Атаманова казна
Следовало решить, что делать с консьержем. Оставлять как свидетеля визита его было опасно, но поразмыслив, пришёл к выводу, что эсеры и без него поймут, кто посетил Ларина и иже с ним. А вот возможному следствию его никто не сдаст, он им самим нужен. Поэтому пусть консьерж живёт себе, и без того вокруг золотого обоза покойники множатся, как мухи у навоза, а ведь ещё даже не середина пути. И сколько их прибавится – Бог весть… Он покачал головой, отгоняя мрачные мысли. Сейчас в первую очередь следовало раздобыть то, зачем он выбрался в Спасск: медикаменты и информацию. А потом заняться боевыми группами.
Переночевал на постоялом дворе, утром наведался в аптеку у трактира, заплатил за пакет с лекарствами, который наскоро собрал аптекарь услышав про тиф, отправил пакет с посыльным на постоялый двор и зашел в трактир.
Утренняя публика была немногочисленна, небольшое помещение было заполнено едва ли на треть. Туманов сел за столик в углу, с наилучшим обзором входа и зала, заказал чай с блинами, чем несколько обескуражил трактирщика, который поставил на стол ещё глиняный кувшин с квасом, и принялся читать оставленые кем-то на столе газеты. Ни о чём хорошем они не извещали. Вчера началось наступление красной армии на Казань. Судя по всему, она будет взята в ближайшее время, реванш большевиков неизбежен. Учитывая, что после Казани сдерживать наступающие войска будет негде, то скорее всего фронт переместится далеко на юг и восток. Хорошо, если перед Южным Уралом его удастся стабилизировать.
Бонусом было сообщение об объявлении большевиками Красного Террора, в ответ на убийство Урицкого и покушение на вождя большевиков Ульянова-Ленина. Совсем весело: всегда мечтал оказаться с сотней пудов золота в тылу у красных, одержимых террором и местью. А ведь Спасск не так далеко от Казани, и стоит на Оренбургском тракте, вдоль которого и пойдёт движение фронтов. Следовало убираться с этого района побыстрее. Вот еще с эсерами разобраться бы успеть…
Его размышления были прерваны появлением в дверях залы нового посетителя, который на входе в пол-оборота продолжал разговор с кем-то на улице. Внимание Туманова привлекла его дорожная одежда, весьма похожая на ту, в какую были одеты упокоенные им в поле боевики, и слегка потрёпанный вид. Было ещё нечто в фигуре этого посетителя, показавшееся Туманову знакомым. И когда человек повернулся в сторону зала, он сразу узнал его – это был один из трёх, изображавших в Казани уличное хулиганьё. Вот этого он тогда снёс двумя ногами в грудь, хорошо запомнив круглое лицо с усиками и курносый нос. Прикрывшись развернутой газетой Туманов поблагодарил судьбу за подарок и прикинул, как взять обретённого носителя информации живым и без лишнего шума. Решив не давать ему возможности освоиться в полумраке залы, отложил газету и… недооценил реакцию противника. Едва увидев Туманова тот среагировал мгновенно: выхватил револьвер и выстрелил ему в грудь.
До этого Туманову никогда ранее не удавалось входить в боевой транс так молниеносно, кроме того, никогда ранее он не уходил в статичном состоянии от выстрела почти в упор. Сейчас же всё сработало само собой. На последнем отрезке движения ствола револьвера, переводящим его в плоскость выстрела, Туманов был уже в боевом трансе и дальнейшее произошло для него в очень замедленном ритме: щелчок бойка, пламя из под барабана, появление пули из ствола, его отдача вверх и влево, и плавный полёт пули в его сторону, с вращением вокруг оси. Где-то на половине траектории её движения он спокойно сделал доворот корпусом вправо, пропуская пулю впритирку к груди, в стену, одновременно захватил пальцами кувшин с квасом и на обратном ходе корпуса метнул его в стрелявшего. Кувшин пушечным ядром пролетев через залу с грохотом разбился о череп стрелка, обдав его фонтаном брызг и осколков, и сбив с ног. Туманов сам не заметил, как успел переместиться вслед за кувшином и оказался у сражённого в тот момент, когда тот упал навзничь, глухо ударившись затылком о дубовый пол.
Посетители только начинали поворачиваться к дверям, и ещё стояла тишина, которая бывает перед бурей.
– Чёрт возьми! Мишель! Тебе же нельзя брать в руки оружие! – громко произнёс Туманов, и добавил для публики – Господа, простите его великодушно, он контуженый под Перемышлем. Герой отечества так сказать, и всё такое… Вот-с, теперь с чудасиями.
Забрал револьвер, вывернув его из судорожно сжатой руки упавшего, и вместе с мятой купюрой отдал появившемуся в дверях испуганному трактирщику:
– Вы уж сударь примите в счёт неудобств и беспокойства. Сами видите: фронтовик-с, время от времени бывает. Мы от него прячем оружие, да где находит – не понимаем.
И подхватив под руки бесчувственное тело поволок его через порог на улицу. В трактире тишина кончилась после слов хозяина трактира:
– Да что же это такое, господа? Я с ним только-что разговаривал на улице, это что-ж, он и меня мог это самое…?
Дальнейшее бурное обсуждение инцидента происходило уже за захлопнувшейся дверью. Туманов увидев у трактира одноколку, которой не было ранее, связал её появление с «Мишелем», не мешкая погрузил тело в коляску, и покатил к казанскому выезду. А тракт начинал наполняться гружёными разным скарбом подводами и телегами, потянувшимися встреч, со стороны Казани, как предвестники неминуемого отступления фронта.
Беседу с несостоявшимся собственным убийцей решил не откладывать. Через пару кварталов завернул во двор брошенной прежними хозяевами винокурни, взвалил на плечо всё ещё не пришедшего в сознание Мишеля, как назвал его Туманов, и утащил в распахнутые двери винного погреба. Бросил на землю, связал, обыскал и принялся активно возвращать в сознание: тёр уши, шлёпал по щекам и в конце концов окатил холодной водой из дождевой бочки у входа.
Доводилось вам видеть глаза, в которых плещется животный ужас? Вот такие глаза были и у Мишеля, когда Туманов привел его в чувство и тот понял, кто перед ним.
Помолчали. Туманов дал возможность ситуации наполниться драматизмом и принялся за работу.
– Мы, кажется, знакомы? – спросил нависая над пленником. – Боюсь прослыть невежей, милейший, но запамятовал ваше имя. Как к вам обращаться?
Смотревший снизу вверх затравленным зверем Мишель, духом, тем не менее, окончательно не пал. Дёрнул подбородком, и пытаясь разжечь в себе злость процедил:
– Что, твоё благородие, захотел разбогатеть под шумок? Ты хоть знаешь, кому дорогу заступил?..
– Оставим эти пошлые разборки, любезный, времени у меня мало, а дел наоборот, много. Скажу кратко: мне нужны искренние ответы на вопросы. Только и всего. И будьте уверены – я их получу. Увас есть выбор: отвечаете быстро, честно и умираете легко, или общаемся в страданиях, и так-же в страданиях вы умрёте. Поразмышляйте пока над этим, а я подготовлюсь к беседе.
Он подтащил створку дверей, снятую с петель и стоявшую в углу, к связанному. Положил на неё вяло сопротивляющегося Мишеля, перекинул петлю через связанные в локтях руки и закрепил на углах двери. Затем, напрягшись, поднял дверь стоймя и аккуратно прислонил к стене. Теперь Мишель висел на двери, вывернув назад локти, и едва касался носками сапог земляного пола. Пока он молча наблюдал за действиями Туманова, и лишь начал мелко дрожать конечностями. Туманов же одел, как фартук, старый брезентовый плащ, обнаруженный тут же, и молча вогнал в дверь два ножа.
– Ну-с, приступим. Не упускайте шанс покинуть этот мир легко. Вы не ответили на первый вопрос, и не назвали своё имя. На этом лимит моей лояльности исчерпан. Постарайтесь более не усугублять своё положение. Мне нужно знать: сколько групп прибыло для розыска, общая численность прибывших, сколько осталось в живых, где расположены, режим связи с Самарой и Казанью, как налажена связь между группами. Итак?
– Дурак ты, штабс. Это у тебя сейчас шанс выскочить живым. – Мишель смотрел исподлобья, висение на вывернутых локтях причиняло ему нешуточную боль, – Отдай груз который везёшь, глядишь и останешься жить. После положенных тобой жмуров это шанс… ведь затравят и отберут силой. Сам подохнешь страшной смертью.
– Н-да, у вас проблемы с логикой или слухом. – Туманов соорудил кляп из картуза Мишеля и вбил тому в рот. Затем резким взмахом клинка отсёк ему правое ухо и бросил под ноги…
Через полчаса он знал всё, что могло быть в памяти Мишеля. Тело привалил дверью, сбросил забрызганный бурым плащ, вымыл в бочке окровавленные руки. Поехал на одноколке в сторону станции телеграфа, размышляя над обрисованной Мишелем картиной.
Впрочем, никакой он был не Мишель, звали его Виктором, партийная кличка Мартин. Он работал в паре со старшим, и был наблюдающим за местностью, когда две боевые группы пытались задержать Туманова в поле. О гибели товарищей решил доложить по инстанции, добрался до Спасска утром следующего дня, в здании телеграфной станции встретился со старшими трёх оставшихся групп (встречались утром каждого второго нечетного числа), рассказал им о случившемся. Старшие телеграфировали в Самару некоему Вольту, получили указание во что бы то ни стало отыскать Туманова, задержать и немедленно сообщить. Между собой решили, что Туманов сопровождает груз или обоз. Что за обоз и какой груз не ясно, но похоже на какие-то ценности, не иначе. Встретились с Лариным, повторно доложили о результатах розыска и задержания. По карте определили место, где обнаружили Туманова и к полудню отправились тремя группами на тщательное обследование этого района. Всего в группах осталось 12 человек. Было 20. Девятого числа утром должны телеграфировать Воле о результатах и получить новые указания. Если будут результаты раньше – телеграфировать вне графика. Виктора ни одна группа брать к себе не захотела, так-как все работают попарно, и его оставили в распоряжении Ларина. К Ларину он зашёл сегодня утром, как тот вчера и приказал, через чёрный ход. Увидев трупы запаниковал, решил дожидаться 9-го числа или встречи на телеграфе, ибо где искать группы сейчас он не знал. В трактире случайно встретил Туманова, был взвинчен, сразу выстрелил. Потом ничего не помнит.
Решение принял быстро: в первую очередь следовало лишить эсеров связи с Самарой, потом ускоренным маршем выдвигаться на хутор и организовывать оборону, со встречным поиском.
Подкатил к станции телеграфа, в которой было довольно многолюдно для полудня, осмотрел зал, прошел по коридорам, заглянув почти в каждое помещение. Насчитал четыре телеграфных аппарата, три в операторном зале и один в кабинете у начальника станции. Открыл щеколду запасного выхода и вышел через общий зал. В керосиновой лавке купил две бутыли керосина и бутыль спирта. Подняв верх у коляски приготовил четыре стеклянных бутылки с фитилями, смешал в них керосин и спирт. В час пополудни, когда служащие станции закрыли помещения на обеденный перерыв, обошел здание со двора, поджёг фитили и метнул по две бутыли в окна кабинета начальника станции, и операторного зала. Вспыхнувшее пламя дружно начало охватывать помещения, коридоры здания заволокло дымом. Распахнув дверь черного хода Туманов увеличил тягу для пламени, огонь загудел и пошёл по стенам и перекрытиям деревянного строения. За криками и суетой зевак не торопясь сел в коляску, и незамеченным покинул место пожара.
Двуколку бросил не доезжая до постоялого двора. Забрал свою лошадь, вещи, медикаменты, и намётом поскакал на хутор. В Спасске больше делать было нечего.
Превентивные меры
(7 сентября 1918)На хутор добрался далеко после полуночи. До этого покружил по уреме, после Измери, и только с темнотой въехал в лес, двигаясь напрямик. Последние две версты вёл лошадь в поводу, осторожно подбираясь к хутору. И с облегчением услышал на подходе негромкий окрик Аюпова:
– Стой. Пароль.
– Тургай. Отзыв?
– Урал. С возвращением, командир.
За три дня, что он отсутствовал, в отряде ничего не произошло, напрасно волновался. Больные понемногу переламывали недуг, поддерживая друг друга, помогая по мере сил оставшимся в строю: то дрова перетаскают в дровник, воды натаскают, за лошадьми присмотрят.
Отдал медикаменты Ефросинье Савельевне, которым она очень обрадовалась, теперь ей будет проще врачевать больных. Обеспокоило другое: в лесу появлялись посторонние. Об этом доложил Аюпов.
– В лесу были чужие, командир. Второго дня ходили.
– Откуда знаешь?
– Чувствую я это. Лес к нам привык немного, а чужих сразу выдаёт.
– Давай без мистики, Юсуп. Что слышал? Что видел?
– Яры. Слышал чужое присутствие, сойки, сороки шумели. Трещали сучьями далеко, неспокойно вокруг было.
– Следы видел?
– Нет, нельзя было хутор покидать, командир, без тебя не решился. Ты отпусти нас с Рахимкой посмотреть? Быстро управимся. Я чужим глаза отведу, я умею.
Туманов кратко довел всей здоровой караульной команде изменение обстановки: фронт в ближайшие дни будет перемещаться, возможен как целенаправленный поиск отряда, так и случайное его обнаружение частями отступающих и наступающих воинских подразделений, от разведки до обозных команд. В этой связи бдительность и внимательность должна быть усилена. Боевое расписание будет пересмотрено, нужно ещё раз проверить маскировку, с этого момента соблюдать полную тишину в любое время суток. Предложение Аюпова решил принять.
– С рассветом пробегитесь, час времени на всё.
С хозяевами побеседовал отдельно. Предупредил о грядущем перемещении фронта, и возможных неудобствах в этой связи.
– Грабить будут, что те, что другие, Осип Иванович. Поэтому задача проста: схорониться от всех на ближайшее время. И нам хотя-бы недели две тут продержаться, не обнаруженными. Подлечимся и уйдём. Печь лишний раз не топите, не шумите, если начнётся стрельба – полезайте с женой в погреб, схоронитесь до поры. Будет нужна ваша помощь – я сообщу.
С больными беседовал уже в рассветных сумерках. Так же кратко проинформировал о событиях на фронте, об объявленном Красном Терроре, в конце обсудили, как организовать оборону и отражение возможного штурма хутора. Казаки единодушно изъявили готовность встать в строй сей-же час, но Туманов осадил их пыл:
– Выдвигаться с таким количеством больных – авантюра. Тем более, пока есть угроза активного поиска обоза – обнаружат быстро, в каких условиях тогда придется принимать бой: не известно. И самое главное – можем потерять груз. Поэтому, составьте график боевого дежурства, а дежурной смене находиться при оружии, в готовности к немедленному действию. Отдыхающей и бодрствующей сменам быть одетыми, оружие держать при себе. По тревоге занять огневые позиции, схему составлю чуть позже. Филатов, командуй.
Когда отправлял в лес Аюпова и Шайдавлетова было уже светло. Вместе с Нуртдиновым обошли хутор, наметили огневые точки и позиции для обороны, расчистили сектора от лишней поросли и веток. Туманов накидал схему, и занёс в избу Филатову, с ним уточнили график дежурств и маршруты выдвижения к огневым точкам. А там и лесная разведка вернулась.
Времени, отведённого Тумановым на обследование местности, оказалось мало. Но и его хватило для первых, неутешительных выводов.
– Два раза по два человека заходили в лес, командир. – начал докладывать Шайдавлетов – Следы с полверсты друг от друга. Пешком были, прошли рядом, но нас не заметили.
– Почему так решил?
– Шаг был ровный, не сбивались, не стояли, не курили. Откуда зашли и куда вышли не успели смотреть, надо время.
– Может местные по грибы ходили?
– Э, грибник…Какой так ходит в лесу: не ищет ничего, не собирает, не отдыхает, один за другим грибник идёт, да?
Шайдавлетов слегка напустил обиду на лицо, как-бы досадуя на недоверие к своей наблюдательности. Аюпов добавил:
– Это искали нас, командир. Думали плохое, лес такое долго в себе держит, можно увидеть.
Туманов уже принял решение и бросил на ходу:
– Десять минут на сборы, предупредите Нуртдинова, выходим в лес. Надо с этими натуралистами разобраться до конца.
Сам направился к Филатову на предмет организации охраны и обороны хутора, так как в лесу им предстояло задержаться на неопределенное время.
Тщательный обход окрестностей дал дополнительные результаты: в лесу было ещё как минимум четверо. Зашли с юга, от Буракова, двигались на север, слегка забирая на запад, оставив хутор много правее. Не спецы ходить по лесу – направление не держали, ступали по веткам, оставляя явный след по сломаным сучьям, взбитой листве и мятой траве. Вышли на край леса, там их ждали, и все верхами ушли в сторону оренбургского тракта. Ветер второй день был западный, от них к хутору, поэтому не услышали, не учуяли, словом – пронесло. Но это не надолго, следующим заходом зацепят хутор, без вариантов.
Туманов размышлял над логикой поиска, которой следовал неведомый ему противник. Не имея исходных данных о степени информированности и организационных возможностей таинственного Вольта, всё же можно было предположить, что исчезновение, равно как и гибель, поисковых групп, само по себе уже есть доказательство правильности выбранного направления поиска. То, что этим занимаются боевые группы эсеров, а не регулярные части народной армии или военной разведки Комуча, говорит о приватности запущенного процесса. И это не плохо, до того момента, пока информация не уйдёт дальше. До самого Вольта добраться сейчас сложно, но оставить его без исполнителей вполне реально, не бесконечны же у него людские резервы, да и дело, которое он затеял, не для огласки. Значит рубить хвосты нужно быстрее и по самые уши, с учётом перемещения фронта есть шанс выскочить из зоны внимания. Двинуться в тылах за фронтом, проскочить к своим, а там пусть себе ищут.
– Командир, сегодня-завтра снова в лесу будут люди. – Шайдавлетов подсел ближе к Туманову, пока был короткий привал. – Им недолго осталось, чтобы на хутор выйти. Надо засаду ставить.
– В каком месте? Если четыре группы зайдут, это уже четыре направления, а их может быть и больше.
– Я их соберу в одном месте, командир. – неожиданно заявил Аюпов.
– Подробнее? – Туманов с интересом посмотрел на него, – Как ты это сделаешь?
– Э, не хитрый дело. Это просто, будут кружить по лесу, пока все не придут в один мест. По прямой никак не смогут ходить, будут ходить кругами.
– Но как? Опять мистика, Юсуп?
– Зачем знать как? Это знать не надо, командир. Меня дед учил, его аби учил. Я сделаю, как сказал. Ты мне мест покажи, где их собрать.
– Хм, ну это как-раз не трудно. – Туманов разглядывал своих бойцов, открывая в них что-то новое, от природы, не замеченное им ранее, – Вот там овражек мы переходили, и если бы они там все собрались, то было бы здорово. Там бы мы их и встретили.
– Зачем «если», командир? Раз там надо, значит там и будут. – Аюпов не спеша развязал свой вещмешок, вынул из него плотно сшитый кожаный мешочек, и протянув его своим товарищам с усмешкой произнёс, – Давай-ка, малай, нассыте мне сюда. Толк не с горкой, а то сделаю так, что повиснет до следующего лета.
К удивлению Туманова все отнеслись к словам Юсупа без лишней шутливости. Посмеялись как бы, но шустро выполнили его просьбу, отойдя в сторонку. Аккуратно держа за тесёмки, принесли назад раздутый кожаный пузырь.
– Меня не будет некоторый время, часа два не будет, – Аюпов ловко собрался, прихватил за тесёмки свой заказ и привязал на крепкий короткий сук, который взял с собой. – Командир, ты этот овражек делай засаду, как приду будем сидеть и ждать.
И ушёл.
Туманов, осматривая овражек и определяя огневые точки для себя и казаков, не удержался и спросил у Шайдавлетова:
– Он действительно сможет это сделать?
– Обязательна, – как-то неохотно ответил тот, – его дед был багучы, вся семья такой. Сделает.
Подготовили два места на возвышенностях овражка, замаскировав ветками и листвой неглубокие окопы, и два места на деревьях, на чём настояли Шайдавлетов с Нуртдиновым. На исходе второго часа вернулся Аюпов. Бесшумно воплотившись в тени деревьев скользнул вдоль овражка, и безошибочно определив, где находится Туманов, доложил:
– Скоро придут, командир. По моим следам будут приходить по одному-двое.
– Ты их видел?
– Зачем видеть, их чувствовать надо. Уже в лес заходят.
Недоверчиво качнув головой, Туманов тем не менее распределил последовательность действий каждого. Следовало обойтись без излишнего шума, и взять как минимум одного языка.
Первого человека он увидел ровно в полдень. Сначала услышал: по негромкому треску лесной подстилки определил, где он появится. И вздрогнул от неожиданности, когда вышедшая на край овражка фигура вдруг взмыла вверх, нелепо задергав конечностями. Сидящий сверху на дереве Рахим слегка ослабил тонкий аркан, и опустил уже обмякшее тело, которое сноровисто утащил в кусты подскочивший Аюпов. Через минут пять к овражку вышел второй, остановился под раскидистым дубом и тут же рухнул под тяжестью обрушившегося на него Хамзы. Вместе с Аюповым они утащили тело в кусты. Ещё двое появились несколько в стороне, можно сказать неожиданно, поднимаясь по долу овражка метрах в пяти от Туманова. Этих он взял на себя. Пропустил мимо, метнулся следом и свернул шею одному, перебив ребром ладони сонную артерию второму. Убедился в готовности, и уволок с тропы в сторону, свалив в заранее облюбованную яму со старой листвой. Едва все успели заново занять свои позиции, как под деревья на краю оврага вышли четверо, негромко разговаривая.
– Чертовщина какая-то, Грач. Вроде бы прямо стараюсь идти, а солнце то справа, то слева оказывается.
– Ты бы поменьше с утра нюхал порошка, Вьюн. Вот ей богу доложу, что…
В этот момент ровно в середину четверки с дерева упал Хамза, сбивая с ног говорившего, сходу ударив в грудь другому коротким кривым клинком и полоснув им же по горлу третьего. А четвертого сдёрнул на землю невесть откуда появившийся Аюпов, коротко взмахнув пару раз ножом. Туманов показал четыре пальца, таскавшим тела в кусты казакам, предупреждая об количестве оставшихся, на что Аюпов в ответ показал два – двое, мол, осталось. Так и вышло, двое появились минут через десять, там же, под деревьями. Одного заарканил Рахим, накинув аркан поверх плеч и повалив на землю. А второго аккуратно принял Аюпов, охватив локтем за шею и роняя на землю рядом с первым. Дожав захват до треска позвонков махнул рукой Туманову, всё мол, подходи.
Туманов подбежал, удовлетворенно отметив, что один источник информации точно есть.
– Ещё двое должны где-то быть, Юсуп. – сказал он.
– Нету больше никого в лесу, командир.
– Интрига… – протянул Туманов, переворачивая спеленатого арканом человека вниз лицом, и связывая ему руки.
– Осмотрите других, может кто годен для беседы.
Годным оказался ещё один, оглушенный Хамзой и постоянно трясший теперь головой. Допрашивал их среди кучи остывающих тел, которые совсем недавно были друг другу друзьями и товарищами. Постепенно отходящие от динамики боя казаки стояли рядом, добавляя мизансцене трагизма, испепеляя пленных взглядами, ещё полными боевой ярости.
– Ва…Ва…Вашш ббл… – выдал заарканенный увидев вблизи себя Туманова.
– Ну-ну, сударь, к чёрту церемонии, – тот перевернул допрашиваемого на спину и уселся на него сверху, стиснув коленями грудь. – Просто ответь: где ещё двое?
– Жж… дут.. – нехватка воздуха и отсутствие возможности сделать вдох вогнали того в панику.
– С лошадьми, у леса? Так? – пленник закивал, уже задыхаясь и пуская пену, – Кто из вас старший?
– Он… – кивок на трясущего головой второго.
– Обыщите всех, – распорядился Туманов и переключился на трясущегося. Тот впал в ступор, видимо сознание не смогло принять резкое изменение обстановки и личного статуса.
Пришлось провести ему экспресс-реанимацию, нажимая болевые точки на голове и шее. Проверив между делом его карманы, Туманов нашел знакомое уже описание своей личности, немного денег, и нарисованную на клочке бумаги схему местности, где была заштрихована большая часть и стоял знак вопроса на пустом месте, где предположительно и находился хутор. Наган он оставил где-то под деревом. Наконец Туманову удалось сфокусировать внимание пленника на себе и приступить к беседе.
– Как зовут?
– Чибис.
– Расскажите мне, господин Чибис, сколько человек ещё занято моим поиском?
– А уже почти никто. Двое держат лошадей у леса наготове, ждут нашего выхода. И всё.
– Из Казани или Самары ожидаете подкрепления?