Приключения Кобе де Лина, или «Ни дня без…»
–
Ну, мне кажется, трудящимся тоже хочется достойного заработка и хороших условий труда. Работа пиратом вредная и опасная. Те же почки, например, если не откажут сами, так их проткнут. Или рыба в глаз влетит.
–
И часто ты видел моряков с рыбой в глазнице?
–
Ну, летучие рыбы, как мошки могут залететь, наверное, – с сомнением проговорил Роберт.
–
Так на то ДМС есть, полечиться, в профилакторий там, дом отдыха, гнул свою линию Кобе.
–
Ну, типа это профсоюз вас и заставил сделать, значит польза все же есть?
Капитан хмыкнул.
–
О, смотри, наконец периодику доставили.
И правда. На палубу, рядом с капитаном, приземлился крупный баклан сумкой на боку и выдал капитану свежую газету. Де Лина достал деньги, отсчитал пять медяков и, по одному, как в игровой автомат, затолкал их баклану в шкатулку с прорезью, висящую на шее. Баклан поклонился и улетел.
–
До сих пор читаете бумажные газеты? – спросил Роберт.
–
Я придерживаюсь традиционных ценностей.
–
О чем пишут? – спросила подошедшая Аделаида.
Капитан начал читать заголовки: "Парламент внес новый законопроект, призванный усложнить непростую жизнь; введены штрафы за плохие поступки; Старый Джо принялся за старое и испарился; сезонные миграции русалок – мало не покажется; философия в каждый дом: битва лесорубов с тестомесами – заруба или замес; новости погоды: каждая погода благодать".
–
Это типо моряцкие новости? – заинтересовался Роберт.
–
Еще раз скажешь "типо" будешь любить физкультуру по два часа, три раза в сутки. Хотя тебе в любом случае придется, – Аделаида сурово посмотрела на Роберта.
–
Погоняй его хорошенько, – улыбнулся Де Лина.
Вскоре, корабль бросил якорь у небольшого и ничем не примечательного острова. Пальмы, как пальмы, крабы, как крабы. Таких островов сотни. Отличался он лишь наличием нескольких небольших поселений аборигенов и удобной гаванью. На берег сошли сам капитан, Роберт и пяток матросов. Плывя в шлюпке к острову, капитан раздавал ценные указания:
–
Так, блядь. Не все тут так просто. От меня не уходить. Лучше всего молчать, договариваться буду я. Держите ухо востро, с большой вероятностью нас опиздюлят, – капитан улыбнулся, – приключения гораздо ближе, чем некоторым может показаться.
На острове их встретили местные. Невысокие смуглые человечки в набедренных повязках из пластиковых пакетов выглядели очень небогато. Тем не менее, они были радостными и доброжелательными, пока не увидели Де Лину. Разглядев капитана, они замолчали и нахмурились. Кобе с улыбкой подошел к ним и заговорил:
–
Приветствую вас, мои дорогие друзья. Давно не виделись. Можем ли мы пополнить запасы воды и провизии, я плачу звонкой монетой, как и всегда!
В ответ, один из "друзей" прописал капитану хук слева. Точнее, хотел прописать, но де Лина, как-будто ожидал нечто подобное, вовремя увернулся и вырубил "друга" ответным ударом. Началась свара, все перемешалось. Туземцев было человек восемь, так что силы были почти равны. Роберт, вначале, вел по очкам, но был отправлен в нокаут одним ловким ударом чего-то зада по своему лицу. Сквозь стремительно заплывающий глаз он увидел, как капитан ловко метелит местных и, похоже, не пропустил еще ни одного удара. Матросы участвовали в культурном мероприятии с чувством, толком, воодушевлением. Один, особо умудренный боевыми искусствами, заломал туземца в хитрый захват, однако тот не растерялся и укусил висящую перед ним жопу. Жопа оказалась его собственной. Издав боевой клич, туземец вырвался из захвата. Другой настолько увлекся выбиванием дерьма тучного туземца, что пропустил коварный удар, от которого его колокольчики взяли си бемоль. Веселье шло полным ходом.
Минут через десять хорошего мордобоя, отряд капитана одержал убедительную победу. Все были в синяках, ссадинах, потеряли некоторое количество зубов, два матроса лежали без сознания, но улыбались. Только капитан был относительно невредим и отделался небольшой ссадиной на скуле, опыт не пропьешь. После такой драки не грех было выпить и помириться, что и сделали. Вскоре все дела были закончены, ром выпит, запасы куплены, а де Лина, в качестве приза, забрал себе дочку вождя, в качестве эскорта. Смуглокожая шалунья, с копной мелких жестких косичек сама настояла на этом.
–
Товарищ капитан, – Роберт с трудом разлепил разбитые губы. – А откуда вы узнали, что нас будут бить?
–
Очень легко, мой юный и неопытный друг. Я тут в прошлый раз очень сильно выебывался, – и Кобе оглушительно заржал.
Когда запасы были погружены, капитан объявил выходной день всем, кроме несущих вахту и провинившихся, и несущих вахту провинившихся. Часть матросов сошла на берег чтобы насладится местными красотами и красотками. Даже Морро нашел себе интересную птичку с роскошными перламутровыми перьями. Увидев результаты боя на лице Роберта, мисс Кляйн врезала ему ещё пару раз, сказав, что сделает из него настоящего бойца, чего бы Роберту это не стоило. Намазала какой-то пахнущей медом мазью его синяки и ушибы, после чего заявила, что ничего так не лечит тело, как интимная обстановка. Слова Аделаиды редко расходились с делом, а потому вечером ветераны вновь смотрели на юного матроса с уважением.
Капитан ругался. От многоэтажных конструкций могучего морского лексикона трещали окна кают компании. После получаса отборного мата удалось выяснить, что " эти злоебучие пидорасы с бизань-мачтой в очке" это Главный Отдел Внешней Навигации и Отдыха Ассоциации Пиратства, а также то, что "охуели в край" означает, присланную ими резолюцию. В двух словах ГОВНО Ассоциации пиратов требовало, чтобы в команде присутствовали гендерное разнообразие и инклюзивность.
–
В прошлый раз, когда они инвалидов потребовали, пришлось Морро лапу отнять, – сокрушался капитан.
–
Ии гллаазз, – добавил попугай.
–
Вот именно.
–
Его за два дня до этого акула чуть не съела, когда он бухой за борт спикировал, – сурово проговорила Кляйн, – не люблю враньё.
–
Ну хорошо, тогда удачно сошлось. А сейчас кого из моих бравых пиратов гомосеком сделать? Иван вон жизнью пожертвовал, только бы не…
–
Ну, тут подумать просто надо, много у нас провинившихся?
–
Настолько, блядь, провинившихся у нас нет.
–
Ну, с разнообразием рас у нас, допустим, порядок. Есть и жёлтые и чёрные и красные и белые, конечно. Даже синие есть, все вышеперечисленные по вечерам. Всего-то надо будет найти пару геев, думаю не сложно. Вот Морро можно записать.
–
Моррро не пидоррр, Морро мужжжжик!
–
А если за дополнительную бутылку в день?,– поинтересовался капитан.
–
В зззад ее ссебе ззапихннните, – проворчал попугай.
–
Договоришься, у меня, – капитан не был настроен на шутки.
–
Хрен с вами, гномики-алкоголики, я согласная, – проговорила Аделаида, – но за хорошую ежемесячную премию, компенсирующую мою моральную травму.
–
Почему гномики? – Спросили все присутствующие хором.
–
Вы мне все в пупок смотрите.
–
Меня беспокоит один вопрос,– робко заметил Роберт, – я часто ночую с мисс Кляйн, могут пойти слухи. Никакая премия не покроет мою моральную травму.
–
Ну что тебе стоит, противный, оденем тебя в униформу горничной, для комиссии, не будешь обделен вниманием, премия, опять же, – съехидничал капитан.
–
У меня другая идея, Роберт выкручивался как мог, – можно и меньшинства определить и денег заработать.
–
Это как? – заинтересовался Кобе.
–
А мы между матросами бои устроим один на один. Проигравший из одной пары будет драться с проигравшим из другой. Такой отбор на слабейшего. За мужскую честь биться будут люто и зрелищно. Можно пригласить местных аборигенов в качестве зрителей и устроить тотализатор.
–
Не зря ты его помощником взяла, Аделаида, – восхищенно присвистнул де Лина.
–
Он умеет работать языком, – улыбнулась мисс Кляйн.
Долго спорили, как заставить двух финалистов зрелищно выступить, ибо оба будут записаны в позорный список. Решение пришло откуда не ждали: при доведении до личного состава плана мероприятий, один матрос, за двойное жалованье разумеется, совершил каминг аут. Его поблагодарили, но с тех пор старались не поворачиваться своими дымоходами к этому шахтеру, и вообще оставаться с ним наедине.
На следующий день оповестили всех местных, о предстоящем грандиозном чемпионате. Рекламные агентства получили заказы и заработали на полную мощность. Местные СМИ брали интервью у участников и судей, вели репортажи со строительства бойцовской арены. Мелькал на экранах и вождь местного племени, повышая свои рейтинги и узнаваемость. Как грибы после дождя выросли букмекерские конторы и тотализаторы. Под шумок открыли пару казино и борделей, приносящие колоссальный доход в казну племени. Местные коммерсанты быстро организовали торговлю спиртным, закусками, шлюхами и другими товарами широкого потребления. Прибыло множество гостей и туристов с ближайших островов. Трудолюбивые аборигены за пару дней, почти без мата и совсем без перекуров соорудили амфитеатр на пятнадцать тысяч зрителей. Арена, засыпанная песком, трибуны по краям, ВИП ложи для почетных гостей, все было построено весьма оперативно. В небе лениво плыли дирижабли с транспарантами, яркими флагами и символикой участников.
Краем глаза Роберт заметил картину, достойную таверны родного порта: какая-то девица сосала интеллигентного вида молодому человеку, причем, как-будто, та же самая. "Да быть такого не может", – подумал он, моргнул и потерял парочку из вида.
Призовой фонд был подготовлен в соответствии с масштабами и духом чемпионата: орден почетного глиномеса, место в анналах истории острова и один золотой педрон – огромная, по меркам моряков, сумма. Вождь местного племени сам принес эту редкую монету в качестве своей инвестиции в такое прибыльное мероприятие. Де Лина опасался, что это может соблазнить бойцов проигрывать ради приза, поэтому добавил к призу выводок очковых фей. Эти маленькие симбионты очень ценились в узком кругу душевнобольных мужчин, не признающих женщин. Расчет был на то, что ни один нормальный моряк, ни за какие деньги не сделает свой зад проходным двором. Этот расчет полностью оправдался. Когда начался первый бой, бойцам пришлось объяснять, что убивать друг не приветствуется и даже порицается. Бились отчаянно и ожесточенно. Пинались, кусались, бросали друг друга с прогибом и с разворотом. Разбивались лица, летели зубы, глаза натягивались на жопы, ломались носы и уши. Запрещалось бить в глаза и в пах, а также бить пахом в глаз, хотя непреднамеренно случалось и такое. В лучших традициях сословного общества сражались только обычные матросы. Офицерский же состав представлял судейскую коллегию. И делал деньги на ставках. Деньги лились полноводной рекой, водопадом. За один бой наживались и проигрывались целые состояния. Запоздало капитан прикинул, как после такого побоища будет выглядеть его бравая команда. Поморщившись решил, что ром вылечит любые травмы, а настоящую мужскую дружбу мордобоем не разрушить, и запустил руку под короткое платье дочери вождя, сидящей у него на коленях. Девушка блаженно улыбнулась, глядя на все осоловелыми глазами и застонала.
Бои шли до поздней ночи, а последний, финальный бой перенесли на утро, чтобы претенденты отдохнули и набрались сил.
Рассвет застал капитана в объятиях красотки, запустившей руку в его штаны. Похмелье безжалостно вторглось в его жизнь,но в этом он был не одинок. Такого праздника этот остров не видел никогда. Впечатлений получено было больше, чем за последние двадцать лет, и выпито тоже. Поэтому от похмелья умирали все. Бойцы и зрители, репортеры и охрана, от головной боли страдал Морро и его перламутровая подружка. Морщась от головной боли, местный шаман вызвал пивной дождь, мигом поставив на ноги всех страждущих. Вождь с удивлением посмотрел на шамана, который ничего, кроме раздражения, раньше не вызывал. Сам шаман удивился не меньше.
Знойную тишину полудня нарушил удар гонга, ознаменовав начало финального боя. В последнее время, с позиции толерантности, было модно выдвигать на первые позиции театров и постановок чернокожих актеров. Финал поединков следовал повестке в полной мере, и два чернокожих бойца с мрачной решимостью сошлись в решающем бою. Худой и хилый Нгфак не собирался уступать хилому и худому Нгщету.
–
Однако, битьва есть эпичеський разьмах ожидаю, – поговорил старый Удав.
–
Непременно, мой друг,– согласился капитан, вытаскивая руку дочери вождя из своих штанов.
Девушка обиженно надула губки.
Ни одна битва пятиклассниц не смогла бы сравниться по накалу и упорству с этой. Зло и добро не сражались так упорно, бедняк и богач не ненавидели друг друга, так сильно, как сражались и ненавидели Нгфак и Нгщет. В этот день удача улыбнулась Нгщету беззубым ртом Нгфака, и он взял главный приз. Упорно отказывался признавать свою победу. Злился на своего удачливого друга, да и на весь мир заодно. Долго плакал, умолял и причитал, что денег ему хватит, не надо ему очковых фей. Предлагал отдать деньги кому угодно, с феями. Впал в уныние и апатию, не реагировал на дружеские подколки и заселение фей, но потом ему даже понравилось. До сих пор на острове ходит множество историй и баек о тех событиях. Такие бои стали регулярными, ибо приносили колоссальный доход, обзавелись профессиональными бойцами, фан базой и лигой, но в народной памяти навсегда остался первый чемпион – Нгщет Полупидр.
Вскоре, дружная и повеселевшая команда, с одним грустным матросом отправилась дальше. Несколько раз пришлось возвращаться, чтобы высадить упорно не желающую оставаться дочь вождя. Капитан в своей знаменитой шляпе с новыми прекрасными перламутровыми перьями, новом камзоле и лёгкой трехдневной щетиной и правда был неотразим. Обещая непременно вернуться и похитить девушку, Кобе вернул ее отцу и отбыл на корабль. Вечером, ложась спать, он с удивлением, снова обнаружив ее в своей кровати. Наказав ее по-всякому и вытащив ее руку из своих штанов, капитан приказал вернуться к острову. Девушка обиженно надула губки. В очередной раз передав девушку отцу, они, наконец, устремились дальше.
Глава 3. О превратностях судьбы.
Ром это эфирный предмет, вот он был и хоп! Его нет. Это простая истина обычно приходила в голову по утрам. И приходила не одна. Рука об руку с ней приходила головная боль, пульсирующая, как горячее сердце планеты. Бум! Бум! Словно обнаженные потные карлики огромными молотами с размаху били по вискам. Бум! Бум! Бум! Следом, стоило лишь попытаться подняться, просыпался вечный похмельный циклон, начинаясь в области живота, он сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее вращался, увлекая за собой внутренности и норовя вырваться из пересохшей глотки. И лишь титаническим усилием воли можно было превозмочь это испытание. Капитан, как никто, умел превозмогать. Это было в его крови, в его мятежном нраве. Поэтому вскоре, полный сил и в хорошем настроении он вышел на палубу. Ярко светило солнце, на небе было ни тучки. Море бесконечно-голубого цвета ласковыми волнами покачивало корвет. Матросы усиленно делали вид, что очень заняты и не жужжали, а юнги драили палубу, зная, что в противном случае отодраят их самих. Мисс Кляйн железной рукой наводила порядок и дисциплину. Роберт, потный, на трясущихся руках стоял в упоре лёжа.
–
Триста пятьдесят один! Давай, боец, толкай Дефлоратор на Юго-Восток, – командовала Аделаида. – триста пятьдесят два! Я же говорила, что сделаю тебя воином. Триста пятьдесят два с половиной! Чего бы тебе этого не стоило.
На полусогнутых руках Роберт замер, стараясь не дышать. Налитые свинцом руки дрожали так, что палуба начала вибрировать.
–
Ладно, довольно, – скомандовала Аделаида, – в качестве отдыха, можешь проплыть двадцать кругов вокруг корабля.
И, взяв юношу за шкирку, бросила его за борт.
–
Сурово ты с ним, – заметил Кобе
–
Нравится он мне, если буду миндальничать испорчу парня, а так выйдет толк.
–
И то верно,– Кобе задумчиво посмотрел в небо, – никаких признаков смены погоды?
–
Увы.
Уже неделю стоял полный штиль и паруса "Дефлоратора" оставались вялыми. Настоящее проклятие для любого моряка. Первые дни Кобе был в ярости, рычал матом на всех подряд, даже на старпома, что было неслыханно. Даже зампотеху досталось, за сорванные сроки работ по установки турбореактивных двигателей. То, что их ещё не изобрели, капитана нисколько не смущало. Но это был лишь наигранный образ сурового капитана. Вскоре Кобе успокоился и принял реальность, как принимал ее всегда. Выстроил команду на палубе, извинился перед всеми, мысленно разумеется, и произнес речь:
–
Друзья! В свете непредвиденных блядских обстоятельств и, идущего нахуй, ебучего случая объявляю запой, на неопределенное время.
–
Может простой? – подсказал Роберт.
–
На хуй иди,– процедил сквозь зубы капитан, – еще раз перебьешь, будешь до конца плавания сральник драить.
Собравшись с мыслями, капитан глубоко вздохнул, вспомнил, что успокоился и продолжил:
–
Естественно, это не касается тех, кто несет вахту. Остальные – в запооой!
С тех пор прошла неделя. Капитан сидел в кресле и читал свежую прессу. Бакланы летали исправно. Новостей хватало, но таких, что бы прямо за душу хватали, не было. Кобе скучал и уже жалел, что не взял с собой дочь вождя. Или их было две? А, не важно, все равно далеко. Лениво оглядев горизонт, Кобе нахмурился и подозвал Аделаиду:
–
Дель, – так он ее называл только в самых сложных ситуациях, – быстро, пьяных отрезвить, плавающих выловить, срущих заткнуть. Короче, труби тревогу.
Старпом не зря ела свой хлеб. Даже вопроса не задала, а побежала, громким, чистым голосом выкрикивая команды. Никто ещё ничего не понял, чистый ясный день не отличался от других. Не было видно вокруг ни врагов, ни друзей, ничего, кроме гладкой как зеркало поверхности моря. Капитан же, пристально смотрел на горизонт, и видел бурю.
Кобе де Лина никогда не ошибался в таких вещах, он прямо жопой чувствовал опасность. В такие моменты он становился рассудительным и серьезным, его опыт и умения не раз спасали корабль и команду, за что его и любили, и шли за ним в огонь и воду. Так вышло и на этот раз. Не прошло и десяти минут как налетел шквал. Через пятнадцать небо почернело, а через двадцать их мотыляло по морю, как кошку в стиральной машине.
Корабль чайкой взлетал на гребни гигантских волн и скользил вниз, как в бездонные пропасти. Кобе стоял широко расставив ноги и крепко держал штурвал, направляя "Дефлоратор" уверенной рукой в складки волн. Волны хотели бы согнуть, сломать корабль, но были вынуждены принимать его в свое лоно. В сполохах молний, глаза капитана горели яростным блеском, он боролся, поставив на кон свою жизнь, и эйфория этой борьбы наполняла его. На палубе остались только самые опытные и стойкие. Надёжные. Каждый знал "Наставление по борьбе за живучесть судна" наизусть и не раз воплощал знания на практике. Остальные, выполнив команду "На хуй" заперлись в трюме. Роберт, никогда не видевший такого шторма, побледневший, старался перебороть страх. Кто-то затянул старую моряцкую песню "Нам всем пиздец", кто-то вспомнил, что баба на корабле к беде. Паника захватила сердца слабых. Роберт почувствовал гнев и решил своим примером показать этим слабохарактерным ничтожествам, что такое ученик Аделаиды. Подражая мисс Кляйн, с ее настойчивостью и интонацией, он гаркнул:
–
Ебла позатыкали! Наш капитан – самый капитанистый капитан в этих морях! Он ходил, на хуй, по всем этим морям! Попадал, в пизду, в самые невероятные передряги! И всегда, в жопу, выходил победителем!
Ругаться Роберт не умел, получалось не очень, но он старался, а потому продолжил:
–
А вы, ублюдки, выкидыши портовых шлюх и сифилифозных русалов, намочили свои сраные подштанники готовы сложить лапки и сдохнуть! Ещё и ебла раскрыли на тех, кто там, наверху, борется за наши никчемные жизни! Слушай мою команду, отребье!
Моряки заткнулись и посмотрели на него с уважением. И подчинились. Был наведен порядок, паника предотвращена. На лицах была решимость сделать всё для победы и даже чуть больше. Замполит в душе Роберта ликовал. Лучших из худших Роберт отправил наверх, на помощь ветеранам. Остальные откачивали воду, которая прибывала в трюм корабля. Корабль стонал, но держался. Люди держались. Морро держался одной лапкой за плечо Роберта и смотрел на него с уважением.
Все мероприятие с бурей заняло дней десять, а может и двадцать. Труднее всего было спать в гамаках, исполняющих фигуры высшего пилотажа. Многие освоили бомбометание в пикировании, но не все. Сортир выглядел так, как-будто его штурмовали дерьмодемоны. В столовой все чувствовали себя космонавтами, заглатывая тефтели и сухари в состоянии невесомости. Вся команда охренела и вымоталась настолько, что когда буря затихла, экипаж попадал, где стоял. Матросы мгновенно провалились в глубокий сон. Охранять покой героической команды остался сам капитан, Аделаида, Роберт и Куй. Остальных отправили отдыхать, некоторых добровольно-принудительно.
–
А ты молодец, – Кобе посмотрел на Роберта с уважением, – не растерялся, подавил бунт в зародыше, возглавил командование. А дело знаешь, было не шуточное. Я таких бурь всего пару видел, за всю жизнь. Опыт плюс удача, но мы тут, и мы живы. Ты меня очень порадовал. Будешь лейтенантом, абсолютно официально, жалование соответствующее, – Кобе улыбнулся и положил руку на плечо юноши.
Аделаида и Валерий посмотрели на Роберта с уважением.
Корабль был изрядно потрепан, но вполне себе цел. Сломалось несколько мачт, но их за полдня починили, так как были запасные. Так же поменяли порванные паруса и треснувшие доски. Капитан долго смотрел в карту, на компас, горизонт, солнце, ночью на звёзды и, наконец, подвёл итог:
–
Ну, так я и знал. Проведя анализ положения созвездий, а также направление ветра и течений, характерных для этого региона, угол положения солнца в зените я выяснил где мы.
–
И где же? – спросил Роберт.
–
В жопе.
–
Жопа – понятие растяжимое, – философски заметила мисс Кляйн.
За пару дней корабль привели в полный порядок. Составили перечень подлежащего ремонту оборудования.
–
Куй починишь, – вынес свой вердикт капитан.
И Куй починил все, даже то, что, казалось, починить было невозможно. Шли на попутном ветре. Когда выбор направления значения не имеет – любой ветер попутный. Ввиду серьезности ситуации, на корабле был введен сухой закон. Все ходили трезвые и злые, даже Морро.
–
Земля! – раздался крик из вороньего гнезда.
Капитан с интересом смотрел на незнакомый остров. Дух авантюриста и первооткрывателя никогда не покидал его, поэтому он первый открыл бутылку рома и приказал готовится к экспедиции.
На первый взгляд, остров выглядел гостеприимным и уютным. Березовые рощи, густые дубравы и звонкие ручьи с кристально чистой водой. Присмотревшись повнимательнее, заметили и заливные луга, полные полевых цветов и голубые озера. Все, напоминало пасторальные пейзажи, написанные хорошим художником. Немного смущали, посаженные на кол, чьи-то бренные останки, да черепа на шестах вокруг. Они не вписывались в общий дизайн, и это больно ранило гармоничную душу Роберта.
Посмотрев вниз он понял, что не это ранило его душу, а стрела, проткнувшая бедро. Он услышал испуганный вскрик, и к ним выбежала светловолосая девушка в сарафане и с луком в руках. Она плакала и извинялась. Без конца повторяла, что тренировалась и промазала мимо мишени, спрашивала больно ли, чем она может помочь, предложила отсосать, в качестве извинения. Роберт посмотрел на мисс Кляйн и отказался. С сожалением, уж очень девушка была милая. Но с сожалением незаметным, а то мало ли. Стрелу вынули, рану обработали, девчонку успокоили. Она рассказала, что живёт в деревне неподалеку. Зовут ее Лада, ее отец пасечник в этой деревне и, по совместительству, староста. Оказалось, они действительно на острове, он небольшой, буквально за полдня насквозь пройти можно. Так утверждала Лада.