Стопроцентная блондинка
– Знаешь, Настя, ты уникум.
– Правда?
– Однозначно.
– А разве ты не заботишься так же об Илье? – удивленно распахнула глаза Анастасия. – Ах, впрочем, сейчас тебе не до танцев.
– Честно говоря, я не способна на такие подвиги.
– Какие подвиги? Мне нравилось делать Мише приятное. Я ведь его люблю! Вернее, любила.
– Настя, у тебя задатки супержены. Подозреваю, ты быстро найдешь объект, готовый поглощать твою созидательную энергию. Мужчины обожают, когда их лелеют. Вот, посмотри на этот экземплярчик!
Маша указала на пупсика, блаженно спавшего у нее на руках.
– Он чудо, – подтвердила Настя…
Сеанс врачевания душевных ран был прерван появлением близких родственников Марии. В квартиру с грохотом ввалились четверо мужчин. Им словно противно было само понятие тишины.
Впереди катился измазанный шоколадом трехлетний Эдик. Затем в дверном проеме возникли близнецы Леша и Антоша. Замыкал процессию глава семейства. Рекс прыгал, обалдев от счастья, и сдавленно тявкал. С тех пор как в доме появился младенец, в семье были резко ограничены некоторые завоевания демократии – свобода слова, например. Рексу запрещалась лаять под страхом смерти.
А дети были выдрессированы гораздо хуже овчарки. Они не сдерживали эмоций.
– Что мы будем есть?! – закричал Эдик.
– О, братан, привет! – сунулся к кулечку с младенцем Антон.
– Сначала помой руки, – зашипела Мария.
– Мама, у меня штаны порвались, – обрадовал Леша.
– А у меня в кроссовке дыра. Вода попадает, – сказал Антон.
– Жаловались на Эдика, – сообщил майор. – Кормил девочек из старшей группы поганками.
– Супергрибочками, – уточнил Эдик. – Угощайтесь, мэм. Пожалуйста, мэм. Благодарю, мэм.
– Нужно собрать природный материал и завтра отнести в садик: листья рябины, дуба, березы, а также шишки, желуди, каштаны, побеги бамбука…
– И дохлых гусениц, – добавил Антон. – У меня есть пять штук. Вот, смотрите.
– …дети будут делать осеннее панно, – закончил майор.
– Осеннее панно! Как трогательно, – вздохнула Мария. – Только где мы возьмем на ночь глядя желуди и каштаны?
– Мама, ты зашьешь мне штаны? Или дай другие.
– А в каких кроссовках я пойду завтра?
– Господа, не толпитесь! Пожалуйте на фуршет! (Эдик.)
– Мама, пойдем косить бамбук!
– А что мы будем есть?
– Маш, ты чего-нибудь успела сварить?
– Алло, это девять-один-один. Что случилось, мэм? Убийство? Выезжаем! (Эдик.)
Насте хватило трех минут. Через три минуты у нее перед глазами замельтешили черные мушки.
Иметь детей вовсе не трудно.
Одно удовольствие.
– Знаете, – сказала Настя, – я, пожалуй, приготовлю вам изысканный ужин. Зря я, что ли, парилась на кулинарных курсах в «Ритце»? Так, что у нас в холодильнике?
В холодильнике красовалась банка сцеженного Машиного молока и кусок сервелата. Зато в морозильнике нашлись четыре упаковки вареников.
– Вареники с картошкой вас устроят?
– Да-а-а! – закричали дети и майор, перманентно измученные голодом.
– Вообще-то не рекомендуется употреблять в пищу замороженные продукты. Особенно детям.
– Наши дети едят и не такое, – вздохнула Маша. – Этой осенью они съели полпесочницы и три тонны жухлой листвы.
– Да? Ну, тогда я ставлю воду.
Через десять минут изысканный ужин был готов.
Глава 4
Все на баррикады! (Вернее, на работу)
Атмосфера чужой квартиры усугубляла Настины мучения. Требовалось чем-то заняться, чтобы избавиться от тоски. Но на работу она не ходила, попросив у Жоры Бердягина отпуск без содержания: не хотелось демонстрировать коллегам свою тотальную растерзанность.
Оставался один выход – заглянуть к Марии. Настя практически переселилась к Здоровякиным. Маша не протестовала. Она тоже испытывала нехватку общения. Если Стасик и планировал стать великим оратором, он пока держал замысел в тайне. Сейчас Мария общалась с ребенком в одностороннем порядке – в лучшем случае он произносил загадочное слово «пррркххх».
А у Насти обнаружилось замечательное свойство. Она не долго просидела на кухне, оповещая мир о жестокости Михаила Платонова. Вскоре она ощутила потребность занять чем-то руки. И с тех пор постоянно что-то делала. Даже если это было проявлением нервного тика – Маша только радовалась. Немного корыстно, разумеется.
Квартира Здоровякиных еще не оправилась от переезда. Настя постепенно разобрала коробки, составила в шкаф книги, рассортировала одежду, разложила игрушки. Она три раза варила борщ. К кастрюле всегда выстраивалась очередь за добавкой. Ее картофельное пюре было исключительно воздушным. А как ловко она управлялась с шваброй! Чудо-девушка.
В принципе Анастасии следовало заняться собственным жильем. Но по какому-то недоразумению там не было Машиных ушей. А Насте просто необходимо было выговориться.
Увидев Машин эквилибр с утюгом, Настя решительно забрала у неумелой подруги опасный электроприбор.
– Кто же так гладит! – возмутилась она. – Да ты убьешься! И смотри, здесь складку оставила, и здесь. А Илюшины рубашки? Почему ты их отложила в сторону?
– Сам погладит. Нельзя развращать мужика, – объяснила Маша. – Мне пеленок хватает.
А Настя гладила мужские рубашки с благоговением.
– Он идиот и подлец, – сделала вывод Мария. – Как он посмел от тебя отказаться?
– Встретил настоящую любовь, – с горечью усмехнулась Настя. – Я вот подумала… Даже если эта рыжая девица обманывает Мишу, его-то чувства искренни. Он испытывает страсть, он любит. Сейчас и ее. А я – пройденный этап. И осталась ни с чем. Ни мужа, ни ребенка, ни мечты, ни социального статуса.
– А что там с социальным статусом?
– Как – что? Совсем недавно я была роскошной подругой успешного предпринимателя. А теперь? Одинокая и нищая старая дева.
– Ну, молодец. Особенно мне нравится термин «старая дева» в приложении к твоей персоне. Ты себе не польстила, а? И почему «нищая»?
– Почему? У меня однокомнатная в дальнем районе и бэушный автомобиль. А раньше я жила в центре, в двухсотметровых апартаментах.
– Ну и что? Посмотри на ситуацию с другой стороны. Ты не одинокая и нищая старая дева, а молодая, свободная девушка, с собственным жильем и автомобилем, с перспективной работой и классной зарплатой. Кстати, о работе. Ты уверена, что в «Люкс-Консалтинге» по тебе не соскучились?
– Думаешь, пора на работу?
– А как же! – возмутилась Мария. – Тебя, наверное, хотят уволить. Ты злостно игнорируешь службу.
– Да брось! Меня не уволят. Меня там ценят.
– Но зарплату все равно урежут. На что ты будешь жить? Ты теперь самостоятельная девочка и должна рассчитывать только на собственные силы…
Не представляя жизни без напряженной трудовой деятельности, Мария думала, что все вокруг так же беззаветно преданы любимому делу. Сама она до последнего часа перед отправкой в роддом цеплялась за компьютер, заканчивая программу для авиалиний «Трансвэйз». Она попыталась контрабандой протащить ноутбук и в палату, но суровая нянечка позволила пронести только тапочки и зубную щетку.
– Ты права, – согласилась Настя. – Хватит сидеть дома. Завтра отправлюсь в офис. По крайней мере, приведу себя в порядок. Прическа, макияж, костюм. Да, да, ты права!
– Мне будет тебя не хватать, – честно призналась Мария. – Давай сегодня опять сварим борщ?
Итак, опытный кардиохирург Мария Здоровякина в меру способностей подлатала раны на сердце подруги. Она использовала высококлассный шовный материал – искреннее сочувствие и несокрушимый оптимизм. Она внушала бедняжке мысль, что и без Платонова ее ждет прекрасное будущее…
Но если разобраться, Марии прежде всего следовало бы упорядочить собственную жизнь. И в первый же день, свободный от ковыряния в ранах подруги, Мария занялась этим.
В последнее время ее не покидало ощущение недовольства собой. Вот уже целый месяц она бездействовала. Да, конечно, ее сутки были расписаны по минутам в соответствии с семейными заботами. Малыш обеспечивал плацдарм действий: Маша кормила, пеленала, купала, чистила ушки и носик, обрабатывала пупок. Конечно, все эти манипуляции безумно упоительны. Но у Маши была и другая страсть – программирование.
А она даже не включала компьютер. У нее не было ни одного заказа. В последние месяцы беременности она занималась только программой «Трансвэйза», отказав трем выгодным клиентам. Ввиду кардинальных изменений в ее организме она уже не могла сидеть у компьютера ночи напролет.
Вынужденное пренебрежение клиентами не прошло даром. Телефон молчал, новых заказов не поступало. Необходимо было напомнить о себе, встретиться с друзьями, узнать, какие фирмы нуждаются в усовершенствовании программного обеспечения. Но, запертая в четырех стенах, Мария выпала из деловой жизни города.
Отсутствие клиентов прочило в скором будущем жестокое безденежье. Этот вопрос сильно волновал Машу. Пока они славно проедали гонорар, заплаченный авиалиниями. Но недавний переезд и ремонт выжали из семейных накоплений все денежные соки.
Да, твердо решила Мария, хватит лодырничать. Пора действовать. Ей стало известно, что крупный коммерсант Залесов, владелец супермаркетов и пивоварни, мечтает о такой компьютерной программе, которая позволила бы ему в любое время дня и ночи одним нажатием клавиши на лэптопе узнать о состоянии дел в вотчине, будь то склад супермаркета, цех пивоварни или бухгалтерия центрального офиса.
Масштабность замысла наполняла трепетом Машино сердце. Она предвкушала интересную работу. Она уже видела подводные рифы и возможные трудности. Она предполагала, что потребуется клиенту, – наверняка он ждет от программы простоты в обращении, наглядности и максимальной защищенности. Марию начинала бить восторженная дрожь, когда она думала об этом глобальном проекте. Но для начала требовалось убедить господина Залесова, что она лучше кого бы то ни было способна реализовать его планы.
Свекровь вызвалась посидеть с малышом. Поскрипев педалькой молокоотсоса Avent, Мария сформировала молочный фонд, а затем наивно попыталась втиснуть в джинсы сорок четвертого размера свою попу, незаметно растолстевшую до очертаний африканского континента.
Да, всего семь-восемь месяцев назад на Маше спокойно застегивались эти голубые «вранглеры». Мария с недоумением дергала пояс, удивляясь, почему джинсы отказываются подниматься выше колен. Она почему-то не сомневалась, что после родов ее вес плавно начнет снижаться и вновь достигнет привычной отметки сорока восьми килограммов. «Гормоны и все такое», – думала Мария. Но этого не произошло. Набранные килограммы цепко держались за Машу, как коала за секвойю. Они ни за что не хотели расставаться с кормилицей…
Итак, путь в приемную бизнесмена Залесова лежал через магазин одежды – Маше совершенно нечего было надеть. С наступлением холодов она влезла в теплую юбку, позаимствованную у свекрови, и это было ее спецодеждой.
– Раньше я носила сорок четвертый, – сказала Мария продавщице джинсового салона. – Сейчас немного поправилась. Ну, наверное, где-то сорок шестой, да? Что, сорок восьмой?!!
Юная продавщица смерила скептическим взглядом бедра Марии, облепленные бесформенной трикотажной юбкой.
– У вас пятидесятый. Померьте вот эту модель. Отлично утягивает.
– Пятидесятый?! – раздраженно засмеялась Маша. – Что за глупости! Я никогда в жизни… никогда в жизни…
Джинсы пятидесятого размера, треща по швам, приняли в себя солидную часть Машиной плоти, но о том, чтобы застегнуть «молнию», речи не шло.
– Значит, я ошиблась, – констатировала продавщица. Она просунула голову в примерочную. – Снимайте. Вот пятьдесят второй. Вам точно подойдет…
…Напрасно проторчав в офисе Залесова битых два часа, Мария в конце концов оставила секретарше демодиск и отправилась домой. Она по привычке круто свернула в сторону кофейни «Флибустьер», и даже вошла внутрь, и даже припала бюстом к витрине с эксклюзивными тортами и фруктовыми корзинками, но в последний момент одумалась.
На ней сидели как влитые черные джинсы пятьдесят второго размера. Это была модель унисекс и совершенно безликая. «А что-нибудь поинтереснее?» – попросила Маша у продавщицы салона. «Оригинальные модели только до сорок шестого», – отрезала девица.
– Я решила худеть, – объявила Мария свекрови и приняла из рук Раисы Андреевны фланелевый сверток. – Ути-ути, как я по тебе соскучилась, мой котеночек, – загундела она голосом, пропитанным материнской любовью.
Свекровь относилась к той категории людей, которым всегда кажется, что им продали самые мелкие яйца или вчерашнюю сметану. Иными словами, Раиса Андреевна обладала трезвым взглядом на вещи.
– Похудеть невозможно, – отрезала она. – Раньше надо было думать. Я же тебе говорила! А ты мела все подряд – пончики, булочки. Теперь и не смей заикаться о диете, пока кормишь грудью.
– Я не говорю про диету. Просто я начинаю питаться рационально. Буду есть всякие прелестные вещи – обезжиренный йогурт, коричневый рис…
– Ну-ну, – усмехнулась Раиса Андреевна, и веры в Машины силы в ее тоне было не больше, чем бекона в беконовых чипсах.
«Надо проконсультироваться у Валдаева», – подумала Мария.
Александр Валдаев, близкий друг семьи Здоровякиных, за последнее время избавился от пятнадцати лишних килограммов. Зря Раиса Андреевна утверждает, что похудеть невозможно.
Глава 5
История фотомодели, упавшей с горы
Умение говорить себе «нет» – а именно это качество позволило Саше Валдаеву вернуться в норму – исключительная черта. А Валдаев, кроме того, обладал еще целым набором других удивительных свойств.
Неисправимый донжуан, непостоянный, как весенний ветер, из года в год он пополнял коллекцию пассий. Здоровякин застывал в почтительном недоумении, увидев рядом с Сашей очередную симпатичную мордашку. «Ты не пробовал подсчитать? – спросил он как-то у друга, – сколько у тебя их было?»
Валдаев не спал трое суток – подсчитывал. И наконец, блестя красными от недосыпания глазами, выдал результат – одна тысяча двадцать четыре женщины. Весь остаток дня Илья молчал. Он был подавлен и обескуражен. В его жизни присутствовали только две женщины – любимая жена и мимолетная любовница…[1]
Где бы ни появился Валдаев – в клубе или присутственном месте, в автосалоне или аэропорту, в концертном зале или кинотеатре, – везде слышалось нежное воркование: «Сашуля, привет! Как давно мы не виделись… А почему ты не звонишь? Поужинаем как-нибудь вместе?..» Списанные со счетов дамы сердца почему-то не держали зла на экс-любовника. Это было особым даром Валдаева – расставаться без скандала.
И лишь с последней его девушкой – англичанкой Джессикой[2] – получилось как-то по-дурацки. Она улетела в Лондон вся в слезах и с разбитым сердцем. Валдаев остался дома и несколько месяцев корил себя за жестокость. «Свинтус я камерунский», – вздыхал он безутешно.
Отметив тридцатипятилетний юбилей, Саша задумался о смысле жизни. Глубокого, космического предназначения он за собой не видел. Увеличивать плотность населения по примеру Здоровякина – отца четырех мужичков – не очень-то хотелось. Оставалось брать то, что лежит на поверхности, – гедонистическую составляющую бытия. Но расценивать жизнь лишь как источник удовольствий было скучно.
В конце концов поиски смысла жизни были отложены до сорокалетнего юбилея. В принципе все так делают. А Валдаев занялся текучкой.
Во-первых, он искал помещение для офиса. Во-вторых, возрождал фирму «Поможем!», которая когда-то приносила ему неплохой доход, а потом прекратила существование. В-третьих, занял денег на покупку автомобиля. В-четвертых, Валдаев объявил войну лишним килограммам и даже дал себе слово не смотреть телевизор, пока не нормализует вес. К тридцати пяти годам он нарастил щечки, ляжки, живот, и это его страшно раздражало. Энергичный, поджарый сердцеед остался в прошлом. Из зеркала на Сашу смотрел дряблый, уже немолодой мужчина.
Стратегическое наступление по всем фронтам продлилось около четырех месяцев. Позднюю осень Валдаев встретил исключительно похорошевшим. Он звенел от голода, но полностью сменил гардероб. Он нашел офис, его юридическая фирма исправно функционировала, он раздал долги за сверкающую серебром и хромом новенькую «тойоту-короллу»…
– Ну, Саш, объясни, – пытала Маша удачливого друга. – Как? Я решила похудеть на тридцать килограммов. Рассказывай. Я буду конспектировать.
– Да что рассказывать, – пожал плечами Валдаев. – Метался как ненормальный, ты же видела. Рубил деревянные, обрывал зелень. За машину надо было долг отдавать, за офис. Сначала думал взять в аренду, потом решил купить. Набрал клиентов, суетился, как бобик, пожрать толком не успевал. Ну и это… На хлебе и сахаре поставил крест.
– Совсем? – приуныла Маша. – И торт нельзя?
– Нельзя. Мясо и овощи.
– Но от пива-то ты не отказался! – обиженно воскликнула Мария.
– Пиво и прочие алкогольные напитки – это святое. А ты, девочка моя плодовитая, чего надумала? Какие тридцать килограммов? Зачем? От тебя ничего не останется.
– Останется сорок семь, – призналась Мария, краснея.
– И кому это надо? Какие глупости!
– Это не глупости. Это осознанная необходимость.
– Не думаю. Ты видишь, где мои руки?
– Где?
– За спиной!!! – прокричал Валдаев. – Я убираю их за спину всякий раз, когда приближаюсь к тебе. Потому что ты жена моего друга! И на тебя я посягать не смею. Но если бы ты была свободна…
Валдаев смерил Марию взглядом, недвусмысленно задерживаясь на особо соблазнительных местах. Сегодня Маша надела домашний сарафан, ее сдобные плечи были открыты, бюст чудесно вздымал ткань двумя идеально круглыми холмами. Сзади она тоже смотрелась весьма аппетитно.
– И не вздумай худеть! – приказал Александр. Мария зарделась, расслабилась и вспомнила, что в холодильнике остался кусок шоколадного рулета… Но тут же вернулась на землю. Если бы за успехи в искусстве комплимента давали Нобелевскую премию, Валдаев, без сомнения, ее получил.
– Знаю я тебя, – буркнула она недовольно. – Ты мастер говорить женщинам приятное.
– И не только говорить, – быстро вставил Валдаев.
– Но что-то я не припомню у тебя ни одной подружки с рубенсовскими формами. А, Сашуль?
– Нет, ну отчего ж… – глубоко задумался любитель мясистых крошек. – А Вера?
– Стюардесса?
– Да!
– От силы шестьдесят килограммов при росте сто семьдесят! – отбрила Маша.
– Марго?
– Твоя бесстрашная десантница?
– О да, – вздохнул Александр.
– Смеешься. Она была очень стройной.
– И темпераментной. Лайма, дизайнер! – вспомнил Саша.
– Да там вообще одни кости! – возмутилась Мария.
– Ева.
– Голубоглазая брюнетка, помешанная на Брэде Питте?
– Угу.
– Изумительная фигура. И-зу-мительная!
– Ну, Елизавета, подружка твоя. Милый, сладкий пончик!
– Ага, ага! – торжествующе подхватила Мария. – Елизавета – пончик?! Ты уже совсем не знаешь, что сказать!
– Ладно, – сдался Валдаев. – Признаю факт. Все мои подруги имеют параметры фотомоделей. Но это всего лишь совпадение.
– Саша, это закономерность! Слонихи никому не нужны!
– Перестань. И не надо равняться на других, пренебрегая собственной уникальностью. Маша! Ты прелестна!..
Поговорив с несчастным толстым хомячком, Валдаев тут же набросился на друга.
– Хватит тиранить жену, – возмущался он. – Как тебе не стыдно! Сам жрешь, как буйвол, а ее сажаешь на диету!
– Никуда я ее не сажаю, – удивился Здоровякин. – Я и слова против… Мне она нравится! Очень! Машка сама вдруг перешла на кефир. Вчера принес ей торт, хотел порадовать, а она едва коробку мне на голову не надела… Но я знаю, у нее послеродовая депрессия. Нужно потерпеть. Это пройдет.
– Не пройдет, – сказал Валдаев. – Маша твердо намерена потерять тридцать килограммов. Ты представляешь? От твоей жены останется половина.
– Половина… – эхом повторил Здоровякин. Его лицо приняло озабоченное выражение. – А половина – это с одной грудью или с двумя?
– Идиот! – возмутился Валдаев…
Фирма «Поможем!» пока существовала в одном лице. Валдаев был и учредителем, и гендиректором, и главным менеджером. Но со временем Саша планировал завести парочку помощниц – образованных и толковых. (Примечание. Следует читать: хорошеньких и длинноногих.)
«Поможем!» консультировала граждан, попавших в затруднительные ситуации. Сочетая юридические знания с навыками оперативно-разыскной деятельности (младые годы Валдаев провел в эпической роли оперуполномоченного), Саша ловко распутывал узлы человеческих отношений.
Но, кроме образования и опыта, главным подспорьем в его деятельности была невероятная коммуникабельность. За годы службы у него накопились дружеские контакты во всех областях народного хозяйства. Майор Здоровякин, к примеру, работал в облУВД, и любая просьба Валдаева (в рамках закона и этики) удовлетворялась молниеносно. Едва на пороге возникал очередной клиент, Александр видел, куда обратиться, чтобы решить проблемы страждущего. Тех, кто ждал от него криминальных безумств (например, выбивания долгов), он выставлял за дверь…
Посетитель появился в офисе ранним утром, Валдаев едва успел выпить две чашки кофе. Это был парень лет двадцати пяти, в длинном черном пальто. Его вьющиеся волосы тоже были длинными и черными, а лицо бледным и нервным. Опытный физиономист Валдаев сразу же отнес юношу к творческой богеме – наверняка это был музыкант, или художник, или арт-директор ночного клуба.
– Дмитрий, – представился парень и протянул визитку. – Здравствуйте.
Его руки покраснели от холода – за окном было ветрено и морозно, лужи покрыты ледяной коркой.
«Дмитрий Штефан. Завод абразивных материалов. Специалист отдела сбыта, – прочитал на визитке Валдаев. – Хммм… Я почти угадал».
– Вы не могли бы заняться делом моей сестры Дины?
– А что случилось?
Саша налил из автомата кофе-эспрессо и поставил чашку перед обледенелым юношей. Подумал – и налил себе тоже.
– Сахара нет. Не держу.
Саша уставился на клиента. Дмитрий Штефан обладал резкими, эффектными чертами лица. «А сестра наверняка куколка, – подумал Валдаев, маньяк сексуальный. – Что ж, раз девочка попала в беду, надо ей помочь».
– Так что же произошло? У вашей сестры фамилия тоже Штефан?
– Д-да… Дина погибла. Сорвалась со скалы.
– О-о-о, – протянул Валдаев, соболезнуя. – Она была альпинисткой?
– Нет. Я думаю, ее столкнули. Это определенно убийство.
Валдаев стукнул чашкой о стол. Он мгновенно утратил интерес к делу. С тех пор как Саша покинул родные стены облУВД и повесил в шкаф мундир с капитанскими погонами, убийства были не в его епархии.
– Займитесь, я вас прошу.
– Боюсь, это не в моей компетенции.
– Я готов заплатить. Скажите, сколько вы берете.
– Дим, слушай, ну правда не могу. – Валдаев приподнялся с кресла и похлопал парня по руке. – Хорошо, я тебе посоветую, к кому обратиться. Я понял, дело пытаются спустить на тормозах, а ты не хочешь, чтоб смерть Дины представили несчастным случаем.
– Да. Думаю, ее друг, у которого она жила, помог ей упасть с горы.
– Убить гада, – пробормотал Александр. – Где это произошло?
– В Саманкульском районе. Там в лесу у горы стоят коттеджи. В одном из них живет друг Дины. Но у него алиби на тот день, когда погибла сестра. А я не верю!
– У меня в райцентре как раз работает хороший знакомый – Сережа Воробьев. Толковый лейтенант. Позвони ему. Вот номер.
– Вообще-то дело закрыто.
– Уже?
– Ну… Ведь это произошло в марте.
Валдаев присвистнул. На улице гонял по асфальту белую крупку ледяной ноябрьский ветер. Приближалась зима.
– М-да… А что ж ты только сейчас зашевелился? Надо было раньше бить в набат.
– Я уезжал на стажировку в Шотландию. И вот вернулся. И зашевелился.
– Ясно. Только теперь трудно будет что-то доказать. Столько времени прошло. Но ты все равно позвони Сергею.
Спровадив бесперспективного клиента, Валдаев постучал клавишами компьютера, корректируя нужный документ. Нырнув в Интернет за какой-то информацией, он машинально напечатал в окне поиска «Дина Штефан». Наверное, чем-то его зацепила история бедной девушки, сорвавшейся с горы…
К удивлению сыщика, поисковая система отправила его на сайт модельного агентства «Звездная пыль», и там Валдаев нашел портфолио Дины Штефан. Девушка была великолепна. И очень похожа на брата. Поглядывая на дисплей, где застыла в изящной позе хрупкая, как статуэтка, Дина, Валдаев набрал телефон, указанный на сайте.
– Здравствуйте, меня заинтересовали фотографии Дины Штефан, – напористо начал он. – Как с ней встретиться? Хочу пригласить ее на съемки рекламного ролика.
В трубке долго молчали.
– А… Вы, наверное, посетили наш сайт? – сообразила, наконец, девица на том конце провода. – Ой, вы знаете… Наш сайт давно не обновлялся… И Дина… Ну, она у нас больше не работает.