Вознесенная грехом. Последний ход принцессы
Выглянув в окно и посмотрев на улицу, я с горечью скривила губы. Я продолжила делать это, хотя час назад Маттео сообщил, что Мэддокс не вернется. Похищение изменило меня, хоть я и не хотела никому признаваться.
Может, это и к лучшему, что Мэддокс принял решение и разорвал отношения. Я же оказалась недостаточно храброй, но до безумия влюбленной. А был ли шанс возродить связь в условиях нормальной обстановки, без опасений за собственную жизнь? Мы никогда не узнаем.
Я не испытывала ненависти к Мэддоксу за то, что он уехал, но задумалась: «А не было бы лучше позволить папе убить его, ведь тогда все стало бы проще?»
Жизнь с Мэддоксом привнесла бы много испытаний не только для меня, но и для Семьи, и для коза ностра Восточного побережья, вдобавок я не уверена, что все бы с этим справились.
Амо издал звук, выражающий недовольство.
– Прекрати глазеть в окно, как верная собачонка. Он не приедет. Он вероломный байкер, тебе будет лучше без него.
Я одарила брата своим лучшим смертоносным взглядом, возмущенная таким сравнением.
– Собака будет вилять хвостом и приветствовать хозяина, я же врежу Мэддоксу по яйцам, как только он ворвется в мою жизнь, можешь не сомневаться.
Амо покачал головой.
– Точно. Ты так и сделаешь, но ты должна позволить папе разобраться с ним. Пусть его убьют. А тебе нужно начать все с чистого листа, Марси. Тот факт, что он до сих пор где-то на свободе, мешает тебе жить, ты должна отпустить это. Тебе понадобятся напористость и ум, чтобы показать солдатам отца, кто здесь главный.
Наконец я отвернулась от окна. Лишь из комнаты Амо открывался вид на улицу, мое же выходило в сад: вероятно, еще одна мера безопасности папы.
– Мне ничего не мешает жить дальше. Я в состоянии отличить голос сердца от голоса разума. Моя работа на Семью не имеет ничего общего ни со мной, ни с Мэддоксом.
– Нет никаких «ты и Мэддокс». Он тебя бросил.
– Неправда. Он не мог. Мы не были в отношениях, чтобы говорить о…
Амо перебил меня:
– Не продолжай. Не хочу знать подробности о твоем плене с привилегиями.
Я швырнула в Амо первое, что попалось под руку, – толстый учебник по алгебре, валяющийся на полу.
– Ладно тебе! Не будем упоминать байкера.
– Спасибо. – Я подошла к дивану и улеглась.
Амо вновь сконцентрировался на мониторе компьютера, изучая топографические особенности Пенсильвании. Я не знала, было ли это домашним заданием или же он занимался географией ради охоты на байкера.
– Рано или поздно наши солдаты примут тебя, – сказал Амо, и в его тоне подразумевалось «но».
Наши солдаты. Для него все происходило естественным образом. Амо встретили с распростертыми объятиями, и ни у кого даже не возникло вопроса, что он станет доном после того, как папа уйдет в отставку.
И я догадалась, о чем умолчал Амо.
– Потому что они уважают и боятся папу.
Он ничего и не отрицал.
– Я добьюсь их уважения.
– Тебе придется работать усерднее, чем когда-либо приходилось мне.
Именно. На женщин смотрели свысока. Нам полагалось быть красивыми и понимать, когда следует промолчать. Благодаря папе в мою сторону не летели сексистские комментарии, однако мужчины не воспринимали меня всерьез.
– Ты не передумала насчет татуировки? – спросил Амо, указывая на мою спину.
Я напряглась, как и всегда, когда мне напоминали об уродливых словах, вытатуированных на коже.
«Шлюха Витиелло».
– Да. Не собираюсь тратить месяцы на то, чтобы вывести тату, чтобы остались только шрамы. Люди все равно будут знать, что они означают, кроме того, они сообразят – произошедшее задело меня настолько, что я захотела убрать следы со своего тела. Я буду выглядеть слабой, поэтому слова останутся, но я перекрою их собственной правдой.
Амо кивнул.
– Может, и я сделаю еще одну татуировку.
Я усмехнулась.
– Удачи с мамой. У тебя не было бы даже первой тату, не понадобься она для Семьи.
– Папа с ней поговорит.
Я закатила глаза. Раздался тихий стук в дверь.
– Да, – сказал Амо.
Мама заглянула в комнату, на ее лице отражалось беспокойство, но оно исчезло, когда она заметила меня.
– Марси, вот ты где! Я сначала проверила твою спальню.
Я почти не проводила время у себя, да и Амо пока не жаловался на мое присутствие. Я не представляла почему, может, из-за желания меня защитить… или брату и вправду было все равно.
– Тебе что-то нужно? – спросила я, улыбнувшись маме. Она до сих пор волновалась, особенно после исчезновения Мэддокса.
Втайне она, конечно, этому обрадовалась, как и папа, но не показывала виду.
– Джованни пришел.
Я приоткрыла рот, совершенно ошеломленная новостью.
– Он не звонил заранее?
– Понятия не имею. – Мама взглянула на Амо.
Он пожал плечами.
– У меня нет его номера, как и у него – моего. Мы не настолько близки.
Я подавила гнев.
– Папа в курсе! Сомневаюсь, что Джованни осмелился бы прийти без его предварительного разрешения.
Мама одарила меня ободряющей улыбкой.
– Твой отец переживает о тебе не меньше меня. Может, он подумал, что тебе было бы неплохо увидеться с Джованни.
Я начала расхаживать по комнате.
– Как встреча с бывшим мне поможет? Мэддокс исчез совсем недавно!
– Былая любовь горит дольше, верно? – пробормотал Амо.
Не будь мама рядом, швырнула бы в него еще одну книгу и уж точно не промахнулась бы.
– Ты встретишься с ним или мне попросить его уйти? – спросила мама. – Он в холле.
Я не могла поверить, что Джованни здесь. Из всех людей, которых я не хотела видеть сейчас, он являлся первым в списке.
– Отправь его домой. Не желаю с ним разговаривать.
Мама кивнула и развернулась.
Мэддокс, наверное, уже развлекался с какой-то девицей, которая делала ему минет. От этой картины ярость и тошнота подкатили к горлу. Я не сожалела о том, что произошло между нами, поскольку наслаждалась свершившимся на все сто, однако мне не хотелось привязываться к этому эмоционально.
– Постой! – крикнула я, поспевая за мамой.
Она оглянулась, вскинув брови.
– Я пообщаюсь с Джованни, – выпалила я. – Было бы невежливо попросить его убраться вон, ведь он проделал такой путь сюда.
– Верно, – согласилась мама. – Как благоразумно с твоей стороны.
Она подразумевала, что, возможно, я пересмотрю свое отношение к Джованни. Первая мысль была сказать «нет», поскольку после расставания с Джованни я чувствовала себя свободной. Я не понимала, как наше воссоединение мне поможет. Вернуться к бывшему только потому, что ты не способна быть одна или тебе надо утешить разбитое сердце, – наихудшее решение.
– Сказать ему, что тебе нужно переодеться?
Я взглянула на себя: спортивные легинсы и свитер – одежда, в которой я показывалась на людях исключительно по дороге в спортзал или обратно к дому. Тем не менее я отрицательно покачала головой.
– Не надо.
Джованни увидит меня настоящую: девушку в свитере и без макияжа. Это была лишь крошечная частичка меня, о которой он никогда не догадывался. Он знал лишь всегда идеальную Марселлу.
Я спустилась вслед за мамой. Так и есть: Джованни ждал меня в холле, рассматривая старую семейную фотографию, причем с откровенным любопытством. Хотя он, должно быть, видел ее уже тысячу раз. Он повернулся ко мне, когда я находилась в шаге от него, установившись на мой наряд. На его лице промелькнуло изумление, но он быстро скрыл его за теплой улыбкой.
Удивительно, но я не злилась на Джованни за его слова о моей репутации, сказанные после разрыва. Похищение заставило меня взглянуть на все по-новому.
Он был растерян и потрясен, поэтому дал отпор единственным возможным способом.
Я кивнула маме, давая понять, что она может оставить нас наедине. Она проскользнула в гостиную и закрыла дверь.
Воцарилась тишина. Как и прежде, он был одет безукоризненно: рубашка на пуговицах, слаксы и туфли. Но внешний вид Джованни меня уже не привлекал. Мэддокс успел навязать мне любовь к кожаным курткам, байкерским ботинкам и джинсам, что еще сильнее злило меня сейчас, ведь в нашем кругу так никто не одевался.
– Марси, – осторожно проговорил Джованни, отрывая меня от размышлений.
Выдавив улыбку, я сделала последний шаг, однако сохранила дистанцию.
– Джованни, отлично выглядишь.
Более идиотской фразы для начала диалога и представить нельзя, ее могла превзойти только фраза о погоде.
Улыбка Джованни стала шире.
– Ты тоже.
Я покачала головой.
– Я в спортивной одежде и без мейкапа. Не надо врать.
– Марси, я не вру. Я не поклонник такой одежды, но ты всегда прекрасна.
– Спасибо, – сказала я и впервые за целый день искренне засмеялась. Раньше подобное замечание о внешности вывело бы меня из себя, но я уже не волновалась по поводу одобрения Джованни.
Мне помогли перестать быть идеальной в глазах окружающих, что сделало жизнь проще во многих смыслах.
– Могу я подойти ближе? – проговорил Джованни.
– Почему ты спрашиваешь? – Но потом меня осенило. До Джованни долетели слухи, и он подумал, что меня испугает его близость. Не то чтобы он и раньше откровенно прикасался ко мне, зато сейчас я была уверена, что за нерешительностью скрывалась другая причина.
– Конечно. Я в порядке, Джованни. Не надо относиться ко мне так, словно я сломлена.
Джованни сократил расстояние между нами и взял меня за руку, что было неожиданно, но я не отстранилась. После всего случившегося было приятно находиться рядом с кем-то, помимо Семьи, но Джованни не был тем мужчиной, от которого я хотела получить утешение.
Между тем тот самый мужчина сбежал как гребаный трус. Я отбросила все мысли о Мэддоксе.
Джованни поймал мой взгляд. Его глаза, как и прежде, были полны преданности и любви. Он не сбежал. Нет, он стоял передо мной, просил о втором шансе.
– Я хочу, чтобы мы попытались. Теперь все будет по-другому, Марси.
– Как же именно? – спросила я.
Он понизил голос, будто боялся, что нас подслушивают. Я едва снова не закатила глаза.
– Я не буду сдерживаться. И дам тебе все, что ты захочешь. Буду целовать каждый сантиметр твоего тела и прикасаться к тебе. Даже пересплю.
– Правда?
– Да, – сказал он. – И ничто нас не остановит. Мы можем стать нормальной парой и пока даже не состоять в браке. Так или иначе, люди сейчас не ждут кровавых простыней.
Потребовалось время, чтобы осмыслить его слова, а потом забыть их. В интонациях Джованни сквозило облегчение из-за того, что я спала с Мэддоксом. Ну а слухи о том, что я связалась с байкером, означали одно – бывший не претендовал на мою девственность.
Поэтому ему не надо бояться моего отца, поскольку, в отличие от Мэддокса, переспи я с Джованни, папа, наверное, поаплодировал бы парню.
Я выдернула руку, возмущаясь.
– Ты ошибаешься. Кое-что нас останавливает: мои чувства к тебе. Я не хочу быть с тобой ни в физическом, ни в эмоциональном плане. Я двигаюсь дальше, Джованни, и ты тоже иди своей дорогой.
– Марси, тебе не должно быть стыдно за случившееся. Рано или поздно сплетни улягутся. Однажды мы поженимся, и люди будут видеть в тебе только мою женщину.
Потребовалось невероятное самообладание, чтобы не накричать на него изо всех сил. Как бы то ни было, я подавляла слишком много эмоций, но мне не хотелось нервировать маму или, что еще хуже, папу. Они давно присматривали за мной двадцать четыре на семь, а нервный срыв не пошел бы мне на пользу.
– Прошу тебя, уходи, – настаивала я. – Меня не тянет быть чьей-то женщиной сейчас. Я собираюсь сосредоточиться на работе. Изучение всех тонкостей структуры Семьи требует времени и упорства. Думаю, тебе лучше найти другую. – Признаюсь, в тот момент я гордилась своим спокойным голосом.
На лице бывшего промелькнул намек на сочувствующую улыбку.
– Мой папа упомянул о твоем желании присоединиться к Семье официально. – Он покачал головой в манере, которую нельзя было описать иначе как высокомерие. – Марси, послушай, твой отец потворствует тебе только потому, что тебе причинили боль, но люди начинают злословить. Женщинам не подобает мечтать о том, чтобы занять место в наших рядах.
Им вообще не положено хотеть чего-то большего. Ни секса, ни любви и, определенно, ни своего законного места в мире, в котором они родились.
– Я намерена получить лишь то, что заслуживаю. Я Витиелло. Амо и Валерио не придется доказывать свое желание стать частью клана.
– Они мужчины, – возразил Джованни, будто поделился со мной секретом.
Неужели он всегда был таким невыносимым или же я отличалась сговорчивостью в прошлом? Точного ответа я дать не могла.
Джованни вздохнул.
– Но ты не сталкивалась с испытаниями, которые ожидают каждого мужчину, ставшего частью Семьи. Мы должны дать клятву и сделать татуировку. Обязаны истекать кровью и терпеть мучения ради общего блага нашего круга.
Я не сдержалась:
– Мне сделали тату, я истекала кровью и терпела мучения из-за вражды между Семьей и «Тартаром», Джованни. – Я откинула волосы, показывая отсутствующую мочку уха. Затем расстегнула молнию на свитере и стянула футболку, обнажая плечо, демонстрируя деталь татуировки.
Глаза Джованни округлились.
– Испытывал ли ты боль хуже этой? А?..
– Мне очень жаль, Марси. Ты сильно натерпелась, ты права. Но ты не переживала все это с мыслями о Семье, не терзалась ради клана. Ты пострадала случайно. И если бы знала какие-нибудь важные тайны, то раскрыла бы их в ту же секунду, когда они пригрозили отрезать тебе мочку уха. – Увидев мое выражение лица, он добавил: – Что вполне объяснимо. Ты женщина, у вас другой болевой порог.
– Да брось ты, Джованни, – протянул Амо, спускаясь по лестнице. – В последний раз, когда ты практиковал боевые приемы, чуть не разревелся, когда кто-то вывернул твое гребаное запястье. Марселла – крепкий орешек. И если отец считает, что она выдержит любые испытания ради дел клана, то она переживет их снова и не сломается. Она – Витиелло. И татуировка не делает тебя более преданным. Марселла живет и дышит ради нашей семьи, а наша семья – ради коза ностра.
Мне хотелось его обнять. Я могла разобраться с Джованни, однако поддержка Амо и то, с какой легкостью он подтвердил, что я страдала ради Семьи и клана, возымели вес в глазах бывшего. Слова брата и отца, пожалуй, всегда будут иметь большее значение, чем мои, но я сделаю все, чтобы к моему мнению прислушивались.
Амо остановился возле меня, одарив Джованни пренебрежительной усмешкой.
– Тебе есть еще что сказать?
– Думаю, Джованни уже пора, – заметила я.
Джованни сделал шаг назад, затем еще один и кивнул.
– Сожалею, что ты столько пережила, Марси. Надеюсь, случившееся не выставит тебя и твою семью в дурном свете.
– Всего доброго, – пробормотал Амо, и Джованни, наконец, развернулся и выскочил на улицу.
Я издала сдавленный возглас, сжав кулаки.
– Я очень сильно хочу что-нибудь ударить.
– Можешь побить боксерскую грушу в подвале. Да и я все равно собирался в наш домашний спортзал.
– Отлично, – сказала я. Идти мне уже некуда. Прогуляться по городу или встретиться с друзьями? Об этом не могло быть и речи.
Открылась дверь – папа вошел в холл вместе с Валерио. Взгляд отца сразу же сосредоточился на мне.
Должно быть, отец натолкнулся на Джованни или обнаружил его машину. Хотя телохранители наверняка сообщили боссу о нашем госте, едва тот приехал.
– Вы в порядке? – спросил папа, переводя взгляд с меня на Амо.
– Мы собираемся в спортзал, чтобы я побила боксерскую грушу Амо.
Серые глаза отца наполнились беспокойством.
– Что случилось с Джованни?
– Он придурок, – прокомментировал Валерио. – Он мне никогда не нравился, и я рад, что Марси его бросила. Ей нужен кто-то крутой.
– Спасибо за совет по отношениям, – отшутилась я. – В следующий раз сначала познакомлю своего парня с тобой.
– Амо? – спросил папа с ноткой нетерпения в голосе.
– Ничего не случилось, – твердо проговорила я. – Джованни хотел получить второй шанс, а я ему отказала. Затем он заявил, что мне не следует присоединяться к делам Семьи, поскольку я никогда не буду страдать ради нашего дела, как мужчины. – Я пожала плечами. – Ничего особенного.
Гнев исказил лицо отца.
Валерио подошел ко мне.
– Некоторые из моих друзей такого же мнения, но я надрал им задницы и сказал, что ты нереально классная, и теперь они мне верят.
Я взъерошила его белокурую гриву.
– Я и правда очень везучая девушка, раз у меня такие верные и жестокие братья.
– Я разберусь с Джованни и другими парнями, которые тебя обижают.
– Я сама покажу им, на что способна, пап.
Отец рассеянно кивнул, вероятно, составляя список людей, которых накажет. Но от этого они не станут уважать меня больше, чем сейчас.
– Могу я поговорить с тобой после тренировки? – уточнила я.
– Я буду в кабинете, приходи туда.
– Можно мне с вами? – спросил Валерио, когда мы с Амо направились в подвал.
– Конечно, но мы хотим потренироваться: тебе лучше надеть спортивную форму, – сказала я.
– Я быстро! – крикнул Валерио, мгновенно развернувшись и бросившись к лестнице.
– Он похож на белку на стероидах. Откуда у него столько энергии? – проворчал Амо.
Усмехнувшись, я последовала за Амо в спортзал.
Брат показал мне, как правильно бить по груше. Сначала все выглядело легко, однако вскоре костяшки пальцев заболели. Валерио влетел в спортзал: худощавый, высокий и с взлохмаченными волосами. Вскоре мы уже смеялись, пока по очереди пинали и мутузили боксерскую грушу. Амо в кои-то веки отнесся к тренировке не слишком серьезно.
Поднявшись наверх спустя некоторое время, я направилась к кабинету отца и впервые за долгое время почувствовала себя самой счастливой на свете. Сегодняшний день опять стал доказательством того, что я выживу в любой ситуации, пока у меня есть семья.
Постучав в дверь, я зашла в кабинет.
Отец натянуто улыбнулся.
– О чем ты хотела поговорить, принцесса?
– Хочу услышать твое честное мнение о том, как я могу заслужить уважение солдат и по-настоящему стать частью Семьи. Работать спустя рукава не получится, теперь я понимаю.
– Они не будут считать тебя частью Семьи до тех пор, пока ты официально не станешь ее членом.
– Тогда позволь мне принести клятву.
Отец покачал головой.
– Тебе надо порезать ладонь и сделать татуировку.
Я приподняла брови.
Папа метнул взгляд к моему уху без мочки, на секунду в его глазах блеснул страх, после чего он резко выдохнул.
– Лучше бы я сам убил Эрла. Ты точно не хочешь, чтобы я убил остальных Уайтов?
Грея и… Мэддокса. Мужчину, который продолжал всплывать в мыслях без приглашения. Его смерть не изменила бы этот расклад.
– Да, уверена, – непреклонно сказала я, шагнула к папе и обняла его за шею. – Может, твоим людям нужен широкий жест, который продемонстрировал бы, что мне хочется быть частью Семьи, а ты в свою очередь потребуешь от меня определенных действий. Я согласна порезать ладонь, пап. Особенно после того, что пережила в «Тартаре».
– Поскольку ты заполучила тату от ублюдков «Тартара» из-за меня, я не желаю, чтобы ты вновь терпела боль.
– Теперь все будет на моих условиях, я порежусь собственным лезвием.
– Тем не менее это будет мучительно.
– Я справлюсь, – уверенно настаивала я.
– Не сомневаюсь. – Папа дотронулся до моей щеки. – Однако не хочу, чтобы тебе делали татуировку перед толпой похотливых мужчин. К тебе всегда будут относиться по-другому, тату ни имеет значения.
Я знала, когда стоит закончить разговор.
– Когда я смогу принести клятву?
Папа покачал головой, ухмыляясь.
– В течение месяца мы проводим посвящение четырех мальчиков, но если ты не против, чтобы твое посвящение было индивидуальным, тогда…
– Нет, пусть меня посвятят на глазах у всех остальных.
Папа кивнул.
– Ты выбрала трудный путь. Я рад, что ты не будешь обременена еще и Уайтом.
Глава 3
Мне потребовалось два дня и несколько тысяч долларов в качестве взятки, чтобы узнать, где находится Грей. Старые знакомые отнеслись ко мне с опаской, чего и стоило ожидать, и не хотели предоставлять информацию, оказав мне услугу. Я чудом покинул последний бар для байкеров живым, зато обзавелся информацией о новом убежище Гуннара. Слухи о том, что я стал предателем, доходили до людей быстрее, чем я предполагал.
Каким-то образом все постепенно узнавали, что я убил Эрла. Сначала сведениями располагали лишь очень немногие, но кто-то, очевидно, проболтался: наверняка в надежде, что меня быстренько прикончат.
У меня была парочка подозрений. Лука, скорее всего, позволил мне уйти, поскольку Марселла попросила его об этом, кроме того, он предпочел бы, чтобы я никогда не возвращался к ней. Он хотел моей смерти. Я не сомневался. Никогда бы не подумал, что он такой подлый тип, но на земле наступили отчаянные времена…
Разумеется, он оказался не единственным, кто знал, что я пришил Эрла. Маттео, Амо, Марселла и Гроул как минимум… возможно, еще кое-кто из солдат Луки. Кроме Марселлы, каждый из них мог позволить новости просочиться: мафии было выгодно избавиться от меня.
Хижина, в которой прятался Гуннар с другими байкерами, не была обнесена забором, как территория нашего последнего клуба, но это не означало, что она не защищена. Гуннар любил расставлять мини-ловушки. Этому он научился во время службы в армии, а позже усовершенствовал навык для выживания.
Я припарковал мотоцикл на грунтовке, ведущей к хижине. К ней вели три дороги со следами от шин, глубоко врезающихся в землю, которые явно появились здесь уже давно. Понятно, что люди делают столько отступных путей, только если им грозит опасность.
Проблема заключалась вот в чем: я не верил, что все дороги были в равной мере надежными. Складывалось ощущение, что на одной имелись ловушки и спрятаны самодельные бомбы, жаждущие разорвать меня на куски.
Я изучил землю справа и слева от грунтовой дороги, надеясь уловить хоть какой-то намек, что останусь невредимым. Но трава скрывала от глаз любые признаки человеческих следов и бомб. Не говоря уже о том, что я никогда не был хорош в таком поиске. Это работа Грея. Лучшим вариантом будет выбрать определенный маршрут на грунтовке и надеяться на лучшее.
Я встал на носки, чтобы лучше рассмотреть хижину. Через какое-то время заметил крышу грузовика. Если Гуннар и его друзья ездили на машине, то, скорее всего, они использовали этот путь, чтобы добраться куда надо, соответственно, только внешние тропы были безопасны. Если, конечно, они не сворачивали к проселку, о котором мне неизвестно, или грузовик вообще простаивал… но отсюда я даже не мог разглядеть, в рабочем ли он состоянии.
Сделав глубокий вдох, я завел мотоцикл, собираясь поехать по крайней левой дороге, когда раздался чей-то голос:
– Будь я на твоем месте, не выбрал бы этот путь.
Я вскинул голову, широко раскрыв глаза. Как только я заметил Грея, то улыбнулся. Однако он не выглядел счастливым. Брат по-прежнему носил жилетку «Тартара», и в моей груди все сжалось.
Еще не так давно я никуда не выходил без клубной жилетки, лишь снимал ее перед сном и иногда во время секса, хотя большинству девушек нравилось видеть ее на мне.
Позади Грея появился недовольный Гуннар. Даже со своего места я увидел огромную шишку у него на лбу – со стороны виска, куда я его ударил.
– Что ты здесь забыл, Мэддокс? Тебе не рады.
– Я пришел с миром. Нам надо поговорить.
Грей покачал головой. Я не знал, верил ли он, что я пришел с миром, или же вообще не хотел со мной общаться.
– По слухам, теперь ты один из подручных Витиелло, Мэд. Убивать байкеров – твоя новая работа. Вряд ли я захочу, чтобы ты находился рядом со мной или моими друзьями! – крикнул Грей, скрестив руки на груди.
– Если бы я собирался тебя убить, то сделал бы это еще на территории клуба. Я не хочу, чтобы кто-то из вас умирал, и я не один из подручных Витиелло, понятно?
Им не нужно быть в курсе, что моя будущая работа связана с поимкой сторонников Эрла.
Грей опять покачал головой, прошептав что-то Гуннару. Меня сводило с ума, что я находился слишком далеко, чтобы услышать, о чем он говорит.
– Могу я подойти?
Гуннар угрожающе наставил на меня палец.
– Бросай оружие и не пытайся нас надурить, Мэд. Раньше ты мне нравится, но я убью тебя и не дрогну.
– Я сейчас брошу… – Вытащив пистолет из ботинка и нож из-за ремня, я положил их на землю для наглядности. Несмотря на случившееся, я до сих пор с доверием относился к этим двоим. Вероятно, глупая ностальгия. – Готово.
– У наших друзей в хижине чешутся руки, чтобы…
– Ясно, – перебил я Гуннара. – Я облажаюсь, и ты меня пришьешь. Но клянусь, я буду вести себя хорошо.