Помидорки

Бог, как неупорядоченная сила, присутствовал везде, а вот походами в церковь, как виделось Насте, эту силу можно было не только упорядочить, но и обернуть себе на пользу, с очевидным обоснованием: «Я же правильная, потому у меня и жизнь должна складываться правильно». Она прочитала все десять заповедей, и не нашла ничего, чего она бы не соблюдала, уж точно не желала «ни вола, ни осла соседа своего», не убивала, не крала и не прелюбодействовала. В конце концов, не в этом ли секрет несчастья других людей? Они просто «неправильные». Зачем Богу им давать что-то хорошее? Бог представлялся ей чем-то вроде руководителя пионерской организации: он смотрит на твою успеваемость и поведение и решает, поедешь ты в летний лагерь к морю, или нет, достаточно ли хорошо и правильно ты себя вела для этого или нет, достойна ли ты этого или нет.

Ходить в церковь по воскресеньям, соблюдать пост, читать Библию. То, что она делала это и продолжала свою обычную ежедневную жизнь, казалось ей достижением, достойным вознаграждения. Другие – то и этого не делают, а на что-то рассчитывают! Смешные.

После церкви она, как обычно, встретилась со Светой в парке.

– Ну как там, истинно верующие продвинулись на своём пути к Богу? – Света часто была ироничной.

– Не понимаю твоего сарказма. Ходить в церковь – правильно, и тебе бы не мешало, – без тени улыбки ответила Настя.

– Я не путаю понятия «ходить в церковь» и «верить в Бога», – Света подталкивала подругу к ларьку с мороженым, – одно от другого не зависит. Соблюдение кем-то придуманных ритуалов не приближает тебя к вере, а вера не заставляет тебя выполнять ритуалы.

– А как же молитвы и свечи? Люди в церковь и ходят, чтобы Бога просить о чем-то!

– Ну и дураки, – Света пожала плечами, – где-то написано, что именно эта церковь является офисом Бога, а приёмные часы строго с 10 до 11 по воскресеньям? Опоздал – лишился исполнения желаний?

– И где, по-твоему, людям с Богом разговаривать? В ресторане?

– Да где угодно. Индусы говорят, в туалете нельзя, а все остальное – можно.

Настя не ответила. Входящую в парк Зинаиду с коляской они увидели почти одновременно, но Света радостно помахала ей рукой, а Настя попыталась спрятаться за Светину спину.

Света купила мороженого на всех и помогла Зине с коляской. Настя натянуто улыбалась, так как просто развернуться и уйти сейчас было бы невежливо, а невежливо – это неправильно.

– Держи, – Света протянула Грише мороженое, – ванильное!

– Спасибо, – у мальчика был приятный голос, – но ванильное мама больше любит, а я – шоколадное.

Настя поморщилась. Ему дают мороженое, а он ещё и недоволен! К её удивлению, Света в ответ только рассмеялась.

– Ого, о маме заботишься, настоящий джентльмен!

Когда мороженое было роздано согласно предпочтениям, и все сели на лавочку, Света попросила Зину продолжить её историю. Насте не хотелось ничего слышать про ребёнка-инвалида, но просто встать и уйти она не могла. Это неправильно.

Зину, в отличие от Александра, ребёнок очень радовал. Просто тем, что он у неё был, своей теплотой, приятным запахом, улыбкой. Он был как большая живая кукла, красивенький, забавный и уютный. Она посвятила всю себя этому малышу, носила его с собой в специальном одеяльце на ремешках, кормила его, когда он требовал и спала рядом с ним, охраняя его сон. Она заботилась о нем, как о части себя, и это её радовало. Никакой любви в её браке и в отношениях с мужем не было и в помине, муж находил своё призвание в работе, а она – в хлопотах об этом маленьком существе, в котором и была теперь её любовь.

– Я ему часто ту колыбельную пела, помните, из оперы «Порги и Бесс»? – Зина улыбалась, когда говорила о сыне, – «Summertime»?

– Да, – кивнула Света, – твой папа богат, а твоя мама красива.

– Спи сладко, мой малыш…

Все трое вспомнили приятную мелодию, и она повисла в воздухе, как ароматное облачко, пахнущее ванилью и корицей.

Человеком, который указал им обоим на то, что неплохо бы и папаше проявить заботу о дите, была няня, строгая женщина средних лет, воспитавшая пятерых в стиле «пеленать с руками, кормить по часам». Когда ребёнку было примерно полгода, Александр стал понемногу брать его на руки и даже делать с ним пару шагов по комнате, внимательно наблюдая, чтобы тот, ненароком, не сделал чего-нибудь неподобающего. Ему казалось, что этого вполне достаточно, но няня пошла дальше.

– Вашей супруге необходимо проводить какое-то время вне дома, гулять, заботиться о себе! Ходить в салоны красоты, в конце концов! А вам – помогать ей с ребёнком.

– Подождите, разве «помогать ей с ребёнком» не ваша работа? Я вас именно для этого и нанял! – возмутился Александр.

– Я от своих обязанностей и не отказываюсь, а вы от своих обязанностей отца уклоняетесь. Это неправильно.

– Я деньги зарабатываю, чтобы этого ребёнка было чем кормить и вам платить зарплату, так что не надо мне указывать на правильность! Этой мой дом и мой ребёнок.

– Как хотите, – няня пожала плечами, – если потом ребёнок вас за своего принимать не будет, ко мне претензий просьба не иметь, я предупредила.

Без салонов красоты Зина как-то обходилась, но однажды утром ей позвонили из школы, и сказали, что она должна подписать какую-то бумагу, чтобы её декретный отпуск был должным образом оформлен, причём прийти нужно было лично и не позднее сегодняшнего дня.

– Послушай, мне нужно на работу попасть, срочно, а у няни выходной сегодня, – озабоченно сказала она мужу, – добираться далеко, на двух автобусах…

– И чего ты от меня хочешь? – Александр неспешно завтракал, так как верил, что только медленно пережёванная пища хорошо усваивается, – чтобы я машину с водителем по пробкам отправил, тебя в твою школу отвезти?

– Да нет, просто, может, ты побудешь с Гришей, пока я не вернусь? Я постараюсь поскорее…

– А няню вызвать нельзя? Что, вот именно только сегодня?

– Да, они сказали, что сегодня последний день, они забыли про эту бумагу, а няня в другой город уехала, у внука день рождения сегодня.

Нет, ему не очень хотелось менять привычный распорядок дня, да и перспектива остаться один на один с младенцем не казалась ему такой уж радужной, но вот тут-то и вспомнились слова няни. Ему стало немного стыдно от мысли, что он и правда уклоняется от заботы о собственном сыне, но виду он не подал.

– Хорошо, у тебя два часа. Через два часа будь любезна вернуться к своим прямым материнским обязанностям.

Он доел и встал из-за стола, оставив чашку, ложку и тарелку стоять на столе. Не ему же, в самом деле, убирать за собой!

Зина торопливо навела порядок на кухне, оделась и поспешила подписывать важную бумагу. Александр зашёл в детскую. Ребёнок спал, все было тихо. Александр вернулся в свой кабинет, включил компьютер и погрузился в расчёты по новому проекту. Он так увлёкся, что совершенно забыл и о времени, и о ребёнке, и о том, что Зина уехала, поэтому, когда раздался какой-то шум, в котором можно было распознать детский плач, он не сразу понял, почему ребёнок плачет, да ещё так долго. Ребёнок плакал все громче и все пронзительнее, переходя на крик, и даже попытка зажать уши Александру не помогла.

– Да что происходит? – закричал он, – Зина, няня! Успокойте ребёнка! Он мешает мне работать!

Но ничего не произошло, ребёнок не перестал кричать.

– Да где эти дармоедки, – Александр встал из-за стола, злясь на происходящее и глупых женщин. Ребёнок не переставал плакать, и отцу пришлось идти в детскую, чтобы выяснить, в чём дело.

– Ну чего ты кричишь? Тебя пытаются украсть межгалактические пираты? У тебя что-то болит? Ты голоден?

Ребёнок не ответил. Наверное, ни один из предложенных вариантов не подошёл.

Александр мало что знал о младенцах, хоть жил с одним под одной крышей уже почти полгода, но если рассуждать теоретически, то версий плача было несколько: его нужно покормить, уложить спать или поменять ему подгузник. Чем и как кормить ребёнка, Александр не знал даже приблизительно, кроме варианта «грудью», уложить спать только что проснувшегося было бы нелогично, оставалось одно – поменять подгузник. Нужно же как-то успокоить это крикливое существо? И так уже невозможно работать! Он неловко взял сына на руки, причём поначалу ребёнок притих, ощутив тепло взрослого, а потом заплакал ещё громче, так как взрослый был незнакомым и пах чем-то резким и неприятным.

Держа сына на вытянутых руках перед собой, Александр дошёл до ванной комнаты. Судя по всему, ребёнку это не нравилось, так как он все время плакал и дрыгал ножками, пытаясь вырваться. Что делать дальше, Александр не знал. Не посадишь же ребёнка в ванну прямо в одежде! А в раковину он не войдёт, слишком большой. Положил ребёнка на стиральную машинку, но он так вертелся, что мог и свалиться.

– Лежи спокойно, чего ты вертишься? Что тебе не нравится? Тебе же каждый день меняют подгузники, правда?

Ребёнок выгибал спину и опять начинал плакать. Александр начинал злиться на его вертлявость и собственное бессилие.

Надо было как-то снять с него штанишки. Придерживая его одной рукой за плечо, второй рукой молодой отец неуклюже пытался вытащить ребёнка из одёжки, и, несмотря на сопротивление маленького неразумного существа, кое-как ему это удалось. Теперь нужно было снять подгузник. Александр не знал, был ли подгузник использован по назначению или нет, и на всякий случай решил снимать его над ванной. Опять поднял ребёнка на руки, донёс до ванны и было наклонился, чтобы опустить его туда, но в этот момент малыш задёргался так резко и отчаянно, что Александр замешкался и разжал руки.

Раздался глухой звук удара, и на какое-то время ребёнок замолчал, лёжа на дне ванны в странной скрюченной позе, и Александра охватила паника. И что ему теперь делать? А вдруг он себе голову разбил!? А вдруг он уже неживой?

Через минуту ребёнок заплакал так громко, что у Александра от испуга чуть сердце не выскочило. Он решил, что с него хватит. Следов крови в ванной не было. Он рывком вытащил ребёнка из ванны.

– Послушай, я не знаю, чего тебе надо и чего ты орёшь! Прекрати орать и вертеться!

– Аааааа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Аааааааааааааааааааа!!! – такой был ответ. Младенец покраснел от криков и плача.

Александр почти бегом отнёс его в детскую и бросил обратно в кроватку, не зная, как заставить его замолчать.

– Замолчи!! Замолчи!!!

Он вышел из детской, хлопнув дверью, и почти сбил с ног Зину, которая уже вернулась и бежала на звук плача.

– Что с ним? Почему он плачет?

– Откуда я знаю! – заорал Александр, – этот дурацкий ребёнок все время орёт! Я хотел поменять ему подгузник, а он орёт и вырывается! Сама занимайся им, ты мать! Я тут не при чём!! Мне надо работать!

Он выскочил из дома так быстро, что Зина не успела спросить, что именно произошло. Она взяла Гришу на руки. Ребёнок был то ли напуган, то ли расстроен, она не могла понять, и долго ходила по квартире с ним на руках, пока он не перестал плакать и всхлипывать. Она покормила его и уложила спать. Ей показалось, что он лежит в какой-то немного странной позе, но не придала этому значения.

Тревогу забила няня, когда вернулась. Она сразу обратила внимание, что ребёнок ведёт себя неестественно и потребовала, чтобы Зина отвезла его к врачу.

Они взяли направление к участковому, участковый направил к хирургу, хирург – к невропатологу. Прошло почти две недели, пока они ходили по врачам, и теперь даже Зине было очевидно, что нижняя часть тела у ребёнка неподвижна. Она несколько раз спрашивала у мужа, что случилось, но он в ответ огрызался и говорил, что просто пытался поменять подгузник, но не смог, так как ребёнок все время плакал и вырывался. В том, что он уронил ребёнка, он признался бы только под пыткой, а пытать Зина не умела.

Невропатолог, пожилой мужчина с усами, долго крутил Гришу и нажимал на разные точки.

– Мамаша, вы точно ребёнка не роняли и не ударяли ни обо что? Или, может, он сам как-то упал, когда вы его одного оставили?

– Что вы, я его одного не оставляю, всегда или я, или няня, или отец…

– А может, няня уронила? – доктор перевёл взгляд на няню.

– Господь с вами, – фыркнула та, – с чего бы я вверенного мне ребёнка роняла? Свои, слава богу, целы, и этот тоже!

Зина смотрела на них обоих со страхом.

– Так что с ним?

– То, что я вижу сейчас – у него травма спинного мозга. Он же родился здоровым, вы говорите?

– Да, совершенно здоровый ребёнок, никаких патологий….

– Поэтому и не могу понять, что случилось…

– И что с ним будет?

– Если не случится чуда, то он не будет ходить, – тихо сказал доктор.

– Никогда?

Доктор только покачал головой.

– И что делать?

– Подавать документы на оформление инвалидности, я думаю…

– Как, и ничего нельзя сделать?

– Из того, что могу сделать я, ничего не поможет… Может быть, есть клиники за границей, у которых есть какое-то особенное оборудование, и они могут вернуть ногам подвижность, устранить повреждение нервной системы… У нас в городе, к сожалению, таких специалистов нет.

Инвалидность! От этого слова Зину начинало мутить, как будто её ударили под дых. По дороге из поликлиники она просто молча смотрела перед собой. Две недели назад у неё был здоровый малыш, который радовал её каждый день, а сейчас она держала на коленях будущего инвалида, который никогда не будет ходить.

Она рассчитывала, что Александр сделает все, чтобы помочь сыну. Когда она рассказывала ему про то, что сказал доктор, она заплакала в первый раз. Муж выслушал молча, не комментируя. Потом позвонил своему секретарю и поручил ей найти самого лучшего невропатолога в городе и записаться к нему на приём.

Зина плакала каждый день и каждую ночь. Менять подгузники теперь было несложно, так как нижняя часть тела у Гриши была неподвижна. Александр избегал и её, и ребёнка, почти не появляясь дома, но на приём к врачу они поехали вместе.

Самый лучший невропатолог в городе взял много денег за приём во внеурочное время и подтвердил предыдущий диагноз.

– Здоровый ребёнок, но ходить не будет. Мне очень жаль.

Зина плакала, Гриша лежал в коляске, Александр молчал.

Вечером Александр, как обычно по субботам, пошёл в ресторан с друзьями. Они много пили, много ели и обсуждали женщин.

– Слушай, как жена твоя, все такая же красавица? – спросил один из подвыпивших друзей, – как сын? Растёт?

– Да у него что-то с ногами, – неохотно ответил молодой отец, – доктор говорит, он ходить не будет…

– Погоди, – вступил в диалог ещё один подвыпивший друг, – так она тебе что, ребёнка-инвалида родила, что ли?

Александр промолчал, но и не возразил. Такой вариант поворота событий ему в голову не приходил.

– Никакого толку от этих баб, я тебе говорю, – продолжил громогласный друг, – работать не хотят, готовить не хотят, так хоть бы детей здоровых рожали! Хоть какой-то толк от них будет!

– Беги от неё, а то не дай бог другие дети тоже будут инвалидами! – подключился третий, – зачем тебе это?

– Тебе наследник нужен, а не колясочник, – кивнул первый друг, который спросил, как дела у сына, – а ты уже не молод! Раз она с такой простой задачей, как родить нормального ребёнка, не справилась, то нужна такая, которая справится. А эту оставь, пока не поздно.

Выпито было много, но план был сформулирован. В понедельник Александр нашёл самого ушлого из всех ушлых адвокатов. Задача была поставлена чётко: брак аннулировать, все свидетельства о том, что он вообще был, уничтожить, его имя, как отца, из метрики ребёнка убрать. Не должно быть ни одного свидетельства о том, что между бизнесменом Александром и ребёнком-инвалидом есть какая-то связь.

Он зашёл в детскую утром, уже в костюме и в пальто, держа в руках папку с документами. Зина сидела у окна, держа на коленях Гришу, который пытался дотянуться до чего-нибудь и улыбался своей забавной детской улыбкой. На лице Александра улыбки не было. Мысль о том, что этот ребёнок – его, вызывала у него тошноту.

– Послушай. Мне нужно сказать тебе кое-что. Не секрет, что я женился на тебе для того, чтобы ты родила мне здорового наследника. Ребёнок – инвалид мне не нужен, так что это теперь твоя проблема, делай с ним, что хочешь.

– Но он родился здоровым! Что значит «делай с ним, что хочешь?» – Зина почти не могла говорить, так как ощущение вопиющей несправедливости сдавливало ей горло, – с ним что-то случилось, когда ты с ним остался!

– Я тут ни при чём. Ты оставила ребёнка одного, не позаботилась о нем. Не надо переваливать на меня то, что ты не справилась со своими материнскими обязанностями! Повторяю, мне нужен здоровый наследник, это понятно? Если хочешь, отдай его в детдом, мне всё равно.

Она беспомощно озиралась вокруг, рассчитывая на поддержку хоть кого-нибудь.

– Но он твой сын! Как ты можешь от него отказываться!

– Уже нет, – Александр протянул ей бумагу, – вот его свидетельство о рождении. У него нет отца. Ты – мать-одиночка.

Зина смотрела на бумагу. В этой бумаге значилось, что ребёнок Григорий Иванович носит её фамилию, а на месте данных об отце стоит прочерк.

– Как это? – она вообще не понимала, что происходит. – Ты подделал свидетельство о рождении?

– Ну что значит «подделал», – Александр пожал плечами, – скажем так, получил новое. Наш брак аннулирован, кстати, по закону никаких претензий ко мне ты иметь не можешь. Никаких алиментов или компенсаций.

Её охватывало оцепенение. Брак аннулирован?

– А почему у него отчество «Иванович»? – спросила она, хотя это вообще не имело никакого значения.

– Не знаю, так написали. Какая разница? – раздражённо ответил Александр.

Ребёнок всплёскивал ручками и издавал какие-то мелодичные звуки. Александр смотрел на него и качал головой.

– Да, ещё. Даю тебе неделю, чтобы съехать. Квартиру я тебе купил, на окраине, будешь жить там – видишь, не такой уж я и плохой, на улицу тебя не выгоняю – но, если будешь пытаться доказать, что я – отец, или вообще как-то мне мешать или вмешиваться в мою жизнь – выселю. Так что, обо мне забудь. Поняла?

– А ребёнку я что скажу? Он же спросит, кто его отец? – она все ещё не до конца понимала, что происходит.

– Скажешь, что у него нет отца. Не наживай себе неприятностей. Не забывай, я в этом городе человек влиятельный, а ты – никто. Училка с нищенской зарплатой.

Он оглядел комнату.

– Только зря на ремонт потратился. Ладно, у меня дела. У тебя неделя, чтобы убраться отсюда. С няней я сам разберусь. Всего наилучшего.

Зина остановила рассказ, задумчиво смотря на небо. Её слушательницы молчали, с трудом усваивая услышанное.

Первой подала голос Света.

– А что, это вообще возможно, поменять все документы?

– Если знаешь, кому дать взятку, судя по всему, да, – усмехнулась Зина.

– Погодите, – теперь голос вернулся и к Насте, – но вы же не оставили это всё так, правда? Вы же боролись? Вы же нашли адвоката, доказали, что ребёнок от этого Александра? Вы же делали что-то?

– Я была в декретном отпуске с грудным малышом – инвалидом. Квартира, о которой он говорил, была почти полуподвалом, комнатушка 12 метров, в которой было сыро и холодно, и мне нужно было думать, как прокормить и одеть ребёнка. На какие деньги бы я нанимала адвоката?

– Но, – Настя искала аргументы, – но это неправильно! Взять и сдаться! Так нельзя!

Зина только плечами пожала. Гриша, казалось, дремал, под тёплыми лучами солнца.

– Твой папа богат, а твоя мама красива, – почти про себя сказала Света, вздыхая. Она всё ещё была под впечатлением от рассказа.

– Ладно, девочки, – Зина поднялась со скамейки, – спасибо за мороженое, и за то, что выслушали. В следующий раз я всех угощаю, идёт? Увидимся!

Она подмигнула подругам и направилась к выходу из парка, привычно толкая перед собой коляску.

Девушки какое-то время молчали.

– Мне кажется, она чего-то недоговаривает. Ну не может быть так, не бывает таких отцов! Взять и от собственного ребёнка отказаться! Уму непостижимо!

– Звучит так, как будто ты её осуждаешь, – негромко ответила Света.

– Не осуждаю… Но думаю, она сама виновата. Она что-то делала не так, вот и последствия.

Света промолчала.

В следующее воскресенье с утра Настя ждала звонка или сообщения от подруги с приглашением встретиться, но его не было.

– Ну и ладно, я всё равно иду в церковь.

После службы, выйдя на улицу, она поискала глазами Фаину. Ей нужно было поделиться с кем-то своими мыслями о той истории с ребёнком-инвалидом, потому что она не могла перестать думать о ней.

Фаина присела на лавочку возле Насти.

– Как ты, дочка? Тебя что-то беспокоит?

Настя вкратце рассказала Фаине историю Зины для того, чтобы задать вопрос, который мучил её всю неделю.

– Скажите, она же сама виновата, правда? Она делала что-то не так, неправильно, и поэтому получила ребёнка-инвалида?

– Я думаю, ты права, дочка. Она Боженьку чем-то разгневала, вот и получила. Если ты правильно живёшь, то зачем Боженьке тебя наказывать? Он же справедливый, просто так тебе напастей всяких не присылает.

– А если я хожу в церковь, то значит, со мной такого не случится?

– Конечно, нет. Ты Библию читаешь, пост соблюдаешь, службы посещаешь. Ты все правильно делаешь. А от женщины той держись подальше, она тебе не ровня.

Настя и сама не заметила, как по привычке оказалась в парке после церкви. Как будто ноги сами шли туда. Зину, Гришу и Свету она увидела издалека, они все ели мороженое и смеялись.

«Держись подальше от этой женщины», – прозвучало в ушах.

Настя развернулась и пошла прочь.

– Странно, – сказала Света, – Настя обычно в это время уже приходит, почему-то нет её.

– Мне кажется, она меня избегает, – засмеялась Зина, – может, думает, что если со мной общаешься, то беду на себя накликаешь.

– Зина, вы на курсы телепатов не ходили, случайно? – теперь засмеялась Света, – ладно, раз её нет, мы пойдём погуляем, я помогу с коляской, а вы мне расскажете, что дальше было.

После того разговора о том, что Александр отказался и от неё, и от ребёнка, Зина была, что называется, «не в себе». Она кормила Гришу и гуляла с ним совершенно механически, без мыслей. В день, когда ей нужно было съехать, она собрала детские вещи, то, с чем пришла к Александру, и своё свадебное платье, хотя и не знала, что она будет с ним делать. Водитель молча вручил ей ключи, высадил её с ребёнком и чемоданами и уехал, так как очевидно боялся прогневать шефа, не дай Бог бы тот узнал, что он помог женщине с полупарализованным ребёнком. Когда она вошла в ту конуру, которая теперь должна была стать их жилищем, она упала на колени и зарыдала.

– Наверное, если бы не Гриша, я бы с ума сошла. Совершенно не знала, что делать, разве что, руки на себя наложить. Но тогда пришлось бы и его убить, правда? Не оставлять же беспомощного младенца в пустой холодной квартире…

Уже стемнело, когда она поняла, что скоро нужно будет кормить сына. У неё было немного денег, нужно было найти магазин. Слава Богу, в конурке была кровать, стол и маленькая плита, а в двери был замок.

– Вы знаете, у меня, если честно, от вашей истории мурашки по коже бегут, – призналась Света, – как вы вообще справились?

– Поначалу и не справилась, – улыбнулась Зина, – плакала, обвиняла мужа в предательстве, жаловалась на все и не знала, что делать… Лежала на кровати и смотрела в одну точку.

– А потом?

– А потом закончились деньги. Совсем. И нужно было выбирать между жалением себя и голодной смертью.

Свадебное платье она продала соседке по дому, молодой девочке, восторженно рассказывающей Зине, как здорово быть невестой, обручальное кольцо и серёжки сдала в ломбард, без иллюзий, что выкупит их когда-либо. Она ходила по округе, в поисках работы, любой работы, готовить, убирать, мыть полы или посуду, лишь бы были деньги на то, чтобы кормить себя и Гришу.

– Удивительно, что меня нашла наша няня, уж не знаю, как, и предложила сидеть с Гришей бесплатно, пока я работаю, и даже оплачивала мои счета за квартиру. Часто помогали соседи, приносили Грише детские вещи, а когда он подрос – скинулись ему на коляску, простую, а потом и инвалидную…Няня ходила во все благотворительные организации, выбивала нам помощь, одежду, еду… Без неё я бы не справилась…

– И что, отец ребёнка никогда не пытался навестить вас?

– Что вы, нет, конечно…Я до сих пор не знаю, что именно случилось с Гришей, иногда приходила мысль, что Александр, может быть, ударил его, и поэтому у него отнялись ноги, но как это доказать? Да и боялась, что он и квартиру отнимет, если я начну что-то выяснять…

– Вы так и живете там, в той квартире? – спросила Света.

– Да, пока там… Няня добилась, через органы опеки, чтобы нам дали большую жилплощадь, наверное, года через два-три дождёмся, – усмехнулась Зина.

– Я могу вам чем-то помочь? – спросила Света, помолчав, – я бы очень хотела. Скажите, чем?