Тело и разум: путь к исцелению

При настоящих же условиях болеют все: бедные болеют от нужды, богатые – от довольства; работающие от напряжения, бездельники – от праздности; неосторожные – о неосторожности, острожные – от осторожности.

«Записки врача». В.Вересаев, 1901.

Предисловие

Те, кто привык к бесплатности государственной медицины, могут спокойно закрыть эту страницу, эта книга не для вас.

Эта книга не для тех врачей, кто свято верит во всемогущество таблетки и с нетерпением ожидает появления очередного чудодейственного лекарства.

Эта книга не для тех хирургов, кто обожествляет собственный скальпель и непоколебимо верит в свою исключительность, основанную на том, что никто в его уездном городе или районном центре не может лучше него прооперировать холецистит.

Эта книга не для тех психологов, кто убежден в силе собственного духа и верит, что только он способен наложением рук исцелить любого.

Эта книга для тех врачей, кто привык во всем сомневаться, для тех больных, кто устал ходить по врачам, кто мучается от боли.

Эта книга для тех людей, кто хочет обрести новое видение, открыть для себя новые горизонты.

Познай себя сам, учили древние, и этот тезис по-прежнему остается верным.

Среди психоаналитиков распространено мнение, что люди, страдающие психосоматикой, лишены воображения. Вполне возможно, но совершенно точно они не глупы, скорее психосоматика – это горе от ума. Они сильны в интеллектуальном плане, но эмоциональный интеллект слабо развит или вовсе отсутствует.

Помню женщину, которая была на приеме пару десятилетий назад, на вид очень воспитанная, образованная. Пришла она с болями в животе и сказала буквально следующее: «Отрежьте мне этот ливер!»

И показала на свой живот.

Это заставило меня задуматься, что может подвигнуть человека настолько брезговать своим телом?

Эта книга для тех, кто готов пройти тяжелый путь исцеления, тех, кто понимает, что простых путей в жизни не существует.

Те вещи, о которых будет сказано, не для среднего ума. Хотя ваш покорный слуга и пытался максимально без заумностей описать взгляды психоаналитиков, в том числе ортодоксальных, на причины и течение психосоматических заболеваний.

Далеко не всегда они мной разделяются, но для полноты картины упоминаются.

В этой книге осуществлена попытка осветить не лекарственное или хирургическое лечение, без которых не может быть полноценного исцеления от многих болезней, а показать, что глубинные причины возникновения большинства болезней находятся в самом человеке.

Должен заметить, что это художественная книга, не претендующая на научность, все события и персонажи вымышлены, любые совпадения случайны.

Люди, выросшие в СССР, считают больницу некоей тихой гаванью, так как в советские времена врачи добродушно встречали этих больных, дарили тепло и участие.

Но времена изменились, больницы должны зарабатывать деньги, как и врачи, а тех воспитанных на принципах уездной медицины, таких как Чехов, Булгаков, уже не осталось.

Как известно, в Англии, например, медицина бесплатная, однако даже там больницу через 50 лет после постройки разрушают до основания и кирпичи утилизируют.

Там они точно знают, что за 50 лет кирпичи в больнице пропитываются микробами.

У нас же больницы реконструируют, и больные лежат на тех матрасах, на которых до них, быть может, умерли не один десяток, а может, сотня людей. С точки зрения эзотерики, такие матрасы нужно сжигать. Мне кажется, у нас они лежат годами.

Такие простые истины не доходят до наших людей.

С другой стороны, невозможно без боли в сердце смотреть на толпы людей, в отчаянии штурмующих больницы.

Как-то одна пожилая женщина сказала в ответ на мой вопрос «Зачем вам в больницу?»:

– Для чего-то же эти огромные красивые здания построили.

Этой женщине, проведшей всю жизнь в районе, хотелось просто побыть внутри дворца, каковым на первый взгляд является грандиозное сооружение – областная больница.

Однако статистика сурова. Наши медицинские деятели уже давно сопоставили медицину у нас и за рубежом. Помню в одном из ведущих изданий Минздрава РФ статью, в которой приводились следующие цифры.

В городе Марсель (Франция) – 1 млн. жителей, столько же, сколько и в Уфе. В то же время в Марселе всего две 500-коечные больницы: одна частная, другая – государственная.

В Уфе – семь больниц, каждая с фондом минимум 700 коек.

Наши государственные мужи вынуждены сокращать расходы на здравоохранение. Но никто не задается вопросом, как они там за рубежом справляются.

Простой пример. За границей нет такой специализации, как проктолог, то есть основную массу колопроктологических больных (включая такие тяжелые заболевания, как болезнь Крона, неспецифический язвенный колит и др.) лечат психоаналитики. У нас в Уфе три отделения колопроктологии, не считая поликлинических проктологов. Что, разумеется, вызывает усмешку у зарубежных коллег: как можно 15 см кишки посвятить целую специальность, научно-исследовательский институт (НИИ проктологии), сотни диссертаций?

Напомню, в СССР было два НИИ проктологии: один в Москве, другой – в Тбилиси.

И таких безобразий огромное количество, не говоря о гинекологической патологии, онкологии, которые, безусловно, нуждаются в психоаналитической терапии, и т.д.

Теперь, когда у меня за спиной почти 30-летняя практика хирурга, звание член-корреспондента РАЕ, отличника здравоохранения РБ, степень доктора медицинских наук и пр., можно оглянуться на прожитый путь и сделать некоторые выводы.

Главный вопрос, который мне задают: «Почему профессор-хирург занимается психоанализом?»

Это началось в 1993 году, когда пришло время интернатуры по хирургии; уже тогда стало понятно, что в основе большинства болезней лежат расстройства души, поскольку долгими зимними вечерами, когда проводил обход в отделении абдоминальной хирургии, заметил, что отделение заполнено до отказа женщинами с холециститом.

Нередко это были немолодые, повидавшие жизнь особы.

Поразил факт, что достаточно изменить фокус вопроса и вместо того, чтобы спрашивать больных «Где болит?», сказать «Что беспокоит?», тут же начинался словесный понос.

Пациентки рассказывали о своих дочерях, которые не посещают их перед операцией, о зятьях, о супругах, не исполняющих свой долг.

Женщины говорили о чем угодно, только не о своих болезнях.

То выражение, которое всем знакомо: «Все болезни от нервов, только сифилис от удовольствия!» – теперь получало реальное подтверждение.

Напоминаю, это отделение хирургической гастроэнтерологии, но если с животом все понятно, ведь в мединституте нас учили: «Хирурги – порождение плохих терапевтов», то, как быть с травматологией? Причем здесь душа? Этот вопрос задавал себе неоднократно.

Казалось, все дело случая, фатум, так сказать.

В 2002 году, продолжая свои исследования, перешел в отделение микрохирургии; мне казалось, что люди попадают под пилу и отрезают себе руки, пальцы не по своей воле, а по «случайности».

Микрохирургия недалеко в смысле «случайности» повреждения ушла от травматологии.

Но однажды прекрасным майским субботним вечером привезли за 200 км, из другого города 18-летнего мальчика, который себе отрезал руку в районе предплечья. На осмотре – ровная рана и отрезанная рука, было ощущение, что это – специально.

10 часов пришлось провести за микроскопом, руку пришил. Но потом 3 недели ходил и не мог разогнуться.

Дело в том, что это очень сложная операция и приходится отдавать большую частицу себя, души и тела, а результаты не очень обнадеживающие. Мало кому удается воспользоваться пришитой рукой.

Это натолкнуло меня на мысль глубже заняться психологией, психоанализом и психосоматикой.

Но на самом деле все началось значительно раньше, когда мне попалось «Введение в психоанализ». Это было начало 90-х, и это изменило мою жизнь.

Большинство врачей в потоке бытия редко останавливаются, захваченные суетой сует, поэтому мало кто задумывается о глубинных причинах болезней, да и сама система высшего медицинского образования у нас и за рубежом основана на принципе: primum non nocere – прежде всего не навреди.

То есть лучше ничего не делать, чем навредить больному.

Или 100 раз отмерь, один раз отрежь.

Для закрепления этого принципа в медуниверситетах студентам промывают мозг, заставляя изучать предметы, никак не нужные во врачебной практике.

24 года преподавания в медицинском университете позволяют мне это заявлять со всей ответственностью.

Недавно пересмотрел фильм с Василием Лановым «Офицеры», один эпизод потряс своей точностью. Напомню. Жена Шакурова сидит и зубрит анатомию, повторяя как мантру: musculus mylohyoideus, musculus digastricusит.д.

Что поразило, так это то, что мы точно также через 50 лет после того времени, о котором снимали фильм, учили эти мышцы, не пригодившиеся в хирургической жизни, потому что они имеют отношение к стоматологии, но не к хирургии.

Все бы ничего, если бы анатомия была ознакомительной, но ведь на ней просто террор. А потом все эти мышцы благополучно забываются через полгода.

И таких предметов большинство.

В результате врачи следуют алгоритмам лечения, которые прописывают каждый их шаг.

Конечно, предвижу возгласы номенклатуры от здравоохранения: «А как же персонализированная медицина!»

В этом-то и проблема. Вначале врача беспощадно заставляют следовать строго определенным законам, а потом чиновники думают, что человек может измениться по мановению их волшебной палочки.

В медвузе преподают 3 химии: общую, биоорганическую и биологическую. Как они могут пригодиться хирургу?

Не буду утверждать за всех, мне они никак не пригодились, хотя по двум из них у меня «5».

Дорогой читатель! Надеюсь, мне будут прощены многочисленные орфографические, грамматические и стилистические ошибки, излишняя эмоциональность и прямолинейность в обличении существующего порядка вещей. На самом деле, не все так плохо в отечественной медицине, есть настоящие праведники и труженики, которым и посвящена эта книга, а также тем, кто терпел мои ошибки в лечении, стойко переносил категоричные высказывания и советы.

Больничная симфония, или в чем разница между врачом и психоаналитиком

Больничная симфония состоит из огромного количества инструментов.

Днем это вагнеровские мотивы, тяжелая поступь скрипящих колесниц каталок, которую регулярно перекрывает звон тарелок с кухни. Литавры хлопающих дверей заглушают шум приезжающего больничного лифта, в который вклинивается сердитый крик лифтера, прерываемый арией раздатчиц: «Обед!»

Многоголосье хора медсестер к вечеру позволяет проявиться шуму сирен подъезжающих скорых, иногда перекрываемых клаксонами нетерпеливых родственников у пропускного пункта, приехавших забрать своих выздоровевших больных. Что это? «Полет шмеля!»

Но Вагнер мне не по вкусу; самый утонченный мотив звучит ночью, когда цокот туфель медсестры отдается в наковальне слухового аппарата в ответ на стон переведенного из реанимации тяжелобольного. «Октябрь» великого Чайковского, это мелодия больничной ночи.

Самая амбивалентная история – середина ночи, когда вдруг слышен шум шин подкрадывающейся неотложки, после которой музыка больницы оживает, хлопают двери приемного покоя, затем резкий, но ожидаемый звон телефона, и усталый голос медсестры приемного покоя вызывает тебя из сказочной дремы тревожного сна на бесконечный бой между жизнью и смертью.

Резким выстрелом звучит скрип двери грузового лифта, и лифтер с сочувствием вопрошает, как Харон:

– Приемный покой?

И ты спускаешься под гудение софитов в преисподнюю.

Несколько звонков, и приемник оживает, лаборантка гремит ксилофоном пробирок и стекляшками свирели. ЭКГ – лаборантка вступает виолончелью завывания аппарата, трубно гудит баритоном рентгенология, просвечивая лучами стонущего пациента.

И вот бас старшего хирурга включает половецкие танцы:

– Развертываем операционную!

И вдруг вступает выверенный «Турецкий марш» Моцарта, в котором все продумано, все просчитано и слаженно. Лязг хирургических инструментов, которыми дирижирует операционная сестра, завывание отсосов и умные вздохи дыхательных контуров камерного оркестра анестезиологии.

Потом снова гробовая тишина.

А ты сидишь на первом этаже, среди обрушившейся тишины пробуждающегося утра, в котором вдруг становятся слышны крики птиц, недовольных скачкой белок среди начинающих желтеть лиственниц, что растут во дворе больницы.

Разумеется, никакой шрифт, ни стиль писанины не могут отразить всего бурлеска больничной жизни, всего перформанса, состоящего из запахов жареного минтая, доносящегося из столовой, и удушливой вони распадающейся опухоли прямой кишки, когда эшерихия коли начинает свою сумрачную дискотеку в темных лабиринтах микробиоценоза чрева.

А как можно описать первобытный ужас 17-летней девочки, впервые попавшей в операционную в качестве санитарки, когда ее голубые глазенки, блестящие над туго затянутой маской, вдруг темнеют от поминального грома падающей в таз ампутированной, черной от гангрены ноги, отрезанной под самый пах?

Какой Брейгель, какой Босх в состоянии написать ужас смерти и хорор трупов?

Больничная симфония – это реквием и опера человеческому мужеству и трусости, героизму и предательству, честности и пустому морализаторству.

Очевидно, что чем раньше врач надевает на уши, на обоняние и зрение, невидимые фильтры, защищающие его психику от всех этих кошмаров, тем дольше он проживет, потому, что невозможно постоянно находиться в нечеловеческом хоре стонов и жалобных криков умирающих больных в реанимации.

С другой стороны, психоаналитик обязан быть полностью открытым к любым звуковым, обонятельным и визуальным проявлениям, которые приносит с собой клиент.

В этом кардинальное отличие психоаналитика от врача.

В этом и заключается проблема диагностики и лечения психосоматики.

Врачи зачастую бывают, глухи к чувствам и сильным эмоциям, скрываемым психосоматиками, а психоаналитики не знают проявлений соматических болезней.

О возрасте

В медицине выделяют календарный возраст – это сколько человеку лет, и биологический возраст, который рассчитывается на основании ряда параметров. Одним из наиболее простых тестов является умение стоять на одной ноге или ходить по рельсу не падая. То есть умение держать равновесие является одним из важных критериев молодости.

Еще один тест – глубина наклона вперед. Если вы можете кончиками пальцев достать до земли – хорошо, если при наклоне вы ладонями касаетесь почвы под ногами – прекрасно.

Это было хорошо известно создателям знаменитой системы ГТО (готов к труду и обороне).

Немаловажный критерий – психологический возраст. Известно, что люди в браке чувствуют себя старше. Армия тоже вносит свои коррективы во внутреннее мироощущение.

Люди с высшим образованием отличаются от людей, не достигших их социального положения.

Вопрос состоит в том, как связаны календарный, биологический и психологический возраст.

В медицине известно состояние – прогерия (раннее старение).

Кроме того, выделяют ретардацию – задержку пубертатного развития и его торможение.

Широко известен факт, что люди у власти дольше сохраняют интеллект, спортивную форму и прочее.

Вполне очевидно, что здоровье и продолжительность жизни как минимум на 50% зависят от генов. Ведь дети аборигенов Австралии, вынужденные в три года копаться в земле, чтобы найти корешок и съесть его, не от пустого любопытства этим занимаются, а для того, чтобы выжить. Они рано взрослеют, но и долго не живут. Условия жизни не те.

С другой стороны, есть свидетельства того, что евреи, пережившие холокост, концлагеря и прочие кошмары, нередко доживают до 100 лет. То есть тяжелые жизненные испытания не сокращают продолжительность жизни.

Однако в СМИ есть много информации о нацистских палачах, доживших до 100-летнего возраста. Выходит, совесть не влияет на физическое здоровье. Хотя нельзя исключить факт того, что у гитлеровцев не было совести.

Если раньше считалось, что для того, чтобы прожить большую жизнь, нужно избегать стрессов, то теперь большинство ученых полагают, что стрессы необходимы, что нужно разгружать надпочечники от адреналина, что задержка адреналина приводит к ожирению, депрессии и прочим психосоматическим неприятностям.

Даже внешний вид не всегда является критерием здоровья. При сахарном диабете люди долго выглядят юными.

Кроме того, на память приходит один профессор анатомии, которая рассказывала, что ее учитель всегда ходила с прямой спиной и контролировала себя, чтобы не морщить лоб.

Это ей помогло до преклонного возраста сохранить гладкость лица.

Достаточно съездить на собрание одноклассников, однокурсников, чтобы с ужасом убедиться, как быстро летят годы.

Но как обратить время вспять?

Все как всегда просто – ЗОЖ (здоровый образ жизни). Но мало кто говорит о психологической гигиене, о том, что надо регулярно избавляться от информационного мусора, который скапливается в памяти, нужно проводить «чистку реестра» эмоционального интеллекта. Все эти идеи о том, что нужно жить настоящим, не оглядываться назад, плохо соответствуют жизненному опыту. И очевидно, что попытки утопить плохие воспоминания в стакане вина приводят к циррозу печени.

Показано, что психологи живут в среднем дольше среднестатистических жителей планеты Земля.

Но как прожить счастливую жизнь – об этом медицина умалчивает, это не входит в сферу ее компетенций.

Глава первая. Причины психосоматики

Представления обычных, далеких от медицины людей об организме довольно часто сочетают механистические, а иногда и анимистические воззрения. Так, работу сердечнососудистой системы они понимают как систему охлаждения автомобиля. И когда им говорят, что холестерин повысился, они считают, что надо переходить на зимнее масло с пониженной вязкостью. Или если на УЗДГ (допплерография) утверждают, что просвет сосуда сузился, значит, опять же надо поменять присадку в надежде растворить эту самую атеросклеротическую бляшку.

Все не так просто. В далеко зашедших случаях, когда разрезаешь сосуд ножницами на операции, он хрустит, то есть степень кальцификации такая, что сосуд буквально становится каменным.

Но не думаю, что надо опускать руки.

Всем хорошо известен пример Исландии, в которой продолжительность жизни была такая же, как у нас на северах, где люди не доживают до 50 лет.

Но исландцы построили бассейны и не менее 1 часа в день стали плавать, в результате их продолжительность жизни возросла до 85 лет.

В условиях экстремально холодного климата регулярное расслабление является ключом к улучшению и продлению жизни, а полагаться на антиатеросклеротические таблетки легкомысленно.

Еще один миф – иммунитет.

Что только ни говорят об иммунитете, но на самом деле, и это никому неизвестно, зато известно другое, иммунитет в значительной степени контролируется ГГНС (гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системой), то есть эндокринной системой.

То есть сигнал из гипоталамуса (рептильного мозга) передается в гипофиз и затем, усилившись, идет в надпочечники и гонады (половые железы).

Что есть гипоталамус, сиречь рептильный мозг?

Подвластен ли он коре мозга, то есть сознанию? Это науке (рациональной) доподлинно неизвестно, однако существует иррациональная наука (психоанализ, йога), которая убеждена, что подсознание можно контролировать. Другой вопрос – о локализации Бессознательного и что первично: яйцо или курица?

Справедливости ради, есть ряд ученых, которые полагают, что иммунитет тоже влияет на эндокринную систему.

Фрейд считал, при соматическом заболевании человек свою любовь отвращает от окружающих и перемещает на себя, отказывается от внешнего мира.

Но какая связь между любовью и болезнью, ведь кажется, что боль никак не связана с любовью?

Во-первых, люди сильно различаются по чувствительности к боли, и достаточно посмотреть на истязающих себя в тяжелых тренировках спортсменов, чтобы понять, что боль для них – это цель, ведь «жжение» в мышцах, которого добиваются бодибилдеры, находится выше ощущения боли, то есть они преодолевают боль в мышце, чтобы появилось чувство «жжения».

То, как в детстве мама обращается с ребенком, формирует его отношение к телу. Так, если она регулярно бьет его, то понятно, что во взрослой жизни человек неосознанно будет стараться почувствовать боль, чтобы вспомнить «счастливое» детство, потому что другого у него не было, и он воспринимает боль как счастье.

Знакомый рассказывал, что его школьники, а работал он на Крайнем Севере, любили в холода выходить на улицу и спать в снегу; для обычных людей это смертельно, но для коренных жителей это необходимость.

Говорить о причинах психосоматических болезней сложно, потому что у них нет одной причины. Этих причин огромное количество, и выделять какую-то одну – бессмысленное занятие. Эта книга рассчитана на интересующихся этой проблемой без специального психоаналитического или медицинского образования.

Почему эта книга возникла сейчас?

Ковид-инфекция резко поменяла приоритеты чиновников от Минздрава, поэтому есть необходимость осветить некоторые вопросы современности.

Важность исследования коронавирусной инфекции не вызывает сомнений, эта пандемия – первое в истории человечества явление подобного рода. Сравнение с эпидемиями чумы, регулярно бушевавшими в Европе в Средние века, некорректно, поскольку в те времена изоляция была более или менее возможна. Нынешняя глобализация не позволяет считать соблюдение карантинных ограничений полноценным.

Компаративистика (сравнение) с «испанкой», гриппом, охватившим планету в 20-е годы XX века, тоже нерелевантна, так как она была до эпохи открытия антибиотиков. Нынешняя популяция человечества – целиком и полностью результат развития на фоне приема антибиотиков.

Но еще более важным аспектом, резко отличающим нынешнюю пандемию от эпидемий прошлых лет, является психологический фактор. Огромное давление средств массовой информации, страхи, провоцируемые соцсетями, с другой стороны, противоречивые данные о цифрах летальности и смертности – все это вызывает вполне понятное расщепление массового сознания.

Что касается врачей и их соматических воззрений на патогенез коронавируса, то некоторые авторы сравнивают заразу с геморрагической лихорадкой с почечным синдромом (ГЛПС), то есть отмечают васкулит как основное патогенетическое звено этой заразы. Известно, что при ГЛПС этот самый геморрагический васкулит является неспецифическим, то есть, поражая преимущественно почечные сосуды, тем не менее, мог вовлекать сосуды желудочно-кишечного тракта (ЖКТ), головного мозга и т.д.

Во многом сходную картину отмечают и при COVID; наиболее любопытный феномен – желудочно-кишечная форма коронавируса, которая протекает по типу мезаденита. Мезаденит – воспаление лимфатических сосудов ЖКТ.

Мезаденит, в свою очередь, странное заболевание, которое чаще всего выявляется при дифференциальной диагностике острого аппендицита. То есть клиника мезаденита во многом схожа с симптоматикой воспаления червеобразного отростка.

Теперь, когда большинство авторов не сомневаются в иммунологической функции аппендикса, становятся очевидными патогенез и этиология, в свою очередь, мезаденита, а уж об иммунологии «короны» только ленивый не упоминал.

С другой стороны, «цитокиновый шторм», о котором так любят поговорить доктора, вряд ли возможен у больных с неспецифическим язвенным колитом, болезнью Крона. У этой категории пациентов иммунитет находится в хронической депрессии, если можно так выразиться, и у них вряд ли будет ЖКТ-форма коронавирусной инфекции.

Но каковы патогенетические механизмы COVID-инфекции в психологическом смысле?

Большинство опрошенных врачей отмечают немотивированную агрессию, которую после прохождения периода обострения пациенты воспринимают как чужеродную, инородную.

Создается ощущение, что подобная реакция характерна для тех лиц, которые обладают флегматичным темпераментом, отстраненным. Эти люди не склонны рефлексировать, замечать очевидные вещи.

В тоже время, говоря о судьбах агрессии при коронавирусной инфекции, можно отметить, что в ряде случаев у пациентов со склонностью к гипертонии, то есть атлетическим телосложением и гиперстениками по хабитусу, наблюдается то, что мы в своей терминологии обозначили как «патологический регресс».Это явление можно широко наблюдать в условиях хирургической реанимации, когда внешне успешные люди в послеоперационном периоде буквально «зависают» в реанимационной палате и не проявляют никаких попыток выбраться из больницы. Они становятся вялыми, адинамичными, неохотно вступают в контакт или вообще игнорируют расспросы. Для знатоков психоанализа укажу, что Гюнтер Аммон говорил о «нарциссическом» и психосоматическом регрессе, что коррелирует с упомянутым мной термином «патологический регресс», который свидетельствует об откате психики к способам существования в эмбриональном состоянии.