душа, когда заснёт
на брачном ложе?
Когда уснёт на брачном ложе, чьё сердце выплывет: дыша?
22
Приснилось:[1 - Правда, приснилось.]
Пятигорский косит на восток
он похож на разумный цветок
23
«Слушай, осень, а ты хороша:
у тебя между листьев душа —
что ты хочешь,
душа золотая…»
«Я хочу половину Китая,
жёлтым мелом метёный восток,
в голове золотой бугорок:
он блестит и царит в голове,
там, где осень,
а может – и две».
24
Не снимай
дождя
со щёк,
ну,
пожалуйста,
ещё,
ну, скажи:
в жизни —
жизнь,
поживём —
увидим
жизнь!
что же
мы
увидим?
– после дождичка
в субботу
в блеске дождичка
пруды:
две
осенние
заботы,
две
осенние
воды.
25
…дождик в каплях: «да-да»,
а одна: «ад-ад»
(это в силе обратная осень)…
26
В семье дождя
луна желтей
в числе
китайских новостей.
Нет, я не длился вчера этой осени ночью одной. Я слушал
как дети дождя шелестят за стеной, поют, обращаясь
к родным и любимым шумящих деревьев ветвями сновидцам
в ненаглядной своей красоте… словно бабочка бьётся в аорте…
Просто мёртвые так не поют. Только ангелы очень поют, отпуская
друг друга на землю на небесного веса верёвках в редком облаке
ласточек, в маленьком блеске маслин. Товарищи маи, товарищи вёсны,
товарищи вёсла и цапли в воде – вот бывает, что так напевают.
Звучат непонятно, поют о руках и богинях, похоже на то,
как если бы я пробегал под рекою Салгира, квадратно-осенней
луной осветлённый, печальный, весёлый, больной… борода
до утра вырастает чуть-чуть, мягко плешь серебрится монеткой…
Сутулый очкарик, бледен, слаб, дождевою водою, как ветром, волнуем,
наделённый библейским кустом бороды, я торжественно сплю наяву,
подражая дождю бормочу, облачённый в себя, опьяняясь антично
стихами, чьи слова – города под водой… или нет —
журавли кораблями… Что ж, печально весёлый, я крестиком в стороны
руки раскину китайской в рубашки пустых рукавах (а на сердце —
свеча и просфорка), я, незримо качаясь на жёлтых и чёрных иного
эфира волнах, подержу в голове Персефонку… Пускай православный,
но всё же… Пускай я крещёный, но всё-таки часто мне хочется