Броманс. Книжный клуб спешит на помощь

– Не открывай! – испуганно прошептала она, вжавшись в стену и скрестив ладони на груди.

От выражения ее лица Ноа похолодел.

– Кто это?

– Никто, – тихо сказала мама странным голосом, будто надеялась силой мысли воплотить слово в жизнь. Затем приложила ладонь к губам.

Зоуи вцепилась в диван и подтянула колени к груди, словно готовясь в любой момент сорваться с места и кинуться на стены или выпрыгнуть в окно – что угодно, лишь бы избежать удара судьбы, затаившегося на пороге.

На деревянных ногах Ноа подошел к двери и отворил.

Даже тогда он понимал, что когда-нибудь забудет некоторые детали того момента. Но понимал также, что никогда в жизни не забудет крика, вырвавшегося из груди мамы, когда она рухнула на пол.

Ноа отодвинул раздвижную стеклянную дверь и вышел на задний двор. У ржавого гриля, который держался лишь на скотче и ностальгии, стоял Марш. На нем были старые выцветшие джинсы и футболка с Nashville Legends. Он оглянулся и без всяких приветствий сразу потребовал:

– Помоги-ка с этой штуковиной.

– И вам здрасте.

Подергав конфорку, Марш нажал на кнопку розжига. Раздался щелчок, но больше ничего. Он выругался сквозь зубы и запустил пальцы в седеющие волосы – у него была стандартная короткая стрижка морских пехотинцев с выбритыми висками.

– Этой железяке место на свалке. И почему она не купит новую?

– Сами знаете, – ощетинился Ноа.

Потому что они подарили этот гриль папе на День отца, но он не успел им воспользоваться. Ноа поставил поднос с мясом на стол и подошел к грилю. У него получилось зажечь огонь с первого раза.

– Надо сперва нажать на кнопку и подержать немного.

– Вечер спасен, – сухо отозвался Марш.

– Алексис наготовила столько еды, что хватит прокормить целую армию.

Марш изогнул бровь, и Ноа пожалел о сказанном. Тот вечно доставал его из-за их отношений с Алексис. Он спешно воткнул вилку в кусок стейка и бросил на решетку гриля, однако Марш оттолкнул его руку.

– Да нет же, балбес, рано еще, пусть сперва хорошенько прогреется. Ты, что ли, никогда не жарил стейки?

Ноа закатил глаза и отступил.

– Притащи пива. – Марш кивнул на переносной холодильник у двери.

Он взял две бутылки, откупорил и передал одну Маршу, который опрокинул сразу половину и отрыгнул.

– Еще не спишь с ней?

Ноа едва не захлебнулся.

– Какого хрена, Марш?!

Тот щелкнул языком и вновь приложился к пиву.

– Значит, нет.

– Мои отношения с Алексис – не ваше собачье дело.

– Эй! – прорычал Марш, указывая на него горлышком бутылки, словно пистолетом. – Следи за языком!

– Мы с Алексис просто друзья.

Марш бросил на решетку кусок мяса.

– Между мужчиной и женщиной дружба невозможна.

– Если вы пытаетесь выиграть награду «Сексист года», так держать, вы на верном пути.

Нисколько не опечаленный, Марш бросил второй кусок мяса на гриль.

– Такова наша природа. Мужики хотят спать с бабами, а не гулять под ручку и трепаться.

– Да ну? А мама знает об этой вашей теории?

Марш сурово нахмурился.

– Сказал же, следи за языком!

– То есть вам можно меня доставать, а мне нельзя отплатить взаимностью?

– Сам знаешь, у нас с твоей мамой чертовски непростая дружба.

Ага, под «непростая» он подразумевал, что после смерти отца они оба ни с кем не встречались, но и не сходились, поскольку не хотели таким образом предавать отца, так что просто страдали поодиночке.

Марш вновь приложился к бутылке.

– На днях я заключил контракт с новым клиентом.

– С кем-то знаменитым? – Он упивался тем фактом, что Ноа работает со звездами.

– Скорее всего, вы его не знаете. Он молодой исполнитель кантри.

– Хорошо зарабатывает?

– Достаточно.

– Ты встречался с моим финансистом?

Ноа поморщился. Они с Маршем вечно спорили из-за денег. Он уже не знал, как еще объяснить старику, что не намерен обращаться к его финансисту. Ноа предпочитал собственные инвестиции, которые не будут обогащать нефтедобывающие компании. Он как-то попытался рассказать Маршу о растущей индустрии социально ответственных вкладов, однако тот лишь нахмурился, назвал это чепухой либерастов и заявил, что он спускает деньги на ветер.

– Я немного преуспел, – только и сказал Ноа, не вдаваясь в подробности.

Вздорный подросток, все еще живущий внутри, хотел ткнуть Маршу в лицо квитанции с его недавним заработком. Или извещение о полном погашении ипотеки за мамин дом. Или кредитку с нулевым долгом за обучение Зоуи, которая на следующий год выпустится из университета с докторской степенью.

Однако самого факта было достаточно. Ноа не нуждался в одобрении Марша – только мамы и сестры. И еще Лексы.

Он оглянулся на стеклянную дверь, ведущую в кухню, где подруга и мама с улыбками рассматривали книгу на столе – вероятно, альбом с детскими снимками Ноа, сделанными до смерти отца. После они фотографировались редко.

Ноа еще немного постоял и, допив пиво, сказал:

– Посмотрю, не нужна ли им помощь.

Внезапно дверь в дом отъехала, на пороге появились мама и Зоуи с одинаково потрясенными лицами.

– Она рассказала нам о донорстве, – сказала мама.

– И как все вообще происходит? – спросила Зоуи чуть позже, когда они сидели за обеденным столом. Она проглотила сразу половину фаршированного гриба. – Донорство, я имею в виду.

Алексис, сидящая справа от Ноа, отпила вина из бокала, прежде чем ответить.

– Я пока только изучаю эту тему. Похоже, доноры проходят два этапа осмотра. На первом берут анализы, чтобы проверить совместимость донора с реципиентом. Если они подходят, то нужно сдать дополнительные анализы и пройти некоторых врачей, проверить здоровье.

– Сколько времени это занимает? – спросила мама.

– Обычно около шести месяцев. Но Эллиотт столько не продержится, ему нужна почка к концу года.

– Боже! – выдохнула мама. – Как скоро!

– Два других донора уже сорвались.

– Так что если ты не подойдешь, то… – Зоуи не договорила, и концовка зависла в воздухе.

Алексис бросила взгляд на Ноа.

– Не знаю, что будет.

У Ноа заныло в груди от тона ее голоса – конечно, она знала. Скорее всего, Эллиотт умрет. И, черт, Ноа прекрасно понимал, насколько эта мысль давит на Алексис. Если она не подойдет, то воспримет это как личное поражение. Ноа хотел успокаивающе погладить ее по плечу, но воздержался – за ними пристально наблюдал Марш.

– Должно быть, ты в шоке, – покачала головой мама. – Такая новость, как снег на голову, да еще после всего произошедшего в прошлом году.

Марш что-то пробурчал, и Ноа бросил на него предупреждающий взгляд, который тот живо вернул, невозмутимо отрезая кусок стейка.

– Так что ты собираешься делать? – спросила Зоуи.

– Еще не решила.

Сестра фыркнула.

– Ты просто ангел. Я бы сказала им всем катиться к черту и оставить мои органы в покое.

– Боже, Зоуи! – упрекнула ее мама.

– Ну а что? – пожала плечами та. – По-моему, хотя бы за обдумывание такого варианта Алексис можно записывать в святые. Она даже не видела его, а готова отдать…

– Чего? – прервал ее Марш. – Ты не встречала своего отца?

– Марш, – тихо, но твердо проговорила мама.

– Все нормально, – успокоила ее Алексис, подбираясь. – Я этого не стыжусь. По правде говоря, нет, я никогда не встречала отца. Я даже ничего о нем не знаю. Не знаю, как и когда встретились мои родители и почему он ушел. – Она тяжело сглотнула. – Но, похоже, большую часть моей жизни он жил всего в двух часах езды от меня.

– Где именно?

– В Хантсвилле.

Марш вскинул брови.

– Он военный?

Алексис покачала головой, однако Ноа вмешался, прежде чем она успела ответить. Он понял, к чему клонит Марш, и хотел его остановить.

– Он инженер.

– В НАСА? – непринужденно спросил Марш. Слишком непринужденно.

– Нет, – ответила Алексис. – В какой-то инженерной компании.

Марш откинулся на спинку стула и взял стакан с пивом.

– Большинство инженерных компаний в Хантсвилле – военные подрядчики.

За столом установилась напряженная тишина. Алексис посмотрела на Ноа, тот смотрел на Марша, который смотрел на него в ответ. Зоуи смотрела на грибы. Мама вскочила.

– Кому положить печеной тыквы?

Почти час спустя, после спешного исполнения «С днем рождения» и еще более спешного прощания, они забрались в машину, и Алексис пригвоздила Ноа суровым взглядом.

– Так что это было? Между вами с Маршем?

Ноа пристегнулся и завел мотор.

– Мама пытала тебя моими нелепыми детскими снимками?

– Вовсе они не нелепые. Мне понравилась твоя фотка в костюме Бэтмена, когда тебе было семь, и отныне при любой возможности я буду дразнить тебя из-за пушистых усиков в подростковом возрасте. Но не пытайся увильнуть от ответа на вопрос.

Ноа выехал на параллельную улицу.

– Он мне не доверяет.

– Так и знала! – негодующе воскликнула Алексис. – Эллиотт работает на военных, и Марш боится, ты что-то предпримешь.

– Ага.

– Но ты больше таким не занимаешься.

– Верно.

– Ты уже давно другой человек.

Ноа покосился на Алексис.

– Я ценю твой праведный гнев, но для Марша я всегда буду тем подростком.

Тем разгневанным подростком с ай-кью гения и жаждой мести за смерть отца. Малолетним бунтарем, который угодил в руки ФБР из-за сумасбродной, провальной попытки взломать систему, которая, очевидно, была ему не по зубам. Подростком, который на самом деле был хактивистской версией мальчика на побегушках; который моментально согласился сотрудничать с ФБР и сдал всех известных ему шишек из своей компании. Мальчишкой, который в глазах Марша никогда не будет способен на подвиг своего отца.

Алексис насупилась, стиснув челюсть.

– Не понимаю, чего он вечно к тебе придирается. Ты ведь уже сотню раз загладил свою вину.

Ноа выехал на трассу.

– Все сложно.

Праведный гнев Алексис сменился желчной усмешкой.

– Вчера ко мне заявилась сестра, о которой я даже не догадывалась, и попросила пожертвовать почку для моего давно пропавшего отца. Думаю, я способна переварить сложности.

Ноа оторвал ладонь от руля и потер напряженные плечи.

– Он обещал отцу за нами присматривать. И, когда мы были маленькими, а мама пыталась смириться с потерей, он нам очень помог. Но теперь, кажется, он злится из-за того, что мы больше в нем не нуждаемся. – Он раздраженно выдохнул. – Иногда я даже думаю, его бесит, что я больше не тот бунтарь. Будто ему больше нечем заняться, кроме как устраивать мне взбучки.

– Вряд ли твой отец хотел, чтобы Марш отрывался на тебе до конца жизни.

Примечания