Инсталляция

Мы оба молчали. Мне даже показалось, что Лика заснула. Она не издавала ни звука, а только покачивалась, вторя нажимом моих пальцев. Кожа на её плечах и шее была очень ухоженная и гладкая, её было приятно массировать. Лика полностью расслабилась. Плечи немного подались вперёд, и кофточка оттопырилась так, что мне стало видно её грудь, которая уютно расположилась в кружевном лифчике, нежно бежевого цвета. Он был на столько тонким, что сквозь него просвечивались тёмные ореолы её сосков.

Я убрал руки с шеи и присел рядом с подлокотником, посмотрев ей в глаза. Лика медленно повернула голову в мою сторону.

– Ты красивая.

Она молчала.

Ещё минуту мы просто смотрели друг на друга. Потом она подалась немного в сторону, будь то заваливается и остановилась прямо напротив моего лица. Я поцеловал её. Лика не сопротивлялась. Она обняла меня за шею и наш поцелуй усилился. Я сунул руку ей под кофточку и залез в лифчик. Снять с себя кофточку она не позволила.

Теперь мы целовались уже более страстно. Лика не издала ни звука, но прогнулась в спине. Ей нравилось.

Через мгновение, на кресле сидел уже я, а она, задрав юбку, сидела на мне и практически не дыша, короткими, поступательными движениями, медленно двигалась, по-прежнему не издавая ни звука.

Каждое её действие было чётко выверено и аккуратно. Это немного пугало. Когда Лика завелась, она всё делала, механически. Пересев сверху и умело стащив с меня джинсы она сама вставил мой член, в уже увлажнённое влагалище. Юбка была мастерски свёрнута прямо на ней, а трусики сдвинуты в сторону. Кофточку она так и не сняла.

Лика практически не шевелилась, но я чувствовал, как работают её вагинальные мышцы. Такого со мной ещё не было. Она же почти не шевелилась, а процесс продолжался. Моё возбуждение сменилось интересом. Как она это делает.

Лика резко прижала меня к груди и замерла.

Она кончила. Я чувствовал, как её вагинальные мышцы продолжают сокращаться.

Лика медленно сошла с меня.

Повернувшись ко мне спиной, она поправила трусики, развернула на место юбку и слегка одёрнула кофточку. Потом быстрым шагом обошла рабочий стол и села в кресло, на котором была, когда я зашёл в кабинет.

Всё это она сделала на столько быстро, что я даже не понял, что всё закончилось.

Она сидела за столом, будто ничего не произошло. С таким же выражением лица, точно мы просто беседуем.

– Мне понравились твои идеи.

– Что?

Я по-прежнему сидел в кресле со спущенными штанами и стоячим членом и не понимал, что происходит.

Лика начала что-то записывать в свой ежедневник и сверять записи с таблицей на мониторе компьютера. Она не смотрела в мою сторону, её не интересовало, что я буду делать дальше. Было ощущение, что для неё меня, вообще не было в комнате.

– У тебя всё в порядке? – наконец вышел я из ступора.

Она дописала предложение, закрыла ежедневник и посмотрела на меня.

– Ты о чём?

Я не знал, что сказать.

Лика достала маленькое зеркальце из сумочки и поправила причёску.

Я встал и натянул штаны.

Что это было? Единовременный порыв? Слабость? Или какая-то стандартная процедура? Она потеряла контроль, и теперь вернулась обратно в своё прежнее состояние? Все её действия говорили о том, что всё, что между нами только, что произошло, было не иначе как фантазия.

– Я… Пойду наверное?

– Давай. Рада была, что зашёл.

Я вышел из кабинета, спустился по лестнице и направился к выходу.

– Скоро она там, не знаете? – Услышал я, голос охранника.

– Наверно. Работает ещё.

– Это вы в рекламе снимались?

Я кивнул.

– Она говорила. Только бы монтировать не начала. А то, опять поспать не получится.

Я вышел из здания. На улице было темно и капал мелкий дождь. Очень хотелось умыться. Я поднял лицо к верху. Капли были на столько мелкие и так много, что через минуту, всё лицо стало влажным. Я смахнул их ладонью и пошёл в сторону остановки. Достал сигарету, закурил.

Да блядь, я на долго запомнил тот день, когда меня трахнула женщина.

Теперь, спустя несколько лет, мы снова сидел с Ликой вдвоём в том же кабинете, в тех же самых креслах. Горел профессиональный свет, работала камера, я отвечал на вопросы, которые она задавала и разглядывал своего интервьюера.

За десять лет с нашей последней встречи, Лика практически не изменилась. Такая же стройная, так же держала осанку. Волосы, хоть и имели немного другой оттенок, но всё так же аккуратно были уложены, даже в конце рабочего дня. Лика по-прежнему не была богата на эмоции. Она немного чаще стала улыбаться, но также сдержанно, не выходя за рамки своей обычной эмоции. И глаза… Её тёмно-карие глаза совсем потерялись блеск. В них и раньше не было огонька, а теперь ещё добавилась грусть и уныние.

Интервью прошло быстро, стандартно и не интересно.

– Может кофе? – спросил я.

– Наливай.

Я встал с кресла и налил себе кофе.

Лика прошла по комнате и выключила профессиональный свет. Извлекла из камеры SD-карту и вставила её в разъём компьютера. Запустила копирование файлов. Взгляд её застыл на синей полоске передачи информации. Я стоял немного в стороне возле кофе-машины. Мы молчали. Я сделал несколько глотков. Кофе был горячий.

– Есть молоко?

Она оглянулась на меня и осмотрела с верху вниз. Как будь то пытаясь вспомнить, кто я такой и что здесь делаю. Потом кивнула и указала на маленький холодильник в углу комнаты. Я добавил молока в свой кофе и остался в углу возле холодильника.

– У тебя всё в порядке?

– Да – ответила она.

– Сейчас домой?

– Нет. Надо разобраться кое с чем.

На часах было десять вечера. Забавно, она, как и тогда, несколько лет назад, по-прежнему не хочет возвращается домой.

Лика вышла из-за компьютера и подошла ко мне. Забрала мою чашку и поставила на холодильник. Взяла меня за руку, подвела к креслу и толкнула в грудь. Я сел и откинулся на спинку. Лика села мне на колено. Обняв одной рукой мою шею, она положила голову мне на плечо.

– Мне кажется мы это проходили. – сказал я тихо.

– Было же хорошо?

– Тебе? Возможно. Но ты знаешь, я даже в этом не уверен.

– Перестань.

Она поцеловала меня и начала расстёгивать мои джинсы.

– Стоп, стоп, стоп…

Я усадило Лику на подлокотник и встал с кресла. Застегнул джинсы.

– Ты же развёлся? – спросила она и схватив меня за руку, потянула к себе. – Я очень обрадовалась, когда пришёл именно ты. Мы уже знаем как это, оба умеем молчать и я уверенна, что нравлюсь тебе. Я всем…

– Ты слишком бездушная.

– Знаю. Ну и что.

– Трахать бездушную женщину, всё рвано что трахать свою ладошку. Твоё преимущество перед онанизмом, разве что только сиськи.

– Ну, вот, видишь. Мне кажется, это достойный бонус?

– Ты права Лика. Тебе кажется.

– Они что плохие?

– Наверное они офигенные.

Я вышел из кабинета.

Мы пересекались с ней ещё несколько раз на совместных мероприятиях, но дальше слов «Привет» и «Пока», наши отношения, больше не заходили.

Другая Инга

Через два месяца регулярных встреч, мы с Ингой сняли квартиру и съехались.

В быту, эта женщина была таким же трудоголиком, как и на работе. Она ни на минуту не выпадала из процесса подготовки. Даже небольшие отвлечения для ведение домашнего хозяйства ей были в тягость. Если мы гуляли, ходили в кинотеатр или ехали в аквапарк с нашими детьми, она всё время решала какие-то рабочие вопросы и чувствовала дискомфорт. Оживала вновь, только когда мы возвращались домой, и она приступала к рабочим проектам, сидя за компьтером. Делала всё, что ей поручало руководство. Порой мне казалось, что я и дети, поступаем не хорошо, когда отвлекаем Ингу на домашние развлечения. Она ненадолго присоединялась к нам и довольно быстро, возвращалась к проектам. Для неё всегда было крайне важно, быть человеком, который выполняет всё и вовремя. Мне это не мешало и не раздражало, хотя и было непонятно.

Руководство, видя такую исполнительность, нагружали её ещё больше, скидывая даже самые незначительные поручения. Инга долго пыталась вывезти ношу, которая ей не под силу, но в итоге срывалась и делал это, очень эмоционально. Первый такой срыв случился у неё приблизительно, через два месяца нашего совместного проживания.

Она не просто кричала, она верещала и колотила себя кулаком по голове. Говорила, что от такой нагрузки готова выпрыгнуть в окно, и что, если бы не дочь, уже сделала бы это. Она сильно возмущалась, что я отстранился от неё и совсем не помогаю, ни в работе, ни в быту.

От такой неожиданной и резкой перемены, я впал в ступор. Мои попытки вставить хотя бы слово, в её монолог, получали новую, ещё большую волну негативных эмоций. В результате, я замолчал и слушал, глядя в пол.

Только минут через двадцать истерики, Инга заметила, что я молчу. Её попытки, вывесит меня хоть на какой-то диалог, не увенчались успехом. Я хоть и был в ступоре, но понимал, что ни один, даже самый объективный аргумент, не будет являться путём к разрешению ситуации. Она начала швырять вещи. Со стола на пол полетела тетрадь с записями, чашка с недопитым кофе, не вымытая тарелка и крики, крики, крики… Я молчал.

В конце концов, Инга пошла умылась и легла в постель. Я просидел на кухне ещё час, пытаясь понять, что сделал такого, что вывело её на такой уровень эмоций. Ответа не нашёл.

Ни мой характер, ни отношение к ней, ни моё поведение в быту или на работе, оставались прежними. Не изменилось ничего. Более того, Инга для меня стала эталоном женщины, которая любит. Никто, никогда не относился ко мне с таким уважением и важностью к тому что я делал, как она. Что же пошло не так?

Я подобрал с пола тетрадь и собрал выпавшие из неё листы. Поднял чашку и осколки разбитой тарелки, протёр пол и лёг в постель. Инга лежала и хлюпала носом. Я обнял её. Она крепко сжала мою руку. Мы обнялись. У меня начал подниматься. Я стал целовать её в шею, она тут же ответила мне взаимностью. Её тёмные, почти чёрные соски быстро набухли и затвердели. Я присосался к ним и целиком втянул в себя её маленькую грудь. Потом сполз вниз и начла ласкать языком клитор. Она потянула меня к себе за ногу. Я перевернулся на спину и забросил Ингу на себя, продолжая работать языком у неё между ног. Инга сосала мой член и гладила яички рукой. Я сжимал её округлые ягодицы, прижимая всё сильнее её влагалище к своему лицу.

Через минуту мы одновременно кончили. Она молча лежала несколько минут.

– Прости.

Я ничего не ответил.

– Я сама виновата во всём.

– Виновата в чём?

– В том, что накричала на тебя.

В том, что накричала? Блин, да проблема в том, почему у тебя это началось. Но об этом я её не спросил.

– Давай спать.

Так я познакомился с другой Ингой.

Через пару дней всё вернулось в прежнее русло. В какой-то момент, я попытался объяснить Инге, что надо иногда говорить «Нет», тем кто тебя грузит сверху, но понял, что только ускорил приближение её нового взрыва.

За восемь лет совместной жизни, я так и не смог привыкнуть к этим вспышкам гнева. Они становились всё чаще, и к финалу наших отношений дошли до двух раз в месяц. Её срывы были не такими яркими как первый, но по-прежнему, очень эмоциональными. Ударов по собственной голове уже не было, но истерика могла длится до четырёх часов, с периодическим затуханием и нарастанием до новой высоты накала.

По началу, я пытался сглаживать конфликт, и вступал в диалог, иногда даже очень активно, но любой мой аргумент, даже самый убедительный, пресекался на полуслове и действовал как топливо для новой вспышки. Инга, в этот момент, совершенно не слышала меня. Это каждый раз был монолог, с одной, безапелляционной точкой зрения. Просто замолкать тоже был не выход, она умела отвечать на собственные вопросы так, что меня это выводило из себя и я тоже взрывался.

В большинстве своём все эти скандалы начинались после двух – трёх стопок коньяка, а под алкоголем, я вообще немог молчать, если её сильно заносило в сторону.

Со временем я бросил пить и научился со всем соглашается и всё признавать. Это сократило скандал по времени, но крики и слёзы в финале, всё равно остались привычным ритуалом.

При этом на работе, в редакции Инга оставалась по прежнему спокойным человеком, способным быстро решать все вопросы. И никто, никто кроме меня не замечал, как сильно она изменилась за это время.

Всё началось с груди.

Стелла

С самого начла, с нашего первого секса, Инга прикрывала свое маленький размер руками. К тому же, после рождения дочери, её грудь потеряла форму и какой она была у неё в юности я не знал. Но, меня это никогда не смущало, более того, её тёмные, шоколадного цвета сосцы, пробуждали во мне не преодолимое желание хотеть её снова и снова. Я всасывал грудь Инги целиком, сжимал ладошкой её малышек и не переставал любоваться сосками, которые быстро твердели и становились основным предметом моего фетиша. Мне это безумно нравилось, но как только заканчивался наш секс, она тут же прикрывала грудь руками. Натягивала на себя оделял, надевала футболку или майку, чтобы спрятать их. И даже, если мы целый день никуда не выходили из дому, носила под футболкой лифчик с эффектом пуш-ап.

Однажды, мы сходили на ремейк одного из очень известных фильмов. Он мне понравился, хоть и сильно отличался от версии советского периода. Знаменитая сцена в бане, в которой автор старой картины хотели показать хрупкость и красоту женщины и полную её не сопричастность с войной, в новой интерпретации, обрела иной подтекст. Лёгкость и мифическую прозрачность природной красоты актрис старой формации, коей её показали создатели картины советского периода, новый режиссёр заменил тяжеловесным бытом, приземлённостью и нарочито выпуклыми экспериментами маммопластики, топовых красавиц нынешнего поколения.

Так-как большого впечатления, эта сцена в фильме на меня не произвела, то она почти не отпечаталась в памяти. Я больше сосредоточился на игре актёра игравшего главную роль, который очередной раз утвердился в моём списке, как профессионал.

После фильма, Инга практически ничего не сказала мне о своих впечатлениях, как после любого другого фильма, на который мы с ней ходили. Было ощущение, что она смотрела их и тут же забывала. Инга не помнила ни сюжетных линий, ни ярких сцен, ни выдающейся игры актёров, ну или просто не хотела со мной делится полученными впечатлениями. Одним словом, я думал, что к обсуждению этой картины, как и любой другой, посмотренной вместе, мы уже не вернёмся. Так оно и было.

Со мной, Инга, фильм больше не обсуждала. Но каково же было моё удивление, когда я услышал, как она разговаривала по телефону со своей школьной подругой Стеллой.

Стелла со школьной скамьи была уверена, что выйдет замуж только за состоятельного человека. Она выросла в довольно обеспеченной семье, поэтому с детства привыкал к достатку. Отношения по любви, Стелла не признавала. Своего мужа, она выцеливала очень тщательно, почти профессионально. Разработала и с режиссировала стратегию знакомства с ним, в которой каждый персонаж должен был появиться и сказать нужную реплику в определённое время. И конечно у неё всё получилось.

Когда я впервые с ней познакомился, Стелла была женой одного из владельцев успешного, книжного издательства.

Говоря откровенно, Стелла была довольно привлекательна. Высокая, с большими, красивыми глазами и хорошей осанкой. Узкая талия подчёркивала женственность её красивой фигуры. Не очень большая грудь и длинные ноги. Всё в ней было пропорционально. К тому же Стелла, умела хорошо одеваться. Был в её речи дефект, она картавила, но низкий тембр голоса и обворожительная улыбка, скрывали эту картавость и ты, разговаривая с ней, очень быстро переставал это замечать.

Закончив факультет журналистики, она ни дня не работала, ни по специальности, ни по душе. Стелла продолжала режиссировать свою жизнь. Она долго сопротивлялась тому, чтобы забеременеть, так-как переживала за фигуру. Но когда это произошло, стала устраивать мужу концерты, демонстрируя, как трудно ей находится в таком положении. Она придумывала истерики и безумные выходки, от которых муж сходил с ума и часто уезжал из дому либо в командировку, либо на охоту. На вопрос Инги «зачем», Стелла отвечала, «на случай, чтобы он знал, что его ждёт, если решит завести второго».

Конечно, не всё это были только концерты. Стеллу очень раздражала её беременность. Она не могла принять, что в семье будет кто-то, кто заберёт на себя часть внимания, которое предназначено ей, и что внутри её прекрасного тела, есть что-то, что высасывает из неё здоровье, молодость и красоту. Стеллу бесил её живот и беспомощность в которой она прибывала. Родив, она тут же уехала на море отдохнуть.

И это была лучшая подруга Инги.

Инга делилась с ней всем.

Встречались они, в среднем, раз в месяц, в каком нибудь ресторане Москвы или в хорошем заведении нашего города.