Книга первая: Медиум

– Здравствуй, Валера! Алмаз. – Я пожал им обоим руки. – Чем обязан?

– Сергей Анатольевич, Вы уж извините, что отрываем от занятий, но я бы хотел извиниться за инцидент, который произошел сейчас на ресепшене. Понимаете, Алина у нас девочка новенькая, еще и недели не отработала, поэтому, всех постоянных посетителей в лицо еще не знает. Вы уж на нее сильно не…

– Стоп-стоп-стоп! – Замахал я руками. – О каком инциденте вообще речь? Что я пропустил?

Украдкой бросив вгзляд на Алмаза, будто ища у того подсказки, управляющий неуверенно пробормотал:

– Ну-у-у… вы когда пришли, наш администратор вас не узнала, я ж говорю, девочка новая…

– Это все из-за того, что у меня абонемент спросили на входе? Серьезно? Валера, не надо из мухи слона раздувать. Вообще не вижу проблемы в этом, так что расслабься.

– Ох, Сергей… – Управляющий клуба облегченно выдохнул, перейдя к менее формальному стилю общения. – Если б все посетители были такие понимающие, я бы и не напрягался.

– А что, часто истерики закатывают, если их не узнают в лицо? – Хохотнул я.

– Да не то слово! – Валерий не поддержал моего веселья, оставшись крайне серьезным. – С полчаса назад один посетитель целую сцену устроил, из-за того что ему карту достать пришлось. Так что теперь я лучше лишний раз перестрахуюсь, чем на меня потом будут владельцу жаловаться. Мелочь, конечно, но ты знаешь политику нашего клуба. Клиент всегда прав. И если этот клиент хочет, чтобы его узнавали в лицо, значит, так и должно быть.

Ах, вот оно что! Вот почему брюнетка так распереживалась. Видимо, побоялась, что я тоже обладатель тонкой душевной организации и жутко оскорблюсь на подобную «неучтивость».

Перекинувшись еще парой дежурных фраз, заверив, что никаких претензий не имею, я распрощался с Мистером Проппером. Пожелав мне продуктивной тренировки, управляющий поспешил откланяться. А я обратился к Алмазу:

– Слушай, Чех, – От этого обращения Чехоев полыхнул раздражением в эмоциональном фоне, но внешне никак это не проявил. Не нравилось ему это прозвище, но я намеренно над ним подтрунивал. Горячая южная кровь очень легко закипала в этом человеке, отчего на ринге он превращался в настоящего Шайтана. Так что мне периодически приходилось поддерживать в нем градус раздражения, чтобы сделать спарринги с ним более увлекательными. – А что, говорите, за крендель такой сегодня устроил скандал?

– Да, есть тут один… – Алмаз говорил с характерным кавказским акцентом. – Неприятный тип, поганый какой-то.

– Давно к вам ходит? – Чехоев от своих обязанностей старшего тренера не отлынивал, так что знал не только всех VIP-клиентов клуба, но даже большинство завсегдатаев с простых групповых занятий.

– Полгода где-то.

– Новичок что ли? А почему в VIP-е?

По негласному правилу в этот зал приходили уже опытные спортсмены и любители, которым не требовалась ничья опека или присмотр. Каждый прекрасно знал и сам, чем и как он должен заниматься.

– Если только в нашем клубе. А так, явно не новичок. Двигается неплохо, хоть и толстый.

Окинув спортзал взглядом, я приметил здоровенного амбала, весом сильно за сотню, который очень ловко скакал вокруг стокилограммовой груши, заставляя ее своими могучими ударами мотыляться, словно веревку на ветру. Несмотря на выдающийся вес и плотную комплекцию, проблем с дыхалкой этот здоровяк явно не испытывал. Сложно было поверить, что он начал тренировку больше получаса назад. Да и толстым я бы эту гору мяса на назвал…

– Вон тот, что ли? В красных «боксерках»? – Спросил я Алмаза, кивнув в сторону огромного детины.

Дождавшись утвердительного кивка немного задумался. Смогу ли я эту образину вообще уложить? По боксерским правилам – сомневаюсь. А по смешанным? А, к черту! В конце концов, я затем сюда и приехал, чтобы развеяться. А ничто не поможет справиться с этой задачей лучше, чем безнадежный спарринг, даже без тени шанса на победу.

– Организуешь мне с ним пару раундов?

Алмаз окинул мою фигуру скептическим взглядом, но от комментариев воздержался. Хоть со стороны я и производил впечатление человека, которому спорт совсем не чужд – черный рашгард обтягивал мой рельефный торс, подчеркивая хищным рисунком и без того хорошо очерченные мышцы, однако и крепким орешком я не выглядел. А уж в сравнении с этим субчиком, который габаритами походил на вставшего на задние копыта быка, так и вообще смотрелся откровенно бледно.

– Ты что, Серый, опять с олигархом каким-то крепко поссорился?

Вот же Чех! И ведь запомнил же… В прошлом году роман с одной красавицей обернулся для меня натуральной травлей, которую устроил для бедного медиума излишне опекающий дочуру папаша-миллиардер. Нервов он мне попортил тогда изрядно, хотя, слава богу, обошлось и без необратимых для меня и моего бизнеса последствий.

В это время я тоже частенько приезжал устраивать безнадежные зарубы с местными чемпионами, дабы сбросить бурлящее напряжение. Особых намерений скрывать причину своего мрачного настроения и столь частых визитов у меня не было, так что Алмаз и еще пара ребят, с которыми мы плотнее всего работали в ринге, были в курсе.

Посмотрев Чехоеву прямо в глаза, я ответил без тени улыбки:

– Пока еще ничего не случилось, Алмаз, но вполне может, так что мне срочно нужно с кем-нибудь помахаться.

В ответ Чех лишь серьезно кивнул. Никаких попыток разузнать побольше он не стал предпримать. Все-таки, мы с ним были не в настолько близких отношениях, чтоб друг другу в дела и души лезть. А уж что-что, а дистанцию он держать умел, что в спарринге, что в жизни.

– Могу только ринг тебе освободить. А с этим, – кивок головы в сторону амбала, – сам договоришься.

Но договариваться и не потребовалось. Пока мы общались с Чехоевым, здоровяк безостановочно работал по классической советской схеме, которую называли еще челночной. Он совершал подскок вперед, успевал нанести короткую серию быстрых и мощных ударов и сразу же отпрыгивал назад, чтобы следующим прыжком снова отправить качающуюся грушу в короткий полет своими пудовыми кулаками. Но как только заметил наши взгляды, направленные в его сторону, тут же прекратил тренировку.

– Чё интересного увидели, а?! – Закричал он нам через половину зала. – Херли вылупились?!

М-да, а типчик-то явно неуравновешенный. Я ж хотел спокойно подойти, вежливо предложить провести товарищеское соревнование, а этот гражданин уже как-то неспортивно себя ведет. Я бы даже сказал, что поведение его больше смахивает на отморозка из подворотни. И кто, интересно, такого неадеквата взялся тренировать вообще? Или он был нормальным, а в процессе обучения немного повернулся? Впрочем, чего гадать-то…

Алмаз демонстративно самоустранился, дернув бровями, мол: «Дерзай, хотел биться – бейся», отправился освобождать нам поле для, теперь уже, несомненно, грядущей схватки.

– А в чем у тебя проблемы?

Казалось бы, ну задал я сей безобидный вопрос, что здесь такого? Но здоровяка аж подбросило.

– Проблемы?! – Заорал он выпучив мгновенно налившиеся кровью глаза. – Я тебе сейчас такие проблемы покажу, зубы выплюнешь, усёк, щегол?!

Я вполне осознавал, что вопрос этот был абсолютно риторическим, и шестое чувство мне подсказывало, что попытайся я ответить на него, бойня вполне может начаться прямо тут, посреди снарядов. Даже до ринга не дойдем. Но как я мог отказать себе в удовольствии немного поддразнить этого психованного?

– Проблемы? Ты мне?! – Я изобразил самую скептичную мину, на какую был только способен. Будто говорю не с бугаем ростом под два метра, а с новенькой девочкой Алиной с ресепшена. – Может, выйдем на ринг и проверим, кто и кому их сможет показать?

Ну вот, перчатка брошена. Теперь вряд ли у него получится отвертеться от спарринга со мной.

Вспышка гнева, которая полыхнула в эмоциях амбала была едва ли не осязаемой. Без шуток, я почувствовал ее даже на таком расстоянии. Мне кажется, ее ощутили даже обычные люди, которые тренировались возле этого крикуна. Кстати, об обычных людях. Несмотря на то, что контингент тут подобрался не из новичков в мире единоборств, каждый второй имел разряды или даже титулы, но во время нашего короткого разговора абсолютное большинство старательно делали вид, что ничего не замечают. И если на меня еще украдкой кидали взгляды, то в сторону здоровяка даже боялись посмотреть, чтобы лишний раз не спровоцировать его на агрессию. Нашлось всего несколько человек, кто без стеснения и страха наблюдал за дальнейшим развитием событий.

– Ты чё, мудила, попутал…

Не став дослушивать без сомнения оскорбительную фразу, я просто развернулся и зашагал к рингу, который Алмаз уже освободил по моей просьбе.

Для людей, подобных этому кабану, нет ничего оскорбительней, чем пренебрежение к их персоне. Им, привыкшим считать себя пупом земли, даже помыслить трудно, что кто-то может с ними обойтись столь непочтительно. Так что, даже не оборачиваясь, я ощущал полный ненависти взгляд, направленный мне между лопаток. Уже нырнув под канаты и выйдя на ринг, я с вызовом посмотрел на своего потенциального спарринг-партнера, который несколько растерялся от моего маневра. Очевидно, что серьезного соперника во мне он не видел, поэтому не понимал, по какой такой причине я с упорством камикадзе рвусь с ним сразиться. Так что сейчас он сверлил меня подозрительным взглядом из-под опущенных бровей.

– Ты что, струхнул, как до дела дошло? А как же обещанные проблемы? – Подтолкнул я его к более решительным действиям, чем вызвал пару коротких смешков от посетителей.

Услышав чуть ли не обвинение в трусости, мужик так стремительно сорвался с места, что я уж решил, будто он кинется на меня сходу, но тут между нами, словно чертик из табакерки, выскочил Чехоев, взяв на себя функции рефери.

– Три раунда по три минуты, достаточно? – Спросил он, на что я лишь безразлично пожал плечами, а бугай, поигрывая желваками, процедил: «Вполне!»

Клацнув кнопками таймера, Алмаз сделал два шага назад и махнул рукой.

Как только путь стал свободен, мой оппонент ломанулся в мою сторону со скоростью бешеного носорога. Несмотря на все свои габариты, двигался он легко и быстро, заставляя меня выкладываться с самых первых секунд.

Заранее это не обговаривалось, но спарринг как-то сам собой пошел по правилам бокса.

Нырнув под джеб левой и уклонившись от последовавшего сразу за ним хука с правой, я нанес пару пробных ударов по локтям, прикрывающим корпус, проверяя противника на прочность. Ощущения были такие, будто я пытался пробить стену. Уж что-что, а защиту этот бугай держать умел. В ответ мне чуть не прилетел размашистый богатырский свинг, выполненный правой рукой, который мог бы мне не просто потушить свет, а, пожалуй, на полном серьезе отправить в кому. Разорвав дистанцию, я стал прикидывать, а смогу ли вообще пробить этого кабана? Защищаться здоровяк умел хорошо, и реакцию имел если не кошачью, то очень близко к этому. Так что подловить его без моих некромантских фокусов было полностью безнадежной затеей.

Мой соперник, тем временем, продолжал наступать. В отличие от той манеры, в какой он работал на снарядах, сейчас он твердо стоял на ногах, делая экономные подшаги, пытаясь загонять меня в угол. Я отвечал короткими контратаками, предпочитая уворачиваться от ответных ударов, и даже в мыслях не имея принять хоть один из них на жесткий блок. Все-таки, разница в весе у нас колоссальная, килограмм тридцать, если не сорок. Опрокинуть на канвас он меня сможет так же легко, как ребенок разрушит тычком пальца карточный домик, и не спасут меня никакие блоки. Это я понимал отчетливо.

Но вот я увидел прекрасный для себя шанс – соперник опрометчиво открыл свой правый бок. Удар по печени, если кто не знает, вещь очень болезненная. Слабо подготовленного человека спазм от такого попадания гарантированно выведет из боевого настроя на пару минут. Подготовленного же лишь заставит уйти в глухую оборону, пока не вернется способность дышать. А для меня та боль, которую причиняет противнику пощекоченная печеночка, и является самым надежным залогом победы в любом даже самом безнадежном бою.

Расплывшись в хищной улыбке, я, словно ястреб на полевку, кинулся к открывшейся бреши в защите соперника. И почти тут же поплатился за самонадеянность, получив по голове.

Как вы поняли, это была простая уловка, на которую я купился, словно папуас на бусы. Не самый тяжелый удар, сделанный на отходе, да еще и пришедшийся вскользь, заметно так меня покачнул. Изображение в глазах опасно задрожало, но уже в следующую секунду нормализовалось. Нормализовалось, чтобы продемонстрировать мне летящую прямо в переносицу перчатку.

Собравшиеся вокруг ринга возбужденно загудели, выражая мне сочувствие. Судя по всему, меня уже заочно похоронили.

Напрягая каждую мышцу в своем теле, каждую жилку, я пытался уйти с линии атаки, попутно вскидывая правую руку, чтобы сбить направление удара здоровяка. Это удалось лишь частично, снова мою голову задело по касательной, и на этот раз даже сильнее. Пол дернулся и как будто бы даже наклонился, как палуба катера на волне. Из последних сил я сделал рывок назад, разрывая дистанцию, чтобы выгадать хотя бы пару секунд на то, чтобы прийти в себя, однако соперник мне их давать не собирался. Он метнулся за мной, выбрасывая свои пудовые кулаки, будто ядра из пушки. Бугай прекрасно осознавал свою силу, и он даже не пытался попасть мне в корпус. Он метил исключительно в голову, желая окончить этот бой показательно жестко. Он уже, похоже, праздновал победу, так что немного расслабился и даже не успел удивиться, когда мой жесткий удар, нанесенный вразрез с дальней руки, попал ему точно в мясистый нос.

Под перчаткой хрустнуло, а по воздуху разлились миазмы боли. Совсем слабые, поскольку притупленное выбросами адреналина восприятие моего соперника сильно глушило их глушило, но, тем не менее, не могло подавить полностью. А нет для некроманта эмоций прекраснее, чем чужие боль и страх.

Не успел я вернуть руку, которой бил, как почувствовал опускающуюся на каждую клетку моего тела тяжесть. Тяжесть загустевшего воздуха. Появилось ощущение, будто я окунулся под воду. Движения моего противника замедлились, как в слоу-мошн съемке, и теперь он стал для меня не опаснее боксерской груши.

***

Алина, закончив заполнять журнал по технике безопасности, посмотрела на часы. До конца рабочего дня было так же далеко, как от дачи ее родителей до Мадагаскара. Боже, как же долго. Если бы не глупый запрет владельца клуба на использование мобильных телефонов на рабочем месте, это время пролетело б не в пример более интересней. А так, придется страдать, провожая каждый круг секундной стрелки тоскливым взглядом. Народу сегодня было не густо, одни VIP-ы, небольшая юношеская группа, да с десяток новичков в тренажерном зале. Вот и все.

Сопутствующие товары никто не приобретал, за консультациями не обращался, абонементы не оформлял… скука смертная, одним словом. Да еще и козлина этот всю душу вымотал. Видите ли, оскорбился дяденька, что его тут в лицо не знают. Нашелся царёк мытищинского пошиба! На целый день настроение испортил своим выступлением…

Разозленная и расстроенная полученной от управляющего выволочкой за скандального клиента, Алина взяла пульт от большого телевизора, который висел напротив стойки. Увеличив изображение с камеры наблюдения VIP-зала, она стала рассматривать всех, кто в данный момент там занимался. Попадать в подобную ситуацию она больше не хотела, поэтому, старалась запомнить как можно большее количество посетителей. Этого верзилу, который на нее сегодня вызверился, она уже и так не скоро забудет. И этого второго парня, который тоже оказался VIP-посетителем, но в отличие от толстяка не придавший произошедшей с ним заминке никакого значения. Алина, конечно, знатно перетрусила, поэтому сразу позвонила управляющему и покаялась, что снова опростоволосилась с клиентом. Валерий пулей побежал в бойцовский зал, на ходу грозя девушке кулаком, но в этот раз, слава богу, все обошлось. Парень оказался понимающим и неконфликтным.

Так, за разглядыванием посетителей, девушка даже и не заметила, как знакомая ей парочка переместилась на ринг. Спохватилась она только тогда, когда обнаружила, что они уже стоят друг напротив друга, а в углу замер Алмаз с таймером. На это зрелище собралось посмотреть большое количество народу, человек, наверное, пятнадцать. Остальные же, кто не стал подходить, наблюдали издалека, пытаясь делать вид, что продолжают тренироваться.

И вот здоровяк ринулся на своего противника, и Алина уже мысленно посочувствовала парню. Даже такому далекому от единоборств человеку как она было очевидно, что выстоять под напором этого гиганта просто нереально для оппонента такой комплекции. Хотя, если честно, сложен был второй боец весьма спортивно и мужественно…

Незаметно для себя, Алина начала болеть именно за него, закусив в напряженном ожидании губу.

Однако бой не закончился в считанные секунды, как опасалась девушка. Тот второй, которого брюнетка окрестила про себя «Нормальный», играючи увернулся от направленных в него ударов и даже нанес несколько в ответ. Он двигался быстро и проворно, словно охотящийся мангуст. Его же противник хоть и не был столь грациозен, но руки выбрасывал с ненамного меньшей скоростью и вполне успешно теснил своего оппонента.

И вот, «Нормальный» проворно кинулся на верзилу, но его стремительный выпад был остановлен увесистым удар в голову. Отскочив назад и пропустив еще одну атаку, парень начал отступать к канатам. Алине даже показалось, что он слегка зашатался. Почувствовав слабину, недавний скандалист ринулся следом, пытаясь достать противника, но просто каким-то необъяснимым чудом не мог попасть по нему ни единого раза.

Сжимая кулачки, Алина даже не заметила, что задержала дыхание, и вдруг ситуация на ринге в одно мгновение изменилась. Парень, которого теснили к канатам, неожиданно резко выбросил руку, попав наступающему на него громиле куда-то в лицо. Последний даже не пошатнулся, но после первого последовал и второй удар, снова угодивший по массивной физиономии. Он был нанесен так быстро, что бугай не успел не то что среагировать на угрозу, а даже просто увидеть ее.

Теперь уже здоровяк вынужден был отступать от взорвавшегося молниеносными атаками соперника. Каждая попытка контратаковать наказывалась незамедлительно. Руки незнакомца мелькали с такой скоростью, что камера не всегда успевала фиксировать момент удара. Казалось, будто парень просто делает обманное движение, но так и не переходит в атаку. И только по отшатывающемуся от очередного попадания бугаю можно было понять, что на самом деле достается тому очень неслабо.

Наконец от очередной оплеухи огромный противник закачался и припал на одно колено, ошалело мотая головой. Тут же между боксерами вклинился Алмаз, хотя попыток добить поверженного парень не собирался предпринимать. Он просто стоял с каким-то неестественно спокойным видом и отстраненно рассматривал своего соперника.

Ну надо же! Алина даже и предположить не могла, что этот парень одержит победу. Слишком уж неудачно начался для него бой. А вот, погляди ж ты, сумел! Да-а… такой бокс смотреть было действительно приятно, когда твоего недавнего обидчика хорошенько так отделывают! Ну, и кто теперь скажет, что кармы не существует?

***

Все еще находясь в разогнанном состоянии, нежась в приятных волнах чужой боли, я смотрел на медленно опускающегося на пол верзилу. Его трижды разбитый нос, отбитая печень и рассеченная скула легко прорывались даже сквозь адреналиновую плотину.

Закончить бой я хотел эффектным бэкфистом, но в состоянии ускорения у меня было достаточно времени для того, чтобы вспомнить, что в боксе разрешены удары только передней стороной перчатки. А раз уж мы негласно бились именно по его правилам, то и посадил я своего противника мощным прямым ударом с дальней руки в челюсть. Естественно, что бил я не в полную силу. И даже не в половину, ведь суровая и непреклонная физика методом простейшего умножения массы на скорость дает такую мощь моим атакам, что человека насквозь можно пробить. С условием, конечно, что мои кости выдержат.

Кстати об этом. Похоже, надо пояснить, что впервые такое необычное воздействие чужой боли на свой организм я заметил еще в своей первой школьной драке. Так уж вышло, что вплоть до восьмого класса, я был тютей и размазней и не издевался надо мной только ленивый. Я испытал на себе все школьные «приколы», какие только может придумать богатая подростковая фантазия. Нужно ли уточнять, что мои сверстники обладали весьма специфичным чувством юмора, и их шуточки почти никогда не обходились без членовредительства и порчи моих вещей?

Но всему приходит конец, закончилось и это. Не знаю, почему вдруг я перестал испытывать страх перед своими школьными мучителями, может виной тому переходный возраст и растущий уровень тестостерона, а может просто меня довели некоего психологического предела, за которым остается лишь злость и желание поквитаться, но, в конечном итоге, это вылилось в жесткую драку один против троих. Именно тогда, сгорая от ненависти, чувствуя как мои противники прямо-таки лучатся самодовольством и упиваются превосходством надо мной, я нанес свой первый удар.

Внезапно мир вокруг меня замедлился. На самом-то деле, конечно, это я для него ускорился, но это, в целом, непринципиально. Принципиальным оказалась то, что я отделал лица всех троих обидчиков до состояния сырых котлет. Разбирательство было такое шумное и долгое, что даже в нашей местной газетёнке упомянули об этом раз или два. И если б не заступничество директора, мужика старой закалки, сурового, но справедливого, погнали б меня из той школы погаными тряпками. Он, не испугавшись истерик родителей школьных задир, один из которых, кстати, был партийным деятелем не из последних, прямо высказал им претензии за поведение их отпрысков. Припомнил все те случаи, скопившиеся за восемь школьных лет, когда пострадавшим был именно я. Припомнил все мои порванные куртки, порезанные рюкзаки, изрисованные учебники, брошенные в унитаз сумки со сменкой, наставленные мне фингалы и шишки… Каждый случай, когда в роли обидчиков были их ненаглядные чада. В общем, директор пообещал приложить все свои силы, но представить историю именно в том свете, в котором она и произошла, а не в том, в каком хотелось ее видеть группе родителей. Что не больной психопат отделал троих безобидных однокашников, а жертва многолетнего издевательства не выдержала и дала отпор. И как-то после этого все бурления сами собой сошли на нет.

Что же до меня, то за использование этих своих сверхскоростей я расплачивался долго и болезненно. После отпора, что я дал своим обидчикам, моя тушка валялась пластом почти неделю, не в силах даже пошевелить ногой или рукой. От непривычной нагрузки мышцы и связки получили такое количество травм и микроразрывов, что на первое после драки утро я потерял сознание от сильнейшей крепатуры, просто пытаясь встать с постели.

Вот так мой первый удар стал тем катализатором, который открыл невиданные мне ранее возможности. Раньше я считал, что могу только «читать» чужие эмоции, но мой дар оказался куда более глубоким, чем я думал, так что, оклемавшись, я стал пытаться укреплять свое тело с помощью своеобразных тренировок. Сотни часов опытов, которые я ставил над самим собой и чертовыми крысами, непрестанно лезущими к нам на первый этаж из подвала, помогли мне расширить границы моих способностей. Боль, испытываемая проклятыми грызунами, сильно отличалась по «вкусу» и окрасу от человеческой и оказывала не столь глубокий и длительный эффект, но общий принцип был тем же. Длительные тренировки с ускоренным восприятием и сверхскоростями заметно укрепили мое тело. А потом, когда я стал упражняться уже с людьми на секции самбо, к выпускному классу мое телосложение обрело рельефность Брюса Ли, высушившись настолько, что могло быть наглядным пособием по поверхностной анатомии.

И вот теперь мне вдвойне удивительно было то, что стоящий сейчас на одном колене бугай, от моего прицельного попадания в челюсть, всего лишь впал в состояние сильного грогги, а не распластался звездой на канвасе. Такой крепкий вестибулярный аппарат в моем богатом опыте единоборств попадался впервые. Ему бы в космонавты или в летчики испытатели…

Медленно, словно по морскому дну, к нам двигался Алмаз. Он закрыл от меня здоровяка, хотя я не делал даже попыток двинуться в его сторону. То, что бой окончен, мне было и без него понятно. А беспочвенной жестокостью либо желанием самоутвердиться за счет поверженного я никогда не страдал.

Постепенно отстраняясь от чужой боли, я ощущал спадающее давление воздуха, слух возвращался в норму, а движения окружающего мира теряли нереалистичную плавность. Одновременно с этим, на меня навалился ворох чужих эмоций, в мешанине которых сложно было уловить что-то конкретное. Разве что удивление, поскольку оно явно преобладало среди прочих, и жгучее желание поквитаться, исходящую непосредственно от здоровяка. Собравшийся вокруг народ удивленно гомонил, возбужденно жестикулируя при обсуждении последних секунд нашего боя. Похоже, никто не ожидал такого исхода. Хотя, чего уж греха таить, я и сам до последнего не был уверен в своих силах, но ведь получилось же!