Сказал сегодня шутку,
Про тех моих подруг.
Эй, скромная девчонка,
Не прячься от меня!
Мне тоже очень страшно,
Не представляешь как…
Стоял рядом с тобою,
И улыбался, как дурак».
Подобрав лучший темп, я понял, что придуманное мне полностью нравится и разлил краски своих чувств в умелом звучании голоса. Закрыв глаза, я улыбался. Меня охватывала эйфория.
– Ну, Маркуса в песне я узнала… а кто такая «скромная девчонка»?
Внезапно позади я услышал весёлый голос матери и обернулся. Она вся сияла, облокотившись на подоконник. Тёмные локоны свисали ниже плеч, а сама она ещё не переоделась в домашнее. Видимо, недавно вернулась с работы.
– Почему ты сегодня так рано? – смущённо пробормотал я, чувствуя лёгкий румянец.
– Заслужила отдохнуть. Если сыграешь мне это ещё раз, я накормлю тебя вкусными печеньками – добрый голос заставил меня подчиниться.
Сначала петь о скромной девчонке было неловко – я сам лично давал матери пищу для фантазий из области «ты влюбился?». Я совсем не считал, что этим фантазиям есть место быть, и не представлял себя в роли влюблённого парня. Потом мне стало легче – я решил оставить панические мысли о допросах матери.
Отыграв последний аккорд, я тут же услышал посыпавшиеся градом аплодисменты. На моё удивление, слушателем, помимо мамы, стал ещё и наш сосед, который, по-видимому, вспомнил свою молодость.
– Дэвид, сколько слышу твои песни, а ты не перестаёшь меня удивлять! – захохотал он, крася забор.
Я стыдливо почесал затылок, готовясь к новой напасти на моё умение играть. Бывали и случаи, когда любопытные форествейльцы, проходящие мимо, высказывали мнения о моих песнях, а затем просили сыграть что-то популярное. В таких случаях мне оставалось лишь поставить перед домом коробку, чтобы туда кидали деньги.
Наконец вернувшись в дом, я отправился на кухню пить чай вместе с мамой. Овсяные печенья с шоколадной крошкой с особым удовольствием прожёвывались у меня во рту. Разговорившись о последних новостях, мы совсем не заметили, как пролетело время. Единственное, на что я обратил внимание и чему был рад – это искренняя улыбка матери.
Впервые за несколько недель.
Кажется, в нашей семье что-то произошло. Родители всеми силами старались скрыть это, но я обо всём догадался. Отец почти не появлялся дома, а когда он появлялся, мама больше не кружила около него и не целовала в приливах любви.
Недавно возвращаясь домой, я услышал из приоткрытого окна жуткий скандал. Родители кричали друг на друга, били посуду. Разногласия и споры порой случались между ними, но в этом нет ничего страшного, так ведь? Иногда ссора показывает людям, что они дороги друг другу, а значит, укрепляет отношения. Но здесь проблема была явно не в разногласии… Спрашивать напрямую я не стал – мама бы ничего мне не рассказала. Она всегда становилась зажатым человеком, когда дело доходило о вопросах из личной жизни. Я был весь в неё.
Ночью мне опять не спалось. Я всё сильнее осознавал происходящее, думая о дальнейшей судьбе родителей. Раньше они и дня не могли прожить друг без друга. Сейчас я лежал в кровати, чувствуя дуновения ветерка из приоткрытого окна, и понимал, как теперь одинок.
Я впервые настолько ярко ощутил это чувство. Будто бы всё время шёл по льду. Тут он треснул, и я погрузился в мрачные толщи ледяного мира, без шансов на выживание.
Будильник меня подвёл. Я соскочил с кровати, понимая, что всё-таки уснул. Опаздывать на занятия второй день подряд не есть хорошо. Я нацепил на себя первые попавшиеся джинсы, белую футболку и свой любимый бомбер, а затем вылетел из дома.
Забежав в школу, я поймал недоумённый взгляд охранника, но совсем не обращая внимания, побежал в кабинет математики. Только я распахнул дверь класса, передо мной предстала картина: никого нет.
Кроме Лии.
Девчонка сидела на моём месте и изучала учебник. Кажется, она изучала его не из-за страха перед одноклассниками, а просто так. Либо они все стали невидимыми и сейчас смеются над моим удивлённым лицом.
Подходить к ней стало куда легче, чем раньше. Шанс, что Лия сбежит, стал меньше, но всё также вероятен. Я вёл себя осторожно. Сев за соседнюю парту, я начал готовиться к уроку, иногда поглядывая на девочку. В какой-то момент я заметил – она тоже поглядывает на меня, стараясь сдержать улыбку. Хоть Лия и пыталась сохранять серьёзность, у неё не вышло. А я всё же сгорел от нетерпения.
– Что смешного? – я посмотрел на неё.
– Сегодня суббота – Лия тихо хихикнула.
Я потупился. Совсем из головы вылетело! Вчера была пятница, вот маму и отпустили пораньше!
– Тогда ты что здесь делаешь? – недоумённо я поднялся с места.
– Хожу на внеклассные занятия.
– Дэви, тебе тоже не помешало бы позаниматься – вмешалась в разговор пришедшая Маргарет. – Зная твою натуру, постоянно витающую в облаках, я с уверенностью могу сказать, что тебе надо подготовиться к тесту.
С одной стороны, я попал по адресу, но с другой… так не хотелось сидеть над скучными уравнениями. Маргарет дала нам задания, а сама села за учительский стол и начала проверять тетради.
Первые задачи не вызвали затруднений. Потом я засел на геометрии, с которой дела у меня всегда были плохи. Не думал, что Лия придёт мне на помощь. Она даже поднялась с места, ради того, чтобы объяснить, как решать задачу. Я был приятно удивлён. Лёгкая дрожь щекотала тело. Я не подавал виду.
– Ты всё понял? – спокойным голосочком произнесла девочка.
– Теперь да —заворожено ответил я, глядя на фиолетовую радужку.
Мы изучали друг друга взглядами, и я понял: пора действовать. Однако, как только Лия почувствовала на своём хрупком плече мою ладонь, она тут же сделала такую гримасу, будто бы я чем-то её обидел. Зажавшись, она попятилась назад и вскоре выбежала из класса.
– Зря ты так… – послышался отзыв учительницы. – Если хочешь подружиться с ней, лучше держи дистанцию.
Грудь защемило неприятным чувством. Маргарет права – я не должен касаться Лии Бенсон, ведь это причиняет ей неудобства. Она страдает гаптофобией, раз не терпит прикосновений?
Я был обязан догнать Лию и извиниться! Ничего не сказав, я выбежал из класса в след за ней. Спустившись по лестнице, я побежал к выходу, только охранник преградил мне путь.
– Куда ты бегаешь постоянно?
– А, Лия Бенсон…
– Никто не выходил.
Значит, она здесь. Мельком сказав слова благодарности, я отправился на второй этаж. Обстановка царила одинокая, будто бы ни единой живой души в школе не было. Звук моих шагов разносился эхом в немом пространстве, оставляя после себя некую пустоту. Где могла быть эта девочка? Пересилив себя, я заглянул в женские туалеты, так никого и не обнаружив. Лишь только проходя мимо окон, я услышал всхлипывание, а после, увидел её, сидящую на подоконнике.
Странно, почему меня сковала неуверенность? Прежде я мог спокойно общаться и контактировать с девчонками, не чувствуя волнения или дискомфорта. Теперь же я впал в ступор, глядя ей в спину. Лия меня не видела, и кажется, даже не слышала шагов. Она плакала, тряслась и прижималась к углу окна.
Во мне проснулось сочувствие, перемешанное с виной. Я всё-таки подошёл к ней. Медленно и аккуратно. Присев на другой конец подоконника, я посмотрел ей в глаза. Лия замерла от страха, а потом дёрнулась слезать, но я остановил.
– Не убегай от меня – произнёс я, и опёрся головой на стекло, опустив глаза. Говорить о личных вещах для меня было самым трудным занятием. Я не знал, как начать и с какой именно интонацией озвучивать мысли.
– Миссис Джозеф всё тебе рассказала? – послышался неуверенный голос.
Я отрицательно покачал головой. Между нами повисло тяжёлое и неловкое молчание, какое бывает только тогда, когда сидишь рядом с малознакомым человеком. Но почему-то в этом молчании, я чувствовал что-то родное и близкое, чего ранее не ощущал. Лия всё ещё жалась к углу, иногда вздрагивая. Ситуация требовала, чтобы я разобрался во всём самостоятельно.
– Я думал просто похлопать тебя по плечу, в знак благодарности…
– Хватит. Не оправдывайся передо мной.
