И родными мне стали угоры
Твои, Сондуга, – детства страна.
3.
Русский Север… Леса бескрайные
(бирюзовое пламя царских корон),
Новгородцы в года стародавние
Русской жизни зажгли здесь огонь.
Русь крестьянская,
Русь Великая,
Через согры пролёг твой путь,
По местам, где морошкой, брусникою
Вся усыпана Севера грудь.
По Онеге, Ладоге, Ваге,
По дремучим двинским лесам
Пробирались на Север ватаги
Новгородских сбоев-крестьян.
Под угорское чёрное солнце,
Воспалённое ядом болот,
Разбегалась боярская вольница
На ушкуях, волоком, вброд.
4.
Мы из Новгорода Великого
От бояр-лиходеев сбежали,
У Ильменя в лебединых криках
Новгородки нас рожали.
На болота тумана змеи
Выползали и таяли в «окнах».
Где земля, чтобы рожь посеять?
Где луга, чтобы ставить копны?
На заре топоры токуют,
А костры – как красные гребни,
Топорища колдуют
На угорах деревни…
Дорога
Из большого мы ехали города.
…Плыл «Шевченко» в ночь, не спеша,
За кормой отдыхала Вологда,
Но трудилась машины душа.
Мои спутники спали в каюте,
Утомлённые дня суетой,
Верхней палубы плыло безлюдье
Сквозь полей тишину и покой.
Сырь ночную и трав неизвестных
Резкий запах – струила река
С берегов и лугов окрестных
Под пронзительный плач кулика.
Огоньки деревень проплывали,
Образ родины с детства святой,
В них по-прежнему много печали
Для души, как моя, городской…
Возвращение – декабрь 45 г.
Нас метель тогда провожала,
Заметала позёмка след,
Редко где в стороне мигала
Деревенька огнями в ответ.
По замёрзшей реке, бездорожью,
Наши сани спешили в ночь:
Надо утром машиной порожней
На поезд успеть точь-в-точь.
Мне мерещилось: там, за кустами
И по руслу уснувшей реки
Мчатся следом серые стаи,
Чьи-то злые горят зрачки.
Облегчённо мама вздохнула,
Когда ветер за полночь стих,
И луна в сани к нам заглянула,
Ожил долго молчавший ямщик.
Сосед наш, Василий Игнатьич,
Колхозный, в годах, бригадир.
Председатель его назначил:
До Сямжи семью проводи.
– Ты не бойся, Ольга, доедем,
Видишь – лошадь бойко пошла,
Чует: где-то близко деревня,
Захотелось конюшни тепла.
Значит, в город направилась к мужу.
Я гостил в нём раз – до войны,
Он, конечно, деревни не хуже,
