали жильё более десяти лет. Эрол жену обожал, но детишек им долго Бог не давал. Лена ходила по врачам, всё вроде бы в порядке, а беременность не наступала.

Они заручились согласием хозяйки и по чьему-то совету переставили в квартире мебель. На окнах в оригинальных кашпо из дерева появились живые цветы, разные забавные безделушки, новые занавески. Всё это создавало уют и настроение, хотя теперь спальня оказалась в самой, казалось бы, неудобной комнате. Угловой эркер нарушал её симметрию, спальное место никак не вписывалось по габаритам. Но Лена сумела превратить неудобство в достоинство помещения и нашла интересное решение. Кровать разместили прямо в эркере на небольшом подиуме, покрытом пушистым ковром. Плотные портьеры не позволяли лучам просыпающегося солнца беспокоить супругов по утрам. Теперь спальня словно притягивала, обновляла и навевала тёплые чувства. И представляете… сбылось! Они стали родителями прелестного мальчугана.

Елена нередко замечала, что маленький сынишка хлопал с кем-то невидимым в ладушки, тянул ручки. Особенно это было заметно, когда ребёнок внезапно переставал капризничать, звонко смеялся и как будто играл с кем-то в прятки. Лена недоумевала, а вот Любава, казалось, знала, кто шалил и забавлялся с малышом.

Съехала семья из-за перевода мужа на работу в другой город. До сих пор общаются с Любавой Никитичной, поздравляют друг друга с праздниками.

Сегодняшние квартирантки прибыли в Москву из разных мест в поисках работы, а теперь мечтали встретить здесь, как Маша, и свою судьбу.

Аня из Подольска, миловидная девушка со светло-русой косой до пояса, такой редкостью в наши дни. Иногда она расплетала её, и волосы, как у сказочной русалочки, лёгким водопадом струились по спине.

Анина комната – словно небольшой ботанический сад. На всех возможных местах расставлены горшки с растущими авокадо и хурмой, манго и мандариновым деревцем, гранатом и фортунеллой, мушмулой и личи… В свободное от работы время она выращивала саженцы из косточек разных экзотических растений, с любовью ухаживала и даже разговаривала с ними.

– Мой хороший, давай, подрастай скорее, – говорила она новому листику кумквата, нежно прикасаясь к нему рукой. – Ты почему грустный, закучерявился и словно вянешь? Может, приболел? A-а, понимаю, тебя надо почаще поливать перед цветением, хотя ты и суккулент, – продолжала она, поглаживая стебли эпифиллума.

– Умняжечка ты наша ботаническая, – шутили девчонки.

Вторая квартирантка – Вероника, преподаватель и репетитор по английскому языку. Стильная и строгая, нежная и очень ранимая в то же время, увлекалась живописью. Её комнату украшали несколько натюрмортов и фотографии хорошенькой девочки. На мольберте красовалась написанная ею самой картина, такая жизнерадостная, яркая, вся словно пронизанная лучами восходящего солнца, многообещающе зовущая к чему-то светлому и радостному.

У Вероники в Рязани с мамой жила трёхлетняя дочь. Молодая женщина сильно скучала и использовала каждую возможность, чтобы поехать домой и побыть с ребёнком.

А вот Маша занимала ту самую комнату с эркером. Сама – неброской, скромной внешности, девчонки, добродушно шутя, любя называли её «наша мышка». Добрая и заботливая, всегда готовая прийти на помощь, поделиться всем, что имела, Маша была общей любимицей. В Москве работала переводчицей в небольшой французской фирме.

– Как бы я хотела побывать в Париже, дышать его воздухом, пройтись по Елисейским Полям, увидеть Эйфелеву башню, знаменитый Версаль… Но это несбыточные грёзы, – говорила она подругам.

Свою судьбу встретила на переговорах. Они оба, как заворожённые, безотрывно смотрели друг на друга. Бизнесмен-француз разглядел в ней что-то такое, что тоже влюбился с первого взгляда, вскоре сделал ей предложение, и теперь она уезжала во Францию.

– Фартовая ты, Маша, счастливая. Вон как глаза от радости светятся! Ты так расцвела и похорошела, какая-то необыкновенно красивая, – радовались подруги.

Интересно, раньше в её комнате жила острая на язык, этакая заноза-колючка, молодая женщина-предприниматель, примерно тридцати пяти лет. Тоже вышла замуж и переехала к мужу. И у Лены с Эролом сын родился только после того, как их спальня переместилась именно в эту комнату!

Любава Никитична приехала попрощаться с Машей, подарила ей маленький сувенир – двух целующихся голубков, символ любви и верности.

Потом подошла к зеркалу, поправила собранные в тугой пучок волосы, лукаво улыбнулась своему отражению и уединилась в освободившейся комнате. Открыв нижнюю дверцу шкафа, пододвинула к себе стоящую в уголке корзинку, разгладила постеленную на её дне салфетку.

– Ну, здравствуй, Хохлик-косматушка! Что, ещё одну выдали замуж? Ой, молодец, ой, спасибочки!

– С кем она там разговаривает? – прислушиваясь, удивлялись квартирантки.

– Вот, принесла тебе подарочки, бусинки и пуговички разные, а ещё угощение – конфеты и ватрушку свеженькую. Откушай и, пожалуйста, помогай моим девушкам. – После этого хозяйка собрала карамельки предыдущего угощения (их, по преданию, следовало закопать) и прикрыла дверцу шкафа.

Очень давно мама поведала ей, тогда ещё молоденькой, про Домового и его помощника, вездесущего домашнего духа Хох-лика, по её убеждению живущих в их квартире, научила общению с ними, как умилостивить и чем отблагодарить.

– Видишь, не случайно эта створка шкафа всегда приоткрыта, как бы мы её ни закрывали. И ты её тоже никогда не закрывай, – говорила мама Любаве. – Квартира наша с такой доброй энергетикой, спокойная и счастливая, особенно эта комната. Помню, был такой случай: уже все живые возвратились с фронта домой, а от мужа всё не было никаких вестей. Однажды мне приснился сон: маленький шустрый лохматый старичок погладил по голове и шепнул, что пропажа нашлась, жди. Глаза у него такие добрые-добрые, руки ласковые. И через неделю муж вернулся. С той поры я стараюсь дружить с Домовым и Хохл и ком.

Любава Никитична верила маминому рассказу и тому, что в её квартире, именно в этой комнате, с давних пор в корзинке на полке шкафа действительно живут Домовой и домовёнок Хохлик – добрые духи её жилища.

Когда-то она бездумно переставила плетёнку на этажерку и сложила в неё всякие мелочи. Ой как не понравилось это им! В семье и у неё самой начались неприятности. Постоянно что-то терялось, захворал муж, на неё напал грабитель и отнял сумку, а в ней деньги, документы… Собака вдруг убежала, и её еле нашли. Стоило Любаве покинуть квартиру, плетёнка и всё её содержимое тут же оказывались на полу. Она подумала и… вернула лукошко на место. Всё успокоилось.

Ещё Любава считала, что в своё время именно Домовой помог ей найти своего суженого. За ней, синеглазой стройной прелестницей, ухаживали два парня: Евгений и Сергей. Больше ей нравился симпатяга Сергей. Но странно, как только хотела с ним встретиться, что-то случалось: ключи куда-то запропастились, вода протекла, пятно на платье посадила, автобус вовремя не пришёл, и она опоздала, а Сергей ждать не стал. Как-то в гости к Любаве пришла подружка и по секрету шепнула, что Сергей одновременно встречался ещё с двумя девушками, у одной из них даже родился ребёнок, но Сергей на ней так и не женился.

А вот Женя оказался верным, любящим и таким заботливым. За долгую семейную жизнь Любава никогда не пожалела, что вышла за него.

При переезде на дачу Любава, как и учила когда-то мама, поставила перед шкафом свои мягкие тапочки и пригласила Домового отправиться с нею, туда, где отныне будут ходить эти тапочки. А Хохлику она настойчиво предложила остаться, беречь и охранять квартиру и её жильцов. А потом попросила и квартиранток ничего не трогать на этой полке.

После отъезда Маши оставшиеся в квартире девушки сами подыскали третью. Светлана, молодая актриса драматического театра. У её родителей в Москве просторная трёхкомнатная квартира. Во время знакомства с хозяйкой объяснила просто:

– Там я никогда не выйду замуж, меня держат в такой строгости и опекают, решают за меня. А я уже большая девочка, «восемнадцать мне уже», – пошутила она.

Через полгода Света позвонила и сообщила хозяйке квартиры, что съезжает.

– Что-то не так? – поинтересовалась та с тревогой.

– Да нет, наоборот. Я замуж выхожу! – сообщила она радостно. – А можно в комнате поживёт моя подруга? Ей никак не везёт в личной жизни. Ваша комната такая счастливая. Удивительно, я ведь третья из ваших постояльцев выхожу из неё замуж. Я уж не говорю о чуде рождения ребёнка у бездетной пары. Да она просто волшебная!

Любава Никитична была довольна, понимая, что шалунишка Хохлик выполняет её просьбу и помогает жиличкам. Иначе как объяснить, что именно из этой комнаты девушки одна за другой повыскочили замуж!

Аня с Вероникой встретили очередную новенькую девушку вопросом:

– Ты замужем?

– Нет.

– Придётся немного подождать, – сказали они и переглянулись.

Новенькая удивлённо на них посмотрела.

– Теперь счастливую комнату будем занимать по жребию. Есть у нас такая, и помощник лучше свахи любой есть!

Девушки засмеялись, быстренько свернули три трубочки и вытянули жребий. Бумажка с отметкой досталась Веронике. Она, словно перед важным решением, задержала дыхание, ведь однажды уже обожглась, потом с опаской оглянулась на подруг и… с надеждой шагнула в эту комнату.

Жемчужина

Лето в разгаре, экипаж выполнял рейс в Геленджик. Старшая стюардесса поприветствовала пассажиров от имени командира корабля пилота первого класса Кулагина Ильи Ивановича. Всё как обычно, полёт уже более часа проходил в штатном режиме.

Перед вылетом командир экипажа внимательно ознакомился со сводкой погоды и выбрал оптимальный маршрут. Но, как правило, предвидеть наличие грозового фронта невозможно. Вот и на этот раз прямо по курсу возникла мощная гряда кучевых облаков.

– Как бы не попасть в болтанку, такие скопления туч могут вызвать турбулентность, способную даже вывести из строя бортовую навигацию, – сказал Илья Иванович второму пилоту. – Конечно, самолёт спроектирован так, что выдерживает перегрузки. Но помню, ещё в лётном училище разбирали случай, когда командир экипажа недооценил мощь кучевого облака, и самолёт вынырнул из него, как огурец, без крыльев.

– И что?

– Конечно, разбился. Да, покой нам только снится, – вздохнул он и, оценив визуально возможность продолжения полёта, запросил у диспетчера разрешение на обход зоны кучевых облаков над их верхней границей.

– Грозовой фронт простирается широко, но не высоко, поэтому его обход не с боков, а сверху, без входа в зону ливневых осадков, наиболее правильное и безопасное решение, – согласился диспетчер и сообщил свободный эшелон.

– Хорошо, что не очень плотный график рейсов позволяет перейти в другой уровень. – И командир плавно перевёл самолёт в режим набора высоты. Он навсегда запомнил слова наставника. Тогда он, молодой и горячий курсант, резко переключил самолёт на снижение.

– Среди пассажиров всегда есть дети, им больно, ушки давит, – заметил ему инструктор укоризненно. Охота к резким, без надобности, изменениям высоты движения пропала у Ильи навсегда.

«Интересно всё происходит, – думал он. – Пассажиры, как правило, любуются кучевыми облаками, они кажутся нежными и воздушными барашками. Никто даже не предполагает, какую опасность таят они в себе: струйные течения воздушных вихрей несутся со скоростью до трёхсот километров, встречаются со спокойными потоками. Вот и возникает турбулентность. При этом пассажиры считают, что будет трясти или нет, зависит от квалификации и опыта лётчика. А самолёт идёт на автопилоте, и только при очень сильной болтанке капитан переводит его на ручное управление…»

Рейс приближался к завершению, пошли на снижение. Вновь зажглось табло «Пристегнуть ремни», в салоне самолёта быстро и чётко выполняли свою работу бортпроводники: проверяли, все ли пассажиры пристёгнуты, убраны ли столики, опасные предметы. Удивительно, но буквально в течение нескольких минут все бегающие по проходу дети уже сидели со своими родителями. О готовности к посадке доложили командиру корабля.

– Молодцы, профессионально сработали, – удовлетворённо отметил он.

Внизу чёрная пашня чередовалась со светлыми участками сухой выгоревшей травы. Лётчик знал, что прогревались эти пятна земли, бетон и океан не одинаково. Да и города разрослись настолько, что небоскрёбы тоже влияли на потоки горячего воздуха. Всё это образовывало столбы турбулентности при ясном небе, и они могли осложнить посадку самолёта. Так уж Илье Ивановичу сегодня «повезло». Опытный пилот интуитивно почувствовал, что сейчас начнётся.

– Только бы пассажиры не разлетелись по салону, – озабоченно обратился он к экипажу. Затем перевёл самолёт на ручное управление, отрегулировал скорость, не допуская резкого перепада высоты и крена самолёта более 10 градусов.

А за бортом дождь гнал перед собой воздушные массы, создавая шкваловый ворот. Самолёт то проваливался в воздушную яму, то шарахался из стороны в сторону так, что, казалось, фюзеляж разломится пополам или оторвутся крылья. Притихшие пассажиры вцепились в подлокотники. Почти у каждого где-то внутри, в животе зрел страх. Он накатывал, охватывал всё сильнее, жуткие мысли лезли в голову и заставляли крепче держаться за кресла. Самолёт находился в зоне турбулентности всего пять минут, но таких бесконечно долгих и мучительных. Одни молились, другие ругались, кого-то тошнило, некоторые дети плакали… Лишь уверенное поведение бортпроводников и ровный голос командира успокаивали пассажиров и возвращали веру, что всё под контролем опытного экипажа.

Наконец удалось вывести самолёт из опасной зоны, и это светопреставление закончилось, все облегчённо вздохнули. Последовавшую за болтанкой мягкую посадку восприняли как награду – счастливое окончание путешествия. По салону пронеслись аплодисменты.

Экипаж самолёта отдыхал перед следующим рейсом в гостинице. Илья прогуливался по берегу моря. Уже загорелась вечерняя заря. Оранжево-красный диск солнца только что зачерпнул краем далёкую морскую гладь у горизонта.

Безрадостные мысли кружились, накатывались друг на друга, как волны морского прибоя. Подошёл критический для пилота возраст, и Илье предстояло расставание с авиацией. Самолёт, небо стали частью души, и уже трудно представить себя вне их. Как он, казалось бы здоровый, ещё полный сил мужчина, останется не у дел, выброшенный из привычной жизненной колеи. Именно этот рейс, последний в его практике пилота в качестве командира воздушного лайнера, оказался таким непростым. Конечно, предстоят ещё полёты попроще и пореже, постепенно и они сойдут на нет, а там и увольнение. Печально…

Ещё и потому грустно, что навалилось как-то всё сразу. В последний год абсолютно разладились отношения с женой. После двадцати с лишним лет совместной жизни его, как мальчишку, выставили в отдельную комнату. Алёна объявила, что не хочет больше с ним жить. Целеустремлённый, волевой и решительный в профессии, он вдруг запутался, растерялся в личной жизни. Мучился, не мог с этим смириться, хотя понимал: чувства остыли, жена его разлюбила. А может, и не любила?

«И всё у нас с тобой без перемен, живём мы под одною крышей. Но нет любви, нет глаз тепла взамен. Я тонов сердца твоего не слышу», – сложилось в мыслях Ильи.

Они не разведены, но семьи больше нет: теперь каждый сам по себе со своими интересами, бюджетом, кастрюлями, территорией в квартире.

– Только подруг своих сюда не води, – предупредила как-то Алёна.

К чему сказано, почему? Непонятно. Никто, кроме Алёны, сейчас его не интересовал. Это его второй брак, ради неё, из-за любви к своей Алёнке, он ушёл тогда из семьи. Время, конечно, наложило на неё свой отпечаток, но Илья и сейчас помнил, какой увидел Алёну в первый раз.

Она стояла на перроне, такая загорелая, с развевающимися золотистыми, в лучах солнца, волосами. Ему почудилось, что девушка вся светилась, как удивительная жемчужина.

Новый роман развивался стремительно. Казалось, вот она, та единственная, его женщина, любовь на всю жизнь.

Их отношения в первом браке с Ниной переживали кризис, и Алёна без особого труда увела его. И хотя прошло уже столько лет, он всегда чувствовал вину перед бывшей женой и оставленным восьмилетним сыном.

Волной нахлынули воспоминания.

Олежка родился недоношенным, слабеньким. Первый год его жизни оказался настоящим испытанием. Илья старался изо всех сил. Он даже лучше Нины пеленал, убаюкивал и успокаивал малыша, стирал, гладил пелёнки, делал всё, чтобы ребёнок развивался нормально.

Потом, когда во втором браке родилась дочь Светочка, всё равно по мере сил участвовал в воспитании сына, встречался с ним, помогал материально. Но при каждом расставании отводил взгляд, невозможно тяжело смотреть в грустные глаза ребёнка. Угнетало сознание, что этого недостаточно, всё равно он – приходящий папа, а мальчик – безотцовщина. Большую часть свободного от рейсов времени Илья отдавал новой семье, проводил с дочкой.