Итальянская любовь Максима Горького

Глава 2

Первые восторги и сомнения

Легче всего осуществимы те мечты, в которых не сомневаются.

Москва. Наши дни

Вера с интересом смотрела по сторонам. После некоторых колебаний и сомнений она решила обратиться за помощью в историко-консультативный центр «Клио».

Она нашла эту фирму в интернете, позвонила и записалась на прием.

Офис располагался в старинном особняке, но внутри все было обустроено по-современному. Молодая женщина, которую звали Анна Николаевна Рыжикова, смотрела на Веру внимательно и с любопытством.

– Я слушаю вас.

– Да, – встрепенулась Вера. – У меня тут такой вопрос – деликатный…

– У нас все вопросы деликатные, – неожиданно строго сказала сотрудница «Клио», и Вера смутилась еще больше.

– Я понимаю… Но здесь…

– Да вы не стесняйтесь, – улыбнулась девушка. – У нас здесь все по-свойски. Это такие регалии – внушительные.

– Спасибо.

– Чай, кофе? Есть даже матэ.

– У меня подруга пьет матэ. Но я уже им напилась. Если можно, кофе.

– Сейчас.

Пока кофе готовился, Вера разглядывала офис. Ее внимание привлекла сова на глобусе. Проследив за взглядом посетительницы, Анна улыбнулась.

– Как вы думаете, что это характеризует?

– Затрудняюсь ответить.

– «Натянуть сову на глобус». Завет, который мы соблюдаем. От противного. Мой начальник говорит, что ни в коем случае не надо натягивать сову на глобус. Слышали такое выражение?

Вера неопределенно мотнула головой.

– Это значит, не надо подгонять факты под теории и гипотезы. Крылатое выражение среди историков.

– Интересно, – согласилась Вера.

– Кофе готов.

Кофе пах корицей и карамелью.

– Я на минуту отлучусь. Вот печенье, конфеты, располагайтесь.

Анна вышла в соседнюю комнату, оттуда доносились голоса: двое о чем-то говорили, но о чем – было не разобрать.

Через несколько минут сотрудница «Клио» вернулась и села за стол.

– Слушаю вас!

Вере показалось, что девушка даже стала выше ростом и приобрела внушительность. Глаза смотрели сосредоточенно и строго.

– Я, собственно, не знаю, как начать… – смутилась Вера.

– Не волнуйтесь, – улыбнулась Анна. – Мы для того и есть, чтобы решать ваши проблемы.

Вера выдохнула: это было приятно, что кто-то хочет решать ее проблемы. Этого ей еще никто не предлагал, напротив, все хотели, чтобы это Вера решала их проблемы. А на нее саму им было наплевать. Что она, как она, о чем думает, о чем мечтает, какие у нее желания…

– Еще кофе?

– Нет, спасибо. – Вера сложила руки на коленях и посмотрела на них. Руки были в красных прожилках, от того, что приходилось таскать большие сумки с продуктами. Мать не снисходила до таких мелочей быта, как покупки, переложив все заботы на дочь.

– Дело в том, – начала Вера, – что я некоторое время назад отправила запрос в генеалогический центр по поводу моей родословной. Знаете ли, мама заела, – слабо улыбнулась Вера. – Все время говорила, что у нас знатный род и что мы происходим чуть ли не от князей и бояр. Вот я и решила выяснить: так ли это. Просто хотелось… – И Вера замолчала.

Из-за окна доносился слабый гул: машины, чьи-то голоса, смех. Звуки летней улицы, а еще откуда-то плыл запах черемухи – душистый, одуряющий…

– Я хотела выполнить ее просьбу, – закончила Вера.

Она не могла признаться, что ей хотелось утереть матери нос, ткнуть ее в несуществующее фамильное древо с князьями и боярами и сказать: «Мама, ты ошибалась, мы простые люди и не надо утверждать, что наша родословная идет от Рюрика…»

– Так. – Анна склонила голову набок и посмотрела на посетительницу. В ее глазах плясали насмешливые искорки, словно она разоблачала Верину ложь.

– Когда же я получила справку от центра, то… То подумала, что это розыгрыш.

– Почему?

– Потому что в бумаге, которую мне выдали, сообщалось, что наш род по линии прабабушки принадлежит к древнему итальянскому роду Орбини. Разве так бывает? – Вера с надеждой посмотрела на Анну.

Ей хотелось, чтобы девушка улыбнулась и сказала: «Конечно, это выдумки, не волнуйтесь, идите домой и живите спокойно, как будто бы ничего и не было».

Но вместо этого Анна спросила:

– И что?

– И что? – повторила Вера.

– Что вас в этом смущает?

– Но это же не может быть! – торопливо заговорила Вера. – Как мы можем быть связаны с итальянским родом Орбини?! Это невозможно!

– Вам дали подробную справку или какие-то вопросы остались?

– В документе, который выдали, все расписано достаточно подробно.

– Можно посмотреть?

Вера протянула отксерокопированный бланк с печатью и разветвленным древом-схемой.

Анна посмотрела на него, прищурившись.

– Я сейчас сделаю копию.

– Да, конечно, я и хотела отдать это вам, чтобы вы разобрались: все ли здесь в порядке. Или нас обманули…

– А зачем им вас обманывать?

Вера понимала, что она выглядит, мягко говоря, глупо, если не сказать больше – по-идиотски, и в самом деле, зачем уважаемому генеалогическому центру обманывать ее, Веру Шевардину? Какой смысл?

Но Вера пожала плечами.

– То-то и оно, смысла нет, – подытожила Анна и постучала карандашом по столу. – Что вы все-таки хотите от нас? Сформулируйте, пожалуйста.

Вера задумалась, словно прислушиваясь к себе.

– Я хочу, чтобы вы разобрались во всем этом. Так ли все на самом деле…

Брови Анны взлетели вверх.

– Я вас поняла: проверка достоверности сведений.

– Да. Именно так. Какие у вас расценки?

Анна щелкнула на клавишу компьютера.

– Ваше задание обойдется вам по стандартным расценкам – пять пятьсот. Если возникнут дополнительные сложности, тогда сумма увеличится, но насколько, сказать не могу – в зависимости от сложности задания.

– Я поняла. Я согласна, – торопливо заговорила Вера, словно боясь, что Анна передумает. – Оплату внести сейчас?

– Можно сейчас, можно через несколько дней, как вам удобно.

– Спасибо, лучше сейчас.

Вера достала пять тысяч, сверху положила еще пятьсот рублей.

– Хорошо. Сейчас выпишу квитанцию.

Получив квитанцию, Вера сложила ее и убрала в сумку.

– Оставьте ваши координаты, – попросила Анна. – Телефон, электронную почту.

Вера продиктовала свои данные и вышла из кабинета.

Когда за клиенткой закрылась дверь, Анну окликнули из другой комнаты:

– Что там?

– Вась! – весело отозвалась Анна. – По-моему, у девицы не все дома. Ей прислали справку из генеалогического центра, что она является…

– Я все слышал, – перебил ее Василий. – Что ты думаешь обо всем этом?

– Стандартная проверка, и дело будет закрыто. Ребята из этого центра работают обычно четко, ну а вдруг сбой?

– А если не сбой?

– Ну тогда нашей клиентке крупно повезло. Оказалась в родстве со знаменитым итальянским родом!

– Ты думаешь, они с энтузиазмом воспримут весть о родственнице из России?

– Это уже ее проблемы.

– Верно! Что у нас там на обед?

– Ничего. Холодильник пуст. А ты вроде на диете?

Габариты начальника в последнее время упорно стремились к шару. Вася Курочкин пыхтел, сердился и клялся, что с понедельника садится на строгую диету, но проходил день-два, и все начиналось сначала. Пристрастие Васи к бургерам, жареной картошке, пиву, соленой рыбке делало свое дурное дело.

– На диете! – отозвался внезапно сникший голос. – Но есть-то хочется!

– Ради фигуры можно и потерпеть!

– Рыжикова! Не учи шефа!

– Я о тебе беспокоюсь!

– Я сам о себе побеспокоюсь!

– Не видно!

– Я заказываю пиццу, – с угрожающими нотками сказал Курочкин. – Твой выбор? С грибами? С салями или с ананасами?

– С устрицами! – пошутила Анна.

– Сейчас посмотрим в меню. Кажется, это новинка…

Вера вышла на улицу в смятении. С одной стороны, она честно выполнила свой долг. С другой… Правильно ли она поступила? А вдруг сотрудники «Клио» обратятся за разъяснениями в генеалогический центр, а им напишут опровержение, сообщат, что данные ошибочны?

Вера со вздохом призналась себе, что ей очень нравилось думать, будто она принадлежит к древнему итальянскому роду Орбини. И лишиться этой сказки не хотелось!

Липа пахла так сладко и маняще, что ноги сами собой понесли Веру к оазису аромата. Сделав несколько шагов, она очутилась в небольшом скверике между домами, где и высилось дерево, распространявшее вокруг себя чарующие флюиды.

Вера опустилась на скамейку. Пискнула эсэмэска. «Мам! Я купаюсь в море! У нас тут весело. Гоша съел мой завтрак и показал ужа».

Следом за эсэмэс возникла фотография сына – веселого, загорелого, Паша стоял, победно вскинув ладошку вверх.

Слава богу, пристроила сына. Почти на все лето…

Вера вспомнила, как она мучилась в конце весны: куда отправить сына на отдых. Мать наотрез отказалась выезжать на дачу, потому что у нее «интуиция»: ей вот-вот позвонят и пригласят в театр. С годами у матери это стало почти манией. Оставлять Пашу на все лето в Москве было бы настоящим преступлением. Достаточно прошлого скомканного лета, когда редкие поездки на дачу сопровождались материнскими скандалами: что она, Вера, не умеет толком устроить свою жизнь и все надеется на мать.

Это была чудовищная неправда. Вера уже давно ни в чем на мать не надеялась, а строила жизнь сама. Горькая правда состояла лишь в том, что Вера не имела в своем кармане несколько миллионов, чтобы купить себе квартиру и переехать от матери. Разменивать трехкомнатную квартиру мать не хотела ни в коем случае. Хотя Вера была согласна и на однушку на окраине Москвы, лишь бы жить отдельно, лишь бы ей и сыну не портили нервы. Но матери, очевидно, доставляло удовольствие мучить дочь и внука. Вера стиснула зубы, предательская слеза капнула на экран мобильного, прямо на улыбку сына, Вера быстро провела пальцем по дисплею, стирая влагу.

Ей нужно сосредоточиться, а не раскисать. Вдруг это странное родство с князьями – шанс для нее и Пашки. Она сможет вывезти сына в Италию, обеспечить его будущее… Вере вдруг стало страшно, что проверка выявит ошибку и ей пришлют письмо с извинениями.

Она хотела было вернуться в офис «Клио» и сказать, что отменяет задание. Но, поразмыслив, решила все оставить как есть. И будь что будет…

Пицца дымилась, и от ее аромата текли слюнки. Анна посмотрела на Васю. Бедняга, скоро он приблизится к размерам Ниро Вульфа.

Когда шеф был голоден, он был злым, сердитым и несправедливым. А поев, становился вальяжным, добрым и похожим на благодушного кота.

– Значит, дамочка сомневается?

– Сомневается!

– Не верит своему счастью, – заметил проницательный Курочкин.

– Похоже на то!

– Рыжикова, а ты заметила, как глубоко в нас сидит совковая психология. Мы словно боимся счастья и хороших новостей и все время подсознательно ждем чего-то плохого. И когда наши худшие опасения подтверждаются, мы даже радуемся. Ну не садисты ли?

– Говори только за себя, я не радуюсь плохому.

– Хорошо, Рыжикова, раз ты настаиваешь на точности, то пожалуйста. Говорю за себя и еще за многих.

Немного помолчав, Вася спросил:

– Сколько ты планируешь взять времени на это задание?

– Не знаю. Отправим запрос в генеалогический центр уже от нашего имени. Там отнесутся к проверке более внимательно. Потом проверим по нашей базе. Думаю, неделя, полторы недели максимум.

– Разве это задание? Так у нас скоро заработки упадут и нам нечем будет платить за аренду. Ты не находишь?

– Я всегда смотрю в будущее с оптимизмом!

– И не жалеешь, что мы оставили насиженное место и основали собственную фирму? – понизив голос, спросил Курочкин.

Анна бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц и твердо ответила:

– Нисколечки! Ни секундочки![1]

Когда Анна осталась одна, она скинула туфли и прилегла на диванчик. Она любила так расслабляться и отдыхать. Анна была молодым историком, аспиранткой. Правда, диссертацию она еще не защитила, но Вася расслабиться не даст. И время от времени дает ей нагоняй за слишком медленную научную работу.

Слова Васи вернули Анну в недавнее прошлое, когда она и Курочкин работали в центре при научном учреждении, жили скудно, денег на их центр не выделяли. И вот недавно они с Васей решили открыть собственную фирму. Рискнуть. Теперь дела на работе шли неплохо. Особенно поначалу. Она смогла съехать от отца и снять небольшую однокомнатную квартирку. А вот на личном фронте все было не так лучезарно.

Данила, ее жених, редко бывал рядом. Он работал в основном за границей и в Москву приезжал нечасто. Анна уже привыкла к одиночеству, но не находила его нормальным. Одиночество всегда имеет привкус горечи и несбывшихся ожиданий. Но одна из основных мыслей, к которой Анна пришла за минувший год – в мире нет ничего постоянного. Конечно, это банально! Но каждый должен понять, прочувствовать и осознать эту истину на собственной шкуре. Понять не отвлеченно, а душой.

Анна часто размышляла, что люди древности жили размеренно и неторопливо. Одна из прелестей такого существования – ощущение времени как длительности, они осознавали, что все можно сделать и успеть. Не сегодня, так завтра. Но сегодняшний день изменил все. И нужно жить на предельной скорости, иначе тебя отбросит обратно.

Вот ее сводная сестра Елена Демченко, популярная телеведущая… На какой скорости ей приходилось жить, чтобы всегда быть в тонусе и соответствовать профессии… Правда, сейчас она ждала ребенка и наслаждалась новым периодом в своей жизни.

Анна подумала, что нужно ехать домой. Рабочий день уже закончился. По дороге надо зайти в магазин и купить продукты. Что-то из полуфабрикатов. Готовить для себя – лень.

Италия. Окрестности Флоренции. Наши дни

Даниэла посмотрела на экран мобильного. Звонил Джованни. Она взяла трубку и пропела своим тягучим голосом, сводившим мужчин с ума:

– Алло!

– Привет!

– Да… – Даниэла приложила трубку к уху, закладывая в шейкер молоко и мороженое. Ей хотелось с утра освежающего коктейля.

– Ты меня слышишь?

– Да, я слушаю.

– То самое письмо… – Возникла пауза. – Мне толком не удалось узнать, кому оно адресовано. Я только узнал, что Даниэла, о которой говорится в письме, ваша родственница. Она была журналисткой, в двадцатые годы прошлого века работала в Москве.

– А что с ней сталось?

– Не знаю. Кажется, она умерла в конце двадцатых или начале тридцатых годов. Во всяком случае, данных о ней с тех пор никаких нет.

– Спасибо, Джованни! Ты очень мне помог.

– Мы сегодня куда-нибудь идем? – с надеждой спросил он.

– Не знаю. Если что, я позвоню.

Даниэла дала отбой и, взяв коктейль, прошла в комнату. Легла на диван. Жара еще не наступила, и утро дарило благословенную прохладу. Солнце только набирало силу. Даниэла любила солнце, его тепло, проникающее под кожу, золотистую дымку зноя, окутывающую город. От этого казалось, что здания и храмы парят в воздухе.

Даниэла вновь перечитала письмо. Теперь вопросов стало еще больше… Она никогда не слышала ни о какой Даниэле, ни об этой истории с русским писателем. Это что – семейная тайна? Надо попробовать расспросить об этом бабушку. Как это письмо оказалось у бабушки? Но начать нужно аккуратно, издалека…

Недолго думая, Даниэла набрала номер теле-фона.

Трубку бабушка взяла не сразу. Даниэла долго слушала гудки и уже хотела дать отбой, когда услышала голос, напоминающий шелест сухих цветов:

– Слушаю…

– Бабушка, это я. Даниэла, – торопливо заговорила она. – Я приезжала к тебе пару дней назад, но ты так очаровательно спала, что я не решилась тебя будить…

– И совершенно напрасно, я была бы рада тебя увидеть. Но как же я ничего не слышала?.. – сокрушенно вздохнула Мари-Роз.

– Бабушка! Я хочу приехать к тебе сейчас.

– Жду, дорогая. В этот раз я точно спать не буду.

Мари-Роз встретила ее в саду. На столике уже стояли кофейник, блюдо с булочками и ваза со свежими персиками.

В саду пахло розами и душистыми травами.

Даниэла подошла к бабушке и звонко поцеловала ее в щеку.

– Садись, – указала старушка на стул напротив.

Даниэла села, налила себе кофе и вопросительно посмотрела на бабушку:

– Тебе кофе налить?

– Одну чашечку я уже выпила, дожидаясь тебя. Но не откажусь и от второй.

– А это не вредно для твоего сердца?

– Доктора говорят, что для своего возраста сердце работает неплохо. Насчет всего остального – я – фаталист. Как твои дела, Даниэла?

– Супер!

– Романы? Поклонники? Ты в кого-нибудь влюблена?

Даниэла скорчила шутливую гримаску.

– Увы! Мужчины такие скучные… Когда знакомишься, вроде все о'кей. А потом… Быстро надоедает. Вот такая я ветреная. Никак не остепенюсь.

– Какие твои годы! Еще все успеется. А что с учебой?

– Наслаждаюсь каникулами.

– И то хорошо. Как мама?

– Отлично. Они с папой скоро едут в Ниццу. А потом – в Монако. Грандиозные планы на лето. Мама, как всегда, будет держать папу подальше от рулетки, а он станет рваться в бой.

Мари-Роз улыбнулась:

– Твой папа слишком ветреный.

Теперь улыбнулась Даниэла. Ей трудно было представить своего отца ветреным. Он словно уже родился банкиром: строгим, всегда в костюме, излагающим путаные формулировки с четкой ясностью. Единственное место, где папа иногда отрывался, – это Монако.

– Мама беспокоится обо мне…

– И напрасно! Всему свое время! – Бабушка махнула рукой, отгоняя красивую бабочку, прилетевшую в сад. – Я лично не беспокоюсь.

Даниэла заерзала. Нужно было плавно переходить к цели прихода.

– Твой кофе остывает, – заметила бабушка.

Даниэла отпила глоток.

– Не слишком ли слабый?

– Все отлично! – Она поставила чашку из тонкого фарфора обратно на стол. – Бабушка, я хочу тебя спросить… – Даниэла запнулась. Признаваться ли, что она прочитала письмо? Но другого выхода, похоже, нет.

– Когда ты спала, я подошла к тебе… На столике лежало письмо.

Ей показалось, что глаза бабушки стали строже. Или только показалось?

– Я прочитала его. Извини… – виновато сказала Даниэла. Она не чувствовала себя виноватой, но понимала, что вид раскаявшейся грешницы сейчас ей больше к лицу.

– Тебе никто не говорил, что читать чужие письма нехорошо?

– Говорили, – покаянно вздохнула она.

Бабушка молчала.

– Бабуль!

– Да?

– Не сердись, бабуль! – жалобно протянула Даниэла. – Расскажи мне, от кого это письмо? Кто такая Даниэла? Наша родственница? Почему письмо оказалось у тебя? И что за тайны?

Мари-Роз молчала.

– Ба…

– Давай забудем обо всем, – твердо сказала Мари-Роз.

– Ну, бабушка… Ты же знаешь, какая я любопытная. Что за секреты?

– Это не секреты, – твердо сказала Мари-Роз. – Это чужая тайна. И весьма опасная. Давай сделаем вид, что ничего не было. В противном случае… – Бабушка замолчала. – В противном случае, твоя жизнь будет в опасности.

Возвратившись домой, Даниэла легла на диван и принялась думать. Она была страшно упряма, и если что-то ей западало в голову – пиши пропало. Сейчас она столкнулась с тайной, которую не хотели открывать. Более того – мягкая любимая бабуля сказала железное «нет» в ответ на ее просьбы. Значит ли это, что действительно существует нечто, чего следует бояться?

Даниэла перечитала письмо еще раз. Были еще письма… И где они?

Даниэла вскочила с дивана. Скорее всего бабушка хранит письма в доме. В недоступном месте. Или наоборот – на виду? Кроме домработницы Орнеллы, в доме никто не бывает. Но Орнелла предана бабушке уже много лет, и вряд ли Мари-Роз станет особо от нее таиться. Где же могут быть эти письма? Даниэла мысленно воскресила в памяти обстановку бабушкиного дома. Холл, спальня, гостиная…