На лица – без любви.
Квартирные кавычки —
затхлый вид.
По истину? —
За морсом
без дыбы и ножа
высокие запросы
ублажать.
1965
* * *
Поэтов тешили исправно.
И под гитарные лады
философии и страны
перекладывались в дым.
Клубились думы чудные
горою пустяков,
и песни были чутонькой
от мира от всего.
Был край земли – поранишься —
кометовой тесьмой,
и люди – тем же краешком
от этого всего.
Беспамятство целебное.
Умением парим
обменивать на слепок
с мира мир.
1965
* * *
Глядишь на мир,
когда он мил,—
добрейший мим
наш внешний мир:
сегодня – то,
а завтра – сё,
ни то, ни сё
и то не всё.
Так припадая к лику
и чудесам его,
мы постигаем мимику
от мира от всего,
чтобы страдать от впечатления,
что не имеет продолжения,
и вновь пускаться в созерцание
для продолжения страдания.
1965
Косые падежи
* * *
Жить от вечера до вечера,
от стакана до вина.
Мне внутри, видать, помечено —
добредать.
Дни – полосками невсхожими
от сегодня до вчера.
Повзрослевшие прохожие
не играют в чур-чура.
А в отместку – всё высокое.
И деревья, и луна.
И край неба, морем сотканный,
пеленает пелена.
На неё нельзя непристально.
И нельзя издалека.
Забелеет море брызгами,
улетая в берега.
А на гальке и непринятым
можно камешки бросать
на изрезанные бритвами
паруса.
1965
* * *
Когда родное – не родное.
А чужого не любить.
Помири меня на крови.
Не губи.
По зубам – так перемыслили.
А в глазах такая тля.
