Голос из-под капюшона принадлежал женщине. Какой странный акцент…
– Или когда я очень голодна.
– Ты видела это? – спросил Ярви.
– Сомнительная честь, но да, видела.
– И что скажешь?
– Она – дура несчастная. В сердце пусто, там только гнев и гордыня. Она самоуверенна – и в то же время не верит в себя. Она себя не знает, совсем.
И женщина в тени сдвинула капюшон. Оказалось, у нее черная кожа, лицо изможденное, словно она и впрямь месяцами голодала. Волосы стрижены коротко, топорщатся седоватой гривкой. Незнакомка запустила в ноздрю длинный указательный палец, долго ковырялась, придирчиво оглядела вытащенное, а потом отщелкнула в сторону.
– Короче. Девка – глупая. Пень пнем. И даже хуже. Пни – они обычно тихонько себе гниют, а от этой дуры – сплошной вред.
– Я все слышала, – прошипела Колючка, как раз пытавшаяся встать на четвереньки.
– Вот и лежи там, куда тебя пьяный мальчишка уложил, – и женщина улыбнулась Бранду, как акула – сплошные зубы во рту, аж страшно. – А он мне нравится, хм. Смазливый и отчаянный. Прям как я люблю.
– Ну а она на что-нибудь сгодится? Можно с ней что-то сделать? – поинтересовался Ярви.
– Сделать-то можно, вопрос, какой ценой.
И женщина отлепилась от стенки. Странная у нее походка была – она покачивалась, дергалась и извивалась, словно танцуя под слышную одной ей музыку.
– Сколько вы мне заплатите, чтобы я занялась ее бесполезной тушкой? Вот в чем вопрос. И потом, ты и так у меня в долгу.
И длинная рука выдернула из-под плаща какую-то штуку и протянула королеве.
Это была шкатулка размером с голову ребенка – темная, идеальной квадратной формы, с гравированной золотом надписью на крышке. Бранд понял, что не может оторвать глаз от этой странной вещи. Пришлось буквально одернуть себя – так хотелось подойти и посмотреть поближе. Колючка тоже таращилась. И Ральф. И королевины трэли. Так смотрят на жуткую смертельную рану – вроде как ужас, но глаз не отвести. Никто из них, естественно, не умел читать, но тут не нужно быть служителем, чтобы понять: это эльфийские буквы. Эти письмена начертали задолго до Божьего Разрушения.
Отец Ярви тяжело сглотнул, протянул к шкатулке больную руку и единственным пальцем осторожно поддел крышку. Та откинулась. То, что там лежало, испускало бледный свет. В этом свете тени на лице служителя, казалось, залегли еще глубже, когда он изумленно приоткрыл рот. Этот свет отразился в расширенных от изумления глазах королевы Лайтлин – а Бранд-то думал, что эту женщину ничем не удивить…
– Клянусь всеми богами, – прошептала королева. – Оно и впрямь у тебя.
Женщина отвесила картинный поклон, пола плаща скользнула по полу, разметая пыль и солому.
– Я держу обещания, о самая золотая из королев…
– Значит, оно… работает?
– Желаете ли вы, чтобы оно поменяло цвет?
– Нет, – быстро сказал отец Ярви. – Пусть поменяет цвет перед Императрицей Юга, не раньше.
– Остается вопрос…
Не отводя глаз от шкатулки, королева протянула женщине сложенный листок бумаги:
– Все твои долги прощены.
– Именно этот вопрос я и хотела задать…
И чернокожая нахмурилась, осторожно взяв листик двумя пальцами.
– Меня часто называли ведьмой, однако вон оно – настоящее колдовство: клочок бумаги стоит мешка золота…
– Времена меняются… – пробормотал отец Ярви и захлопнул шкатулку.
Свет тут же погас. И только тогда Бранд понял, что стоял, затаив дыхание. И медленно выдохнул.
– Набери нам команду, Ральф, ты знаешь, какие люди нам нужны.
– Стойкие и крепкие, полагаю, – заметил старый воин.
– Гребцы и солдаты. Изгои и отчаявшиеся. Мужчины, которые не падают в обморок при мысли о кровопролитии – и при виде крови. Нам предстоит долгий путь, и слишком многое зависит от того, чем закончится путешествие. Мне нужны люди, которым нечего терять.
– Вот это мне нравится! – и чернокожая хлопнула себя по бедрам. – Возьмите в команду меня, не пожалеете!
И она прозмеилась между табуретами и, все так же вихляя, скользнула к Бранду. На мгновение рваный плащ распахнулся, и под ним блеснула сталь.
– Угостить тебя выпивкой, парень?
– Парень уже и так угостился, ему хватит.
Королева Лайтлин смотрела прямо на него, и четверо ее рабов тоже. Бранд с трудом сглотнул, во рту все еще стоял вкус рвоты, но сейчас стало очень, очень сухо.
– Я родила двоих сыновей от первого мужа, за что буду ему всегда признательна, но должна сказать – он слишком много пил. Выпивка делает плохого человека еще хуже. И портит хорошего.
– Я… я решил бросить пить, моя королева, – промямлил Бранд.
Он знал, что обратного пути нет. С выпивкой, нищетой, работой в доках покончено.
Черная женщина разочарованно надула щеки и фыркнула. И пошла к дверям:
– Я смотрю, у нынешней молодежи совсем плохо с честолюбием.
Лайтлин даже ухом не повела.
– Ты дерешься, как один мой старинный друг.
– Благодарю…
– Не благодари. Мне пришлось его убить.
И королева Гетланда величественно выплыла из зала, а следом за ней ее рабы.
– Мне нужно команду собирать.
