Промелькнул крылатый серафим.
Не в побоище на поле бранном,
Не с победой при звучаньи труб,
А в столице северной туманной
Замерла улыбка мертвых губ.
Так он кончил с верой и надеждой
Свой недолгий, плодотворный век.
Это сделал в кожаной одежде
Зачерствелый, злобный человек.
1922
* * *
Густаву Шпету*
Должно быть обезумевший портной
Скроил меня потомству в назиданье,
Чтоб грубое моё существованье
С тех пор отягощало шар земной.
И вот – угрюмый, зоркий часовой,
Я над Землёй застыл, как изваянье,
Чтоб пенью птиц внимать и слушать ржанье
Коней, бегущих к влаге голубой.
Чтоб всё познать как маги и факиры,
И песен злых просить у нищей лиры,
И петь в закат, пылающий вдали.
А по ночам, старея год от года,
Как в детстве, слушать древний бред Земли,
Запоминать твой дивный лик, Природа!
1923
НАСЛЕДИЕ
Мы пасынки Европы с давних пор,
К её груди прижались, как щенята,
Наш жребий брошен и глядит в упор
Беззубый призрак будущей расплаты.
Но горькое чужое молоко
Нам с каждым годом и родней и слаще,
И всё же, в путь пускаясь далеко,
Мы юность жизни вспоминаем чаще.
Мы вспоминаем – и нередкий день
Являет запись о былых молитвах,
О зареве хазарских деревень,
О силе духа в рукопашных битвах.
А лихорадку варварских телег
Не вылечит Петрово начинанье —
Лишь утром выпадает первый снег
И детское сильней воспоминанье.
1924
О РАЗЛУКЕ*
Какая нам разлука предстоит,
Кто скажет нам, при слове расставанье
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в Акрополе горит
О. Мандельштам
Не все ли мы – нелепые завистники,
Забывшие о прелестях тоски.
Мечтаем о простом четырёхлистнике
И с розы обрываем лепестки.
Ужели мы не ведаем, что горе
Одно целит в зловещие года,
Что ярче пламень светится во взоре,
В котором мы не прочитаем: «Да».
А пьяный хмель ненужного изгнанья —
Заманчивый и радующий хмель,
И не весна ведёт очарованье,
А тёмный час и тёмная метель.
И лишь тогда встаёт воспоминанье,
Несущее назад былые дни,
Когда мы пьём вино и расставанье
И к новым встречам тянемся одни.
11 марта 1924 года
Н.Д.*
Мы жизнь свою творим скупой и темной,
Под ветхой кровлей делим страсть и сон,
Наш дом надолго памятью огромной
И снежными пластами занесён.
