Кейс. Доставка курьером
– Давай залазь, – предложил мужчина.
Почему бы нет?
Я вставила ногу в стремя и не без изящества взгромоздилась на коня. Тот трепетно пританцовывал на месте.
– О, какая ты ловкая, – не преминул заметить загадочный товарищ в ватнике. – Занимаешься фитнесом?
– Ну, вообще-то… Иногда случается, – призналась я, но в подробности вдаваться не стала.
Смотря что называть фитнесом. Если, к примеру, перетаскивание тяжестей по квартире, то этой разновидностью фитнеса я занимаюсь круглосуточно. Постоянно бегаю из кухни к ноутбуку с чашками кофе, бутербродами и кусками торта…
Я чувствовала, как вздымались бока животного под моими пятками. Нагнулась вперед и потрепала коня за гриву.
Славный!
Но как же тут высоко!
– Держись вот здесь. Да. Умница. Кстати, я – Андрей Вадимович. А тебя как звать, прелестная наездница?
– Юлия Бронникова. Журнал «Удачные покупки». Ангажирована магазином «Дикий отдых» для освещения мероприятия в прессе.
– Ясно. Из ружья-то постреляла, Юлия Бронникова?
«Дикий отдых» устроил грандиозную стрелковую сессию для всех желающих. Под снисходительно-презрительными взглядами настоящих охотников дилетанты, типа меня, радостно повизгивая, палили по мишеням.
Конь бежал рысцой, я тряслась в седле, посматривая сверху на Андрея Вадимовича. Он не отпускал поводья и легко галопировал рядом, направляя бег коня и демонстрируя отличную физподготовку – его дыхание даже не сбивалось.
– Да, постреляла из всего, из чего позволили. Потом съела все, чем кормили. Теперь на лошади гарцую. Жизнь удалась! А вы как развлекаетесь?
– Вот, работаю, – усмехнулся Андрей Вадимович. – Катаю гостей. Хочешь сама попробовать?
Так кто же он? Инструктор?
Меня трясло и колотило на широкой спине прекрасного скакуна. Больше всего на свете я боялась съехать с седла куда-нибудь вбок.
– Нет, – закричала я, – не отпускайте его, держите! Я боюсь!
– Ладно, понял. Ты это, Юля… Не вопи! Испугаешь нашего красавца.
– Не врите, вы здесь не работаете, – более спокойным тоном заметила я. – И ватник на вас – с чужого плеча.
– Надо же, Юля, как молниеносно ты меня раскусила. Тогда сдаюсь. Я здесь не работаю. Я тоже из гостей. И приехал на красном «хаммере».
Да, я видела этого сверкающего крокодила. Он занял половину стоянки.
– Опять вы обманываете, Андрей Вадимович. Вы не похожи на человека, который ездит на красном «хаммере».
– Почему?
– Потому что у человека, разъезжающего на красном «хаммере», явные проблемы с самооценкой. Ему хочется отчаянно кричать – посмотрите на меня, я есть, я существую! И он никогда бы не надел чужой грязный ватник и не стал бы изображать инструктора, катая на лошади какую-то девицу.
– Не какую-то, а очень симпатичную, – приятно поправил Андрей Вадимович.
– Значит, вы приехали сюда на чем-то другом.
– Ладно, сдаюсь. Тебя, Юля, не проведешь. Как ты назвала свой журнал?
– «Удачные покупки».
– А не «Вопросы психологии»?
…Сделав круг, мы вернулись к усадьбе. Андрей Вадимович помог мне слезть с коня – подхватил и аккуратно поставил на землю.
– Ты раскраснелась, – заметил он.
Если честно, я замерзла. В ушах стреляло, скальп и шея заледенели. Нужно было не выпендриваться, а надеть на прогулку какой-нибудь шерстяной чепчик. Так нет же! Ведь надо всем показать мою шикарную прическу. По три волосинки на квадратный сантиметр.
Боюсь, от такого мороза и это выпадет.
– Вы тоже раскраснелись, – ответила я.
Но Андрей Вадимович конечно же не замерз. Думаю, ему сейчас было жарко – он пробежал кросс, сопровождая нас с конем.
– Предлагаю пойти и выпить за знакомство, – предложил инструктор. – Надеюсь, там еще остались водка и закуска?
Под затрапезным ватником у него был дорогой кашемировый свитер. Мы не пили на брудершафт, но, приголубив штоф на двоих, прониклись друг к другу еще более нежной симпатией. Андрей Вадимович обнял меня за плечи, я доверчиво привалилась к нему.
Подлая.
У меня же Никита.
Как стыдно!
Нет, я не виновата! Едва огненная жидкость проникла в мои заледеневшие внутренности, прокатилась жаркой волной по пищеводу и достигла желудка, я сразу поплыла. Хотелось обнимать и целовать весь мир, говорить комплименты и признаваться в любви. Люди – вы такие хорошие! Особенно тот, который сейчас рядом. И Никита, уехавший в командировку… Помнится, я даже всплакнула от невозможности выразить свою огромную, всепоглощающую любовь – она пульсировала в груди обжигающим сгустком протоплазмы.
…В город мы мчались вовсе не на красном «хаммере». К моменту депортации я уже слегка проветрилась и даже довольно ровно дошла до автостоянки. У Андрея Вадимовича был скромненький черный «крузер» размером с Мадагаскар.
У Нонны такой же.
Мы влетели в город по ночной трассе, сияющей огнями встречных автомобилей. Мой новый знакомый не только довел меня до квартиры, но и помог найти ключи в сумке и открыть дверь. Я пьяненько хихикала, не понимая, почему замочные скважины ползают по двери, как тараканы, и почему их так много…
Наутро, красиво закрепив на макушке пачку сливочного масла, взятую из морозильника (в качестве средства от боли), я штудировала список гостей, приглашенных «Диким отдыхом» в лесную усадьбу. В голове у меня поселился злобный тролль. Он скалился, с чавканьем жевал мои мозги и начинал противно повизгивать при любой попытке подвигать глазами. Я в двадцать пятый раз просмотрела список, но не нашла в нем Андрея Вадимовича.
В памяти звучали слова двух дамочек, ревниво вчера наблюдавших, как меня грузят в машину.
– Ты видела, – недовольно прошипела одна из них, – как Холмогоров обхаживал эту?
– Да, весь вечер от нее не отходил.
– Кто она? Что за пигалица?
– Да так, из обслуги, – презрительно пожала плечом другая мадам. – Журналистка, кажется.
Итак, моего конноспортивного инструктора, водителя, приятного собеседника, а также собутыльника зовут Андреем Вадимовичем Холмогоровым.
Но кто же он на самом деле?
Вечерний звонок Никиты – удовольствие, мыслями о котором я сладко согреваюсь в течение дня. Рабочая суматоха, поездки, интервью, кофе, тексты, мысли, – и вдруг таинственный зверек невесомо трогает пушистой лапкой мое сердце. Я замираю. Меня волнует предчувствие чего-то радостного и приятного, и несколько секунд, пока правильный ответ на вопрос «что же это?» еще не найден, я плаваю в золотистом потоке нежности. А потом вспоминаю – обещал позвонить Никита, и вспышка радости озаряет все вокруг.
Да, вечером он позвонит.
А сама я даже не пытаюсь. Имею богатую практику неурочных звонков – в этой области у меня особый талант. Почему-то я всегда напоминаю Никите о своем существовании именно в тот момент, когда он ведет важные переговоры, или находится в цеху, заполненном грохочущими и лязгающими механизмами, или сидит с партнерами в ресторане, или преодолевает на авто особо опасный отрезок дороги…
Он постоянно уезжает!
Нет, мы никогда не сделаем ребенка.
С таким-то графиком!
Я подсчитала: он отсутствует по три недели в месяц. Это издевательство! Никита Арабов, зам по развитию в АО «Фростком», ездит по стране и открывает представительства компании. Он тешит себя мыслью, что зарабатывает хорошие деньги, развивает карьеру, укрепляет социальный статус. А на самом деле его драгоценная жизнь утекает сквозь пальцы как песок, пока он ведет сто пятые переговоры об одном и том же или ждет в аэропорту отложенный рейс.
Никита работает не на себя, а на владельцев компании, он укрепляет не наше, а их благосостояние. И каждая минута, положенная на алтарь «Фросткома», – это время, украденное у наших отношений. Весь апрель мы прощались, встречались и снова прощались. Да, разлука обостряет чувства, но наш семейный стаж еще не настолько велик, чтобы требовалось искать допинг для усиления эмоций. Я предпочла бы вовсе не расставаться!
Но что получается? Провожу время с кем угодно, только не с любимым. За три недели апреля я четыре раза встречалась с Андреем Холмогоровым и 89 674 635 раз с другими мужчинами. А ужин тет-а-тет с Никитой превратился в недосягаемую роскошь. Его никогда нет дома. Он работает.
Что может быть хуже? Только ситуация, когда мужчина не работает. И в любое время суток, самоотверженно оторвавшись от телевизора и банки с пивом, готов одарить тебя нежностью.
Ладно уж.
Пусть ездит по своим командировкам.
– Привет, малыш.
– Никита! Как я соскучилась. Когда же ты вернешься?
– Ой, даже пока не обещаю. Чем ты сегодня занималась?
– Измеряла талию. Дописывала статью. Общалась в редакции с народом. Доводила Нонну. Масса впечатлений. Одно печально – тебя рядом нет. Я как бедный детдомовский детеныш – живу в режиме ожидания: когда придет мама? Никита, ты меня любишь?
Все девочки любят спрашивать об этом. И я – не исключение. Пусть нас разделяет тысяча километров и в бездонном пространстве между нами висят в космической темноте спутники, раздвигают воздух дельфиньими мордами авиалайнеры, проносятся, покачиваясь, поезда, пружинит земная кора и раскаленно хлюпает магма, – хочется знать: ты желанна, как и прежде!
Сколько раз приходилось слышать жалобы знакомых дам на то, что невозможно добиться от мужа (или бойфренда) четкого ответа на этот элементарный и, по сути, риторический вопрос.
Чего уж проще? Нет же! Сразу начинается пространный монолог с рефреном: «Ну а ты сама-то как думаешь? Стал бы я тебе звонить / жить с тобой / дарить подарки / терпеть истерики / кормить твою кошку / чистить раковину, забитую твоими крашеными волосами / покупать тебе гель для душа / выслушивать твою маму…»
Какая ерунда. Зачем эти вопли?
Требуется немного – всегда отвечать так, как отвечает мне Никита. Страстно, пылко и ни на секунду не задумываясь.
– Да, да, люблю! Конечно! – произносит в трубку телефона мой милый. – Просто обожаю! Сейчас я съем мобильник, потому что не в силах сдержать эмоции. Я сгораю от страсти. Так хочется добраться до тебя и…
Детям до шестнадцати быстро закрыть книгу!!!
Степан Данилович отлавливает меня в коридоре редакции. Габариты великана позволяют ему легко справиться с задачей – мне просто не увернуться.
– Бронникова Юлия, счастье мое! Где статья про «Дикий отдых», а?
С формулы «где статья про…» начинается восемьдесят процентов воззваний ко мне со стороны начальства. Похоже, сегодня я уже не волную босса как девушка. Вчера волновала, а сегодня – нет.
Вот и пойми этих мужчин!
Я забираю из рук босса пластиковую чашку с капучино и делаю глоток. Хочется покуситься и на чебурек, алчно зажатый в другой руке шефа, однако настороженный блеск в глазах начальника предупреждает: чебурек Степан Данилович не отдаст под страхом смерти или моего увольнения из «Удачных покупок».
– Статья почти готова, – рапортую я со сдержанной бодростью (если перегнуть палку, шеф догадается: «почти готова» означает «едва начата»). – Сдам вот-вот.
Через пять минут с нашим фотографом Тим Тимычем я рассматриваю снимки, сделанные им в лесной усадьбе. Фотографий – тысячи. Владелец магазина «Дикий отдых» яростно скалится в камеру. Приглашенные гости жеманно улыбаются, позируют, едят, пьют, палят из карабинов, валяются под столом. Белка – ушки с кисточками – настороженно смотрит с сосновой ветки. Дятел долбит клювом кору. Андрей Холмогоров держит под уздцы красивого коня и, закинув голову, смотрит на некую девицу в стеганой зеленой куртке и джинсах. У девицы красные от холода щеки, а рот до ушей. Очевидно, она очень рада знакомству и с конем, и с его хозяином.
– Слушай, а ты не знаешь, что за тип катал меня на лошади?
Тимофей щелкает клавишей, и на экран выплывает пояснение к снимку. «Андрей Холмогоров и Юлька», – написано там.
– Андрей Холмогоров, – удовлетворенно сообщает Тимофей.
– Вижу, не слепая. Но кто он?
Фотокор задумчиво чешет репу.
– Вообще-то, барышня, это ваша, а не моя обязанность – переписывать имена и должности участников фотосессии.
– Но в списках приглашенных Холмогорова не было.
– Ну, может, его потом позвали – когда уже все списки были отпечатаны. Но в этой буржуйской тусовке, скажу я тебе, он чувствовал себя вольготно. Хоть и пытался замаскироваться чьей-то засаленной телогрейкой.
– Да.
– А как злобно заклацали зубами все эти разодетые в пух и прах дамочки, когда он запихнул тебя в джип!
– Ты слышал?
– Наверное, выгодный жених. А ты оттягиваешь на себя его внимание. Что там у вас, а, Юлька?
Тим Тимыч выразительно оглядел меня с головы до ног, словно оценивая – достаточно ли я убедительна, чтобы отбить жениха у богатой дамочки. Ему пришлось надолго остановиться взглядом на моей груди – ну, ясно, это требование профессии: фотограф должен цепко выхватывать из общей картины самую изюминку.
– Да ничего у нас особенного. Холмогоров просто подкинул меня домой. Вот, теперь пытаюсь выяснить, кто он такой…
Ответ на этот вопрос я все-таки узнала.
– Да знаю я Холмогорова, – сообщил мне Степан Данилович. – Какой-то чиновник из мэрии. Функционер. Молодой и шустрый.
– Ну, не такой уж и молодой, – засомневалась я. – Предполагаю, ему в районе сорока. Но шустрый – это точно…
– Ты мне, Юля, зубы не заговаривай. Ты статью о «Диком отдыхе» неси. Времени совсем не осталось…
Вместо того чтобы удовлетворить просьбу шефа, я погрузилась в бурные течения Интернета и зашла на официальный сайт мэрии. В списках чиновников, вкалывающих во благо нашего города, Андрей Холмогоров точно так же не значился, как и в списках гостей, приглашенных в лесную усадьбу.
Глава 3
Непристойное предложение
– Юля, ты просто обязана меня спасти! – патетично воскликнул Глеб и эффектно рухнул в кресло (как мешок с зерном).
Я перешагнула через его ноги, затянутые в жокейские сапоги, и прикинула, насколько сильно травмировала бы его просьбой снять обувь у входа.
Однако, наверное, проще Китаю сравняться по численности с Лихтенштейном, чем Глебу каждый раз стаскивать с себя эти узкие высокие сапоги. У него целая коллекция подобной претенциозной обуви.
– Я бы выпил чего-нибудь. Давай ты приготовишь кофе, – тонко намекнул Глеб на мою недостаточную гостеприимность. Надо быть более радушной хозяйкой.
А не слишком ли часто у меня гости?
Вообще-то пора писать статью.
Глеб Чашвили, дизайнер и стилист, – мой давний знакомый. Он почти идеален. Единственный изъян: его мозг, профессионально деформированный гламуром, с трудом усваивает понятия, не связанные со сферой дизайна или модных шмоток. Иногда я пытаюсь расширить кругозор друга и рассказываю о Магеллане или тамплиерах. И Глеб тут же начинает нервничать, заподозрив, что речь идет о незнакомом ему модельере или особом способе наложения венецианской штукатурки. Ах, как же он пропустил такое!
Я тоже не претендую на звание самой умной девочки – про тамплиеров мне поведал Никита, про Магеллана – он же. Хотя мой возлюбленный и настаивал, что обо всем этом я должна была узнать из курса средней школы. Кто бы мог подумать!
Нет, я, конечно, помнила про Магеллана – он где-то там проплыл, то ли слева направо по карте, то ли сверху вниз. Но фантастические подробности из биографии отважного моряка узнала именно от Никиты. Целый мир открылся передо мной! Храбрость и упорство Магеллана восхитили до глубины души! И дальше я действовала уже самостоятельно, без подсказки любимого: зарылась по пояс в Интернет, углубляя знания о судьбе Магеллана.
А Глеб только моргал и нервно теребил манжету – ах, боже, Фернан Магеллан, кто же это, кто же это? А его платья надевал кто-нибудь из звезд на вручение «Оскара»?
Да-а-а… Я многого не уловила в средней школе (возможно, потому, что рядом со школой располагался кинотеатр), но до Глеба Чашвили даже мне далеко…
– Вот, держи.
– О, спасибо. Какой аромат! Я заметил, ты стала гораздо лучше готовить кофе.
– Просто теперь у меня кофейный аппарат. Просто нажимаю кнопку. Как крыса, – объяснила я.
– Крыса? – не понял Глеб.
– Не вникай, – махнула я рукой. – Очень долго рассказывать. Ну, так что же у тебя?
– Юля, только ты можешь меня спасти.
– Что стряслось? – с нехорошим предчувствием поинтересовалась я.
– Родители приезжают. Во-первых, посмотреть на внука.
У сестры Глеба – двадцатишестилетней Сюзанны – полгода назад каким-то загадочным образом появился малыш.
И где они их берут?
Назовите адрес – я тоже хочу!
Вроде бы не стоило удивляться, что молодая преуспевающая женщина не торопится замуж. Стремление девушек сохранить свободу – это всеобщая тенденция, а не редкое явление. Но Сюзанна, насколько я понимаю, вовсе не жаждала подобной независимости. Да и мужчины пристально интересовались этой неординарной девушкой, способной сочетать в себе замашки жесткой карьеристки и черты кроткого ангела. Я полагала, Сюзанна сможет выбирать из сотни претендентов, мечтающих занять вакансию мужа. И затем выберет самого классного кандидата.
Ничего подобного!
Как выяснилось, мужчины тоже не очень-то стремятся взвалить на себя груз ответственности за кого бы то ни было. Никто никому не нужен. Каждый за себя. В конце концов ребенок Сюзанны остался с прочерком в графе «отец».
– Для родителей – большое разочарование, – вздыхает Глеб. – Они приверженцы традиционных взглядов на семью. Они такие правильные. Ни секунды не сомневались – их умница великолепно устроится в жизни. Возлагали надежды.
– О, честолюбивые родительские мечты – не каждому ребенку под силу нести этот груз! – с сочувствием вздохнула я, тут же вспомнив про Марго – Маргариту Эдуардовну Бронникову, мою маман.
Сколько грустных минут доставила я мамуле! И как же всегда пригибала к земле эта ноша – мамины надежды.
– А Сюзанна теперь – мать-одиночка. Для родителей это удар. Ты знаешь, ее ведь в два счета выкинули из «Шифоньера».
– Да, знаю.
«Шифоньер» – огромный магазин в центре города, пять этажей шика, роскоши и запредельных цен. Сюзанна несколько лет взбиралась по ступенькам, карабкаясь к престижной должности, но вмиг спланировала с олимпа в тартарары, когда ее беременность стала очевидной.
– Но разве можно увольнять беременную?
– Если очень хочется, то можно, – отрезал Глеб. – Да и вообще. У нас в стране можно все, что душа пожелает. Я сейчас веду один коттедж. Мне только за проект обещали триста рублей. Так вот, владелец…
– Всего триста рублей? – изумилась я. – Глеб, ты же крутой специалист! И готов работать за…
– Юля, ну ты дурочка! Триста рублей – это сокращенно от трехсот тысяч. Инфляция, неужели непонятно.
– Триста тысяч?! – изумилась я еще больше. – Только за проект?!
Не наступайте, пожалуйста, на мою челюсть.
Я ее сейчас подниму с пола.
А не пора ли бросить журналистику и быстро выучиться на дизайнера? Да, с моим своеобразным чувством прекрасного я однозначно буду нарасхват у клиентов.
– Так что с коттеджем, Глеб?
– А то. Владелец умудрился влепить его аккурат посреди заповедной зоны. Там всякие редкие животные бродят вольготно – еноты, страусы.
– Да-а… Не представляю, во сколько ему обошлось разрешение построить там домик. Если только за проект он отвалил тебе триста тысяч.
– Вот я и говорю – если хочется, то в нашей стране можно творить все, что угодно. Сестричка вылетела из «Шифоньера» на шестом месяце беременности. Вместо Сюзанны взяли какую-то чрезвычайно полезную девочку – у нее родственник в областной администрации.
– Отвратительно.
– Теперь я – глава семьи, – вздохнул Глеб. – Кормлю сестру и племянника, полностью их обеспечиваю.
– А вот это настоящий мужской поступок. Ты молодец.
– Спасибо.
– Впрочем, тебе и платят немало – по триста тысяч за проект.
– Вижу, цифра тебя взволновала, – улыбнулся Глеб.
– Еще бы! Я таких денег в руках не держала.
– Могу успокоить – я тоже. Мне перечислили безналом.
– Ну, слава богу. Уже легче. А дальше? Какие еще проблемы?
– Дальше – самое печальное. Представляешь, какая-то сволочь стукнула предкам, что я… ну… в общем…
– Что?!!! – похолодела я от ужаса. – Расчленяешь в подвале трупы бензопилой?
А с виду – такой милый парнишка!
– Нет. Лучше бы это.
– Глеб, не тяни. Колись скорее, у меня мороз по коже.
– Налей, пожалуйста, еще кофе.
Видимо, другу была необходима пауза. Он никак не решался признаться мне в чем-то страшном. Я впихнула дизайнеру в руки новую чашку, заодно осчастливила и себя. Эх! Раньше каждую порцию амброзии я сопровождала сигаретой, и как же это было здорово! Но теперь я не курю. Летом будет юбилей – год без никотина.
Никита безумно гордится своей малышкой.
Надеюсь, я не сорвусь.
И все-таки – какой же секрет собирается доверить мне Глеб?
– Понимаешь, кто-то настучал моим родителям, что я гей, – смущенно вымолвил наконец-то дизайнер. И тут же залился трогательным румянцем.
– Ты – гей?! – ошарашенно повторила я и внимательно оглядела друга.
Яркий, изумрудно-фиолетовый пуловер, узкие джинсы, заправленные в высокие сапоги, кожаный ремень с замысловатой пряжкой. На шее – длинный шнур с блестящим медальоном – его оттенок идеально сочетается и с пряжкой на ремне, и с кнопками на сапогах (это ж надо так умудриться!). Черная косая челка блестит, как вороново крыло, и падает на один глаз. Безупречная кожа отливает матовым загаром. Каждый ноготок отполирован и покрыт бесцветным лаком. Поза грациозна – и Майя Плисецкая не устроилась бы в кресле с бóльшим изяществом!
Нет, я решительно не понимаю, почему кому-то взбрело в голову назвать Глеба гомосексуалистом!
Бред какой-то!
– Юля, я не гей, – покачал головой Глеб.
– Как жаль! – вырвалось у меня.
– Почему?!
– Это же круто – девушка и ее голубой друг. Современно, модно! У Кэрри и Саманты из «Секса в большом городе» есть Стэнфорд. У Мадонны – Руперт Эверетт. А у меня был бы ты.
– Разве ты гоняешься за модой? Никогда не замечал. Ну, прости, что не оправдал надежд. Как бы то ни было, я не согласен сменить ориентацию в угоду твоему желанию стать модной штучкой.
– Да боже упаси! Но было бы славно. Представь, мы с тобой…
– Юля, остановись. Я не гей. И точка.
– Ладно, ладно. Раз ты так сопротивляешься…
– Однако кинь грязь – что-то и прилипнет. До родителей дошли слухи. Мой отец – отставной военный. К тому же слегка грузин.
– Слегка?
– На четверть. И теперь представь его реакцию.
– Не представляю, – искренне призналась я и поежилась от страха. Мы же не Европа с ее политкорректностью и щепетильным заискиванием перед какими бы то ни было меньшинствами – сексуальными, национальными. Тяжело представить чувства отставного военного, чьего слуха достигла подобная весть.
– Люди злы и завистливы. Да, я всегда хорошо одет, – Глеб поправил манжеты пуловера, – всегда ухожен. Всегда с прической и маникюром. – Друг вытянул вперед красивые руки и с удовольствием осмотрел их.
Я нервно спрятала за спину грабельки – вчера писала статью и нечаянно отцапала зубами три ногтя. А что делать? Курить-то нельзя.
Бли-и-и-ин… Вспомнила.
Я же с утра еще ни разу не посмотрела в зеркало!!! Интересно, что у меня сейчас на голове?
– И у меня нет девушки.
– Да, Глеб. Я тоже только сейчас это осознала – у тебя же нет и никогда не было девушки.
– Ну, пару раз девушки были. Недолго.
– Не ври.
– Нет, честно! Были!
– Ты обманываешь.
– Юля! У меня была девушка… Одна… Потом еще одна… – Глеб скуксился, словно глотнул лимонного соку.
– Вот видишь. Тебе противны мы, девицы.
– Вы мне не противны!
– Я же вижу. Это все очень подозрительно.
– И ты туда же, Юля!
– Нет, ну просто… А как же секс?
– Знаешь, вот этот вопрос меня абсолютно не волнует!
Я задохнулась от изумления.
Его не волнует секс, его – здорового двадцативосьмилетнего парня! Почему же я, замшелая старушка, день и ночь витаю в облаке сладострастных грез, представляя, как займусь сексом с Никитой – пусть он только вернется домой, мой рыцарь! Я уж не растеряюсь. С процентами верну себе удовольствия, недополученные во время командировки любимого.
Нет, ну ясно. У Глеба есть масса других забот – он отслеживает мировые модные тенденции, рыщет по бутикам в поисках новинок. Вряд ли секс может составить конкуренцию этим умопомрачительно интересным занятиям.
– Ну и потом… Я же честно пытался! – вздохнул Глеб. – Приглашал их в гости. И что? Подумаешь, секс… Я не знаю. Переживания, возня и в конце концов взаимные претензии. И эти девушки… Они тут же все разбрасывают и захламляют. – Глеб брезгливо сморщился. – А ты ведь знаешь, как красиво у меня в квартире.