Скрипаль. Березовский. Пешки в большой игре

© Лузан Н., 2019

© АО «Издательский дом «Аргументы недели», 2019

Глава 1

«Джентльмены» с набережной Принца Альберта

Авиалайнер A310-200 British Airways («Британские авиалинии») стремительно промчался по бетонке, легко взмыл в воздух и, совершив разворот, взял курс на юг, на Испанию. Далеко внизу остался международный аэропорт Хитроу. С заоблачной высоты он напоминал гигантского спрута, хищно распустившего щупальца автомобильных развязок и взлетно-посадочных полос. Прошло несколько минут, и в утренней дымке исчезли каменные джунгли Лондона, мутная лента Темзы и караван судов на рейде. О них напоминало разноцветное марево, растекшееся по горизонту, вскоре рассеялось и оно.

Ведущий агентурист – вербовщик британской разведки Пабло Миллер, он же Антонио Альварес де Идальго отстранился от иллюминатора и обратил взгляд на коллегу – Эдварда Пристли. Тот обладал поразительным свойством, в любой обстановке мог расслабиться и спать сном праведника. На безмятежном лице Эдварда застыла лукавая улыбка, веснушки, обильно рассыпанные под глазами, приостановили веселый хоровод. Пабло последовал его примеру, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и под монотонный рокот двигателей лайнера предался приятным воспоминаниям.

Они были свежи в памяти. Два месяца назад в службе Миллера и его коллег произошло знаменательное событие. Они переехали в новое здание СИС/MИ-6 (Secret Intelligence Service, MI6) – службы внешнеполитической разведки Великобритании. Оно находилось в правительственном квартале Лондона, на Воксхолл-кросс, в доме № 85. Это был больше чем переезд, он символизировал новый этап в деятельности одной из самых старейших спецслужб мира.

Сюрреалистический облик здания, созданный мрачным гением архитектора Терри Фаррелла, вызывал в обществе противоречивые мнения. Одни восхищались и видели в новой штаб-квартире СИС некий символ возрождения былого имперского величия Британии. Она напоминала некое всевидящее око, проникающее в тайны ее противников. Скептики находили в ней сходство с древними ступенчатыми пирамидами ацтеков и мрачно шутили: на набережной Принца Альберта упокоились духи славных британских разведчиков. Злопыхатели, кривя физиономии, исходили ядом и усматривали в штаб-квартире СИС сходство с Дворцом Чаушеску – румынского диктатора Николае Чаушеску, свергнутого восставшим народом и расстрелянного вместе с женой 25 декабря 1989 года.

Миллер был выше общественных пересудов. Ему и сотням других сотрудников СИС, занявших кабинеты в новых стенах, казалось, что под их сводами возродился славный дух ее легендарного основателя – сэра Мэнсфилда Смита-Камминга. Вместе с ним возвращались великие времена, когда британская спецслужба вершила не только судьбами генералов, министров, кайзеров и царей, а перекраивала границы дряхлеющих империй, свергала неугодные и приводила к власти угодные Короне режимы. Память Миллера обратилась к ее славным страницам и тем, кто их писал.

Легенда британской разведки и ее идол Лоуренс Аравийский – Томас Эдвард Лоуренс не щадил себя ради величия и славы Короны. В нем – тщедушном человеке, ростом чуть больше пяти футов и семи дюймов жили отважное сердце льва и неукротимый дух неустрашимых воинов славного короля Ричарда Львиное Сердце.

В начале двадцатого века, вдали от родины, в раскаленных песках Саудовской Аравии Лоуренс Аравийский в одиночку, смертельно рискуя жизнью, встал под знамена будущего короля Ирака принца Фейсала из Мекки. Мало кто в Лондоне мог поверить, что он сумеет объединить дикие племена кочевников-бедуинов и превратить их в грозный таран, который сокрушит, казалось бы, незыблемую Османскую империю. Ему это удалось. Меньше чем за год он поднял на дыбы Ближний Восток. В мае 1916 года во главе Арабской освободительной армии Лоуренс Аравийский совершил беспримерный марш по раскаленным пескам Саудовской Аравии и участвовал в штурме твердыни Османской империи – Медины.

Спустя год, 6 июля 1917 года, военные формирования, созданные Лоуренсом Аравийским и Фейсалом, овладели другим оплотом турок на Ближнем Востоке – Акабой. Не зная передышки, он пробрался в город-крепость Дерье и через своих конфидентов поднял восстание, участвовал в боях, был ранен и попал в плен к туркам. Они подвергли его жестоким пыткам. Лоуренс Аравийский был человеком без нервов и не выдал себя ни словом, ни движением. У палачей не возникло ни малейших подозрений, что перед ними находится тот, кому удалось перевернуть многовековой мир Ближнего Востока. Турки приняли его за дезертира. Усыпив бдительность стражи, Лоуренс Аравийский бежал. Ему, едва державшемуся на ногах, удалось преодолеть больше сотни миль по безводной пустыне и добраться до войск принца Фейсала. Позже, когда турки узнали, кто находился в их руках, то пришли в ярость и объявили по тем временам неслыханную награду: 20 тысяч фунтов стерлингов за Лоуренса Аравийского живого и 10 тысяч за мертвого. На Востоке, где все покупается и продается, не нашлось человека, кто бы польстился на нее.

Восстановившись после ран и пыток, Лоуренс Аравийский во главе боевой группы снова отправился в тыл турецких войск для проведения специальных операций. В дни решающей битвы при Гизе, которую вел сводный корпус генерала Алленби, дерзкие действия Лоуренса Аравийского и его подчиненных во многом предопределили ее успех. Внезапной атакой они захватили и вывели из строя стратегически важный железнодорожный узел в Мане. Турецкие войска оказались отрезанными от баз снабжения и затем обратились в бегство.

Под ударами армии восставших арабов, британских и французских экспедиционных сил территория Османской империи съеживалась как шагреневая кожа. Ее южный фронт трещал по всем швам. 1 октября 1918 года Лоуренс Аравийский в составе британского экспедиционного корпуса триумфатором вступил в поверженный Дамаск. Могущественная Османская империя, от одного только чиха султана в Европе начинался насморк, канула в лету. Лоуренс Аравийский сумел совершить то, что на протяжении веков не удавалось ни одному халифу или султану, – объединить вечно враждовавшие между собой кочевые племена и покончить с владычеством османов.

Лоуренс Аравийский был многолик и естественен в любой обстановке. Его принимали за своего английские пэры и арабские шейхи. Он одинаково свободно чувствовал себя в кабинете министра и в шатре бедуина. Лоуренс Аравийский был одним из последних рыцарей в разведке и истинным защитником интересов Британской империи. Он служил только ей, а не министрам, какого бы высокого ранга они не были. И потому отказался от всех почестей и наград, даже рыцарского звания, когда узнал, что его обещания принцу Фейсалу о полной независимости будущих арабских государств обратились в прах. За спиной Лоуренса Аравийского циничные французские и британские политики еще в 1916 году заключили секретное соглашение о разделе Османской империи. А когда она пала, они, подобно гиенам, набросились на ее труп. Франция урвала себе большую часть Сирии, англичанам достался самый лакомый кусок – Месопотамия.

Для рыцаря без страха и упрека – Лоуренса Аравийского, это стало тяжелейшим ударом. Он – вольный сын пустыни, задыхался в лабиринте правительственных коридоров Вестминстера и потому ушел из разведки, а позже с горечью признал:

«… роль, которую я сыграл в арабском восстании, постыдна не только лично для меня, но и для моей родины и ее правительства».

13 мая 1935 года легенда британской разведки погиб в автомобильной катастрофе. Его постигла судьба тех, кто до него и после посмел не согласиться с интересами британских политиков.

Другой знаменитый разведчик – лейтенант Сидней Рейли, с такой же энергией и решимостью, как и Лоуренс Аравийский, отстаивал интересы британской Короны в Московии, погрузившейся во вселенский хаос. В 1918 году он пытался осуществить не менее дерзкий, чем Лоуренс Аравийский, план перекройки в недавнем прошлом могущественной Российской империи. Рейли намеревался ни много ни мало свергнуть правительство Ленина, заключившего 3 марта 1918 года в городе Брест-Литовске мирный договор с Германией.

В тот день большевистская Россия вышла из Первой мировой войны. Британия и Франция остались один на один с заклятым врагом – Германией и ее союзником Австро-Венгрией. В Берлине не замедлили воспользоваться сложившейся ситуацией, сняли значительную часть войск с Восточного фронта, перебросили на Западный и перешли в решительное наступление против англо-французской коалиции. Она не устояла. Немцы в стремительном броске вышли к реке Марна и угрожали Парижу. Обращение главнокомандующего войсками коалиции фельдмаршала Хейгана напоминало скорее не приказ, а мольбу:

«Мы должны защищать каждую позицию до последнего солдата! Ни шагу назад!»

От окончательной катастрофы Британию и Францию могло спасти только чудо, либо возвращение России в войну с Германией. В Лондоне и Париже делали все возможное и невозможное, чтобы свергнуть правительство Владимира Ленина (Ульянова) и привести к власти своих конфидентов. Атаку против большевиков вели на всех фронтах.

2 августа 1918 года в Архангельске высадился экспедиционный корпус генерала Пуля и, оккупировав север России, продолжил наступление вглубь страны. Французский десант захватил Одессу. Одновременно Рейли, с личного благословления сэра Камминга, ринулся в Москву, чтобы развернуть войну на тайном фронте. В те месяцы она напоминала адский котел. В нем в непримиримой схватке за власть над Кремлем, огромной страной и ее колоссальными ресурсами сошлись белые с красными, левые эсеры с большевиками, монархисты с анархистами.

Рейли бесстрашно ввязался в войну всех против всех и немало преуспел. Перед его бешеным напором, неукротимой энергией, 1 миллионом 200 тысячами рублей, выделенных правительством Ллойда Джорджа на организацию переворота, мало кто мог устоять. За несколько недель Рейли, Локкарт – глава британской миссии и «политический агент» в России, капитан Бойс – руководитель «стейшнс», – станции (резидентуры МИ-1с) в России и военно-морской атташе капитан Кроми создали разветвленную сеть конфидентов. Они, подобно термитам точили власть большевиков. Ее дни, казалось, были сочтены. Рейли и Локкарту удалось привлечь к заговору трех командиров: Шмидхена, Бредиса и Кранкала преторианской гвардии большевиков – латышских стрелков. В Петрограде неутомимый Кроми сформировал несколько боевых групп, их костяк составляли бывшие царские офицеры. Они готовы были уничтожить корабли Балтийского флота в случае прихода немцев в Кронштадт. Казалось еще одно усилие Рейли, Локкарта, Бойса, Кроми и власть большевиков падет.

Их планы рухнули в течение суток. В ночь на 31 августа 1918 года чекисты штурмом взяли британское посольство в Петрограде, захватили в плен 40 заговорщиков из числа бывших русских офицеров императорской армии и большое количество оружия. При штурме погиб Кроми. Одновременно в Москве комендант Кремля Мальков провел аресты конфидентов британской разведки и лично задержал в квартире, в Хлебниковом переулке, Локкарта вместе с его помощником капитаном Хиксом. Самому Рейли в последний момент удалось скрыться.

Глава только-только вставшей на ноги советской спецслужбы – ВЧК, Феликс Дзержинский переиграл сэра Мэнсфилда Смита-Камминга и многоопытную британскую разведку. Те, кому Рейли и Локкарт отводили ключевую роль в устранении Ленина и его правительства, Шмидхен, Бредис и Кранкал, на поверку оказались чекистами Буйкисом, Спрогисом и Берзиным.

Вспоминая эти героические и трагические страницы из истории СИС, Миллер в душе тешил себя тщеславной мыслью, что своими будущими успехами сможет, если не затмить славу Лоуренса Аравийского и Рейли, то, по крайней мере, вписать несколько ярких строк в одну из самых необыкновенных книг в истории Британии – летопись тайных операций. Миллер снова и снова возвращался к словам генерального директора СИС – Мистера Си. До недавнего времени даже для узкого круга посвященных в тайны британской разведки он был известен только под этим псевдонимом. После принятия в 1994 году «Закона о разведслужбах Британии», Дэвид Спеддинг стал первым гендиректором, кто вышел на публику из почти вековой тени. Накануне отъезда в Испанию Миллер удостоился чести личной встречи с ним. Спеддинг был лаконичен.

«…Пабло, ваши нынешние пока еще скромные успехи в разведке говорят: перед вами может открыться блестящее будущее. Для этого у вас есть почти все: способности и талант прирожденного агентуриста. Именно агентуриста, такое дано немногим.

И еще, Пабло, не ищите слабых противников, смело вступайте в схватку с самыми сильными. Победа над ними возвышает вас как профессионала, а результат служит на благо Британии! Нет ничего значимее и выше, чем благо Британии! Этому посвятили свою жизнь наши славные предшественники. В нынешних реалиях специальные операции – наше главное оружие!»

Подтверждение этим словам Миллер находил в том, что в день открытия новой штаб-квартиры СИС в июле 1994 года ее удостоили своим посещением королева Елизавета, премьер-министр Джон Мейджор и министр иностранных дел Дуглас Хэрд. Их присутствие на церемонии красноречиво говорило, худшие времена для некогда гордости британцев – секретной службы, остались позади.

Об этом говорил премьер-министр Мейджор:

«…Господа, пришло время, когда разведка и контрразведка – это наше особое оружие, должны занять заслуженное вашими славными предшественниками место в отстаивании национальных интересов Британии. Они присутствуют везде, где находится хоть один британец!

Нам и нашему союзнику – США, удалось сокрушить извечного врага Британии – империю зла! Но ее осколки – нынешняя Россия, продолжают нести угрозу. Впереди нас ждет непростое будущее, его во многом предстоит формировать вам».

«Будущее?.. Формировать вам! – мысленно повторял Миллер и задавался вопросами: – А каким оно будет? Что ждет меня?..»

Пол резко ушел из-под ног. Лайнер провалился в воздушную яму и через мгновение стремительно взлетел вверх. Второе падение было более глубоким, а подъем более затяжным. Двигатели пронзительно взвыли. Корпус лайнера сотрясла судорожная дрожь. Он оказался в зоне мощной турбулентности. По салону покатилась волна тревожных голосов. Пристли встрепенулся, посмотрел по сторонам, бросил взгляд за иллюминатор, покачал головой и сказал:

– Что-то не ласково встречает нас Испания. Никак не может простить нам разгрома Непобедимой армады при Гравелинском сражении.

Миллер хмыкнул и заметил:

– Ничего, переживем. Гораздо важнее то, как нас встретит Железный Стронг.

– М-да, с ним нам не повезло, – посетовал Пристли. – Я слышал, он еще тот цербер. Если цапнет, то мало не покажется.

Его опасения были не напрасны. Суровая слава о Железном Стронге – резиденте МИ-6 в Мадриде, Артуре Стронге бежала впереди него. Он оставался последним из могикан, кто еще помнил славные времена, когда одно только слово СИС приводило врагов в трепет. Стронг участвовал во всех тайных операциях на Ближнем Востоке за последние 30 лет и избежал провала. Ему давно перевалило за пятьдесят, а он продолжал исправно тянуть служебную лямку. Завистники злословили: для Стронга жизнь – это работа, а работа – это жизнь.

За короткое время общения с ним Миллер в этом мог убедиться и вынужден был признать:

– Цапнет, не цапнет, но то, что нам придется отрываться не на пляжах Барсы, а в кабинетах и на явках с агентами, так это факт.

– А-а, это он пусть со своих три шкуры дерет! Мы ему не подчиненные! – отмахнулся Пристли.

– Справедливости ради, Стронг не позволяет расслабляться и себе. Работает без выходных.

– Ну, это его дело. Говорят, у него в лексиконе всего два слова – исполнить и доложить. Что, правда?

– Ты отстал от жизни, Эдвард. Лексикон Стронга в последнее время существенно расширился, – с улыбкой ответил Миллер.

– Да мне плевать на него и на его лексикон!

– А зря! Тебе, нашей надежде, надо бы знать кое-что из цитатника Стронга.

Пристли хмыкнул и, горделиво вскинув голову, заявил:

– Приятно такое слышать от восходящей звезды управления.

– Не обольщайся, Эдвард, это аванс, его еще надо отработать.

– Пабло, ты уже вещаешь как Мистер Си. Ну да ладно. Так чем обогатился словарный запас Стронга?

– Можешь записать.

– Спасибо, запомню. Надеюсь, в нем не больше трех слов?

– Больше. Как утверждает Стронг: «мистер Никто», если хочешь чего-то добиться в разведке, ты должен усвоить три правила.

– Как в сказке! И какие же? Ну-ка, ну-ка, поведай! – допытывался Пристли.

– Правила простые. Твоя любимая жена – работа. Твоя лучшая любовница – тоже работа. Твой родной брат – агент!

– Ну и родственнички! Хоть вешайся!

– Нравится или нет, а пока будем работать со Стронгом, это придется принять, – признал Миллер.

– Ладно, с родственником-агентом еще можно как-то согласиться. Но что касается жены и любовницы, это уж слишком. Как размножаться, Пабло?

– В перерывах между работой, Эдвард.

– Слава Господу, нам со Стронгом не служить. Поражаюсь, как он с такими замашками не стрижет розы где-нибудь в Солсбери или в Истборне?! – удивлялся Пристли.

– Стригут другие, а Стронг вправляет мозги таким дарованиям как ты, Эдвард, и будет вправлять еще не один год.

– Ну, это мы еще посмотрим. Ты лучше скажи, а с чего ему такая честь?

– Он почти 10 лет провел в бейрутском котле и, как видишь, не сварился.

– Хо, когда это было.

– Это еще не все, Стронг начинал службу вместе с Мистером Си.

– А-а, тогда понятно, почему он до сих пор протирает кресло в кабинете.

– Не спеши с выводами, Эдвард. Он и сегодня даст фору многим, – предостерег Миллер. – Если бы не его агент в Ираке, то «Буря в пустыне», возможно, превратилась бы в бурю в стакане.

– Ты это серьезно?! – не мог поверить Пристли.

– Более чем. Информация агента Стронга о системе ПВО Ирака позволила нашим яйцеголовым сделать ее слепой и глухой.

– Ну, тогда это меняет дело, но не мое отношение к Стронгу. Не терплю, когда заставляют щелкать каблуками и ходить по линеечке.

– Насчет каблуков и линеечки, ошибаешься. Те, кто знает Стронга, говорят: он многолик, дьявольски коварен и изобретателен.

– Ну просто Янус какой-то! Не командировка, а одно наказание.

– Да, на легкую жизнь не приходится рассчитывать. С этим будущим агентом Немедленным нам предстоит покувыркаться, – напомнил о предстоящем задании Миллер.

– Не первый раз, покувыркаемся и вывернемся! – самоуверенно заявил Пристли.

– Это будет непросто, Немедленный крепкий орешек. На Мальте на нем наши обломали себе зубы. Нам этого не простят. Мистер Си дал шанс, и мы должные его использовать!

– Я готов, Пабло, уже руки чешутся.

– У меня тоже, осталось недолго, подлетаем к Мадриду, – прервал разговор Миллер и склонился к иллюминатору.

Под крылом лайнера, напоминая разноцветную шахматную доску, возникли уходящие за горизонт поля и сады. Наступившая осень окрасила их волшебными красками. Земля походила на знаменитый персидский ковер, вытканный самой большой искусницей – природой. Особенно щедра на краски осень была в предгорьях, они полыхали багрянцем увядающей листвы. О грядущей зиме напоминали вершины гор. Их укутала белая вуаль первого снега.

Прошло несколько минут, и впереди, вырастая из земли, возник Мадрид. Столица страны великих мореплавателей, художников и поэтов, стряхнувшая с себя более чем пятидесятилетние деспотические оковы фашистского режима Франко, быстро приходила в себя и стремительно поднималась к вершинам политической и экономической жизни Европы. Мадрид превращался в еще один центр влияния на континенте. Ведущие западные политики и руководители военного блока НАТО все чаще собирались под величественными сводами знаменитых дворцов испанских королей. В тиши залов, за плотно закрытыми дверьми ими принимались решения, определявшие настоящее, будущее Европы, и не только ее.

Новый, испанский акцент в европейской речи не остался без внимания ведущих разведок европейских стран. Как и в былые времена, нынешние тайны некогда знаменитого «мадридского двора» все больше привлекали их внимание. Мадридская станция – резидентура МИ-6, до недавнего времени находившаяся на обочине разведывательной деятельности, возвращалась в ее центр и своими результатами весомо заявляла о себе. Наибольших успехов она добилась на русском направлении. Последняя вербовка высокопоставленного дипломата, проведенная с участием Стронга, удостоилась личной похвалы Мистера Си.

Следующим не менее важным шагом в укреплении агентурных позиций британской разведки в русском посольстве в Испании должна была стать вербовка сотрудника ГРУ, получившего в МИ-6 оперативный псевдоним Forthwith (Немедленный). Охота за ним началась во время его службы на Мальте. И когда британской разведке, наконец, удалось нащупать уязвимое место у Немедленного, руководство ГРУ отозвало его в Москву. Что послужило причиной, для разработчиков из МИ-6 осталось тайной.

На четыре года Немедленный выпал из ее поля зрения. За это время мир неузнаваемо изменился. Канули в небытие просоветские режимы в Восточной Европе, военный блок – Варшавский договор. Вслед за ними рухнул и сам монстр – СССР. В британской разведке уже списали со своих счетов Немедленного, но, как выяснилось, преждевременно.

Все изменилось после поступления в штаб-квартиру МИ-6 шифровки Стронга. В ней он, ссылаясь на информацию агента Оракула, сообщал о появлении в российском посольстве в Мадриде нового сотрудника. Он оказался не просто кадровым высокопоставленным дипломатом, а ведущим военным разведчиком ГРУ. В его руках находились нити многих операций, проводимых военной разведкой не только в Испании, а и в Северной Африке. Фотографии и кадры скрытой видеосъемки не оставляли сомнений у аналитиков МИ-6: новый сотрудник – это Немедленный. Нынешнее его положение в резидентуре ГРУ открывало перед британской разведкой широкие оперативные возможности. Дальнейшую разработку будущего ценного агента Мистер Си поручил подающим большие надежды молодым сотрудникам Пабло Миллеру и Эдварду Пристли. Они гордились столь высокой честью и горели желанием поскорее взяться за дело.

До приземления в аэропорту Мадрида Барахас оставались считанные минуты. Об этом Миллеру и Пристли напомнили вспыхнувшие красным светом табло и объявление стюардессы. Лайнер пошел на снижение. Надрывно взвыли двигатели. Корпус затрясло. Пилот, заложив крутой вираж, зашел на посадку. Под крылом, слева и справа, напоминая стаи перелетных птиц, возникли сотни Airbus, Boeing и Embraer. Справа промелькнули гигантские складские ангары. Серая лента взлетно-посадочной полосы стремительно приближалась. В следующее мгновение шасси коснулись бетонки. Лайнер приземлился, погасил скорость, свернул на стоянку и, взвизгнув двигателями, остановился. По салону покатилась оживленная волна голосов, захлопали багажные полки, заскрипели замки-молнии. Гомонящий на разных языках людской ручеек выплеснулся в центральный проход и шумной рекой устремился на выход. Миллер и Пристли, подхватив саквояжи, вышли на верхнюю площадку трапа.

На календаре был конец сентября, но здесь, в Испании, лето не спешило уступать место осени. Раскалившееся добела солнце палило как в августе. От обжигающего горячего воздуха перехватывало дыхание. В нем смешались запахи керосина и поздних цветов. В зыбком мареве здания аэропорта, отеля, диспетчерской башни утратили привычные очертания и напоминали сюрреалистические сюжеты с картин гениального испанского художника Сальвадора Дали.

Миллер опустил взгляд и был приятно удивлен. У трапа их встречал однокашник по учебе в Кембриджском университете Стив Коуэн. Это служило хорошим знаком – Железный Стронг показал себя тонким психологом. Миллер поспешил навстречу Коуэну и через мгновение оказался в крепких объятиях.

Похлопывая его по плечу, Коуэн с любопытством косился на Пристли.

– Знакомься, Стив, наш коллега, Эдвард, – представил его Миллер.

Коуэн пожал руку Пристли и поинтересовался:

– Как долетели?

В глазах Пристли появились и исчезли лукавые чертики. Его лицо помрачнело. Тяжело вздохнув, он обронил:

– Бывало и лучше.

Коуэн насторожился, бросил вопросительный взгляд на Миллера; тот развел руками, и спросил:

– Так что случилось, Эдвард?

– Хотел покупаться, но не получилось.

– Как?! …Что ты имеешь в виду? – удивление Коуэна переросло в недоумение.

– Над Атлантикой нас так болтало, я уже подумал, отлетался, – с трагическим видом произнес Пристли.

– Спасли ситуацию плавками, – продолжил розыгрыш Миллер.

– Плавки?! …Какие плавки?! …Э-э, о чем вы… – не знал, что и думать Коуэн.