Вивиан опустила голову.
– Мадам не позволит. После дебюта я буду привязана к Deliriumy, как… эта глициния.
Она тронула свободной рукой плети с цветами. Они заволновались, как водоросли под толщей влаги.
Лион поднял за подбородок личико Вивиан к себе и повторил:
– Обещаю.
В его твердом пылающем ненавистью и злобой по отношению к опекунше взгляде Вивиан Батлер прочла участие и нечто еще, что смутило её до корней волос. Лион же решив, что другого шанса может и не быть, наклонился и поцеловал девочку в приоткрытые от удивления губы. Поцелуй этот был сладок, как сон. Наконец-то он испытал реальное прикосновение к ней. Ничего отныне и впредь Лиону Штольцу не приходилось испытывать.
Вот так он отомстил мадам Лебовски, посеяв зерно бунтарства в её «золотой девочке».
Больше подобного не повторялось. Видимо, Клаудия Лебовски увидела их через слуховое окно, а может просто догадалась по раскрасневшемуся и мечтательному всю следующую неделю виду Вивиан. Девочка не прекращала кусать нижнюю губу, вспоминая первый поцелуй от Лиона. Он же надолго пропал, скитался по акватории, затем по прибрежным областям анклава, участвовал в экспедиции по транснациональному заповеднику, чтобы всё увиденное и услышанное позже воспроизвести в своем шоу. Лилиан не понимала сестру. Она не воспринимала Лиона Штольца, как кавалера её гордой сестры. От него не жди ничего хорошего. Так прошли однообразно четыре года. У Лилиан участились припадки. Под покровом темноты она босая, дикая и счастливая от частички свободы сбегала к Филу, где он кормил её свиными отбивными и острыми огурчиками с картошкой фри, распевал баллады из старых записей визуал-кинестетических роликов своей молодости и проникался участием к её мелким для опекунши, но не для чуткого Фила из закусочной, бедам. Вивиан просиживала за голограф-окнами, исследуя чудищ, пугающих разум её младшей сестры и пытаясь отыскать источник возникновения психомагии, как рискованного развлечения. Она выходила в инфопространство. Однажды вступила в контакт со Спиритами. Те прогнали её, закодировав входы в их потоки. Девчонка пришла красть священную информацию и использовать в корыстных целях. Этому не бывать.
Delirium процветал, как лав-отель и центр психомагии в одном флаконе. Вивиан Батлер бросила мечтать об Атлантик-Сити и других частях Плэзэнтвилля. Изучать его картографию было делом бессмысленным, тем более опекунша своевременно запаролила все ненужные, по её мнению, сетевые каналы. Вивиан путешествовала в своих «грезах», подслащенных участием в них младшей сестры. В последнее время её голограф-клона. Психомагия стала для неё суррогатом самой реальности. И это тоже походило на своего рода безумие…
– Вам никогда не хотелось покинуть это место? – выпустив дым от тонкой сигаретки через ноздри, спросил Лион. – Ведь вам уже стукнуло восемнадцать? Вольны поступать, как вздумается.
– Девятнадцать.
– Даже так.
Вивиан откинула черные локоны от лица, поменяла положение в кресле, сцепив ладони в замок.
– Мадам Лебовски обещала сделать меня наследницей. Она говорит, что с моим терпением и разумностью – я лучшая кандидатура, чем моя сестра. Тем более, кажется, она нашла себя в управлении старой закусочной Фила.
– Та забегаловка на два яруса ниже? – погасив окурок на дне пепельницы в виде морской раковины, задал вопрос Лион Штольц.
– Верно.
Он загадочно хмыкнул и придвинулся ближе.
– В таком случае, я мог бы составить для вас выгодную партию, мисс Вивиан Батлер. Богиня психомагии и гениальный престидижитатор. Каков союз. Подумайте!
Лион расплылся в лукавой улыбке, выпятив квадратный с ямочкой подбородок.
– Вы нравитесь мне, – начала осторожно и вкрадчиво Вивиан, отчего Лион заулыбался шире. – С вами приятно побеседовать.
– И?
Она вновь прищурилась, скрыв сардоническую усмешку за замком из рук.
– Не годитесь в мужья.
Лион Штольц разразился упоительным смехом.
– А вы еще разумнее, чем считает ваша тетка! Бесподобная Вивиан Батлер. Вас не просто обвести вокруг пальца.
Он резко приблизился и запечатлел последние слова поцелуем-укусом в щеку девушки. Она незамедлительно ответила ему тем, что оттянула за ухо. Их взгляды скрестились, точно кинжалы в какой-нибудь инфопространственной игре-шутере. Оба вспомнили тот день у известняковой стены с глицинией.
За этой сценкой их застала мадам Лебовски. Как всегда в её правой руке дымилась сигарета в мундштуке, бордовые губы лукаво полуулыбались, а подбородок выпячен, как мраморная плита. Ставшее с годами рыхлым дебелое тело было затянуто в платье-халат с драконами, вышитыми золотыми нитками на черном фоне. Малиновый чуб колыхался при любом движении. Она была не в духе, а тут еще проходимец Штольц заигрывал с её «кошечкой».
– Лион, дорогуша, что привело тебя на этот раз? – протяжно и капризно выговорила мадам, подводя тем самым черту в общении её племянницы с мужчиной.
Она старалась все эти годы держать строптивых девчонок в узде, талдыча на разные лады, что они «домашние кошки», какая пошлость, а не «дворовые». Младшую же ей не удалось удержать от соблазна гульнуть…
Вивиан отпустила ухо Лиона Штольца из железной хватки, слегка оцарапав его кожу длинными фиолетовыми ногтями. Мужчина тут же встал, оттянул полы эдвардианского пиджака с велюровым отворотом. Глаза его масляно поблескивали. Он явно был перевозбужден легкой перепалкой с Кошечкой Батлер, как звал только Вивиан, но не её сестру.
– Мадам. Поговорим без свидетелей.
Лебовски поняла намек и махнула на девушку рукой. Вивиан это нисколько не задело. Пускай обставляют дела за закрытыми дверями, у неё полно своих.
Пропустив старую кошёлку в её кабинет, Лион Штольц оглянулся на скользящую прочь Кошечку Батлер. Её фигура, состоящая сплошь из плавных линий и холмов, была выгодно подчеркнута в черничном наряде амазонки. Такая и самому нужна. Но, увы-увы…
***
Густой ночной мрак был разбавлен светом вездесущих прожекторов и неоновых вывесок. Пряный ветерок гудел от перегретых за сутки двигателей автофлаев, волочил по беззвездному небу отрепье туч. Вивиан с удовольствием вышла на балкон. Раскидистые кроны клонированных ясеней огораживали западную часть лав-отеля от голографической картинки налепленных друг на друга бунгало и пеналов. Трещали, как щетки, цикады.
В большой зале Лион Штольц развлекал гостей мадам Лебовски. Вивиан воспользовалась всеобщим помешательством от харизмы и обаяния мужчины и удачно улизнула прочь. Она прошлась Раковинным Лабиринтом, продуваемым из распахнутых окон влажным от бьющих геотермальных вод ветром. В Раковинном Лабиринте всё было перламутро-розовым – стены, оконные рамы, тюли, пол, кресла в стиле распахнутых створок ракушек. В детстве у Вивиан и Лилиан случался диссонанс, стоило им только попасть сюда. Мадам Лебовски гоготала, словно полоумная, выслушав страх сестер, и дала им главный совет в жизни. Чтобы добраться к вожделенной цели, необходимо пройти то, что больше всего пугает. Вожделенной целью сестер Батлер была западная часть Deliriuma. Обширный балкон с коваными перилами, раскидистые кроны ясеней, обзорная площадка тишайших местечек Плэзэнтвилля. Отсюда было видать акваторию, богемные пеналы, бирюзовую кромку моря.
Теперь Вивиан Батлер приходила сюда одна. Лилиан всё чаще пропадала в закусочной Фила. Старый добряк позволял ей делать в заведении реформации. Его жена скончалась от разрыва сердца два года назад, когда узнала, что Лилиан Батлер мечтает стать компаньоном, а может даже и любовницей её мужа. Фил ощутил свободу и трепет. А Лилиан Батлер оказалась новатором и навигатором в одном лице. Он обожал девчонку.
На костяном фарфоре тарелки лежали розеточки жареных корней лотоса, равнобедренный ломтик лайма с кристаллами йодированной соли и кусочек семги в сливочном соусе с веточкой засушенного тимьяна. В узком высоком бокале шипело «северное сияние». Вивиан Батлер поставила закуски и бокал на железный блин кованого столика, сама опустилась на стул с продавленным сидением потертого утрехтского бархата некогда виноградного оттенка. Ей было немного одиноко без сестры, которая разругалась с мадам Лебовски после её побега в Квартал Контрабандистов. Ведь это могло повлиять на репутацию Deliriuma. Тот побег поставил точку в будущем Лилиан. Что за диво сновать меж засаленных столов, выкрикивать заказы и позволять себя лапать старому хрычу. Последнее заявление казалось Вивиан немыслимым, но скромное молчание сестры на реплики опекунши, заставили задуматься об обратном.
Она решила расспросить позже лично Лилиан, когда та вернется в их общую минигостиную, где они давным-давно практиковались в азах психомагии. Но Лилиан отказывалась говорить на эту тему и съехала в другую комнатку. Дуэт прекратил свое существование после страшных приступов младшей. Она кричала, как она кричала… точно подстреленный зверь, сбитая с полета птица. Лилиан хваталась руками за голову, раскачивалась туда-сюда, верещала до хрипоты, а сестра не знала, чем ей помочь. Вивиан плакала, прижимая трясущуюся после припадка сестру, утешала, гладя по спине. Внутри неё рвались струны души. Ведь они были вместе в тех же измерениях. Что же заставляло Лилиан мучительно кричать?! Младшая Батлер ничего не помнила. Сомнамбулически уставясь в стену или окно, Лилиан отходила целые сутки, поддатливая, как восковая куколка. Мадам Лебовски не верила Лилиан. Она, видимо, считала сестер Батлер, своих очаровательных сиамских кошечек, единым организмом.
Снизу донесся запах жареного на углях маринованного мяса. Вивиан зажала нос двумя пальцами, вкушая изысканные закуски со своей тарелки и запивая маленькими глоточками «северного сияния». И среди этих жирных, неистребимых запахов крутилась её милашка Лилс. Там она пила солодовое пиво, ела луковые головки с тонко нарезанными ломтями маринованного мяса, смеялась до слез, таскала из-под кассового аппарата кока-кольные леденцы – детская привычка, красила веки в кислотные цвета и убирала нечесаные волосы заколками-зажимами; носила джинсовые необъятные куртки поверх полиэстеровых крошечных топиков и рванные мужские шорты с берцами. Это была параллельная вселенная, где Вивиан с её амазонками и кожаными ботфортами, длинными ведьминскими юбками и водолазками с каменьями вокруг шеи и на запястьях не было места… Уже не было.
Собираясь было уходить, Вивиан услышала знакомый смех. Она облокотилась на перила в сторону издаваемого уютными, теплыми нотками смеха, а через секунду узрела шокирующую сцену. Фил – этот рыжий с проседью здоровяк обнял за плечи её гибкую маленькую Лилс и поцеловал нежно в губы. Лилиан же закинула руки ему на шею, повисла, точно ветка глицинии на корявом дубе. Этого было достаточно, чтобы Вивиан резко отвернулась, смела со столика тарелку, вилку и бокал, поспешила скрыться в нутре Раковинного Лабиринта.
Лилиан же испуганно оторвалась от губ Фила, вскинула лохматую чернокудрую головку к балкону. Сердце пронзила догадка, кто мог быть там и шумом прервать их идиллию. Фил держал Лили за талию.
– Что не так, малышка?
Похоже, ему было наплевать на грохот или то, что их могли увидеть обитатели Deliriuma. Впервые, за долгие годы удушающей страсти, он был опьянен любовью.
Лилиан обхватила щетинистое лицо мужчины в чашечку обожженных фритюрницей ладоней, сказала:
– Всё прекрасно. Отныне и вовеки веков.
Это заставило старого Фила засмеяться, притянув Малышку Батлер к себе.
Вивиан рыдала у лестницы. Здесь её и обнаружил Лион Штольц. Он всё также испытывал к ней легкую привязанность, вспоминая изредка и содрогаясь от недоступности. Что её так огорчило? Вивиан мотала головой. Темные кудри рассыпались из высокой прически. Макияж был погублен. Лион ловко огляделся, нет ли кого поблизости. Шпионы мадам Лебовски могли быть где угодно. Мерзкие ниндзя. В последнее время у него развилась паранойя, после того самого важного разговора с Клаудией Лебовски. Она предупредила Лиона, если он хоть на миг оступится, то обещанное вознаграждение рассыплется в пыль. И снова ему прозябать на задворках анклава, демонстрируя фокусы, выходящие из моды…
Мужчина обнял Вивиан за плечи, привлек к себе на грудь. Такого участия и заботы к ней никто никогда не проявлял, даже Лилиан. Она всегда была старшей, той, кто держался наплаву в суровые штормы изменчивого настроения опекунши, сносил удары и защищал в надежном коконе успокоительных объятий.
– Пойдем, Вивиан, – нежно прошелестел голос Лиона Штольца вместе с ароматом сигарет с гвоздикой где-то на краю её угасающего сознания. – Тебе нужно поспать.
