Убийство в городе без имени

4

Раздался звонок будильника, и Маё открыла глаза. Протянув руку, достала смартфон, лежавший рядом с подушкой, и отключила сигнал. Было семь утра. Через щель в занавесках ярко светило солнце.

Наконец-то настало утро.

Ночью Маё несколько раз просыпалась. За окном было совершенно темно; она снова пыталась заснуть, но это ей никак не удавалось. Сейчас ее сознание было ясным, но вставать не хотелось, и она продолжала лежать, свернувшись под одеялом.

Но вот, собравшись с духом, сбросила одеяло и села. Она давно не ночевала на татами и, может быть, поэтому спала чутко. Перед глазами стояло лицо Эйити, лицо ее отца, которое она увидела в морге.

Одновременно одна за другой в памяти всплывали сцены из прошлой счастливой семейной жизни, когда отец был жив, и в эти мгновения ее с новой силой охватывала грусть. Маё винила себя за былую беспечную уверенность в том, что отец всегда будет здоров.

После туалета она умылась. Недосып вызвал тяжесть в голове. Синяков под глазами не было, но отражавшемуся в зеркале лицу явно не хватало свежести. Маё похлопала себя по щекам, пытаясь вернуть бодрость коже и духу.

Завтрак входил в стоимость номера. Есть совсем не хотелось, но она все-таки решила сходить в ресторан. Сегодня предстоял долгий день. Если не перекусить, сил не хватит.

Когда Маё протянула руку к смартфону, пришло сообщение. От Кэнты.

«Привет! Поспала хоть немного? Может быть, мне стоит к тебе приехать?»

Вечером Маё позвонила Кэнте и рассказала о разговоре в полиции. Узнав, что произошло убийство, тот был поражен. Его, конечно, беспокоило, что же делать со свадьбой, но он ничего об этом не сказал. Наверное, посчитал, что для этого сейчас не время.

Слегка подумав, Маё послала ответ: «Не скажу, что спала как убитая, но всё в порядке. Собираюсь поехать в родной дом. Не волнуйся, я сама вполне справлюсь». Ей, конечно, хотелось, чтобы он был рядом, но в то же время вызывать к себе жалость она считала неправильным. У Кэнты есть дела, которыми он должен заниматься. Они еще не супружеская пара.

В ресторане не оказалось никого, кроме нее. Маё не припоминала, чтобы со вчерашнего вечера видела в гостинице хоть одного человека. Конечно, сегодня рабочий день, но и без влияния «короны» наверняка не обошлось.

Женщина средних лет в фартуке приветливо пожелала ей доброго утра. Вчера, регистрируясь по приезде, Маё узнала, что эта женщина – хозяйка гостиницы.

Сесть можно было где угодно, и она устроилась за четырехместным столиком у окна.

Хозяйка принесла завтрак. Он был в традиционном японском стиле, с жареной рыбой в качестве главного блюда. При виде приправы с тертым дайконом стал просыпаться аппетит. Поблагодарив хозяйку словами и жестом сложенных рук, Маё взяла палочки.

После глотка ароматного супа мисо каждая клеточка ее тела проснулась. Жареная рыба тоже была отличной, и ей подумалось, какое было бы счастье, если б это была обычная поездка.

Когда Маё уже съела половину завтрака, в поле ее зрения попал плакат на стене. На нем был изображен молодой человек с открытым лицом, взбирающийся на отвесную скалу. Маё был хорошо известен этот персонаж – герой популярной манги. Плакат гласил: «Решение построить «Дом Л.В.М.» принято! Открытие в мае будущего года». Значит, такие планы действительно существовали… Кажется, об этом писали в сетевых новостях.

Рассеянно размышляя об этом, она услышала откуда-то сбоку:

– Вы сюда по работе? – Это подошла хозяйка, чтобы долить ей зеленого чая.

– Да, что-то в этом роде, – произнесла Маё. Если хозяйка услышит, что здесь ее родной дом, начнутся разные расспросы…

– Как это непросто, в такое-то время… – Понятно, женщина имела в виду время распространения коронавируса. Она указала на плакат: – Знаете, что это?

– Знаю. Это ведь «Лабиринт виртуального мозга»?

В обиходе его называли «Л.В.М.». Нынешняя молодежь склонна сокращать названия, если те кажутся слишком длинными.

– Этот плакат стоило бы уже снять. Проект закрыли. Но что-то в нем есть, – сказала хозяйка.

– Обещают, что открытие состоится в мае будущего года.

На лице хозяйки появилась слабая улыбка.

– Этот плакат я повесила в прошлом году, в начале января, так что речь идет о мае этого года. Тогда и в страшном сне нельзя было представить, что наделает коронавирус.

– Тут планировали воспроизвести призрачный лабиринт, так?

– Вот именно, – согласилась хозяйка. – Дело в том, что создатель этой манги – уроженец здешних мест.

– Ах вот в чем дело!

Конечно, Маё знала об этом, но сделала вид, будто никогда не слыхала.

– Эти места послужили прообразом города, где жил главный герой манги. Поэтому появилась идея воссоздать дом главного героя во всех подробностях. На плакате ведь прямо написано – «Дом лабиринта виртуального мозга».

– Это дом, где лежит Адзума Рэймондзи, верно? – Маё назвала имя главного героя.

– Да-да. – Хозяйка довольно прищурилась. – А вам тоже нравится «Лабиринт»?

– Раньше когда-то читала.

Услышав ответ Маё, хозяйка, казалось, несколько удивилась.

– Вы читали эту мангу? Для женщины довольно необычно…

– Да, но отрывками.

– Вот как… Когда это была только манга, я даже не знала о нем. Но потом сын с приятелями увлеклись сделанным по нему аниме, и я расспросила их, в чем дело. Оказалось, что оно страшно интересное, и к тому же действие происходит в нашем городке. Вот и я стала смотреть его время от времени. Бывает очень приятно, когда там иногда появляются знакомые места. Хотя на самом деле городских сцен в каждой серии не так много.

– Ведь основное действие происходит в лабиринте, верно?

– Да уж… Удивительно, как можно такое придумать. Интересно, что творилось в голове автора? – Хозяйка, вздохнув, снова посмотрела на плакат. – Если б не шумиха с «короной», сейчас проект был бы в самом расцвете.

– А когда его закрыли?

– Официальное решение было принято примерно в июле прошлого года. Но задолго до этого уже ходили слухи о его закрытии. Никто не знал, как пойдут дела с «короной» через год, и даже если б все более-менее утихло, невозможно было предположить, сколько сюда приедет туристов. К тому же если б здесь и вправду собралось много фанатов манги, то начали бы говорить об опасности распространения инфекции. Куда ни кинь, всюду клин.

В словах хозяйки не было ничего неожиданного. Токийскую олимпиаду отложили, Диснейленд закрыли… На этом фоне открытие центра, посвященного какой-то манге, выглядело нереальной мечтой.

– Так много людей этого ждали… очень жалко, – сказала Маё. Это были не просто вежливые слова, она и правда так думала.

Хозяйка кивнула и нахмурилась:

– Ладно бы просто жалко… Многие потеряли на этом большие деньги.

– Каким образом?

– Тут такое дело… С самого начала проектом занималась не какая-то пришлая фирма, его планировалось реализовать на средства жителей. Горожане прилично в него вложились. Некоторые продали для этого земельные участки, полученные по наследству. Строительство завершено на семьдесят процентов, и затраченные деньги уже не вернуть.

– Как же так…

Маё ничего не слышала о таких событиях на своей родной земле. Эйити должен был об этом знать, но, видимо, считал, что нет смыла рассказывать все это работающей в Токио дочери.

Посмотрев на стенные часы, хозяйка вдруг взмахнула руками:

– Простите, пристала к вам с пустым разговором…

– Ничего.

– Пожалуйста, завтракайте. Скажите, если еще чаю…

И она отошла в сторону.

Маё снова взглянула на плакат и заметила на нем слова: «Автор – Кацуки Кугимия». В уголке ее памяти нарисовался щуплый низенький паренек, вечно глядящий себе под ноги. Они учились вместе с восьмого класса. Кто бы мог подумать, что этот неприметный мальчик создаст произведение, вызвавшее настоящий бум по всей Японии…

Она вспомнила. Умерший от болезни Наоя Цукуми и Кацуки Кугимия дружили и всегда были вместе. До своей болезни Цукуми был лидером, поэтому про Кугимию шутили, что он – его вассал.

По словам Момоко, на предстоящей встрече выпускников собирались почтить память Цукуми. Видно, поэтому и собрался приехать обычно занятой Кугимия…

Покончив с завтраком, Маё принялась за косметику в своем номере, когда на ее смартфон пришло сообщение. Оно было от Какитани. Тот спрашивал, не будет ли она против, если он заедет через час. Маё ответила, что это подходит.

Потом с гостиничного телефона она позвонила администратору и попросила продлить аренду номера. Было ясно, что сегодня вернуться в Токио не выйдет.

Когда она завершила приготовления, снова позвонил Какитани. Он ждал перед гостиницей.

Маё сразу же вышла. У припаркованного на улице седана стояли две фигуры: Какитани и какой-то молодой мужчина. Оба были в костюмах. Ожидая увидеть патрульную машину, Маё немного удивилась, но потом подумала, что так они привлекут меньше внимания.

Она села на заднее сиденье рядом с Какитани. Молодой человек, видимо, был водителем.

– Успокоились немного? – спросил Какитани, когда машина тронулась.

– Да, более-менее.

– Понимаю, что для вас в этом мало приятного, но, чтобы быстрее поймать преступника, очень просим помочь следствию.

– Я понимаю – и очень на вас рассчитываю.

– Спасибо. Тогда начнем. Не вспомнилось ли вам что-нибудь, связанное с инцидентом? Даже какая-нибудь мелочь?

– Я вчера снова думала об этом.

– И ничего?

– Простите.

– Вам не за что извиняться. Такие случаи бывают часто.

Кивнув, Маё задумалась над словами Какитани. Какие случаи? Когда убивают безо всякой причины? Или когда причина убийства существует, но родственники о ней не догадываются?

Маё показалось, что Какитани имел в виду второе. Наверняка он думает, что живущая в Токио дочь может не все знать о своем отце, оставшемся в провинции.

К сожалению, Маё не могла это отрицать. Уехав в столицу поступать в университет, она устроилась на работу и зажила токийской жизнью. Приезжала домой разве что пару раз в год, и то обычно одним днем. Она даже не могла толком ответить, чем в последнее время занимался отец. Наверное, так было еще до ее отъезда из дома. Маё не могла припомнить, чтобы она интересовалась делами отца. Да и не пыталась интересоваться. Не то чтобы она не любила отца – и любила, и уважала. Но при этом старалась, чтобы они с ним не вмешивались в дела друг друга.

Предки Камио из поколения в поколение работали здесь учителями. Прадед преподавал обществознание, дед – английский. Эйити, по его словам, не представлял себе другой работы, кроме учительской, и при поступлении в университет сомневался лишь в том, выбрать ли англо-американскую, японскую или китайскую литературу. Он считал, что в любой стране классическая литература представляет собой кладовую человеческой мудрости и может служить путеводителем для воспитателя детских душ. В конце концов он выбрал японскую литературу, и причина этого была проста: ведь и учитель, и ученики – японцы.

Когда Маё достигла сознательного возраста, Эйити уже был известной фигурой в родном городке. Здесь жило немало семей, с которыми Камио общались еще со времен прадеда и деда, но главное, он был известен своей преданностью делу воспитания учеников. Маё часто слышала, что проблемным детям – и именно потому, что у них были проблемы, – он по-родственному помогал советом. Бывало даже, что становился на сторону ученика в конфликте со школой. Еще в младшей школе с Маё обращались как с дочкой Камио-сэнсэя. Тогда она еще не видела в этом ничего плохого – лишь одобрение в адрес Эйити. Вряд ли кому-то может быть неприятно, если хвалят его отца.

Но с переходом в среднюю школу ситуация изменилась. Учеников стало меньше, осталось только два класса. Когда отец вставал у доски, Маё становилось неудобно и она сидела, опустив глаза. Эйити Камио оказался не только добрым и понимающим преподавателем. У него обнаружилась и неизвестная раньше Маё твердость – он жестко реагировал на неуважительное отношение учеников, не спускал незначительных нарушений дисциплины. Что было вполне естественно.

Однажды она увидела одноклассников в игровом центре рядом со школой. Один из них, заметив Маё, стал что-то шептать приятелям. У нее появилось неприятное предчувствие, которое через несколько дней подтвердилось. Этих ребят вызвали в учительскую и сделали им замечание. Сказали, что о них сообщил местный житель. Но одноклассники не поверили. Они заподозрили, что это Маё настучала на них Эйити, и раздули этот слух. С этого дня некоторые одноклассники стали относиться к ней с подозрением.

Конечно, случались не только неприятности. Многие ученики обожали Эйити, а к ней относились так же доброжелательно, как и к другим товарищам. Но сказать, что учеба в средней школе протекала беззаботно, было бы неправдой. Понимая, какое положение занимает отец, Маё старалась не только тщательно соблюдать все школьные правила, но и ни в коем случае не получать замечаний от других учителей. Она должна была показывать успехи в учебе – и молчать, если ей что-то не нравилось. Должна была изображать из себя молчаливую скромную отличницу.

Естественно, ей приходилось держать дистанцию с отцом. И даже дома эта дистанция сохранялась.

Эйити, наверное, понимал это ее отношение к себе. Вернувшись из школы домой, он не становился «дочкиным папой». Он не читал ей нотаций, но относился к дочери-школьнице как ко взрослой.

Такие отношения сохранились и когда Маё перешла в старшую школу. Возможно, Эйити не смог в одночасье превратиться в доброго папочку. А уж Маё в то время тем более стеснялась проявить теплоту.

В таких отношениях с отцом прошли три года учебы в старшей школе. С тех пор и до сегодняшнего дня отец и дочь не стали ближе ни на шаг.

5

Машина приехала в до боли знакомое место. На улице стояло несколько патрульных машин и полицейский фургон, а перед входом в дом Камио дежурили двое полицейских в форме.

При виде родного гнезда Маё, выйдя из машины, глубоко вздохнула. Дом в японском духе, окруженный живой изгородью, когда-то построил дед. Стены и крышу раз в несколько лет подновляли, и поэтому там и сям была заметна смесь японского и европейского стилей. Маё вновь увидела дом после долгого перерыва и, как архитектор, не могла не отметить, что он оставлял несколько странное впечатление.

Дверцы патрульных машин и фургона распахнулись. Из них вышла группа мужчин в костюмах. Почи у всех на лицах были медицинские маски. Это выглядело угрожающе, но за время «короны» к такому вполне привыкли.

Один из мужчин подошел к Маё. На лице без маски – узкие лисьи глаза. Пристально глядя в лицо Маё, он спросил у Какитани:

– Это она?

– Да, это госпожа Маё Камио, – ответил тот и повернулся к ней. – Вот коллеги из префектурального штаба полиции приехали на помощь…

– А, да, конечно. – Она не представляла, как полагается общаться с людьми такого сорта.

– До какого времени вы жили в этом доме? – неприветливо спросил мужчина с узкими глазами, даже не представившись. Маё про себя прозвала его «Дядюшка Лис».

– Уехала примерно двенадцать лет назад.

Можно было добавить «после окончания старшей школы», но она не сделала этого, не видя нужды раскрывать сейчас свой возраст.

– Как часто после этого вы приезжали домой? На Новый год и на О-бон?[3]

– Примерно так.

Дядюшка Лис откровенно нахмурился:

– Получается, вы немного знаете об этом доме? Например, об имуществе.

Не слишком вежливый вопрос, но она постаралась не показать недовольства.

– Совершенно не знаю. Я и вчера это говорила. – Бросила взгляд на Какитани.

Дядюшка Лис что-то буркнул и почесал пальцем между бровями.

– Все-таки мы попросим вас все осмотреть. Может, что-то заметите… – Он взглянул на руки Маё и махнул подчиненным: – Эй, кто-нибудь, дайте перчатки!

– У меня с собой есть. – Какитани достал из кармана пиджака пару белых перчаток.

Маё надела их на руки – и в этот момент ясно осознала, что сейчас окажется на месте преступления.

– Так, я провожу. – Какитани первым вошел в ворота.

Проводить в дом, где она родилась? Со смятенными чувствами Маё последовала за ним. Следом двинулся Дядюшка Лис.

Какитани распахнул входную дверь и пригласил Маё в дом.

Едва войдя, она почувствовала легкий камфарный запах. Это пахло средство, предохраняющее книги от порчи насекомыми. Обычно такой милый, сегодня этот запах навевал грустные чувства.

Какитани пересек темный коридор и открыл дверь. Комната за ней всегда служила гостиной, но не так давно Камио обустроил там свой кабинет.

Окинув комнату взглядом с порога, Маё была ошеломлена. По всему полу беспорядочно разбросаны разнообразные предметы, так что некуда ступить. Книги, бумажные пакеты, очки, часы, канцелярские принадлежности, лекарства, CD, DVD, аудио- и видеокассеты…

– Ужас, – невольно произнесла она.

– Наверное, неуместно спрашивать об этом, – раздался сбоку голос Какитани, – но это ведь не обычная картина? Не могло же быть в этой комнате всегда все разбросано.

– Конечно. Абсолютно не могло! Наоборот, отец был чистюлей, старался все содержать в порядке. Он точно знал, куда что положить, и никогда не бывало, чтобы что-то оставлял неубранным.

– Да, это полностью совпадает с обликом Камио-сэнсэя, сохранившимся у меня в памяти.

Маё вошла, осторожно ища место, куда наступить. Гостиная была площадью метров тридцать пять; стол, диван и книжные шкафы стояли в ней свободно. Необычность комнате придавали книжные полки, висящие на стенах. Дед распорядился смонтировать их, когда дом только-только был готов, и теперь они занимали все пространство до потолка. На верхнем ярусе располагалась в основном англоязычная литература, которую он коллекционировал. Ниже шла книжная коллекция Эйити, в основном японские авторы. В углу помещались папки со школьными бумагами, аккуратно расставленные по годам, – вполне в духе отца.

Начиная с середины и до самого низа полки были снабжены дверцами, многие из которых были распахнуты. Часть этих полок оказались пусты.

Дядюшка Лис, держа руки в карманах, подошел к полкам.

– Разбросанные по полу вещи хранились здесь, так? – Он повернулся к Маё.

– Думаю, да. Я не очень хорошо знаю.

На полках с дверцами Эйити обычно не хранил книг. Там, например, лежали музыкальные и видеозаписи. Помимо литературы, он увлекался музыкой и кино.

– Отсюда ничего не пропало? Особенно что-то дорогое или особо ценное для покойного? – поинтересовался Дядюшка Лис.

По очереди оглядев полки и разбросанные на полу вещи, Маё покачала головой.

– Честно говоря, не знаю. Ведь я не помню, что на какой полке хранилось. Я уже говорила вчера: я никогда не слышала, чтобы у нас дома были какие-то особо дорогие вещи.

– Даже если и так, что-то ценное все равно должно быть. Может быть, живя здесь, вы видели, как ваш отец прячет что-то подобное? В какое-нибудь место, которое он использовал вместо сейфа?

– Вместо сейфа, говорите? Ну, тогда…

Маё подошла к полке. Выдвижной ящик был открыт, лежавшие там предметы разбросаны по полу. Среди них она увидела две сберкнижки.

– Да, точно. Ценные вещи он держал в этом ящике.

Наклонилась поднять сберкнижки, но, услышав окрик Дядюшки Лиса «Не трогать!», отдернула руку.

– Извините, – сказал он ледяным голосом. – Не касайтесь чего бы то ни было на месте преступления. Мы знаем об этих сберкнижках. Других ценных вещей не было? Драгоценных камней, например…

– Драгоценных камней?

– Ваша мать ведь умерла? У нее могли быть украшения, кольца…

– Да, были. Они у меня.

– У вас?

– После ее смерти отец отдал их мне. Ему они были не нужны, а мама сама собиралась мне их отдать. Это очень памятные вещи, но они не так много стоили. По крайней мере, не настолько, чтобы кто-то ради них решился на грабеж.

– Ясно, – согласился Дядюшка Лис, но по лицу его было видно, что он и не ждал ничего другого.

– Если говорить о действительно ценных вещах, – Маё оглядела полки, – то это книги.

– Книги?

– Дед и отец любили литературу и собирали современные и старинные книги. И восточные, и западные. Среди них могли быть и очень ценные.

Дядюшка Лис без особого интереса оглядел полки.

– Однако не заметно, чтобы на полках рылись. Похоже, преступник не интересовался книгами.

– Да, похоже…

Когда Маё отвела взгляд от полок, снаружи послышался окрик: «Вы кто такой? Идет полицейское расследование. Без разрешения не входить!»

– Это кто из нас вошел без разрешения? Вам-то кто позволил? – раздалось в ответ.

Маё от неожиданности затаила дыхание. Этот голос ей был знаком. Не может быть…

Дядюшка Лис, нахмурив брови, выглянул в коридор: