Звезды Кара-Булата

Глава первая. Мир

Его зовут Клим. Сегодня ему стукнуло пятьдесят. В зеркале прихожей отражались мешки под глазами от усталости. Стол с неубранной посудой умолял остаться до утра.

Он ложился спать. За окном ночная Москва утверждалась сносом хрущевок и возведением небоскребов. Беруши немного заглушили децибелы умерщвления пятиэтажек. Стало чуть легче. Голова удобно устроилась на ортопедической подушке, и Клим отключился.

Сон рисовал ему волнительную картину. Священник служил молебен перед мужчинами, собравшимися у военкомата одного из районов Москвы.

Клим ворочался, стараясь вытащить себя из сонного плена.

Будильник затрещал, и рука накрыла его. Клим осознал себя. И радовался, что сегодня ничто не предвещало появление мужчин перед военкоматами.

Утро. Кофе в топку – и бегом на работу. Частное детективное агентство. В 50 лет он мог на своих двоих следить за человеком каждый день по 5–6 часов. Клим работал топтуном и сегодня явился в кабинет шефа за очередным заданием.

Знакомство с объектом слежки произошло, как всегда, по фотографии. Глядя на фото, он в мыслях прикидывал, есть ли у объекта уши и глаза на затылке.

Детектив, Феликс Абрамович, молчал. Клим внимательно разглядывал шесть квадратных сантиметров фотобумаги.

– Это олигарх, теневик, – начал детектив.

– Будь чрезвычайно осторожен. У него профессиональная охрана.

– Только не говорите, – начал Клим, – что мне придется проникнуть в его жилище.

– Кто от тебя этого требует? Вот билет до Харькова. Летишь сегодня. Задание на месте.

– Шеф, это как понимать? – вскинулся Клим.

– Знаю! Но ничего не могу поделать! Две недели отработаешь и получишь двойную ставку!

– Ну хотя бы намекни!

– Второй жене олигарха ревность застилает глаза! У олигарха в Москве вторая семья. А первая в Харькове. Он зачастил туда в последнее время. Жена думает, что у них там снова что-то налаживается. Твоя задача – выяснить, встречается ли он со своей супругой от первого брака и какой характер носят эти встречи! Это официальная часть! – закончив фразу, Феликс Абрамович рухнул обратно в кресло. – Клим! – шеф пригласил жестом топтуна и зашептал снова: – А вот тебе, накось выкуси, неофициальная! Олигарх создал бизнес под крылом западных медицинских благотворительных организаций. Все больше яды да вирусы разные. Задание необычайно сложное для твоего уровня. По факту это задание от наших спецслужб. Откуда они взялись – не твоего ума дело. Тебе придется следить за всеми его встречами, переговорами и связями на Украине. Все фиксировать, как на камеру, так и на диктофон.

– Значит, если меня возьмут, то у спецов рыло чистое, а я залетаю на политику?

– Ты сейчас с кем говоришь? Мне ты можешь сказать все что угодно! Можешь уйти, хлопнув дверью. А вот что ты скажешь им, когда они к тебе придут?

– Я в это болото не полезу! – отрезал Клим.

– В тартарары захотел? Тебе дается государственное задание. Считай, что тебя уже призвали на службу.

– Дотоптался! – выругался Клим и закурил.

– Всего две недели – и пиши заявление на отпуск! И в любимую деревню раков ловить!

Вечером Клим смотрел в иллюминатор самолета.

Последний раз он был на Украине в далеком 1982 году. По иронии судьбы это был Харьков. Ему было двенадцать лет. Он гостил у родной тети Рузалии, что уехала из Казани в далеком 1978-ом, выйдя замуж за украинского военного. У них родился замечательный малыш. Харитон, двоюродный брат, значит, Климу. Тетя кормила его украинскими борщами и разнообразно приготовленными салатами. «Вкуснятина еще та», – вспоминал Клим. От этих воспоминаний вдруг в желудке свело. Сыщик не успел перекусить, собираясь в дорогу.

Гастрономическое настроение сменилось появлением восхитительной пассажирки, идущей по салону боинга. Мужчины замерли, сломав себе шеи. Обворожительное создание кому-то из них составит компанию. Дама смело высверливала глазами то место, где сидел Клим. Он отвернулся из приличия.

– Извините, это двенадцатый ряд?

– Да, – посмотрев на красавицу, сказал наш сыщик.

– Вы мне не поможете? – Дама в красном офисном костюме с белым бейджиком посмотрела наверх, держа в руках дипломат. «Дарья Бакулина», – прочитал он.

Клим, подавшись вперед, заметил декольте, украшенное бриллиантами, которое открыло взору достаточно большую часть прекрасной животрепещущей кожи бюста. Он быстрым движением открыл отсек и закинул туда кейс спутницы. Дама, поправляя одежду на себе, аккуратно села в свое кресло.

Летчики объявили о скором взлете самолета.

Итак, рядом с ним сидело чудное создание в строгом красном офисном костюме. Черные длинные локоны были собраны у нее на затылке. Нежный запах дорогих духов обволакивал ее. И Клим залюбовался соседкой… Устав за день, он опустил тяжелые веки, и мозг сконструировал ему приключение с красавицей из двенадцатого ряда. Уголки рта Клима задергались, и наш топтун с загадочным лицом засыпал, прислонившись к иллюминатору…

Через пару часов сна Провидение выключило работу мозга, и он отдался во власть вещих снов. Клим лежал в воронке от снаряда и дико корчился от боли в ноге. Вокруг слышалась украинская речь. Он боялся выглянуть за бруствер. Клим не мог понять: почему он боится этих украинцев? Он сжимал руками калаш и гранату.

Чья-то рука упрямо трясла его за плечо. Он открыл глаза. Стюардесса просила пристегнуть ремни нашего пассажира.

– Идем на посадку! – сказала она, улыбнувшись.

Клим, просыпаясь, зашевелился, ища концы ремня. Женщина отодвинулась, открыв взору свой округлый бок. Клим засуетился, извиняясь. Наконец ремень застегнут и можно посмотреть за борт, изучая огни города.

«Чертов сон», – подумал Клим.

– Вы из Харькова? – женщина взглянула на него.

Высокие скулы, розовые точеные щечки и пухлые губы разрешали теперь любоваться ими.

– В командировку.

– Чем занимаетесь? – скосив взгляд, спросила у него дама в красном.

– Курьер. Перевожу важные документы, требующие живых подписей.

– О! Вы отважный человек! – рассмеялась его спутница.

Самолет коснулся взлетной полосы.

– Вам куда? Вас подвезти?

– Если не трудно, я первый раз в вашем замечательном городе! – соврал он.

Через 30 минут Клим нес кейс и свой рюкзачок. Подъехал роллс-ройс. Он сделал строгое лицо и скромно сел на заднее сиденье. Она расположилась рядом более вальяжно, слегка вытянув ножки в роскошном салоне.

Водитель, здоровенный детина с толстой шеей, плавно тронулся с места. Разглядывая салон, Клим увидел семейную фотографию из пяти человек. В центре фотографии была она, и справа от нее стоял олигарх. Клим узнал его.

Дыхание Клима остановилось, и он чуть не поперхнулся.

Топтун взял себя в руки.

«А она не дура!» – подумал он.

– Чего вы погрустнели? – заботливо спросила его спутница.

«Издевается?» – гадал наш герой.

Если его ведут спецслужбы, то он пропал. Но как узнать? Нельзя молчать ни в коем случае! Нужно поддерживать безмятежный разговор.

– Какой красивый город, сколько зелени в ноябре, и не так холодно, как у нас!

– Это Украина! Здесь все чуточку получше и помягче! Но как Вы разглядели все это? Ведь за окном ночь.

И глаза дамы заиграли глубиною чувств.

Клим открыл было рот, но тут же закрыл его, не найдясь, что ответить. Ему казалось, что он провалил операцию.

– Хорошо бы перекусить!

– Вы читаете мои мысли! Я Вас угощаю! – Дама кивнула водителю. Во время разговора детина недовольно разглядывал Клима. Клим отвернулся.

Спустя десять минут роллс-ройс припарковался у шикарного ресторана.

Клима проводили за столик для двоих.

Когда она появилась, то заставила его вздрогнуть. Белое платье до колен с воротником-стоечкой. Бриллиантовая брошь на груди. Волосы распущены и завиты.

– Волшебное перевоплощение! – восхищенно воскликнул наш герой.

Она поджала губы и бросила взгляд куда-то влево, вниз.

Клим все более холодел от этого затянувшегося спектакля. И его профессиональные чувства стали стучаться к нему в сердце все чаще и чаще.

Итак, она посмотрела куда-то влево и вниз, при этом плотно сжав губы. Что этот жест означал на языке Алана Пиза?

Из 30 лет назад прочитанной книги он зрительно вывел правило толкования:

Взгляд влево вниз – внутренний монолог или диалог (человек разговаривает сам с собой) и контроль речи (человек тщательно выбирает слова в общении) (аудиально-дигитальный процесс, внутренний монолог).

Итак, Алан Пиз ничего хорошего для Клима не сулил. Человек тщательно выбирает слова… Дама что-то имеет на его счет.

– Вы не могли бы составить мне компанию? – с места в карьер придвинулась к нему спутница, взявшись за фужер. Официант разливал красное полусладкое итальянское вино. Он мгновенно исчез, и они снова остались наедине. – Сегодня вечером у меня деловая встреча. Вы играете в бильярд?

– Немного играл в молодости, – не дав себе опомниться от женского штурма, ответил Клим. Он врал. В молодости он был чемпионом Москвы по русскому бильярду.

– Вы меня очень обяжете. И клянусь Вам, я от Вас сразу же отстану!

– Неужели у такой…

– Только не начинайте! – отрезала она решительно. – Я очень состоятельна. И не люблю ухаживаний. Даже не думайте отказаться! Просто вы симпатичный, и с вами легко! – наконец, пригубив немного вина, дама подняла глаза и посмотрела на Клима так, что чувства в нем заиграли оркестром и прогнали скрипку профессиональной партии. – Жду Вас в 22:30. За Вами заедут.

«Вертолет, а не женщина», – подумал Клим.

Дама исчезла, и он заторопился к родственникам.

Вскоре топтун с интересом рассматривал дом, в котором жили его родные.

Старая панелька встретила его зимним запорошенным подъездом, ну, прямо как «3-я улица Строителей» из знаменитого фильма.

Из прихожей на него смотрела тетя Рузалия. Родные татарские черты унесли его память в Кара-Булат, село под Казанью, где когда-то жила его большая семья. Они обнялись, обменявшись возгласами на родном татарском. Вышел из комнаты Харитон. Братья сдержанно поздоровались. Чаепитие затянулось, и Клим не заметил, как часы пробили десять вечера.

– Только без паники! Я сейчас уезжаю на объект. Работы много! Ради меня на предприятии будут сегодня работать люди. Приду, скорее всего, под утро, часам к четырем!

И не дав опомниться родственникам, Клим выскочил, одевшись наскоро, из подъезда.

Роллс-ройс летел по вечернему Харькову.

– Ваше запрошення! – девушка в национальном платье улыбалась ему.

– Нарся киряк? – не растерялся Клим и сделал деловое азиатское лицо.

Девушка, не знающая татарский, искала в своем смартфоне фразу, перебирая египетский, турецкий и арабский языки.

– Ду ю спик инглиш? – не дав ей опомниться, сменив татарский, произнес наш герой.

– Иессс, оф косс! – прозвучали громовые русские басы из украинской груди.

– Оф косс, иессс! – поправил ее грамматику Клим и предъявил пригласительный билет, который передал ему водитель роллс-ройса. Кураж поселился в нем, ведь он обожал бильярд!

Клима проводили в зал. Зеленое сукно и акцентированный свет, падающий на бильярдные столы, возбудили в нем игрока. Став в тени, Клим с интересом начал изучать публику, делающую свою игру. Уже через 5 минут он узнал в зале по меньшей мере человек десять, с которыми пересекался на игре в бильярд. Никто из них не мог скомпрометировать Клима, ибо играли они в молодости, когда Клим учился в университете на истфаке. Наблюдательность сыщика была потрясающей: Клим даже со спины мог узнать человека, которого не видел 20 лет, по одной только походке, жестам, сутулости и тому подобным мелочам.

– Вас ждут за пятнадцатым столом. Прошу следовать за мной.

Клим двинулся вслед за силуэтом, идущим уверенно между бильярдных столов.

– Вот Ваш стол. Не желаете сразу размяться? – Другой силуэт протянул ему кий. За столом стоял седовласый дядечка, сжимающий в зубах сигару.

Клим осмотрел кий и положил его на стол.

– Принесите что-нибудь поприличнее, – вежливо попросил он. Бревно тут же убрали со стола и выложили перед гостем 5 первоклассных игральных киев. Он смотрел на них. Через минуту он выбрал один.

– Уберите остальные, пожалуйста.

К столу придвинулись люди. Клим должен был нанести первый удар как гость. Пригнувшись, наш герой пауком выставил пальцы, сконструировав каркасную систему из ног, спины, рук и головы. Кто-то кашлянул, кто-то присвистнул, а кто-то еще ближе придвинулся к столу.

– Два шара в правую дальнюю лузу, – объявил он публике.

– Но это невозможно при разбитии пирамиды! – резюмировал голос из темноты.

Клим ударил между вдохами и выдохами. Шар врезался в пирамиду чуть правее от вершины, отчего два шара угодили прямо в лузу друг за другом.

– Это случайность, господа! Это нужно повторить по меньшей мере еще два раза! – и публика зашумела, привлекая гостей от других столов.

– Ставлю 1 000 зеленых на Клима. Это мой гость! Прошу любить и жаловать! – знакомый голос и рука, лежащая на плече у Клима, обрадовали его.

«Ну, наконец-то она появилась, теперь эти умники будут бодаться с ней, а не со мной».

На стол полетели деньги со всех сторон. Маклер убрал их на поднос, объявив сумму. Все ставили против нашего героя.

– На кону пятнадцать тысяч долларов, господа! – и в зале стало тихо.

Клим никогда столько денег не видел. Да, он мог получить в Москве в девяностые призовые 5 000 долларов после встреч на бильярде. Но то был процесс, где можно было иметь время для побед и поражений.

– Я готов, господа! – Он нагнулся, выстроил позу и тут же ударил. Шары влетели в лузу.

– Браво! – закричала публика.

Пирамида выстроена в третий раз. Клим сосредоточился.

«Господи, спаси и сохрани!» – попросил он у Всевышнего про себя и тут же ударил.

В этот раз первый шар влетел в лузу, а второй, подкатившись к ней, встал у края пропасти и, как бы задумавшись, падать или не падать, все-таки… упал под восторженные возгласы.

Публика разбрелась по столам. Клим посмотрел на свою знакомую.

Сегодня на ней было платье с глубоким вырезом на спине, а цвет напоминал шкуру леопарда.

– Идемте со мной. Мы будем играть в другом зале. Там меня уже ждут.

Когда они шли, Клим рассматривал ее открытый вырез.

Она неожиданно остановилась, и Клим замер у нее за спиной, слегка соприкасаясь с ней, вдыхая аромат ее волос.

– Вы когда-нибудь соизволите узнать наконец мое имя? Или я Вам совсем безразлична?

Клим обалдел от вопроса.

Он лихорадочно вспоминал детали разговора с шефом. Нет, имени первой супруги он не называл. Клим прокрутил в голове самолет и отчетливо представил себе бейджик с именем Дарья Бакулина.

– Дарья, – с торжеством произнес наш сыщик. – И Вы мне далеко не безразличны.

Дальше все происходило как в тумане. Когда Клим вошел в зал, кто-то сзади ударил его по голове. Он обмяк и, падая, закрыл глаза от звенящей боли в затылке.

Глава вторая. Другая жизнь

Очнулся он связанный, лежащий на холодном бетонном полу. Пустая комната с одним стулом и столом. Звенящие люминесцентные лампы.

Боль нарастала в затылке.

– Друже, ты оказался не вовремя и не в том месте, – Клим повернулся на звук. Около окна стоял незнакомый ему человек. – Работаешь на органы? С каким заданием сюда приехал?

Клим закрыл глаза. Ему показалось, что он проваливается в сон, несмотря на ожидание допроса. Климу принесли воды. Усадили за стол, дали две пощечины и предупредили, что здесь умеют развязывать язык. Вставили в руки, связанные за запястья, ручку и ушли.

«Донжуан хренов», – подумал он о себе. Взгляд упал на окно. Решетки не было.

Клим служил срочную в пограничных войсках. Служба запомнилась ему поставленной дыхалкой. Бегать их заставляли всегда. Часть готовили к заброске в Афганистан. Бегали они от команды «рота, подъем» до команды «отбой». Ходить запрещалось. Дыхалка у него после армии многие годы работала как часы. Там же научили его прыгать с высоты. Он умел группироваться и падать.

Его мысли прервал скрип двери. Тот же человек зашел и вопросительно посмотрел на белый лист бумаги.

– Через десять минут зайду, если увижу белый лист, будешь у меня харкать кровью!

Опять зазвенели лампы в пустоте комнаты. Клим покрутил ручку онемевшими пальцами и начал писать.

Климу вспомнился Афган. Горы встретили Клима суровыми ребятами. Их учили никогда не попадать в плен. Клим нащупал языком лезвие, что брал с собой всегда по старой привычке. «Нева» помещалась за рядами зубов за правой щекой и не мешала ему ни говорить, ни принимать пищу. Этому научил его ветеран афганской войны из фронтовой разведки. Рядовой Клим резался, шепелявил, однажды чуть не проглотил лезвие… но через полгода он мог уже засыпать вместе с ним, есть, и пить, и разговаривать.

Клим начал писать и успевал бросать взгляд на окно. Вдруг он отчетливо услышал разговор двух бабулек, стоящих, видимо, где-то неподалеку. Старые деревянные переплеты пропускали по всем щелям звуки со двора.

– Надо прыгать, – определил он безошибочно.

Клим сморкнулся, вытерев окровавленный нос о связанные руки. Лезвие незаметно выскользнуло изо рта прямо на стол. Клим начал подрезать веревки снизу вверх.

– Все! – руки свободны. Клим начал усиленно и глубоко дышать. Так он готовился к любой физической нагрузке. Раз, два, три вдоха и выдоха, глубоких и ровных… Он сжался, напрягся… подъем! Клим подпрыгнул и, зажмурившись, ударил головой на лету стекло. Пробив два переплета, Клим вылетел на улицу. Когда открыл глаза, асфальт стремительно приближался. Он успел сгруппироваться и кубарем покатился по тротуару.

– Господи Иисусе! – запричитали над ним бабули у подъезда.

«Жилой дом!» – подумал он, опомнившись минут через двадцать. Он рухнул в траву около незнакомой трассы. Так бегать в пятьдесят лет мог только он. Но за это приходилось платить. Сердце стучало как колокол. Дико болела поясница. Позвоночник трещал по швам. Он весь сыпался в эти моменты. Было холодно. Усилием воли он двинулся вдоль трассы, пока не дошел до случайной остановки. Доехал до знакомой панельки. Зашел в соседний дом, дрожа от холода. Поднялся наверх. Клим выглянул с проходного балкона и осмотрел фасад жилого дома под ним. Вычислив темные окна, он спустился тихо по лестнице, подошел к двери квартиры и позвонил туда несколько раз. Никого нет. Сняв левый ботинок, он вынул стельку и вытащил из нее отмычку. Через минуту Клим сидел в незнакомой квартире. Он с жадностью жрал помидорный салат на кухне с открытым холодильником, из которого падал свет, и думал о том, как свалить из города. Через десять минут из квартиры вышел незнакомец в большом, не по размеру белом пуховике, с красным мохеровым шарфом, замотанным до носа, в серой шляпе, на ногах джинсы и зимние кроссовки 46 размера.

Клим вышел из подъезда. Трое подозрительных хлопцев стояли, переминаясь, на расстоянии 20 метров друг от друга.

Теперь к тете. Он открыл дверь подъезда и пешком двинулся вверх, проверяя каждую лестничную площадку. Дойдя до верхних квартир, он на лифте спустился вниз. Осторожно послал эсэмэску с чужого смартфона тете. Пришел ответ сразу: в квартире никого нет. Дверь открыл Харитон, и Клим, запев на татарском «Эй, бала-баалым!», нырнул в квартиру.

Родственники смотрели на него, думая, что его напоили на работе. Но от него не пахло. Клим взял свой рюкзак и сказал, что возвращается в Москву. Тетя сверлила его глазами.

– Что за маскарад? – спросила она.

– Если к Вам нагрянут незнакомцы в штатском, говорите обо всем как есть, только про маскарад говорить не нужно. – Клим, повернувшись, вышел из квартиры.

– Бисмилляхи Рахмани Рахим, – услышал он за спиной.

Клим впервые пожалел, что зашел к ним в гости. Ноги несли его в сторону автобусной станции. На вокзале его ждали наверняка, а в аэропорт и соваться было нечего.

В автобусе он заснул, как только провалился в кресло. Дарья явилась к нему в образе мифической сирены. Он почему-то побежал от нее. Она летела рядом с ним и заглядывала ему в глаза, не давая ему собраться с мыслями. Вдруг впереди появилась пропасть. На дне ее бушевал огонь. Клим хотел перепрыгнуть ее, но не рассчитал свои силы. Когти сирены впились ему в плечи и перенесли через языки пламени. Вдруг Клим проснулся. Автобус ехал в ночи. Все спали. И Клим, успокоившись, задремал.

«Чертовщина какая-то!»

Через двое суток он наконец-то сидел в самолете. Клим вылетел из Львова рейсом в Варшаву. В Варшаве купил билет до Москвы и через сутки уже был в столице.

Прилетев, Клим без предупреждения явился к шефу, чем привел его в полуобморочное состояние. Таблетка валидола и полузакрытые глаза Феликса Абрамовича заставили поволноваться Клима.

– Ласклазывай, – проворочал вялым языком шеф.

Клим, взяв сигарету без спроса со стола из пачки шефа, закурил и рассказал обо всех своих приключениях.

– Слава богу, тебя теперь знают там, – резюмировал шеф. – Со спецслужбами я свяжусь сам. А пока подписка о невыезде, сиди дома и не высовывайся. И чтоб на связи у меня был! – голос шефа крепчал, и он приходил медленно в нормальное состояние…

Клима не стали трогать. Шеф постарался. Мужик ни в чем не был виноват. Он и так превзошел свои возможности.

Наконец, когда все утихло, Феликс Абрамович вызвал Клима на работу.

– Ну, денег ты не получишь… задание ты не выполнил… но в отпуск я тебя, как обещал, отпущу! – сказал шеф.

– Мне бы на месяц, хочу…

– Знаю, знаю, в Кара-Булат намылился? Соскучился? Поезжай, подлечись там, только тяжести не поднимай, пока затылок не заживет.

Поезд Москва – Казань уносил его домой. Автобус довез его до деревни. И вскоре он стоял перед родной избой.

Стол, своя настойка, картошка с мясом, огурчики. Родные лица дяди Чингиза и Райся-апы вернули его домой. Он рассказывал обо всем, что с ним произошло.

– Да, война будет, – громко сказал дядя. В прошлом офицер Советской армии, прослуживший на Дальнем Востоке несколько лет, он знал всегда точно, о чем говорил. – Надо было тогда, в 1945, этих хлопцев укротить, – резюмировал Чингиз-абы.

– Хватит, уймись, тебя не спросили! – вступила в разговор Райся-апа.

– А надо было, – сказал Чингиз-абы.

– Ну что, будем ложиться, чай, устал малай с дороги!

– Только разбудите меня часика в три ночи, хочу на звезды Кара-Булата посмотреть, соскучился! – и Клим улыбнулся своей просьбе, проваливаясь в детские воспоминания.

Чингиз-абы раскачал за плечи племянника.

– Вставай! Планеты ждут тебя.

Два человека сидели на завалинке в черной ночи и смотрели на небо.

Чингиз-абы курил. Клим завороженно изучал движение и свет звезд.

Созвездия разговаривали с ним. Свежий воздух трепал его волосы. Он впадал в транс.

– Вон наша планета! Помнишь? Мы собирались туда улететь.

– Когда тебе было пять лет? Помню. Ты тогда долго собирался. Все решал, с какими ты игрушками полетишь…

– А что было потом?

– А потом ты засыпал у меня на руках, и я относил тебя в кровать. А завтра все повторялось опять…

Клим дышал и не мог надышаться. Звезды манили его к себе. И он закрыл глаза, как когда-то в детстве.

Чингиз-абы заставил его подняться, и они пошли в избу спать. Клим лег на кровать. Он провалился в сон.

Отчетливо увидел малыша. Тот тянул к нему ручки из кроватки. Он брал его на руки и подбрасывал высоко к потолку. Рядом стояла Дарья. Она положила голову ему на плечо. Он повернулся к ней и захотел поцеловать ее. Вдруг в избу вошел Феликс Абрамович. Дарья взяла малыша на руки и виновато вышла из избы. В ушах что-то зазвенело. Будильник снова вырвал Клима из сонного плена. Он долго сидел на кровати. Дарья не выходила из головы.

Вдруг зазвонил телефон. Клим увидел незнакомый номер.

– Слушаю! – глухо произнес он.

– Клим, только не бросай трубку! Выслушай меня.

Клим ошалело смотрел на свой смартфон, который говорил с ним голосом Дарьи.

Он вышел в сени.

– Ты? – негромко спросил он.

На том конце трубки послышалось всхлипывание, и Клим отчетливо услышал женский плач.

– Ты плачешь? – настороженно промычал он в трубку.

– Ты где, Клим?

– Я дома, в Кара-Булате.

– В каком бушлате?

– Я под Казанью у себя в деревне.

– Господи, как я рада, что ты живой! – и она опять заплакала.

– Да что вы говорите!

– Ах вот ты как со мной? Тебя на моих глазах ударили и забрали. Я кричала, хотела вызвать полицию. Но пришел мой бывший муж и сказал, что ты агент спецслужб. Я ему не поверила. Клим, скажи, что это не так! Это ведь не так? Тебя с кем-то спутали наши хлопцы?

– С хлопцами скоро будет разговор.