Эпоха дополненной реальности

После запуска «Спутника-1» взыгравшее чувство национальной гордости дало новый мощный толчок гонке между СССР и США. Каждая из стран стремилась первой выйти в открытый космос, осуществить стыковку – и так далее, и так далее. Раньше столь колоссальные усилия в национальных масштабах предпринимались разве что во время войны. Это и была война, только «холодная». На пике гонки вооружений первенство в завоевании околоземной орбиты рассматривалось противоборствующими нациями как наиважнейшая стратегическая задача.

Атомная эпоха сопровождалась интенсивным экономическим ростом. На протяжении 1950-х и 1960-х годов ВВП США ежегодно прирастал на 6-10 %, а потребность в электроэнергии росла в среднем на 7 % в год. Несмотря на стремительные темпы строительства угольных теплоэлектростанций, прогнозы показывали, что к концу XX века они перестанут справляться с неуклонно возрастающими энергетическими потребностями. В долгосрочной перспективе оптимальной альтернативой представлялась атомная энергетика. По экспертным оценкам 1967 года, к 2000 году доля АЭС в составе генерирующих мощностей США должна была достигнуть 56 %. Однако всплеск инфляции, а затем нефтяной кризис начала 1970-х вверг американскую экономику в кризис, и потребность в бурном развитии энергосетей отпала.

Сегодня больше всего шансов добиться лидерства в энергетике у солнечных электростанций. А ведь солнечные батареи – не что иное, как побочный продукт космической эры. Лаборатории Белла[50] представили первые работающие батареи на кремниевых фотоэлементах в 1954 году, а уже в 1958-м НАСА запустило спутник «Авангард-1»[51], работавший на солнечной энергии.

И хотя технология преобразования света в электроэнергию была разработана еще в доатомную эру, а солнечные батареи сконструированы в 1950-х годах[52], лишь в наши дни солнечные электростанции стали конкурентоспособны по сравнению с традиционными с точки зрения себестоимости энергии. Таким образом, последствия технологического прорыва на волне бума послевоенных десятилетий продолжают давать знать о себе и сегодня, – и это замечательно.

Социальные последствия бума ракетостроения, электроники и ядерной физики

В разгар космической гонки в НАСА официально работало 400 000 человек. Помимо этого, по слухам, НАСА щедро одаривало контрактами 20 000 университетов, научно-исследовательских институтов, промышленных предприятий и иных подрядчиков по всему миру. По некоторым данным, в середине 1960-х 4,5 % работоспособного населения США были тем или иным образом задействованы в работе над проектами освоения космоса. На фоне постоянных колебаний показателей рентабельности различных отраслей это был беспрецедентный период роста.

По сей день Хьюстон (штат Техас)[53] и «космическое побережье» Флориды[54] пожинают долгосрочные плоды инвестиций в космическую программу 1960-х. Вот лишь некоторые результаты инвестиций НАСА в развитие технологий за последние 50 лет:

● стеклоткань с тефлоновым покрытием (PTFE) – современный покровный материал;

● скафандры и термобелье с жидкостным охлаждением – сегодня эти технологии используются в портативных медицинских приборах для охлаждения организма при лечении ожогов конечностей, рассеянного склероза, повреждений позвоночника, спортивных травм и т. п.;

● портативные автономные дыхательные устройства для пожарных НАСА взяты на вооружение пожарными всего мира;

● роботизированные искусственные манипуляторы и мышечные приводы, сконструированные НАСА, используются в протезах конечностей нового поколения;

● конструкция топливных насосов главного двигателя космических шаттлов положена в основу искусственного сердечного насоса, созданного доктором Майклом Дебейки[55] из Медицинского колледжа Бэйлора в Хьюстоне совместно с инженером Космического центра имени Линдона Джонсона Дэвидом Сосье.

Среди прочих изобретений и технологий, основанных на разработках НАСА, которые мы используем в повседневной жизни, – невидимые брекеты, устойчивые к царапинам линзы, пена Memory Foam[56], инфракрасные датчики температуры, детекторы задымления, беспроводные инструменты, фильтры для очистки воды, износостойкие радиальные шины, светодиоды (LED), химические датчики и алгоритмы для повышения качества и анализа видеоизображений.

Таким образом, атомно-космическая эпоха, при всей глобальности технологических преобразований, не вызвала социальных потрясений, а, напротив, способствовала созданию дополнительных рабочих мест и повышению благосостояния населения.

В основе современных инновационных технологий лежат три основополагающих закона, или принципа. Первый из них – рассмотренный в этой главе закон Мура, два других – сетевой закон Меткалфа Гилдера[57] и закон Крайдера[58], определяющий темпы роста емкости носителей данных. По сути, эти законы описывают три столпа, на которых зиждется развитие современных цифровых технологий. Речь идет о производительности компьютеров, пропускной способности сетей, а также емкости хранилищ данных и скорости обмена информацией с ними. В последнее десятилетие вычислительная техника и телекоммуникации кардинально изменили мир вокруг нас и нас самих.

Сегодня ежесекундно публикуется в 1000 раз, а ежесуточно – в 80 млн раз больше интернет-контента, чем в 130 млн печатных книг, изданных за всю историю человечества!

Статистика цифровой эры поражает воображение. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на показатели объемов хранилищ и скорости передачи данных по сетям в динамике. С 1990 по 2005 год емкость среднестатистического жесткого диска выросла в тысячи раз, и это не предел. В 2015 году оцениваемый объем трафика, передаваемого по сетям, использующим интернет-протокол (IP), в планетарном масштабе превысил 10 зеттабайт[59] данных. При этом в 2008 году предполагалось, что к 2015 году он лишь приблизится к зеттабайту то есть прогноз превышен в десять с лишним раз. Исходя из существующих тенденций, к 2019 году ожидается рост трафика еще на целый порядок.

Рисунок 1.7. Снижение стоимости хранения информации (в пересчете на 1 ГБ) в период с 1980 по 2015 год

Чтобы было понятнее, о каких объемах информации идет речь, приведу пример: в оцифрованном виде все данные – «контент» – крупнейшего в мире книгохранилища, Библиотеки Конгресса США, составляют около трех петабайт (РВ) данных. А ведь там хранятся не только книги, но и 13 млн фотографий, 4 млн карт, 500 000 фильмов и 3,5 млн звукозаписей[60]. Сегодня за сутки человечество производит в 8500 раз больше контента, чем хранится в Библиотеке Конгресса. Другая, не менее впечатляющая аналогия: сегодня ежесекундно публикуется в 1000 раз, а ежесуточно – в 80 млн раз больше интернет-контента[61], чем в 130 млн печатных книг[62], изданных за всю историю человечества!

Сегодня одно только Агентство национальной безопасности (АНБ) США каждые шесть часов собирает столько же информации, сколько хранится в Библиотеке Конгресса. Запаса дисковой памяти, имеющегося на сегодняшний день, с лихвой хватит на то, чтобы в текущем режиме сохранять все, что пишут, говорят, исполняют и фотографируют люди.

На заре интернета он был привязан к нескольким мощным по тем временам университетским серверам, а большинство подключенных к сети компьютеров находилось поблизости. Дата-центры существуют с 1970-х годов, но именно появление серверов в 1990-х годах обусловило создание крупными корпорациями коммерческих центров, специализирующихся прежде всего на резервном копировании данных и размещении зеркальных копий в различных точках земного шара. Сегодня такие подключенные к интернету «серверные фабрики» или дата-центры называются «облачными хранилищами». Термин был позаимствован из области сетевых диаграмм, в которых символом в виде облака принято обозначать удаленную базу данных.

Представляя новую платформу Xbox One на выставке-ярмарке электронных развлечений Electronic Entertainment Expo (ЕЗ) в 2013 году, тогдашний вице-президент Microsoft Фил Харрисон, руководивший подразделением онлайновых игр Xbox, так описал динамику экспоненциального роста:

В первый же день работы Xbox One мощность [облачного] сервера станет эквивалентна мощности всех компьютеров, существовавших на планете в 1999 году. Таковы факты…

Распространение практики совместного потребления[63] и социальных сетей произвело информационный бум (выраженный в количестве байтов/битов данных, создаваемых за секунду), который невозможно было предвидеть еще десятилетие назад. Прогнозировался линейный рост спроса на данные и объемы их носителей. С появлением мобильного интернета мы справедливо предположили, что потоки данных будут увеличиваться и дальше, но взрывного характера их роста, обусловленного созданием социальных медиа и неудержимым желанием потребителей «делиться» всевозможным контентом, предугадать не смогли.

Пример видеоблогера Феликса Арвида Ульфа Чельберга, буквально взорвавшего сеть под псевдонимом PewDiePie, наглядно иллюстрирует изменение структуры спроса на контент. В 2014 году среднее число просмотров роликов, размещенных PewDiePie на YouTube, практически не уступало телеаудитории проходившего в то время финала чемпионата мира по футболу. За финальной игрой Германия – Аргентина наблюдали 26,5 миллиона американцев, но и канал PewDiePie в тот день собрал «урожай» в двадцать с лишним миллионов просмотров[64].

По данным веб-сайта TheRichest.com, самым просматриваемым сетевым телеканалом мира является спортивный ESPN, самый популярный из новостных – Fox News – занимает третье место, а замыкает ведущую десятку CNN. Острее всего проблема борьбы за зрителя стоит перед вечерними новостными кабельными каналами и теми, которые освещают спортивные события всемирного значения, такие как чемпионаты мира по футболу. Если проанализировать статистику аудитории телеканалов в период с 2004 по 2014 год, то пик приходится на 2009-й. Причина последующего сокращения телеаудитории кроется в сочетании двух новых тенденций в IP-технологиях. Во-первых, речь идет об онлайновом видео, которое началось с YouTube и получило развитие на таких сервисах, как NetFlix, Hulu и Amazon Prime. Во-вторых, в мобильных и планшетных приложениях спрос смещается от традиционных новостных телевизионных сетей в сторону фрагментарного контента.

Рисунок 1.8. Аудитория основных кабельных телевизионных каналов США (источник: Nielsen, данные кабельных сетей)

Расстановка сил становится очевидной, если проанализировать статистику просмотров резонансных каналов YouTube. Вышеприведенный график наглядно демонстрирует необыкновенную популярность PewDiePie: по числу зрителей и объемам трафика его канал перевешивает все новостные сети вместе взятые.

Естественно, я отдаю себе отчет в том, что аудитория канала PewDiePie принципиально отличается от аудитории Fox News, ESPN и CNN, однако факт остается фактом: по общему охвату аудитории Феликс Чельберг вне конкуренции – у него в десять раз больше зрителей, чем у всего праймтаймового кабельного телевидения США. И если вы мне возразите, что по влиятельности и авторитетности PewDiePie никогда не сравнится с Fox News, – значит, мы с вами говорим на разных языках. У поколений Y и Z сферы влияния совершенно не такие, как у поколения их родителей. Интенсивность взаимодействий внутри цифровых сообществ растет невиданными в истории темпами – и огромную роль в этом процессе играет обмен видео, фото и иным контентом. Именно поэтому кабельное телевидение никогда не станет адекватной альтернативой для цифрового поколения.

Рисунок 1.9. Аудитория основных кабельных телевизионных каналов в сравнении с количеством просмотров канала видеоблогера PewDiePie (источник: YouTube)

С точки зрения статистики блогер PewDiePie – определенно более влиятельный информационный ресурс, чем новостной канал Fox News. Весь вопрос в том, на кого он «влияет» – на поколение потребителей теленовостей или на поколение тех, кто в недалеком будущем займет доминирующие позиции в торговле, промышленности и обществе?

Еще одна сенсация YouTube – Мишель Фан. Фан начала вести блог об искусстве макияжа в 2005 году, а в мае 2007-го перешла в формат YouTube. В 2009–2010 годах онлайн-уроки Фан привлекли внимание журналистов BuzzFeed, после чего повальное увлечение видеоканалом американки вьетнамского происхождения приняло характер вирусной эпидемии. На сегодняшний день у канала Мишель Фан на YouTube 7 млн подписчиков[65], каждый ее новый видеоролик за первую неделю показа набирает более миллиона просмотров. Мишель не упустила шанс заработать на собственной популярности и в 2011 году открыла платный сервис новостей из мира косметики Ipsy.com, работающий по принципу ежемесячной подписки. В 2013 году она продала свое имя косметическому гиганту L’Oréal, который теперь выпускает линейку продукции ЕМ «Michelle Phan.

Сегодня 27-летняя звезда YouTube, которую в свое время, как говорят, не взяли на работу продавцом косметики в сеть магазинов Sears, имеет собственную косметическую империю с годовым оборотом в 84 млн долларов. На конференции Code/Mobile, состоявшейся в 2014 году в калифорнийском городе Халф-Мун-Бей, Фан рассказала о том, как, по ее наблюдениям, изменился рынок дистанционной торговли за 12 месяцев:

Год назад 60 % трафика поступало [к нам] с компьютеров. Сегодня 70 % идет с мобильных устройств[66].

Большинство инновационных моделей ведения бизнеса, возникших в последние десятилетия, обязаны своим появлением интернету. А ведь, казалось бы, первый в истории веб-сайт был создан Тимом Бернерсом-Ли относительно недавно, 6 августа 1991 года[67]. На страничке объяснялся принцип проекта всемирной глобальной сети (WWW), приводились инструкции по настройке веб-серверов и созданию собственных веб-страниц[68].

Коммерческий интернет возник тремя годами позже, в 1994-м, с появлением Yahoo, Lycos, сайта журнала The Economist, первого интернет-банка First Virtual, Law Info, Pizza Hut, The Simpsons Archive (первого развлекательного веб-сайта), Whitehouse.gov, Web Crawler, сайта журнала Wired и других. Сеть Pizza Hut первой предложила жителям калифорнийского города Санта-Крус возможность заказывать пиццу через интернет. До 1994 года никто не слышал о таком явлении, как электронная коммерция, а сегодня мировой оборот интернет-торговли составляет колоссальные 2,6 трлн долларов США и продолжает уверенно расти на 20–30 % в год[69]. Но прогресс не стоит на месте, и появление смартфонов открыло новую страницу в истории интернета.

Смартфон, несомненно, стал самым значимым изобретением в области персональных средств связи за последние полвека. Если в 2007 году казалось, что смартфон – это модный аксессуар для состоятельной публики и представителей среднего класса высокоразвитых стран, таких как США, то сегодня мы наблюдаем настоящий бум смартфонов в развивающихся странах. За один только 2013 год Китай произвел и продал больше мобильных устройств, чем в США – жителей, и большую часть составили именно смартфоны. Такие модели, как Xiaomi Redmi, Meizu M2, Yu Yunique, Obi Worldphone и Google Android One, уже начали кардинально менять возможности доступа в интернет с устройств ценовой категории до 100 долларов. К январю 2014 года по количеству часов, проведенных онлайн, мобильные устройства во всем мире опередили персональные компьютеры[70].

В Индии имеется в продаже более 40 различных моделей смартфонов не дороже 5000 рупий (около 100 долларов США). Согласно данным Priceonomics, за 18 месяцев с момента покупки смартфоны теряют около 60 % стоимости, – и, следовательно, к 2020 году минимальная сумма, за которую можно будет купить смартфон с доступом в интернет, будет начинаться с 20–25 долларов США[71]. А это означает, что всего через пять лет мобильные устройства с доступом к интернету будут иметься по меньшей мере у 85 % жителей Земли. Только подумайте: в период с 2015 по 2020 год в онлайн-режим перейдет больше пользователей, чем за всю предыдущую историю интернета с момента его создания в 1994 году. С этой точки зрения интернет-торговля и мобильная коммерция сегодня делают лишь первые робкие шаги.

Через 50 лет, когда настанет время подводить итоги нынешней эпохи, интернет несомненно будет признан величайшим катализатором технологического прогресса. Однако в том, что касается межличностного общения и взаимодействия, самым значимым изобретением, изменившим мир, будет определенно назван смартфон.

Самые прибыльные в истории проекты

Информационно-технологические компании успешно конкурируют с крупнейшими в новейшей мировой истории брендами. Самый феноменальный пример – это, конечно, Apple, но нельзя сбрасывать со счетов и Microsoft, IBM и Oracle, которые продолжают удерживать ведущие позиции на глобальных рынках.

Отметим также, что ведущие технологические компании, зарегистрированные на NASDAQ, обеспечивают работой 1,3 млн человек, а их совокупная рыночная капитализация составляет около 3 трлн долларов США[72]. И это без учета вклада игроков следующего уровня – таких как HP, Baidu, NTT Communications, EMC, Texas Instruments, Yahoo, Salesforce.com, Cognizant, eBay и т. д.

Таблица 1.1. Рыночная капитализация и число штатных сотрудников ведущих технологических компаний мира

Источник: биржевые котировки NASDAQ

По сравнению с другими крупными компаниями, чьи акции торгуются на мировых биржах, технологические – настоящие чемпионы по генерации прибыли. Так, например, торговая сеть Walmart имеет капитализацию ниже, чем у крупнейшего интернет-магазина Alibaba, а ведь только в США в системе Walmart занято 1,4 млн человек.

Совокупный акционерный капитал FANG (аббревиатура, составленная из первых букв названий Facebook, Amazon, Netflix и Google) за один только 2015 год вырос в цене на американских фондовых рынках на 440 млрд долларов[73]. При этом удельный вес акций FANG, согласно индексу топ-500 компаний по версии рейтингового агентства S&P[74], всего за год вырос с 3,5 до 5,1 %. Для сравнения: 440 млрд долларов, на которые суммарно подорожали перечисленные четыре компании согласно S&P, – это две трети рыночной капитализации Apple.

В 2013 году четыре крупнейших банка США получили прибыль, в среднем составившую 61 500 долларов в пересчете на одного сотрудника в год. За этот же период четыре крупнейших технологических компании заработали в среднем 450 000 долларов на каждого сотрудника, то есть в семь с лишним раз больше, чем ведущие банки, и в десять с лишним раз больше, чем гиганты сетевой розничной торговли продуктами питания. Вывод очевиден: чем выше уровень технологичности отрасли – тем она прибыльнее. Именно поэтому в эру дополненной реальности каждой отрасли рано или поздно придется встать на высокотехнологичные рельсы.

Высокая рентабельность, безусловно, на руку акционерам, однако с точки зрения создания рабочих мест ситуация не столь радужная. Так, компания Kodak в период наивысшего расцвета нанимала 140 000 сотрудников, тогда как Instagram, своего рода Kodak версии 2000-х, в 2012 году (на момент приобретения компанией Facebook за сумму порядка 715 млн долларов США) имел в штате всего 13 сотрудников. Напрашивается вывод, что технологии отрицательно сказываются на занятости и провоцируют безработицу.

Таблица 1.2. Сравнение финансовых показателей крупнейших секторов экономики США (2013)

Источник: официальные годовые финансовые отчеты компаний

Apple создает достаточно много рабочих мест в своих магазинах, а на заводах Foxconn, где, по последним данным, трудятся 1,23 млн человек, большинство работников заняты производством комплектующих для продукции Apple и сборкой устройств с логотипом этой же компании. Однако, учитывая колоссальный оборот Apple Inc., компания обеспечивает работой не так уж много людей. Значит ли это, что, вытесняя традиционный бизнес, технологии неизбежно ведут к сокращению числа рабочих мест? На самом деле результаты исследований свидетельствуют об обратном.

Влияние интернета на темпы роста мировой экономики неуклонно растет. За последние пять лет вклад Всемирной сети в рост ВВП развитых стран, охваченных исследованием MGI, составил 21 %, что свидетельствует о резком ускорении темпов развития отрасли. Для сравнения: в предшествующие 15 лет этот показатель не превышал 10 %. Большая часть добавленной стоимости, создаваемой интернетом, приходится на отрасли за пределами технологического сектора; при этом около 75 % достается компаниям в традиционных сегментах экономики. Интернет также способствует созданию рабочих мест. Исследование 4800 малых и средних предприятий показало, что на каждое сокращенное в результате технологических преобразований рабочее место приходится 2,6 новых.

Хорошие новости, не так ли? Интернет генерирует в 2,6 раза больше рабочих мест, чем сокращает. И это еще не учитывая рабочие места, создаваемые на волне IPO, что в недавнем прошлом имело место в компаниях Facebook, Google и Apple.

Неоднократно предпринимались попытки количественно оценить вклад интернет-индустрии в мировую экономику. Если ограничиться оценкой оборота электронной торговли, то вклад онлайн-магазинов в годовой ВВП развитых стран составляет 4–9 %[76]. Однако этот подход не учитывает такие аспекты, как использование социальных сетей, мобильных приложений, просмотр видеороликов на YouTube и другие виды активности, которые хотя формально не являются показателями экономической деятельности, тем не менее оказывают колоссальное влияние на современную коммерцию и занятость.

Одна из проблем занятости в цифровую эпоху – неизбежная концентрация рабочих мест вокруг головного офиса технологической компании. К примеру, из 128 000 сотрудников Microsoft более 40 000 работают в Сиэтле, где находится штаб-квартира корпорации. По данным исследования, проведенного профессиональной сетью LinkedIn, более 90 % сотрудников Amazon проживают в шести странах – США, Великобритании, Индии, Ирландии, Китае и Канаде, при том что компания осуществляет деятельность в 66 странах[77].

Цифровая эпоха стала катализатором беспрецедентного информационно-технологического бума, сопровождающегося массовым созданием рабочих мест и повышением благосостояния населения. Однако, как подчеркивалось выше, распределение рабочих мест и доходов в цифровую эпоху крайне неравномерно и с географической точки зрения, и с демографической (что зачастую также обусловлено местом жительства). И этим цифровой бум разительно отличается от всех предыдущих, в частности от промышленного бума начала XX века в США, благодаря которому в стране сформировался средний класс.

Интернет и широкая автоматизация технологических процессов усугубили проблемы в сфере занятости. Еще пять лет назад Эрик Бриньольфссон[78], профессор школы менеджмента MIT Sloan, и его соратник Эндрю Макафи[79] пришли к выводу о том, что именно развитие компьютерных технологий – начиная с усовершенствованных средств роботизации производства и заканчивая сервисами автоматизированного перевода – является главной причиной замедленных темпов роста занятости в последние 10–15 лет[80].

Рисунок 1.10. Динамика роста производительности труда в сопоставлении с показателями занятости и средних семейных доходов (источник: HBR)

Проанализировав данные о рынках труда за последние 70 лет, Бриньольфссон и Макафи установили, что стабильный рост производительности в последние годы перестал сопровождаться увеличением количества рабочих мест. Начиная с 1940-х годов рост занятости точно повторял динамику производительности труда, и так продолжалось вплоть до 2000-х годов. С наступлением эры интернета производительность и ВВП продолжают расти, тогда как доходы среднего класса и показатели занятости заметно отстают по темпам роста. Особенно четко этот дисбаланс прослеживается в последние годы, ознаменовавшиеся бурным развитием вычислительных технологий и интернета.