На стройках спрашивали за национальный страховой номер, а этого чудо-номера у него попросту быть не могло, ну, значит, и шансы работу легальную найти равнялись не то что почти, а прямо нулю.
Пошли уже третьи сутки с тех пор, как он просрочил арендную плату за квартиру, и в случае нерешения вопроса по поводу заработка буквально через четыре дня, а то есть как раз на новогоднюю ночь, ему именем договора по найму пришлось бы покинуть апартамент и спать на улице. В случае отказа выйти вон из неоплаченной квартиры хозяин вправе вызвать стражей порядка, и тогда проверки документов не избежать, а это конец странствиям, и вообще лучше уж ему самому предпринять некие меры, перед тем как на пороге окажется констебль.
Альтернативный вариант был нисколько не более привлекателен, а то есть, не дожидаясь прихода хозяина с полицейским, добровольно покинуть квартиру, не ропща стать бомжом и пойти да пристроиться где-то под мостом, ибо в те зимние месяцы дождь в старой доброй Англии практически не прекращался.
Разумеется, что бомжевание лишь продлило бы агонию на какое-то время, жилами скрипя, оттянув развязку драматического сценария, но также не сулило лучшего окончания скитаний, а получилась бы пьеса в пяти действиях с исчерпывающими названиями отдельных сцен примерно такого вот рода, как «Бронька Климов, он же Гарри Блейд… нашелся», «Бродяга международного класса… или?», «Позорное фиаско авантюриста», «Не суйся в воду, не зная броду», трогательная сцена «Возвращение блудного сына», а также последняя и самая печальная часть драматической истории «Под крышей родного казенного дома», да до полной сцены сей трагикомедии эпилог с досадным, но тем не менее прозаичным названием «Бери ношу по плечу, а то никто не узнает, где могилка твоя…»
Ведь дураку – и то понятно: будешь вести бродячий образ жизни, так, конечно же, что рано или поздно полиция потребует документы, и как же их не спросить у бомжующего мужчины с нескрываемыми приметами атлетического тела отставного морпеха. Столь подозрительного типа разоблачили бы в несколько минут, приняв для проверки Скотленд-Ярдом, а в его хоть и не далеко идущие планы, но такой исход текущего дела входить ну попросту не мог.
Так что любыми путями, если он хотел остаться вольным орлом, надо было срочнейшим образом искать третий, то есть положительный вариант выхода из сей более чем курьезной ситуации, иначе можно готовить петлю, ибо чего же самому тянуть свою же агонию…
Ранним утром четверга, когда до прихода хозяина квартиры оставалось всего-то два дня, измучившись размышлениями такого вот рода, бессонницей и голодом, он пошел еще раз прошмонать кухню в надежде найти там хотя бы какой-нибудь пакетик чаю, что ли.
Перерыв все шкафчики, шуфлядки и полки, он наткнулся на банку консервов и, не задумываясь о том, что делает, машинально сорвал крышку, привычным движением достав из шуфлядки, и, вооружившись столовой ложкой, зачерпнул из содержимого конкретную дозу данного продукта, занес полную ложку продукта в полость рта и не спеша стал пережевывать эту немного странную массу, состоящую из кусков субстанции, очень похожей на довольно жесткого, как бы резинового мяса вперемешку с неким соусом в состоянии желе и одним из представителей великого семейства бобовых культур вдогонку.
Не так-то и плох на первый взгляд казался продукт, но, жуя, разглядел еще раз наклейку на борту жестяной банки с изображением «улыбающегося» на все тридцать два клыка бордер-колли, старейшей породы пастушьих собак и гордости англо-шотландских овцеводов.
Перед тем как проглотить данный продукт, переварив информацию с данной наклейки, он задумался о том, что пока еще себя все-таки считает человеком.
А посему спокойно, без особого отвращения, но и не сожалея о не принятых собачьих витаминах, Гарри выплюнул сей редкий деликатес в мусорный бак и, с презрением глядя на свое отражение в протертом временем зеркальце, закрепленном над мизерной по своим размерам раковиной умывальника, пару минут тщательно чистил зубы, вспоминая ту бесспорно народную мудрость, в которой говорится о том, что, дескать, волка ноги кормят…
И пусть я буду проклят, если это не так, а как нам уже известно, то народные мудрости – они безошибочно правы, так вот, подбодренный именно верой в эту элементарную доктрину, он побрился, надел свой лучший гардеробчик, состоящий из джинсов, подпоясанных все тем же ремнем, что дарила ему сестра на освобождение из тюрьмы еще в девяносто четвертом году, натурально шерстяного водолазного свитера ручной работы его же жены Инны, редкой мастерицы вязального искусства, кожаного плаща, что ему посоветовала купить еще та самая королева «Уральских пельменей» в Екатеринбурге с присказкой, мол, ты должен выглядеть лучше, чем отставной прапорщик: кто бредет без цента в кармане, на ноги обул пару ну очень серьезных горных ботинок, в которых, наверно, можно было бы обойти весь земной шар, что он, кстати, и продолжал неустанно делать, и, сам себе подмигнув в то самое старое зеркальце, вышел на улицу просыпающегося мегаполиса Туманного Альбиона, седого и весьма уважаемого в целом мире старого доброго Лондона.
«Если в этом городе нету всего того, что мне нужно, то один из нас не стоит и ломаного цента, и черт возьми меня, в таком случае со всеми моими тупыми мозгами… ну надо же хранить свои кровные гроши на чужой кухне, и не баран ли я после такого?»
На этой бодрящей ноте он двинулся к станции метро, где, легко перескочив через турникеты, оказался в трубе, по которой мчатся подземные поезда, доставляя законопослушных граждан, и без разбора, даже таких как он, выскочивших из колеи жизни, искателей приключений, чудаков к местам их боевой славы.
Куда ехать, он сам не ведал пока, но то, что по направлению к центру города, оно было решено точно, а там как карта ляжет, без средств на проживание вернуться он попросту не имел больше права…
Предновогоднее настроение царило везде, уже с раннего утра люди устремлялись на распродажи с новогодними скидками, так что центр Лондона был так переполнен, что и плюнуть точно было некуда.
Странно, но его внимание почему-то привязалось не к пестрым витринам многообещающих бутиков, а к тому, как рабочие электрики, забравшись на высокие столбы уличного освещения, развешивали гирлянды или их ремонтировали, что ли, как вдруг лестница одного из них, поставленная, видимо, слишком круто, отделилась от фонарного столба и, медленно миновав мертвую точку, откуда уже нету возврата обратно, пошла крениться, набирая скорость падения.
Бедолага, видимо, неопытный юноша-электрик, размахивая руками, пытался вернуть равновесие, но Гарри, заметив, что пацан это делает тщетно, мгновенно рассчитав траекторию падения, подскочил к вероятному месту приземления и успел-таки сбить в сторону явного самоубийцу, этим своим действием спасая молодого человека от натыкания тела на острые, вроде старинных копей прутья кованого ограждения искусного палисадника.
Прохожие как спешили, так и продолжали свой путь, спасенный от явной героической смерти юный электрик, прокатившись кубарем по тротуару, отделался легким испугом, а второй, видимо, главный в этом рискованном деле верхолаз, быстренько спустился и, охлопав счастливчика, уверяясь, что тот не пострадал, обратился к рослому спасителю юноши с глубочайшей благодарностью в своих карих глазах индуса.
Пока молодой как ни в чем не бывало пристраивал свою лестницу-стремянку на исходное положение, старший мастер уже деловито разговаривал со случайным спасителем о стоимости его бесценной услуги.
Наверно, врожденная скромность, не позволявшая ему перегибать палку, заставляла Гарри только разводить руками после получения пятидесятифунтовой купюры, а Рафа, на самом деле индус по национальности, старший мастер, просто показывал пустой кошелек, объясняя, что вечером ему выплатят зарплату за прошлую неделю и плюс праздничную премию вдогонку.
Тут Гарри, благо уже хорошо говорящий на английском, нашелся предложить свою помощь, с тем укоротить выполнение задания индусу в этот предпраздничный рабочий день и заодно еще и подзаработать, конечно, если это возможно.
На что незамедлительно получил положительный ответ.
Теперь мелкий самоубивец исправно подавал лампочки, а серьезные мужики их меняли в местах, где оные перегорели за те пару недель, что уже радовали глаза ночным гостям центра города.
За пару часов на данном участке работы были успешно закончены, и мужики, теперь уже серьезные друзья и коллеги по цеху, отправились за зарплатой на служебной машине электриков на Ковент-Гарден, где индус, получив немалую пачку фунтов, охотно отсчитал в пользу бюджета Гарри еще две с половиной сотни, этим отблагодарив и заодно осчастливив бедолагу, нашего героя, на новогодний вечер. Пожелав друг другу больше так не падать в новом году и обменявшись телефонами, они расстались, чтобы податься по домам и встретить новый 1999 год.
Вот что значит оказаться в нужное время…
Надо же, столько разных совпадений должно произойти, чтобы вот так вот волей судьбы быть на месте в точно ту минуту, нет, секунду, когда кто-то с высоты падает на смертоносные штыки, это, друзья мои, вовсе не случайно, Гарри ехал домой в более чем прекрасном расположении духа… а значит, еще не все потеряно, говорил он сам себе, было такое ощущение, как будто он за день заработал намного больше, чем за три года.
Той же новогодней ночью, сидя на своем излюбленном месте, в кресле у окна, ему удалось понаблюдать, как маленький паучок в декоративном изгибе между стойкой и держаком уличного фонаря сосредоточенно плел свою паутину.
Чудо-членистоногий, закрепив конец своей нити к железу и безошибочно рассчитав силу ветра, раскачиваясь, словно акробат на страховочной лонже, свисающей из-под купола цирка, пустился в свой путь, протягивая первую стропу.
Гарри замер от магии момента, на самом деле тут было на что посмотреть, ветер дул с вовсе не слабой скоростью, а искусный мастер высотных трюков как раз и использовал его силу, чтобы практически по горизонтали пересечь пространство. Закрепив им самим производимую шелковую пряжу на свой же, человеку неизвестной формулы моментальный клей, он отправлялся на следующую точку.
Маленький маэстро напряженно трудился с точностью, наверно, до человеком не исчислимой доли йоктоньютона, натягивая каким-то мистическим образом производимую в его крошечном теле нескончаемую супертонкую, но ведь же относительно своему поперечному сечению исключительно крепкую нить.
Провозившись почти час, чудо-мастер-гуру текстильного дела по окончании строительства своего шедевра затаился в домике, что также сам сплел за считанные минуты в укромном углу из той же пряжи, и, запрятавшись внутрь, невзирая на прохладный ветер, терпеливо ждал последнюю свою жертву в этом году, стало быть, подарок природы на Новый год…
Шансы на удачу у него, наверно, уж не были велики, а посему Гарри, тщательно осмотрев свою комнату, все же увидел, поймал единственную муху и, лишив ее возможности летать, решил вмешаться в течение природного равнодушия и, открыв окно, бросил лакомый кусок угощения в сеть паучка.
Во мгновение ока еще живая жертва была усыплена ядовитым укусом членистоногого охотника, затем укутана паутиной и занесена в домик, что, судя по размерам, и был построен как раз на двоих, этой еды пауку должно было хватить уж, наверно, надолго, ведь он был всего-то на миллиметр побольше добычи.
Спустя еще несколько минут вход в домик был заплетен, похоже, что паучок, запасшись провизией, закрылся в своем коконе на зимнюю спячку. Ведь на холоде его гидравлические ножки застывают, и двигаться не представляется возможным, до тех пор пока солнышко снова не нагреет атмосферу до нужной температуры.
Вот надо же, сколько чудес все еще есть на нашей планете.
И после такого кто скажет, что нету Господа Бога?
Глава 2
Праздник, здоровье и деньги – эти три вещи несовместимы, то есть шагают вроде и в ногу, но идут все три в разные стороны.
Как правило, по мере продолжения веселья купюры имеют свойство исчезать из карманов гуляки, и чем выше волну бьет развлечение, тем быстрей происходит опустошительный, а также и разрушительный процесс.
Да и ладно, Новый год ведь, сколько той жизни осталось.
Он тоже принимал активное участие в празднике по случаю встречи последнего года тысячелетия, но далеко не ходил, ограничившись весельем в местном баре, куда спустился, просмотрев представление паучка.
Было, конечно же, веселей выпить кружку-другую свежего пива в окружении торжественно настроенных людей, чем сидеть у окна и сходить с ума от одиночества.
Наутро немного потрескивала голова, но после большой кружки чифира в одну глотку, чему позавидовал бы любой сиделец, ему значительно полегчало, а поскольку, попивая чай, он накатил и немного виски, прям из горла старого «Джека Дэниелса», то буквально через полчаса похмелье было забыто и Гарри пошел погулять уже в 1999 году.
То ли нос, то ли ноги его привели, но через полчаса как бы бесцельного брожения по району Хакни он в конце-то концов оказался у газетного ларька, что у станции метро.
Аргументы и факты были на том же месте, спустя четыре года ничего не изменилось. «Вот, блин, консервативная Англия», он уже ничему не удивлялся, и старик тот же на своем потертом, но все же кожаном стуле работы мастера ушедших времен, и та же замшевая жилеточка на его исхудалых плечах.
– Ну и как дела да здоровье? – Гарри обратился к нему вроде как к старому другу.
Старик просто не мог его вспомнить, это нереально, но после того, как он рассказал ему о своей записке, что однажды оставил для курьера, а старый сам степлером закрепил его послание на «Аргументы и Факты», газетчик вроде бы признал своего старинного клиента или был уж неплохим артистом.
– А то как же, отдал я ему твою записку, но безрезультатно, не так ли?
Практически уверенный в своей правоте старик задал ему не обязывающий вопрос.
