Крематорий

Глава 3

Ларин звонить не стал, заявился как хозяин. Открыл дверь своим ключом и поставил на пол в прихожей сумку. Обычная московская квартира постройки восьмидесятых годов прошлого века, немного облагороженная ремонтом с использованием современных строительных материалов. О Валентине, к которому предстояло присмотреться, она не могла сказать ровным счетом ничего – ведь и он, как сам Андрей, был здесь лишь временным жильцом.

От этой встречи для новичка зависело многое. Первое впечатление, как считал Ларин, самое непредвзятое и правильное. Это потом человек может обаять тебя хитро построенными фразами, войти в доверие.

Из меньшей комнаты вышел и внимательно глянул на Ларина мужчина лет тридцати. Короткая стрижка, тренированное тело. По виду – младший офицер МВД, скорее всего из «следаков».

Андрей намеренно не произнес ни слова, просто стоял и смотрел. По его взгляду трудно было сориентироваться, что у него на уме. В глазах можно было прочитать что угодно, даже то, что человек просто случайно оказался в этой квартире и недоумевает, кого он видит перед собой.

«Занял меньшую комнату, значит, отдает себе отчет, кто здесь старший», – решил Андрей.

Первое впечатление оказалось не со знаком «плюс», но и не со знаком «минус». «Нулевое», можно сказать. Новичок не подал виду, что ждал другой встречи со своим наставником, будто так и надо, протянул руку и произнес:

– Валентин, – справедливо полагая, что Андрей сейчас назовет себя.

Ларин руки не подал, имени не назвал, ткнул пальцем в пачку сигарет, лежавшую на тумбе для обуви, и произнес:

– С этой секунды в квартире не курят. Даже на кухне.

– Понятно.

– Вот и отлично. Времени у нас мало. Пошли. – Ларин подхватил сумку и двинулся в комнату.

Письменный стол, телевизор, раскладной диван, торшер... Обстановка полностью обезличенная. Андрей принялся выкладывать на стол содержимое сумки, затем уселся на диван, закинул ногу за ногу. Новичок устроился в кресле, выжидающе смотрел на Ларина.

– Выглядишь ты неплохо, – признался Андрей. – Тренируешься, спиртным, как понимаю, чрезмерно не увлекаешься, хотя и трезвенником тебя назвать сложно. Ну, а курение – твое личное дело. Если из-за него при беге не появляется одышка, то простительно. А побегать нам с тобой придется.

– Стараюсь. – Валентин явно хотел понравиться своему наставнику, а потому и отвечал сжато.

– Главное, чтобы пагубные привычки делу не мешали. Ну, а теперь скажи-ка ты мне, почему оказался здесь?

– В каком смысле?

Андрей приложил руку к сердцу:

– Почему ты решил, что на службе от тебя будет меньше пользы, чем в тайной организации? Только честно, насколько это возможно.

Валентин секунды три молчал, затем начал осторожно, словно боялся ошибиться с ответом.

– Противно стало смотреть на то, что в стране творится, – произнес он.

Ларин кивнул, ответ был предсказуем, ведь и в вопросе он намеренно заложил подсказку, упомянув о «пользе». Неофит продолжил:

– С коррупцией только так и можно бороться...

Ларин слушал уже вполуха. Звучали правильные слова о продажных чиновниках и о крышующих фирмы офицерах-силовиках, о том, что они позорят страну и власть в глазах собственных граждан да и всего мира. Слова звучали, однако Ларин вывод уже сделал и поставил экзаменуемому первый «минус». По его мнению, их не следовало говорить. Настоящий профессионал и искренний человек избегает громких слов, не говорит о пользе своего занятия. Так, хороший хирург обычно – страшный циник. От него не дождешься высоких рассуждений о своей профессии. Он может рассказать историю о том, как у пациента, оперируя его в канун Нового года, коллеги забыли в брюшной полости зажим, зашили живот, и что из этого вышло. Но никогда не станет своими словами скучно пересказывать клятву Гиппократа. Разве что на трибуне в день профессионального праздника.

– Отлично. Я тоже так думаю. – Ларин приподнял руку, останавливая приступ красноречия и всем своим видом показывая, что доволен ответом.

– Теперь я могу узнать, куда мы направляемся и что предстоит делать? – спросил Валентин.

– Правильный вопрос. Ко всему следует себя психологически подготовить. Пока узнаешь только, куда направляемся, – обрезал Ларин. – В Кострому, – он назвал первый город, который пришел ему на ум. – Остальное – по ходу дела. И, прибыв на место, прежде всего мы должны будем узнать, установлена ли за нами слежка.

– Проверка будет со стороны нашей организации?

– Нет. Слухи о ней распространились очень широко. Никто из коррупционеров уже не сомневается в ее существовании. И это одна из наших целей. Страх сковывает продажных чиновников. Но одновременно постоянно предпринимаются попытки проникнуть в нее, развалить изнутри, вычислить тех, кто состоит в наших рядах. Так что осторожность прежде всего. В первую очередь заинтересуются нашими вещами, документами и бумагами, носителями информации. Жить нам предстоит в гостинице. Поэтому никаких свидетельств принадлежности к организации в номере быть не должно. А слишком любопытных следует сразу же вычислить.

– Каким образом?

– Ловушка, – сказав это, Ларин подошел к письменному столу, взял в руку сложенные стопкой записную книжку, личные документы с демонстративно торчащими из них железнодорожными билетами, пачку с компакт-дисками. – Каждый из нас должен будет наверняка знать, заглядывал ли к нам в номер в наше отсутствие кто-то посторонний, рылся ли в вещах. – Андрей выдвинул ящик стола, положил на дно стопку, вновь задвинул. – Первое, чем поинтересуется проникший в номер, – информация. Она здесь, в записной книжке. Поэтому просто приклеиваем к краю ящика тонкий волосок. Если ящик будет выдвинут, волосок разорвется. Все понятно? Теперь приклей волосок сам. – Ларин протянул миниатюрный тюбик с прозрачным клеем.

Валентин сделал все с первого раза:

– Удалось?

– Потренируйся и на других ящиках в своей комнате. Когда выдвигаешь, волосок должен рваться посередине, ни в коем случае не там, где он приклеен. А я пойду, душ приму.

Ларин забросил на плечо полотенце и отправился в ванную комнату. Задвинул экран душевой кабинки и включил воду. Минут через пять вернулся в комнату уже в махровом халате, на ходу вытирал волосы. Присел у стола, осмотрел работу, выдвинул верхний ящик.

– Получается. А теперь, как самый молодой из нас, сгоняй в магазин и купи хороший коньяк. – Андрей хрустнул купюрой, наперед зная, чем обычно люди Дугина снаряжают холодильник в конспиративных квартирах. – Насухую трудно общаться, если видишь человека впервые.

Ларин угадал – именно коньяка в холодильнике и не нашлось. Валентин отказался брать деньги на спиртное:

– Я мигом, – набросил куртку и покинул квартиру.

Андрей склонился к письменному столу. Волосок, приклеенный им, был цел. Но это не могло обмануть бдительность бывшего опера. Ларин выдвинул ящик, аккуратно взял в руки записную книжку и раскрыл, цокнул языком.

– Так я и знал.

Между страниц не оказалось нескольких крошек, предварительно положенных им туда. Присмотревшись, Ларин обнаружил их на ковре; значит, его записную книжку напарник успел полистать, пока он мылся в душе. Это еще не означало стопроцентно, что Валентин – «засланный казачок». Но работать с человеком, проявлявшим излишнее любопытство к напарнику, он не собирался. Влажный халат вернулся на свое место в ванной комнате. Через минуту Ларин уже покидал квартиру.

Во дворе им никто вроде не заинтересовался. Лишь какой-то алкашистого вида мужичок сидел у соседнего подъезда на лавочке, пластиковая бутылка с пивом пряталась между его ног. Острый взгляд Ларина тут же вычислил на его ухе малоприметную, прикрытую вязаной шапочкой – не по погоде – телефонную гарнитуру. Любитель пива из-под опущенных век проводил Андрея взглядом, тронул клавишу на гарнитуре пальцем и зашевелил губами, тихо обращаясь к абоненту по ту сторону линии связи.

Ларин вышел к стоянке такси, но, соблюдая меры предосторожности, не стал брать машину из очереди, а пройдя немного вперед, просто махнул рукой, останавливая первое попавшееся транспортное средство.

– На Казанский вокзал, – бросил он водителю.

Место назначения Андрей выбрал так же случайно, как и город Кострому в разговоре с Валентином – назвал первое пришедшее на ум. Никуда уезжать из города сегодня он не собирался. Через боковое стекло Ларин мельком увидел Валентина. Его несостоявшийся напарник застыл посреди улицы с мобильником, приложенным к уху. В пакете с эмблемой супермаркета угадывалась бутылка коньяка.

– Кажется, я не ошибся, – пробормотал Андрей и покосился в зеркальце заднего вида.

Водитель такси, первым стоявший в очереди, проигнорировав приближающуюся к нему клиентку, вырулил со стоянки и двинулся следом. На светофоре Ларину удалось разглядеть, как тот поднес к губам микрофон рации. Устраивать подобные акции могли только две силы: или же сам Дугин, или же те, кто хотел уничтожить организацию. Дугина Андрей сразу отмел. Последняя проверка на лояльность прошла накануне. Вскоре такси затерялось в потоке машин. Но Ларин не сомневался, что «топтуны» за ним просто сменились.

«Хвост» следовало грамотно вычислить и оторваться от него. А любой вокзал с его инфраструктурой – идеальное место для этого. Выйдя из машины, Андрей быстро зашагал к входу в вокзал. Уже на ступеньках оглянулся. Преследователи прокололись, как он и ожидал, да иначе и быть не могло. От неприметных «Жигулей», притормозивших под запрещающим знаком, уже перебирались через ограждение двое мужчин в куртках и безо всякого багажа.

Ларин все еще не подавал вида, что заметил слежку. Подпустил «топтунов» поближе и умело повел их за собой. Свернул за угол и, оказавшись на время в невидимости, рванул что было силы. В длинном и гулком коридоре имелось несколько дверей: по торцам «вход» и «выход», а в середине спуск к туалетам и к камерам хранения. Именно в последнюю дверь и свернул Андрей. К проему в стеклянной перегородке, разделявшей полки с багажом, оставленным на хранение, выстроилась небольшая очередь. Понятное дело, что забирали свои сумки те, чей поезд уже стоял на перроне. Дамочка, стоявшая у самого проема, нервничала, поторапливая носильщика:

– Можно скорее? – говорила она высоким неприятным голосом. – У меня поезд через десять минут отходит.

– Успеете. – Носильщик поставил перед ней два увесистых чемодана.

Дамочка, пыхтя, потащила их к лестнице. Ларин догнал ее уже на ступеньках:

– Позвольте, помогу. – Он улыбнулся одной из своих очаровательных улыбок – абсолютно не наглых, а располагающих к доверию. – Мне тоже на саратовский, так что по дороге.

Дамочка охотно рассталась с чемоданами. Такие, даже если и захочешь, бегом от владельца не упрешь. Вверху лестницы как раз зарисовались «топтуны». Но тут же сделали вид, что просто ошиблись дверью. Ларин с двумя чемоданами и его спутница миновали их. Теперь Андрей был спокоен. Пока он этого хочет, отслеживающие его будут плестись за ним.

По платформе сновали носильщики, толпились отъезжающие и провожающие.

– У меня девятый вагон. – Дамочка уже вытащила билет и паспорт; ей явно хотелось, чтобы услужливый, приятной внешности мужчина оказался в дороге поближе к ней.

– У меня дальше, – махнул рукой Ларин, даже не представляя себе, с головы или хвоста начинается нумерация вагонов. – Но я вам помогу, вы не волнуйтесь.

Проводница проверила билет и не стала возражать, чтобы Андрей занес багаж своей спутницы в купе. Чемоданы легли на верхнюю полку. Дамочка слегка игриво склонила голову.

– Вы так помогли мне. Даже не знаю, как вас отблагодарить.

Ларин уже стоял в коридоре, краем глаза наблюдая за двумя «топтунами», совещавшимися на платформе у подножки вагона. Андрей многозначительно посмотрел на номер купе и вкрадчиво произнес:

– Вот только устроюсь и зайду к вам в гости.

Он шагал проходом, минуя один вагон за другим. Пассажиры устраивались на своих местах, прощались с провожающими. Андрей выглянул на платформу. Его соглядатаи уже поднимались в вагон.

– Ну, вот и отлично.

Ларин покинул поезд и затерялся среди вокзальной публики.

Уже на выходе из метро он снял трубку и сунул в прорезь таксофона карточку. Оператор, осуществлявший связь с Дугиным, тут же снял трубку. Андрей говорил экспромтом. Условные обозначения для его несостоявшегося напарника заранее не были обговорены, но Ларин не сомневался, что Дугин, получив его сообщение, поймет, в чем дело.

– Передайте бригадиру, что напарник, которого мне дали, злоупотребляет спиртным. Пьяный пришел на работу. Я его отправил домой. Так что плитку на кухне у заказчика буду класть один. – Андрей повесил трубку и, сунув руки в карманы, вышел на улицу.

Дальнейшая судьба Валентина представлялась ему туманной. С ним могло произойти все, что угодно.

«С напарником оно легче, но только не с таким. Что ж, не в первый раз мне действовать в одиночку. Как-нибудь справлюсь».

Андрей вытащил из кармана связку автомобильных ключей и принялся их перебирать.

На проходной летного поля сельхозавиации было многолюдно. В конце рабочего дня за турникетами под выцветшей доской почета перед столиком выстроилась очередь. Пройти мимо и не остановиться на глазах у товарищей не мог позволить себе ни один из авиаторов летного отряда, ни даже самый последний рабочий из обслуживающего персонала. На стене, выкрашенной синей масленой краской, скотчем были приклеены распечатанные на принтере траурные портреты погибших летчиков. Председатель профсоюзной организации собирал деньги на помощь семьям погибших. День был выбран удачно для такого мероприятия – пятница. И как раз выдали аванс. Сдавали, правда, не помногу – в сельхозавиации люди не богатые. Но зато поголовно. Мятые купюры ложились в аккуратную стопочку. Профсоюзный лидер записывал фамилии и суммы в ведомость. Спросили бы его, зачем? Так и сам бы не смог ответить, ведь дело добровольное. Сказывалась привычка к порядку в делопроизводстве.

В самом конце очереди топтались двое немолодых мужчин – грузчики со склада ядохимикатов и удобрений. Самые распоследние люди в иерархии местного учреждения. Красные щеки и сизые носы свидетельствовали об их приверженности к дешевому алкоголю. Никто из коллег их давно уже не называл по имени. Клички приклеились намертво. Добродушного с виду толстяка все называли Борманом, за внешнее сходство с кинематографическим персонажем из знаменитого сериала «Семнадцать мгновений весны». Его долговязому приятелю досталась менее экзотическая кличка – Полтора Ивана, хотя звали его на самом деле Василием.

– По скольку сдавать будем? – Борман сжимал в кулаке потертый кошелек.

Полтора Ивана тоже еще не решил, с какой суммой он готов расстаться.

– Кто сколько сдает. Вроде как меньше сотни и дать-то неприлично. Вот, если бы ты «перекинулся», сколько бы тебе положили?

– Да, меньше сотни никто бы не кинул.

В руках у грузчиков появились неприглядно затертые сотки. Они последними и исполнили свой долг перед погибшими товарищами. Борман уже было направился к двери, а Полтора Ивана словно раздумывал – последовать за товарищем или же вернуться к столу.

– Ты чего? – поинтересовался Борман. – Не будешь сегодня, что ли?

Что именно «будешь», среди подобной публики обычно не уточняется. Явно имелся в виду поход в магазин. Полтора Ивана уже собрался открыть рот, чтобы пояснить свое поведение, как тут же испуганным голубем выпорхнул за дверь. На проходную со стороны территории вышел начальник охраны Машлак. Он что-то сердито буркнул профсоюзнику, после чего тот быстренько стал собирать разложенные на столе ведомости и деньги. Вскоре исчез и сам стол. Машлак, оставшись один на один с траурными портретами на стене, криво сощурился, а затем сорвал их, скомкал и бросил в урну.

– Вот же гнида, – хмыкнул Полтора Ивана, – пусть бы повисели, хоть до сорока дней.

– Все равно, мужиков не вернешь. – Борман выразительно посмотрел на витрину магазина. – Так чего ты там сказать хотел?

– Покойный Аркадий мне неделю назад триста рублей одолжил. Никогда не отказывал. Но и я ему всегда возвращал с получки без вопросов. А вот теперь и вернуть некому. И что с этими деньгами делать? Не жене же его нести. Еще подумает, что я ему больше должен был. Бабы, они такие.

Решение сложного морального вопроса напрашивалось само собой.

– Такие деньги никому счастья не принесут, если их на жизнь пустить, – убежденно произнес Борман. – Их только пропить и можно.

– Верно, – не стал спорить Полтора Ивана.

Отоварившись в винно-водочном отделе, грузчики призадумались. По здравому рассуждению за погибших следовало выпить на их могилах, но до кладбища ехать – через полгорода. А водка и пластиковые стаканчики были совсем рядом – в пакете.

– Думаю, за летчиков не грех у самолетов выпить, прямо под небом, по которому они летали.

Любая, даже охраняемая, территория всегда имеет тайные тропы, беспрепятственно связывающие ее с остальным миром. Борман и Полтора Ивана пролезли сквозь дырку в проволочной сетке и зашагали по дну мелиоративной канавы к тому месту, которое в авиаотряде принято было называть «островом погибших самолетов». Туда, поближе к леску, оттаскивали отслужившие свое машины, предварительно сняв с них все, что могло бы пригодиться в качестве запчастей.

– Вот самое что ни на есть подходящее место, чтобы помянуть погибших, – пафосно произнес Борман, усаживаясь под крылом древнего биплана «Ан-2».

С деревянного каркаса свисали обрывки покрытой лаком материи. Грузчик прислонился к сдутой покрышке шасси и посмотрел в небо.

– Где-то там их души летают.

– Душа на сороковой день с земли отлетает, – отозвался Полтора Ивана и добавил: – Вот за это и выпьем.

Помянули погибших. Пили, как и положено, не чокаясь. Ради такого дела Борман даже забраковал пластиковые стаканчики. В кабине полуразобранного «Ан-2» нашлись граненые стаканы, оставшиеся то ли от прежнего экипажа самолета, то ли от предыдущей компании любителей выпить на «острове погибших самолетов».

– Я из авиации никуда не уйду, – вздохнул Борман, разливая водку, – хоть и предлагали сторожем на склад стройматериалов. Романтика, – и негромко затянул: – «Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги...»

– Неладное у нас последним временем творится. Вот ты мне скажи, почему вчера мы с тобой это самое средство от энцефалитного клеща целый день обратно в машину загружали? И куда его от нас повезли?

– Начальству виднее. Может, на утилизацию. А может, нашли кому толкнуть дороже, чем покупали.

– А еще все документы по нему со склада забрали. Теперь вот ребята на приколе стоят, никто не летает. Голый тариф в конце месяца получат.

Борман приложил ладонь козырьком к глазам. По узкой дорожке к зданию управления катил новенький «мерседесовский» автобусик с затемненными стеклами. Солнце бликами переливалось в нем. Автобусик остановился, ждал совсем недолго. С крыльца сбежал Машлак, нырнул в салон. Машина тут же развернулась и резво покатилась к воротам.

– И вот так каждую пятницу, – многозначительно произнес Борман, – приезжают за ним и увозят. Дома он не ночует. Я же по соседству живу. Окна квартиры темные. Привозят только в понедельник прямо на работу. Когда первый раз за ним так приехали, я уж думал, что нашего Машлака арестовали. Ан нет, в понедельник как огурчик: счастливый и светится весь.

Микроавтобус выехал за ворота и покатил в сторону города.

– У богатых свои причуды, – отделался расхожей фразой Полтора Ивана.

– У богатых? У него что, зарплата, как у директора банка? – возмутился Борман. – Раз богатый, значит, ворует.

– А что тут у нас украдешь? – пожал плечами Полтора Ивана. – Ну, бензина пару бочек на полеты списать можно и налево загнать. А все остальное на хрен кому надо. Я вот тоже этого самого средства от клеща пару канистр себе отлил. Думал, от него и колорадский жук дохнет. Теще в деревню завез. А вот жена вернулась и говорит, что ни хрена это средство не действует. Как ползали, так и ползают жуки эти полосатые. Так что толку от него никакого. Зря только ребята погибли. У нас все вот так через задницу делается.

Грузчики со склада ядохимикатов приподняли стаканы, выпили.

– Во, еще один клоун едет. – Борман указал заскорузлым пальцем на старый, колониального вида «Ленд-Ровер», тащивший за собой серебристый жилой трейлер вдоль сетчатого забора летного поля.

– Этот точно не к нам. Видать, иностранец. Решил в заповедник наведаться на рыбалку или охоту. Только и там порядка нет. Все до ручки добили. Это же надо, в заповеднике охоту разрешают. Богатеньким за деньги...

Покидать Москву на поезде Ларин не рискнул, ведь вокзал – это не только идеальное место, чтобы оторваться от погони, но и «точка», где потерявшегося беглеца легко выследить. Поэтому в путешествие он отправился на машине. Из автопарка, который предоставил ему в полное распоряжение Дугин, Андрей выбрал старый «Ленд-Ровер»: угловатый, с запаской, укрепленной на капоте, с платформой для багажа на крыше. Такая машина и вместительный серебристый жилой трейлер, на взгляд Ларина, отлично соответствовали образу известного фотографа, чьи фото помещали такие солидные издания, как «Нейшнл Джеографик».

К губернскому центру он добрался ближе к вечеру. Сверяясь с картой, объехал город по окраине. Первая точка, которую он хотел посетить – это место падения самолета. Там многое могло проясниться. И ясно было, что если авария была подстроена, то следы преступления постараются замести как можно быстрее. Вот и следовало не терять время, а побывать в этом месте, которое располагалось на окраине заповедника.