– Какое это имеет значение? – Она накинула на плечи свое старое пальто. – Тридцать шиллингов в неделю или тридцать тысяч в год? Носишь ты одежду из тонкого сукна или из домотканого твида? Главное – это когда на улице люди провожают тебя взглядом и говорят себе: «Вот идет прекрасный, достойный человек!»
Он уже собирался ответить, когда ширма в кабинке отодвинулась и появился доктор Хеддл с группой студентов за спиной.
– Там один случай, который вы должны посмотреть. Мы считаем, что там требуется полное серологическое исследование. Может, кто-нибудь из нас закончит за вас здесь?
Дункан покачал головой. Из-за того что рядом толпились его ученики, дальнейший разговор был невозможен.
– Я должен сейчас идти. У тебя нет никаких причин волноваться, – успокоил он свою мать.
Взяв блокнот, он быстро написал:
Приходи ко мне в шесть часов вечера в мои апартаменты, № 24, Принсес-Кресент. Ты все еще недооцениваешь меня. Я хочу твоей любви и уважения. Я хочу обеспечить твое будущее.
По привычке или из угрюмого упрямства он поставил подпись: «Дункан Стирлинг, доктор медицины».
В тот вечер, хотя Дункан долго и нетерпеливо ждал ее, она так и не появилась. В глубине души он знал, что она не придет, но тем не менее удар был жестоким. Горькое желание куда-нибудь сбежать – вот в основном то, что заставило его вспомнить о вечеринке Маргарет.
Глава 47
Была уже половина десятого, когда он поднялся по ступенькам дома Овертонов в одном из лучших районов Эдинбурга. Наверху, в гостиной, оформленной в кремовых тонах, было полно народу. Когда он вошел, Маргарет подбежала поприветствовать его.
– Дункан! – воскликнула она. – Я так рада. Я боялась, что ты не придешь.
Он попытался выглядеть веселым:
– Разве можно скучать по мне в такой компании.
– Можно! – тут же возразила она.
Она какая-то взвинченная, подумал он. Ее глаза были очень яркими, и под ними залегли слабые тени. В ней было что-то новое, беспокойное, провоцирующее, что могло бы участить пульс любого мужчины.
– Ты здесь всех знаешь, – сказала она.
Он равнодушно оглядел комнату, узнав около тридцати человек. Доктор Овертон в окружении гостей со стаканом в руке, миссис Инглис, профессор Ли из Фонда, полковник Скотт, молодой доктор Хеддл, Анна, несколько врачей из Уоллеса и несколько адвокатов из здания парламента.
– Не беспокойся, Маргарет. Я сам тут разберусь.
В этот момент прибыли еще двое гостей. Отходя от него, она тихо сказала:
– У нас будет возможность поговорить позже.
Он постоял немного, взял с подноса предложенный ему стакан виски с содовой. Хотя он терпеть не мог эти скучные, претенциозные вечеринки, он заставлял себя посещать их. Они были частью его нового существования, средством достижения цели, ступеньками на лестнице его амбиций.
Полковник Скотт, стоящий с миссис Инглис, дружески кивнул ему, когда он оказался рядом. Полковник, поседевший, похудевший с годами, выглядел озабоченным. Его, по слухам, участие в проекте строительства гидроэлектростанции Линтона, которое теперь наконец близилось к завершению, по-видимому, сильно сказалось на его финансах и жизненной энергии. Возможно, осознание того, что его тревоги подходят к концу, придало его приветствию дополнительную живость.
– Добрый вечер, Стирлинг. Отлично выглядишь!
– Вы слышали новости? – спросила миссис Инглис. – Профессор Ли только что объявил о своей отставке.
Поначалу Дункан не понял, о чем речь. Затем его скуку как рукой сняло.
– Это официально?
– Вполне. Через три месяца у Фонда будет новый директор. С моей стороны как жены ректора было бы нескромно предсказывать, кто им станет.
Он сразу понял, кого она имела в виду. Ее благосклонность к Овертону ни для кого не была секретом! После женитьбы на ее племяннице он открыто стал ее протеже. Она торжествующе улыбнулась Дункану, который не смог скрыть своей досады.
– Я думала, тебе понравится эта информация, – сказала она Дункану, уводя полковника с собой.
Он почувствовал на себе взгляд Анны, которая наблюдала за ним с другого конца гостиной. Не об этом ли она уже предупреждала его? Он должен был узнать больше, и как можно скорее. Он подошел к группе, окружавшей доктора Овертона.
Овертон выглядел возбужденным и слегка пьяным. Его раскрасневшееся и довольно дряблое лицо говорило о том, как много он всего наворотил в последние два года.
– Привет, Стирлинг. Слыхал о животрепещущей теме?
– Слыхал.
– Замечательная должность для кого-то, – вздохнул Хеддл.
– Будет много конкурентов, – заметил кто-то рядом с ним.
– Конкуренция должна быть ограниченна, – авторитетно вмешался Овертон. – Во-первых, это место должен получить молодой человек.
– Примерно вашего возраста, – предположила Анна, выглянув из-за плеча Дункана.
Раздался смех. Овертон демонстративно отхлебнул виски.
– Почему бы и нет? Я имею такое же право на это кресло, как и любой другой. Комиссии нужен кто-то с опытом работы. Будет справедливо, если предпочтение отдадут врачу из Фонда. Я старший преподаватель. И у меня квалификация врача первой категории.
За этим заявлением последовало короткое молчание. Затем раздался голос Анны. Со странной задумчивостью она заметила:
– И правда, если вы так говорите, у вас, похоже, довольно хорошие шансы, Овертон.
– Ну… может быть, – нарочито поосторожничал Овертон. Он с улыбкой повернулся к Дункану. – Что ты об этом думаешь, Стирлинг?
– Я твой гость сегодня. Я бы предпочел не говорить.
Овертон покраснел:
– Боишься высказать свое мнение?
Дункан не вытерпел. Он сказал опрометчиво:
– Я не думаю, что ты подходишь для этой работы, Овертон. Кресло должно принадлежать первоклассному врачу.
– Так и будет, – сказал Овертон. – Кого бы ни предложила комиссия, у меня больше шансов.
– Если это пари, – возразил Дункан, – я готов принять его.
